Кэтти Уильямс
Представь нас парой
Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.
Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.
Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.
Эта книга является художественным произведением.
Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
Marriage Bargain with His Innocent © 2018 by Cathy Williams
«Представь нас парой»
© «Центрполиграф», 2020
© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2020
Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.
Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.
Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
Глава 1
Джорджина еще раз окинула взглядом роскошный особняк в георгианском стиле и тихо вздохнула. Что ж, ничего другого она и не ожидала.
Испытывая смешанные чувства, она нерешительно потянулась к дверному звонку.
В конце концов, чтобы доехать сюда, она несколько часов тряслась в поезде и не собиралась стыдливо уползать, не сказав владельцу этого шикарного дома в Кенсингтоне – человеку, которого знала с детства и в которого была очень некстати влюблена в шестнадцать лет, – что-то вроде: «Послушай, ни за что не угадаешь, что произошло… Могу поспорить, тебе никогда бы и в голову не пришло, что мы с тобой будем встречаться!»
Матиас понятия не имел, кто звонит в его дверь, но, кто бы это ни был, он заслуживал орден за самое своевременное вмешательство в истории человечества.
Увешанная драгоценностями блондинка, сидевшая на его кожаном белом диване и не перестававшая визжать последние минут сорок, тут же вскочила с места и поспешила за ним.
– Я не дам тебе порвать со мной! – орала она, следуя за Матиасом из гостиной в прихожую. – Я уже всех предупредила, что ты пойдешь со мной на вечеринку на следующих выходных! Я купила платье! У тебя еще кто-то есть, да? Кто она? Я знаю ее? Как ты мог так поступить со мной? Я люблю тебя! Я думала, ты тоже любишь меня!
Матиас, который перестал отвечать на ее вопросы еще десять минут назад, распахнул входную дверь и встал как вкопанный, увидев перед собой Джорджину.
– Привет, Матиас. Кажется, я не вовремя?
Ей отчаянно хотелось унести ноги, потому что хоть она и приготовилась к встрече со сногсшибательным Матиасом, каждый раз при виде его чувствовала себя сраженной наповал.
У нее пересохло во рту, сердце бешено колотилось, а мысли путались… Вот что чувствуешь, когда твои гормоны обезумели, потому что тебя привлекает парень, за которым с тринадцати лет бегают толпы горячих цыпочек. Джорджи не афишировала свою дурацкую влюбленность в Матиаса, но до сих пор краснела от стыда, потому что считала себя последней, на кого он обратил бы свое внимание.
– Джорджи, какого черта ты тут делаешь?
– Не очень любезное приветствие старого друга, ты не находишь?
– Что-то с матерью? – требовательно спросил он.
– Кто вы? – материализовалась рядом с ним какая-то дамочка.
Интересно, ему когда-нибудь надоест встречаться с женщинами, похожими друг на друга словно клоны, – высоченными блондинками с фигурами моделей и броским стилем, который заключался в том, чтобы носить как можно меньше одежды даже глубокой зимой.
На этой были надеты микроскопическая красная юбочка и крошечная красная маечка, потому что сейчас был самый разгар лета.
– Ава, тебе пора.
– Матиас, мы еще можем все исправить!
– Исключено, – покосившись на Джорджину, мрачно заявил он и, взяв со столика в холле дизайнерскую сумочку, вручил ее блондинке и выпроводил последнюю за дверь. – Ты заслуживаешь лучшего, чем я.
– Матиас, ты проявил столько такта, смягчив удар заверениями, что она сможет найти себе кого-то получше, – с иронией заметила Джорджина, когда они остались вдвоем.
И что они находили в нем? Да, он был богат и красив. Но в остальном… В нем не было ничего примечательного. И по иронии судьбы ей придется сказать ему, что они тайно встречаются, безумно любят друг друга и у них страстный роман, которому суждено закончиться… бог его знает чем.
– Ну? – не глядя на нее, спросил Матиас.
Он прошел на кухню и налил себе стакан виски, запоздало предложив Джорджине составить ему компанию и явно не ожидая, что она примет его предложение.
– С твоей мамой все в порядке. Если можно так сказать.
– Джорджи, у меня выдался адский денек, поэтому давай обойдемся без загадок. Тем более это не в твоем стиле ходить вокруг да около. Я говорил с матерью два дня назад, и мне показалось, что она в полном порядке. Так что стряслось?
– Ничего. Ее здоровье не ухудшилось. То есть она все еще слаба после инсульта, и ее речь не совсем в норме, но она выполняет все упражнения, которые рекомендовал ей доктор.
– Чудесно.
– У тебя такой красивый дом. – Джорджина никак не могла набраться храбрости озвучить то, с чем, собственно, пожаловала. – И я вообще-то не против выпить.
– Виски?
– Вина, если можно. Спасибо.
– Предупреждаю, оно не органическое. Хотя невероятно дорогое. Так что подумай хорошенько, прежде чем выплеснуть его в раковину из-за того, что оно не соответствует твоим высоким стандартам.
Матиас достал из холодильника бутылку шабли и искоса взглянул на свою неожиданную гостью. Она была одета, как обычно, в какую-то мешковатую одежду, не имевшую ничего общего с понятием женственности… Настоящее буйство цветов, ни один из которых не подходил женщине невысокого роста, с пышной грудью и ярко-рыжими волосами.
Неужели так тяжело сделать над собой усилие?
– Очень смешно, – фыркнула Джорджина.
– Мы оба знаем, насколько активно ты ратуешь за органическое земледелие. Я ни за что бы не встал на пути твоей социальной ответственности.
– Ты бываешь ужасно невыносим, – рассматривая его шикарную кухню, буркнула она.
– Будь я другим, ты бы заскучала, – пробормотал Матиас, удерживая ее взгляд дольше необходимого, а потом опустил глаза, чтобы она не смогла разглядеть их выражение. – Что бы ты делала с милым, вежливым Матиасом?
Она в ответ густо покраснела.
– Я потратила кучу времени, чтобы добраться сюда. Быть вежливым – это самое меньшее, что ты можешь сделать.
– Да, потратила, – задумчиво протянул он. – И мне не терпится узнать, с какой целью. По правде говоря, я сгораю от любопытства. Ты ведь никогда раньше не бывала у меня в гостях?
– Ты ведь знаешь, что нет.
– Мне кажется, ты вообще никогда не выбиралась из этой дыры.
– Почему ты так не любишь Корнуолл? Неужели ты не испытываешь никакой привязанности к месту, где ты рос?
– Нет. Итак, вернемся к нашему разговору, Джорджи… – Он окинул ее взглядом с головы до ног, подобно акуле, которая нарезала круги вокруг своей жертвы, медленно, основательно и с большим интересом. – Если ты здесь не для того, чтобы поговорить о моей матери, тогда что ты тут делаешь? Хотя твой приезд оказался весьма кстати.
Он сел в кресло и пододвинул к себе еще одно, чтобы вытянуть свои длинные ноги.
Джорджина начала с того, что высказала свое мнение, заявив, что его мать в отчаянии из-за того, что его девушки сменяют друг друга со скоростью света, потому что в том, что касается женщин, ее сын ведет себя как ребенок в магазине сладостей.
Глаза Матиаса весело блеснули, и она оборвала свою речь на полуслове. Не хватало только, чтобы он вывел ее из себя.
Джорджина старалась смотреть на него спокойно и холодно. А это стоило немало усилий, ведь она считала Матиаса Сильву самым привлекательным из мужчин. В нем сочетались экзотические гены отца-аргентинца и удивительная красота матери-англичанки.
Джорджина давно простила себя за свою юношескую влюбленность. Еще бы не пожирать его глазами, как сейчас…
Матиас обладал идеальной внешностью, а смуглая кожа и немного длинноватые иссиня-черные волосы спасали его от того, чтобы быть еще одним просто красивым парнем.
– Вообще-то я приехала именно из-за твоей матери. Но можно я немного отдохну? Я чертовски устала.
– Ты не голодна?
– Я съела пару бутербродов в поезде.
– Я отвезу тебя куда-нибудь поужинать.
– Вряд ли мой наряд сгодится для ресторанов, в которых ты предпочитаешь появляться.
– Откуда ты знаешь, какие рестораны мне нравятся?
На его губах заиграла улыбка, напомнившая ей о временах, когда, несмотря на их очевидную разницу во взглядах, они прекрасно ладили друг с другом.
– Потому что я умна. – Ей вдруг стало жарко. – Это очень мило с твоей стороны. Но… э-э-э… нет, спасибо. Я охотнее прогуляюсь по твоему чудесному дому.
Джорджина набрасывала свой план поспешно, действуя по обстоятельствам и поддавшись импульсу, не имея времени обдумать все детали, не говоря уже о его очевидных минусах. А потом было слишком поздно что-либо менять.
Роуз Сильва поверила, что ее сын наконец-то решил остепениться, если не с девушкой его мечты, то определенно с той, которую она сама хотела видеть в своих невестках. Роуз обожала Джорджину.
Наконец у нее появилось то, ради чего стоило жить. Она получит невестку, которую любила, а ее сын станет добропорядочным семьянином и бросит развлекаться с женщинами, которые абсолютно ему не подходили. А там и до внуков рукой подать. Все в этом мире встанет на свои места.
Когда Джорджи намекнула, что встречается с Матиасом, Роуз пришла в такой восторг, что первая с трудом подавила его. Непродуманная, но с благими намерениями сказанная маленькая ложь зажила своей жизнью со скоростью выпущенной в космос ракеты. Джорджина не успела перевести дух, как Роуз расписала будущее и разложила его по полочкам.
– Пожалуйста, ничего не говорите Матиасу, – взмолилась Джорджина, ужаснувшись при мысли, что Роуз позвонит сыну, чтобы поздравить с тем, о чем он не имел ни малейшего представления. – Мы… э-э-э… собирались сказать вам эту новость вместе… Что мы просто встречаемся… Кто знает, чем все это закончится?..
Джорджину прошиб холодный пот от того, что она наговорила Роуз, и она поспешила в Лондон. Ей, как новоиспеченной девушке Матиаса, следовало ознакомиться с его домом.
– Хочешь посмотреть мой дом? Зачем?
– Интересно узнать, чем он лучше Корнуолла, который ты так не любишь.
– Отчего у меня такое чувство, что здесь кроется какой-то подвох? – склонив голову набок, пристально посмотрел на нее Матиас.
– Не хочешь показывать дом, не надо.
– Выпей, Джорджи. Может, тогда ты скажешь мне, что именно привело тебя сюда.
– С чего ты такой подозрительный?
– Потому что я не вчера родился. И ко всему, я знаю тебя. Можно сказать, я знаю тебя лучше, чем остальных женщин. Ты здесь не просто так, и, если не потому, что мать хочет, чтобы я приехал в Корнуолл, потому что она плохо себя чувствует, значит, ты приехала по другой причине, но ты слишком боишься говорить правду. Дело в деньгах?
Матиас резко остановился на пути в гостиную и взглянул на Джорджину. Он оказался так близко, что она уловила слабый запах его дорогущего лосьона после бритья и машинально сделала шаг назад.
– Думаешь, я приехала, чтобы попросить… денег? И ты еще говоришь, что знаешь меня?
– Здесь нет ничего такого, – пожал плечами Матиас. – Ты удивишься тому, как много людей лезет со всех щелей, узнав, что у меня есть деньги, и ожидая, что я облагодетельствую их.
– Но зачем мне просить у тебя денег? У меня есть работа! Я занимаюсь фотосъемкой еды! По твоим непомерным стандартам я зарабатываю не очень много, но мне более чем хватает на жизнь! Так с чего ты решил, что я пришла к тебе, чтобы взять взаймы?
– Понятия не имею. Кто знает, в какие финансовые проблемы ты могла вляпаться?
Матиас развернулся, и Джорджина посмотрела на него, кипя от возмущения. Никто не выводил ее из себя так, как Матиас Сильва. Но он был прав. Они знали друг друга, хотела она признавать это или нет.
На ее глазах он превратился в неприступного и отстраненного человека, когда выиграл стипендию в одной из школ-пансионов в Винчестере. Притворный интерес к органической ферме родителей тут же исчез. Постоянным спутником Матиаса стали амбиции.
Не стоило удивляться его предположению, что она неожиданно появилась на пороге его дома, рассчитывая получить милостыню. Для Матиаса в этой жизни деньги были единственным, что имело смысл. Когда он рос, их было недостаточно, и он приложил усилия, чтобы компенсировать их нехватку.
И неудивительно, что Джорджи с Матиасом действовали друг другу на нервы, ведь они не имели ничего общего, как небо и земля? Она любила поспорить, а он славился своей сдержанностью. Ее не интересовали деньги, а он только и думал о них. Она любила Корнуолл, а он не мог дождаться, чтобы сбежать оттуда. Джорджина обожала его родителей, тогда как Матиас втайне презирал их.
– Ну, Джорджи, выкладывай. Тебе нужны деньги? Ты жила не по средствам? – с преувеличенным интересом спросил он. – Тут нечего стыдиться. Хотя, подожди… Кажется, я понимаю причину твоего смущения, учитывая твой благочестивый взгляд на жизнь, о котором за последние десять лет ты прожужжала уши всем, кому только можно.
Джорджина заскрежетала зубами и сжала руки в кулаки.
– Матиас, я приехала к тебе не за деньгами.
– Я так и подумал.
Он продолжил водить ее по дому, открывая двери и не утруждая себя объяснениями о предназначении каждой из комнат.
– Почему?
Джорджина не удивилась, увидев шикарную обстановку его дома, отделанного в стиле минимализма. Здесь царил белый цвет, на стенах висели большие, стоившие немалых денег полотна абстракционистов. Повсюду было много хромированных поверхностей. В общем, все самое лучшее, что можно купить за деньги. Матиас изучал математику и экономику в университете и окончил его, получив работу в инвестиционном банке. Вскоре он заработал свой первый миллион и отправился в свободное плавание, скупая компании на грани банкротства и оптимизируя их. Параллельно он инвестировал в недвижимость. К тридцати годам Матиас выстроил целую империю и обладал таким количеством денег, истратить которое жизни не хватит.
Неудивительно, что Роуз побаивалась своего единственного сына-миллиардера.
– Он всегда был немного гением, – однажды тоскливо заметила она. – Вот почему его никогда не привлекала обычная жизнь. Ему хочется большего…
– Джорджи, – прервал ход ее мыслей Матиас, – глядя на тебя, не надо быть гением, чтобы догадаться, что ты не питаешь интереса к тому, что может повлечь за собой долги.
– Что ты хочешь этим сказать?
– По тебе не скажешь, что ты ведешь разгульную жизнь. Если ты питаешь слабость к брендовой одежде, скоростным авто и драгоценностям, тогда ты чертовски хорошо это скрываешь. Я бы ни за что не поверил, что ты, в детстве вся такая бережливая и экономная, превратишься в транжиру, – пояснил Матиас. – Хочешь продолжить осмотр дома и подняться наверх?
Он хоть понимал, насколько обидными могли быть его слова?
– Или ты уже отдохнула и наконец скажешь, зачем приехала? Может, ты и перекусила в поезде, но я зверски проголодался. Я закажу еду на дом. Но если хочешь посмотреть остальные комнаты, я сделаю заказ позже.
– Нет. Я не хочу наверх, – выдавила Джорджи.
Несмотря на неприязнь, которую она испытывала к нему, она всегда слишком легко ассоциировала его со спальнями, ведь он был таким сексуальным, и время не до конца уничтожило остатки ее влюбленности. Джорджина до сих пор время от времени ловила себя на том, что мечтает о Матиасе. К счастью, она научилась не погружаться с головой в эти бессмысленные мечты.
– Хорошо. – Он направился обратно на кухню, попутно заказывая еду по телефону. – Где ты планировала заночевать?
Он взглянул на ее потертый рюкзак цвета хаки, лежавший на полу.
– В отеле.
– Это никуда не годится. Разве ты не собиралась остановиться у меня? Или ты считаешь, что я не ценю всего, что ты сделала для моей матери и продолжаешь делать? Предоставить тебе ночлег – это самое меньшее, чем я могу отблагодарить тебя.
– Хотя я не единственная, кто должен помогать ей, – покраснев, пробормотала Джорджина.
– Старый приемчик, мы его уже проходили. За эти годы я наслушался от тебя достаточно критики в свой адрес, так что давай ближе к делу.
Его охватило чувство вины, но с чего ему винить себя? Он поддерживал мать финансово, позаботился о том, чтобы она ни в чем не нуждалась. Ему пришлось трудиться в поте лица, чтобы заработать эти деньги, а без них ее жизнь не была бы такой радужной. Когда в доме что-то выходило из строя, он тут же заменял эту вещь чем-то суперсовременным. Теперь кухне его матери мог позавидовать любой профессиональный шеф-повар. А что касается фермы…
Органическая ферма – в чем Матиас убедился много лет назад – была самой настоящей головной болью. Зерновые обладали скверной привычкой падать жертвой насекомых-вредителей. Куры, продержавшиеся на ферме полтора года, становились добычей лисиц или бродили неизвестно где, поэтому их яйца никогда не попадали на полки местных продуктовых лавок.
Хотя, справедливости ради, все это казалось Матиасу меньшим злом, чем рейки-терапия, так называемый приют для осликов или творческая мастерская по производству украшений, которые предшествовали ферме.
Так что о какой вине может идти речь? Пусть они с матерью и не были близки, но у скольких родителей и детей отношения складывались гладко и без проблем? Матиас считал себя ответственным сыном, и, если мать расценивала его личную жизнь как неудавшуюся, так тому и быть.
Он отмахнулся от несвоевременных воспоминаний и вернулся в реальность, услышав, как извиняется Джорджи.
– Извини? – изумленно переспросил он и расплылся в улыбке. – Ты извиняешься за то, что критикуешь меня? Вот теперь я по-настоящему встревожен. С каких это пор ты просишь прощения за то, что действуешь мне на нервы?
Джорджи проигнорировала его вопрос и продолжила осматриваться по сторонам.
Он хотел нарушить затянувшуюся паузу, но тут в дверь позвонили. Привезли заказ из отличного лондонского ресторана.
– Я заказал еду на нас двоих, – сказал Матиас, вернувшись на кухню и доставая тарелки и вилки с ножами. Потом плеснул в бокалы вина и уселся за стол напротив Джорджины.
Ей не следовало есть, ведь она перекусила в поезде, и не мешало бы сбросить парочку килограммов. Но у нее потекли слюнки при виде рассыпчатого белого риса, зажаренной в вине говядины и овощей…
– Приступай, – сухо пригласил ее Матиас. – Но оставь место для шоколадного фондана.
– Моего любимого.
– Знаю. Я помню, как мы однажды ездили в ресторан у моря с нашими родителями, и ты выпросила у них целых три штуки. Ешь. И сделай милость, скажи, что тебя привело сюда. Я устал ходить вокруг да около.
– Речь идет о твоей матери, но не о ее здоровье, как таковом. Как я уже сказала, она идет на поправку, и я знаю, что ты оплатил лучших докторов, лучшую больницу, все самое лучшее… Но здоровье – это не только физическое состояние. Это также расположение духа, а твоя мама с недавних пор находится в депрессии.
– В депрессии? – помрачнел Матиас. – Как такое возможно, если она пошла на поправку? Когда я звонил ей в последний раз, она не казалась мне подавленной.
– Матиас, она не хочет тревожить тебя, – нетерпеливо бросила Джорджина. – Она все время твердит о том, что она не вечна. Роуз ждет результатов какого-то анализа, возможно, именно это не дает ей покоя.
– Результаты анализа? Какого еще анализа? В любом случае он не так важен, потому что доктор ничего мне не говорил. И что за мысли о смерти? Ей немногим больше пятидесяти!
Он расслабился. Если его мать просто стала мнительной, разговор по душам с доктором быстро приведет ее в чувство. Она шла на поправку. А мысли о смерти больше подходили людям преклонного возраста.
Матиаса ждало несколько крупных сделок, а потом он собирался наведаться в Корнуолл. Возможно, он даже останется там на выходные.
– Ей еще жить да жить, – добавил он, заметив, что для человека, который ранее отказывался разделить с ним трапезу, Джорджи по достоинству оценила содержимое своей тарелки. Никто не мог обвинить Джорджину Уайт в том, что у нее плохой аппетит. Хоть какое-то разнообразие после его тощих подружек.
– Матиас, дело в том, что она чувствует… – вздохнула Джорджи и посмотрела на него, о чем тут же пожалела. Он был настолько хорош собой, что у нее замирало сердце. – Роуз считает себя плохой матерью. Ей кажется, что между вами пролегла пропасть и ее невозможно преодолеть. Она мечтает увидеть, как ты остепенишься, обзаведешься семьей, женой, детишками. Роуз призналась, что ей всегда хотелось стать бабушкой, но она боится, что это неосуществимые мечты. Она в подавленном состоянии не потому, что боится смерти, а потому, что оглядывается на свое прошлое и ставит под вопрос настоящее. Я переговорила с доктором Чиверсом… Надеюсь, ты не против.
– Какая теперь разница? – нахмурился Матиас. – Ты ведь уже связалась с ним.
Чувство вины вернулось обратно вместе с возмездием. Похоже, оно было похоронено в очень неглубокой могиле. Мать никогда не впечатлял ни его образ жизни, ни его деньги. Так же как и отца, когда тот был жив. Никто из них не сказал ни слова по этому поводу, но их молчание было красноречивее слов.
– Что сказал доктор Чиверс?
– Он говорит, что при других обстоятельствах он бы не волновался. Роуз еще довольно молода. Но из-за тревог и последовавшего за ними стресса есть риск, что ее здоровье может пошатнуться. Она потеряла интерес ко всему, что занимало ее раньше. Похоже, ей больше нет никакого дела до фермы. Она не собирается в клуб садоводов. И все время твердит, что ей незачем жить.
– Тебе следовало позвонить мне и рассказать, что происходит. Я переговорю с Чиверсом. Я плачу этому человеку баснословные деньги. Он должен что-то предпринять. Может, нужно назначить матери какой-то курс лечения…
– Забудь. Это не сработает.
– Тогда что ты предлагаешь?
Его показная терпеливость действовала ей на нервы.
– Возможно, тебе понадобится что-нибудь покрепче дорогого сухого вина прежде, чем я скажу, что предприняла по этому поводу.
– Выкладывай.
– Я сказала ей кое-что. Своего рода ложь во благо… – Джорджина вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на Матиаса, приготовившись принять бой, если таковой последует. Теперь, когда они подобрались к сути дела, она не на шутку занервничала.
– Ложь во благо?.. И почему у меня по спине пополз неприятный холодок?
– Я люблю твою маму. Я всегда была близка с ней, а сейчас в особенности, после того как мои родители уехали в Мельбурн, куда отца откомандировали на три года в один из местных университетов. Я была рядом, когда с ней случилось это несчастье, и можешь поверить мне, что ее душевный настрой с каждым днем ухудшается. Кто знает, что может случиться?
– Хочешь сказать, что знаешь мою мать давным-давно и тревожишься за нее, несмотря на то, что эксперты уверяют, что все хорошо. Я понял. А теперь, Джорджи, просто скажи, что ты сделала, и хватит вилять.
– Хорошо, Матиас… Я решила немного ободрить твою мать, чтобы она увидела, что ей есть чего ждать от будущего…
– Вдохновляет.
– …потому что у тебя серьезные отношения и, к счастью, не с одной из тех женщин, которых не одобряет твоя мать.
– Чем больше я слышу, тем больше задаюсь вопросом, есть ли у вас с моей матерью другие темы для разговоров или вы обсуждаете одного меня.
– Мы никогда не говорим о тебе! – вскипела Джорджина, разозлившись на его откровенный эгоизм. – Она поделилась со мной этими вещами только потому, что оказалась в такой ситуации… Уж поверь мне, я никогда не подталкивала ее к разговорам о тебе!
– Отложим этот вопрос на время. Итак, я состою в отношениях с человеком, которого одобряет моя мать? Надеюсь, как и заведено в сказках, эта закончится хорошо, если только от меня не потребуется представить этот образец совершенства матери. Потому что в таком случае тебе придется как-то выкручиваться.
– Видишь ли, все может оказаться не таким сложным, как тебе кажется…
Джорджина прокашлялась, а потом шумно вздохнула под пристальным взглядом Матиаса.
– Я весь внимание.
– Я сказала твоей матери, что ты встречаешься со мной, – с вызовом выпалила она.
В комнате воцарилась гнетущая тишина, и Джорджина вперилась взглядом в свои сандалии, желая, чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее целиком.
Насколько по-другому выглядела вся эта история, когда она делилась ею с Роуз. Джорджи видела, как просветлело лицо матери Матиаса, которая от радости даже захлопала в ладоши, и ей стало тепло на душе оттого, что она сделала очень счастливым дорогого ее сердцу человека.
А потом вмешался здравый смысл, но было уже слишком поздно поворачивать назад, и тепло сменилось леденящим душу страхом.
Сейчас, сидя перед Матиасом, она не могла понять, что на нее нашло. С чего она взяла, что ее идея хорошая? Она отправилась в Лондон, приготовившись отстаивать свою точку зрения, но забыла, каким устрашающим может быть Матиас.
Ну почему здравый смысл не поспевал за ее душевными порывами?
– Прости? – не поверил своим ушам Матиас. – Кажется, я ослышался…
