bannerbannerbanner
Криминотеология

Л. Д. Башкатов
Криминотеология

Полная версия

§ 2. Этап государственно-церковного монизма в уголовной политике России

Этот ряд церковно-государственного дуализма пресекает законодательная деятельность Петра I. Именно он ввел государственный стиль воздействия на религиозную преступность, положив начало этапу государственно-церковного монизма, просуществовавшего с рядом изменений вплоть до Октябрьской революции 1917 г. и принятия Конституции РСФСР 1918 г. и УК РСФСР 1922 г. Только уголовно-правовых указов Петра I ученые насчитывают 392.[18] Вместе с тем дореволюционные исследователи уделяли мало внимания анализу преступлений против веры. Из указов представляет наибольший интерес Артикул воинский 1715 г. Религиозным преступлениям посвящено две главы и 17 Артикулов. Это, как и в Соборном уложении 1649 г. глава 1 «о страсе божии», а также глава 2 «о службе божии и о священниках». Можно выделить четыре типа религиозных преступлений:

1. Чародейство – «все идолопоклонство, чародейство (чернокнижество) наикрепчайше запрещается, и таким образом, что никоторое из оных отнюдь ни в лагере и нигде инде не будет допущено и терпимо. И ежели кто из воинских людей найдется идолопоклонник, чернокнижец, ружья заговоритель, суеверный и богохулительный чародей: оный по состоянию дела в жестоком заключении, в железах, гонянием шпицрутен наказан или весьма сожжен имеет быть». К этой статье дано толкование, причем сделанное самим Петром I: «наказание сожжения есть обыкновенная казнь чернокнижцам, ежели оный своим чародейством вред кому учинил, или действительно с диаволом обязательство имеет». Иначе говоря, впервые устанавливается материальный состав религиозного преступления. Данное обстоятельство весьма важно, особенно применительно к религиозным преступлениям, ведь обвинить в чернокнижестве, тем самым отправив человека на костер, несложно. А вот наличие реального вреда – показатель существенный, и формулировка нормы близка к совершенству и к современной теории уголовного права.

Артикул 2 определял ответственность подстрекателя и заказчика: «Кто чародея подкупит, или к тому склонит, чтоб он кому другому вред учинил, оный равно так как чародей сам наказан будет». Здесь уже выделены виды соучастников преступления.

2. В артикулах 3–8 детально регламентировано богохульство, причем примерно также, как и в Соборном уложении 1649 г. Но, во-первых, здесь выделены виды вины, в частности умысел – «нарочно», неосторожность – «легкомыслие» (артикулы 6, 8); во-вторых, повторность или рецидив – «а учинится то единожды или дважды» (артикулы 6, 15); в-третьих, недоносительство – «ежели кто слышит такое хуление, и в принадлежащем месте благовременно извету не подаст» (артикул 5); в-четвертых, кроме уголовных наказаний здесь предусмотрены и церковные – «церковное публичное покаяние» (артикулы 6, 8), и воинские – «гонянием шпицрутен наказан» (артикул 6), «в присудствии регименту мушкеты, пики или карабины носить» (артикул 7), «на каждый день по одному часу ружье носить» (артикул 8), а из уголовных – смертная казнь в разных видах – «и потом отсечена голова да будет» (артикул 3), «живота лишен быть» (артикул 5), «аркибузирован (розстрелен)» (артикул 6), а также многообразные телесные наказания – «тогда ему язык роскаленым железом прожжен» (артикул 3), «телесным наказанием отсечения сустава наказан» (артикул 4). И все это в одной норме о богохульстве.

3. Церковный мятеж (понятие из Соборного уложения 1649 г., в Воинских артикулах не используется общее название), т. е. нарушение общественного порядка, урегулированного церковными правилами, выражающееся в прерывании, воспрепятствовании, отклонении от церковных обрядов (артикулы 10–13, 16–17) – это и неприсутствие на молитве, и явка на молитву в пьяном виде (артикулы 10, 11, 12), и выражение каким-либо образом неуважения к священнослужителю (артикул 13), и банкет, торговля во время молитвы (артикулы 16, 17).

4. Преступная деятельность священнослужителей (артикулы 14, 15), которая выражается в: «а есть ли который из священников обрящется в своей науке, животе и поступках нечестив и беззаконен, и другим жизнию своею соблазн чинит» (артикул 14), «когда священник без знатной причины… службу божию отправлять не будет», «а ежели оный во время службы божия пиян будет» (артикул 15). Эти нормы восприняты из ст. 34–37 Устава кн. Ярослава Мудрого о церковных судах: блуд монахов, монахинь, попов или их жен, а также проскурниц; пьянство попов или монахов, причем артикул 14 сформулирован более удачно, не казуистичен, но, с другой стороны, не содержит ни законодательного определения, ни толкования, и поэтому на практике мог применяться или более широко, чем мыслил законодатель, или, наоборот, ограниченно.

В Воинских артикулах нет таких составов, как церковная татьба; осквернение могил, их повреждение, уничтожение и пр.; повреждение или уничтожение священных предметов, почитаемых церковью, или иного церковного имущества и др., предусмотренных в Синодальной редакции Устава св. кн. Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных, в Судебниках 1497 и 1550 г. ив других источниках.

Кроме того, состояние опьянения не влияет на наказание, хотя то и дело фигурирует в нормах (артикулы 3, 8, 11, 15).

Положения Воинских артикулов о преступлениях против веры дополняют Соборное уложение 1649 г. и относятся в большей мере к воинским людям или к отправлению богослужения в войсках.

Нормы Воинских артикулов определяют преимущественную подсудность священников духовному суду, но требуют применения тех наказаний, которые предусмотрены в артикулах, т. е. вмешиваются в церковное право.[19]

Кроме того, здесь четко прослеживается отделение церковных дел от светских, что проявляется в подчинении церкви государству, в служении церкви делу государеву, а не наоборот, как было до Петра I. В подкрепление этого положения можно привести факт упразднения Петром I патриархата. Таким образом, оформился новый стиль уголовно-правовой охраны религиозной сферы, который можно назвать этапом государственно-церковного монизма (гр. monos– один), что означает безусловное верховенство государства над церковью. Церковь при этом является государственным институтом и реализует государственную политику. Этот период продолжался с введения Воинских артикулов Петра I в 1715 г. и до принятия Конституции РСФСР 1918 г. и УК РСФСР 1922 г.

Вот такие общие и частные выводы можно сделать из анализа уголовно-правовой законодательной деятельности Петра I относительно религиозных преступлений.

Следующий этап уголовно-правового регулирования религиозной сферы со стороны государства – это Свод законов (изд. 1832 г.), где в разделе II, книге I, томе XV «О преступлениях против веры» в шести главах систематизирован весь материал:

1. Богохуление (так названо богохульство) и порицание веры (глава 1) понималось в первой части как и в Соборном уложении 1649 г. Причем различие идет по непосредственному объекту посягательства. В качестве такового названы сначала «Господ Бог и Спас наш Иисус Христос», затем «родшая его Пречистая Владычица наша Богородица и Присно Дева Мария», далее «Честный крест» и «Святые угодники» (ст. 182) – все так же, как и в Соборном уложении 1649 г. Порицание веры (ст. 183) заключается в Хуле имени Божия, поношении службы Божией и церкви православной, ругательств Святого Писания и Святых Таинств. Уголовная ответственность и наказание одинаковы – лишение всех прав состояния, наказание кнутом, ссылка в каторжную работу и публичное церковное покаяние.

2. Отступление и отвлечение от веры (глава 2): а) отвлечение от православия в иную христианскую веру (ст. 186); б) отвлечение от православия в нехристианскую веру (ст. 189); в) отвлечение от христианства в нехристианскую веру (ст. 190); г) отвлечение подданного иноверца в какое-либо христианское исповедание (ст. 188).

3. Ересь – это случай индивидуального отклонения от догматов православия (ст. 279) и раскол – уклонение массовое, сопровождаемое созданием нового религиозного общества. Есть и квалифицированная ересь – «соединенная с жестоким изуверством и фанатичным на жизнь свою или других покушениями» (ст. 280). Ответственность установлена «за распространение своей ереси и привлечении к оной других», а также «в соблазнах, убийстве и дерзостях против церкви и духовенства православной веры».

4. Подложное проявление чудес, лжепредсказания, колдовство и чародейство (глава 4), которое проявляется во лжи (ст. 201), обмане (ст. 202) и клевете (ст. 203). Данное преступление трактуется как «эксплуатация религиозного чувства».[20]

5. Нарушение благочиния в церквах (глава 5), в Соборном уложении 1649 г. названное «церковным мятежом», под которым понимается, однако, более широкий круг деяний: появление в церкви в пьяном виде, разговоры в церкви, хождение по церкви, учинение шума. Выделены и квалифицированные деяния – обращение к духовным особам с непристойными речами (ст. 205) и еще более тяжкое квалифицирующее обстоятельство – «недопущение совершить литургию». Кроме того, деяние по нарушению благочиния может заключаться в преступлениях самих священнослужителей: а) если во время священнослужения священник, дьякон или причетник бьет кого бы то ни было рукою или каким-либо орудием (ст. 208); б) если он же «до бесчувствия забывшись дерзнул бы приступить в нетрезвости к совершению Божественной Литургии» (ст. 209). Данное посягательство исключительно на православную религию, в ее внешних проявлениях – совершении религиозного культа.

 

6. Святотатство, разрытие могил, ограбление мертвых тел (глава 6). Этих составов нет в Воинских артикулах, нет и в Соборном уложении 1649 г., как уже отмечалось, они предусмотрены в Синодальной редакции Устава св. кн. Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных, а в Судебниках 1497 и 1550 г. фигурирует только «церковный тать».

Проведем анализ системы этих норм и сделаем некоторые выводы, которые следует учесть в современной уголовно-правовой законодательной практике:

1) богохульство и порицание веры; отступление и отвлечение от веры; ересь и раскол следует считать чисто церковными преступлениями, но никак не религиозными, и эти составы не должны фигурировать в современном уголовном кодексе;

2) подложное проявление чудес, лжепредсказания, колдовство и чародейство имеют уголовно-правовой смысл исключительно в трактовке Воинских артикулов Петра I (придав им, естественно, современное значение), а именно – если они влекут за собой причинение вреда здоровью или жизни человека;

3) нарушение благочиния в церквях – церковное преступление, которое становится религиозным, когда сопровождается нарушением общественного порядка, насилием над гражданами и церковным имуществом (его разрушением, порчей т. п.[21]);

4) осквернение могил не может считаться чисто религиозным преступлением, а становится таковым, если связано с реализацией религиозной мотивации, сопряжено с осуществлением религиозного ритуала;

5) хищение из церкви священных предметов, вообще церковного имущества любого вероисповедания, причиняет значительные духовные страдания множеству верующих людей, а поэтому этот признак следует ввести в качестве квалифицирующего в ч. 3 ст. 158–160, ч. 2 ст. 161–163, ч. 1 ст. 164, ч. 3 ст. 165, ч. 2 ст. 167 и 168 УК РФ. Подобное деяние является умышленным, причиняющим особый вред религиозной свободе, невозместимый ущерб, а если эти предметы и возвращаются церкви в результате действий органов уголовной юстиции, то они считаются оскверненными для данной религии, а потому все виды хищений священных предметов должны признаваться тяжким преступлением.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. представляет собой значительный памятник уголовного законодательства, прежде всего с точки зрения регулирования религиозной сферы. Следует учесть, что в Уложении мы впервые находим столь большую общую часть, где урегулированы вопросы стадий преступления, причем впервые выделено обнаружение умысла (ст. 8, 9, 117), виды умысла – деяние предумышленное и совершенное по внезапному побуждению (ст. 5, 6, 111, 113), виды неосторожности (ст. 114–116), виды соучастников преступления (ст. 14–16, 123–134) и многие другие уголовно-правовые проблемы, нашедшие свое отражение и в главах о религиозных преступлениях.

Уголовно-правовое регулирование религиозной сферы имеет в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных несколько общих особенностей:

1) целый раздел посвящен религиозным преступлениям, причем он расценивается как наиважнейший, ибо следует сразу же за общей частью, и объясняется это, вероятно, политической и экономической ситуацией в России того времени, бывшей государством религиозным, преимущественно православным;

2) многочисленность статей (81), частей статей, глав (5), которые в большинстве своем еще и разбиты на отделения, при этом такого обилия статей не было ни в предшествующих, ни в последующих уголовно-правовых нормативных актах;

3) многие нормы указывают на наказания не только уголовные и исправительные, но и церковные (отправление к духовному начальству – ст. 191, церковное покаяние), а также телесные (наказание плетьми чрез палачей – ч. 2 ст. 190 и др., розгами, наложением клейм – ст. 190, 195, 197 и т. д.) и типично гражданско-правовые, а не просто имущественные (например, назначение опеки над имениями с запретом проживания там – ст. 196, устранение от опеки – ст. 198 и др.). При этом, несмотря на подробнейшую детализацию видов и мер наказания, порядка их назначения, замены, в ст. 18–95 Уложения, посвященных наказанию, о гражданско-правовых мерах не упоминается.

В Уложении выделено пять типов религиозных преступлений, названных в разделе втором «О преступлениях против веры и о нарушении ограждающих оную постановлений»:

1. Глава первая «О богохулении и порицании веры» содержит восемь статей, которые условно можно разделить на несколько подвидов:

а) хула на «славимого в единосущной троице бога, или на пречистую владычицу нашу богородицу и присно-деву Марию, или на честный крест господа бога и спаса нашего Иисуса Христа, или на бесплотные силы небесные, или на святых угодников божиих и их изображения». При этом данная норма содержится в пяти статьях и указаны пять привилегированных составов: если основной состав предусматривает совершение данного деяния в особом месте – церкви, то привилегированные – в публичном месте; при свидетелях; по неразумию, невежеству или пьянству; в печатных или письменных сочинениях; а также недоносительство;

б) порицание христианской веры или православной церкви, или ругань над священным писанием и святыми таинствами, которое содержит те же, что и богохульство, привилегированные составы;

в) кощунство – язвительные насмешки над обрядами христианскими – также содержит один привилегированный состав – по неразумию, невежеству или пьянству;

г) выделывание, продажа или распространение писаных, гравированных, резных или отлитых в соблазнительном виде икон также имеет один привилегированный состав – по неразумию или невежеству.

Проведем анализ и сделаем некоторые предварительные выводы по первому виду религиозных преступлений:

– в восьми статьях в казуистическом плане описывается богохульство, или кощунство, которое в настоящее время может быть наказуемо, если сопровождается насилием над гражданами, уничтожением или повреждением церковного имущества, представляет собой грубое, публичное нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу или к какой-либо его религиозной части, совершается умышленно, т. е. представляет собой хулиганство, квалифицируемое по ст. 213 УК РФ. Можно ставить вопрос и о внесении изменений в квалифицированный состав хулиганства – в ч. 2 ст. 213 УК РФ: если оно сопровождается г) насилием над гражданами в церкви или священнослужителями любого легального вероисповедания, а также д) уничтожением или повреждением церковного имущества.

– нормы сконструированы таким образом, что сначала дается основной состав, а затем исключительно привилегированные, нет ни одного квалифицированного состава.

– распространение богохульства и кощунства в средствах массовой информации было менее всего наказуемым, а более всего – открытая хула в церкви. Это и понятно, так как в то время не было телевидения, радио, газеты и журналы были доступны очень незначительному кругу образованных граждан, которых смутить хулой было весьма затруднительно. А вот присутствующих в церкви людей в основном неграмотных или малограмотных, обратить в иную веру было проще, тем более, что церковь посещалась большей частью населения регулярно.

2. Глава вторая «Об отступлении от веры и постановлений церкви» содержит три отделения, или вида преступлений, и 33 статьи (кстати, в результате многочисленных изменений к 1866 г. статей стало значительно меньше – 26, и изменилась их нумерация[22]):

а) первый вид – «об отвлечении и отступлении от веры» – имеет два подвида, или два основных состава преступления, все остальные составы сложные – или квалифицированные, или привилегированные:

– отвлечение от веры означает перевод (в терминах, употребляемых дореволюционными юристами, «совращение») одного человека другим или другими людьми в иную веру путем принуждения и насилия, угроз, обольщения, подговоров, вступления в брак, воспитания детей, использования в услужении, проповедей, сочинений или их распространения, воспрепятствования добровольного присоединения к православию, невоспрепятствования отступлению от веры, допущения священнослужителями других вероисповеданий к исповеди, причащению или елеосвящению, а детей к крещению или миропомазанию и другими разнообразными способами, приведенными в Уложении. Этому посвящена 31 статья;

– отступление от веры – это переход в другую веру, осуществляемый человеком самостоятельно без какого-либо постороннего влияния или под воздействием других людей либо священнослужителей. Этому посвящено 2 статьи;

б) второй вид – «о ересях и расколах» – также состоит из двух подвидов:

– ереси и расколы – частные разновидности отвлечения и отступления от церкви, прежде всего православной или любой другой христианской, указанной в Уложении, но более никакой другой,

– напомним, что ересь определялась в Своде законов (в редакции 1832 г.) как случай индивидуального отклонения от догматов православия (ст. 279), а раскол – как уклонение массовое, сопровождаемое созданием нового религиозного общества. В Уложении 1845 г. ересь понимается как проповедование, или отвлечение иным путем, иной, нехристианской, во всяком случае неправославной, веры в массовом масштабе, а раскол – как публичная пропаганда своего вероучения и иные формы массового отвлечения (ст. 206–217 Уложения) от христианской, прежде всего православной, веры,

– 12 статей, формулирующих составы ересей и расколов, направлены прежде всего на борьбу с различного вида сектами, причем, не любыми, а только «повреждающими веру» (ст. 206), причем, ересь должна быть соединена «с свирепым изуверством и фанатическим посягательством на жизнь свою или других, или же с противонравственными гнусными действиями» (ст. 212);

в) третий вид – «об уклонении от исполнения постановлений церкви» – не столь многочисленен (5 статей) и карается большей частью церковными наказаниями. Данный состав заключается не в полном, а лишь в частичном отступлении от веры. Проведем анализ и сделаем некоторые выводы:

– Бросается в глаза явно неравноправный подход к отвлечению от веры, как по составам преступлений, так и по наказаниям: во-первых, из веры православной в христианскую другого исповедания, «евангелическо-лютеранского», «реформатского» (ст. 195, 196, 197–199, 201, 202, 203 Уложения), во-вторых, из веры христианской, в том числе православной, в «веру магометанскую, еврейскую или иную нехристианскую» (ст. 190, 192–194); в-третьих, православных в «еретическую секту, или раскольнический толк» (ст. 197).

– Этот вид религиозных преступлений один из самых многочисленных и является исключительно церковным по современным представлениям.

– То, что это преступление церковное, подтверждается и позицией законодателя того времени – в этой главе определено несколько чисто церковных наказаний, например, ст. 191 Уложения предусматривает для отступивших от христианского в иное нехристианское вероисповедание отправление к духовному начальству прежнего их исповедания для увещания и вразумления, имение их берется в опеку, а ст. 196 – поступление с ними по правилам церковным и др.

– Криминализация подобного типа деяний характерна исключительно для религиозных государств, где церковь является институтом государства, и направлена на охрану государственной религии.

3. Глава третья «Об оскорблении святыни и нарушении церковного благочиния» («церковный мятеж» в Соборном уложении 1649 г., содержит три отделения, или вида, и 18 статей (в результате многочисленных изменений к 1866 г. статей стало вдвое меньше – 9, изменилась их нумерация и исчезли три отделения[23]):

 

а) первый вид – «об оскорблении святыни и духовных лиц во время священнослужения» – имеет два подвида, или два основных состава преступления, все остальные составы сложные – или квалифицированные, или привилегированные:

– нарушение порядка в церкви путем «ругани над священными предметами» (ст. 223), «непристойными словами или действиями» (ст. 226), «истребления или повреждения поставленных на публичных местах крестов, или изображений спасителя, богородицы и святых угодников, или ангелов» (ст. 230) имеет три привилегированных состава, предусмотрено в четырех статьях;

– посягательство на священнослужителя путем убийства (ст. 225), нанесения побоев (ст. 224), увечья или ран (ч. 2 ст. 225), оскорбления (ст. 227) имеет четыре привилегированных состава, предусмотрено в пяти статьях;

б) второй вид – «о нарушении благочиния во время священнослужения в церквах» – имеет два подвида, или два основных состава преступления, все остальные составы квалифицированные:

– нарушение порядка, предусмотренного церковными правилами, в церквях, со стороны граждан путем появления там в пьяном виде «и виде развращенном, или же неприлично громким криком, хохотом или иным шумом и вообще неблаговидными поступками» (ст. 231), занятия места, предназначенного для священнодействия или императорской фамилии (ст. 233, 234), подачи просьбы «кому-либо из духовных или светских сановников» (ст. 235) или выраженное в том, что лицо силою ворвется в церковь, когда входить туда запрещено (ст. 236), имеет один квалифицированный состав и предусмотрено в пяти статьях;

– нарушение порядка, предусмотренного церковными правилами, в церквях, со стороны «священно и церковнослужителей, как белого так и монашествующего духовенства» имеет один квалифицированный состав, когда совершается путем «бить кого-либо рукою или орудием» (ст. 232);

в) третий вид – «о нарушении благочиния во время священнослужения вне церкви» – имеет один основной состав преступления, четыре квалифицированных и один привилегированный и заключается в нарушении порядка, предусмотренного церковными правилами, вне церкви путем крика, «открытых игрищ, музыки, пляски, конских скачек, пения песен на улицах или иными общенародными забавами и увеселениями» (ст. 237), открытия торговой лавки или питейного дома (ст. 238), остановки на месте крестного хода (ст. 239) или (если виновный) «сделает что-либо неприличное» (ст. 240) в воскресный или торжественный день, в табельный или храмовый праздник, прежде окончания литургии в приходской церкви или во время крестного хода, или освящения воды или другого публичного молебствия.

Сделаем анализ этой главы:

Во-первых, даже убийство священнослужителя (ст. 225), не говоря уже о других насильственных действиях (ст. 224, ч. 2 и 3 ст. 225 и др.), карается также или менее строго, чем оскорбление в виде ругани или иных действий над священными предметами, что представляется явно несправедливым и никак не вяжется с современным правосознанием. Конечно, такое возможно только в феодальном государстве, где церковь служит основным оплотом и защитой именно феодальной духовности.

Во-вторых, священнослужитель за подобные деяния подвергается церковному наказанию, т. е. религиозное преступление здесь, в этом разделе, приравнивается к церковному – об этом свидетельствует еще и то, что за эти деяния виновный христианин подвергается и церковному наказанию – церковному покаянию и др. (см., например, ст. 217 Уложения в редакции 1866 г. и др.).

4. Глава четвертая «О святотатстве, разрытии могил и ограблении мертвых тел» не содержит отделений, состоит из 17 статей (к 1866 г. количество статей осталось прежним, но изменилась их нумерация[24]), но содержит два состава преступления:

а) первый вид – святотатство – можно разделить на два подвида, которые имеют огромное количество, больше, чем какое-либо другое преступление, сложных составов – или квалифицированных, или привилегированных (27):

– святотатство, совершаемое гражданами, имеет наибольшее количество квалифицированных и привилегированных составов (26) и заключается во «всяком похищении церковных вещей и денег, как из самих церквей, так и из часовен, ризниц и других постоянных и временных церковных хранилищ, хотя бы они находились и вне церковного строения» (ст. 241). Это единственная глава, которая содержит определение преступления и указание на общие квалифицирующие признаки – «важность преступления святотатства и наказания за оное увеличиваются, когда оно соединено с оскорблением святыни, с насильственными действиями, или со взломом», несмотря на то, что в последующем они подробнейшим образом расписаны в иных сложных составах. Кроме того, здесь содержится норма-примечание, что можно считать еще одним шагом вперед с точки зрения законодательной техники. В этой норме указано, что духовное начальство исключительно христианских вероисповеданий определяет, «какие из предметов принадлежащих церквам их исповедания должны… быть признаваемы священными, или же токмо освященными чрез употребление при богослужении».

– святотатство, совершаемое священнослужителями и другими лицами, которым было поручено хранение похищенных священных или иных предметов. Эта норма сформулирована в качестве отсылочной и как таковая содержит 17 квалифицированных и привилегированных составов, причем наказание определено на одну ступень выше (ст. 250);

б) второй вид – надругательство над могилой, не будучи так прямо назван, предполагает ответственность за «разрытие могил для ограбления тел или для поругания над погребенными» (ст. 256), «для каких-либо суеверных действий» (ч. 2 ст. 256), «за истребление или повреждение надгробных памятников и за наружное повреждение могил» (ст. 257), «за похищение надгробного памятника или наружных оного украшений» (ч. 3 ст. 257). Этот сложный состав имеет пять квалифицированных и привилегированных.

Необходим анализ этой главы, из которого следует:

– В данной главе есть несколько интересных с точки зрения законодательной техники новшеств по сравнению с предшествующими нормативными актами уголовно-правового характера – определение преступления, нормы-примечания (их две).

– Поразительная многостатейность и вариативность, также как и в других главах, множество квалифицированных и привилегированных составов.

– Вместе с тем именно эти две нормы предусматривают действительно религиозные преступления, а не только церковные и имеют право на существование и в современных уголовных кодексах.

– Столь подробное описание надругательства над могилой может быть полезным и для современной правоприменительной практики, так как нет ни соответствующих законодательных разъяснений и примечаний в УК РФ 1996 г., ни разъясняющих постановлений Пленума Верховного Суда России. Конечно, они нуждаются в определенной современной корректировке.

Глава пятая «О лжеприсяге» не содержит отделений, состоит из 5 статей (редакции 1865 и 1866 г. изменили количество статей – их стало всего 4, изменилась их нумерация[25]), содержит один состав преступления.

Анализ этой главы: 1) лжеприсяга как пятый вид религиозных преступлений строже всего наказывается, если она соединена с обвинением в преступлении. Подобный подход справедлив и имеет право на существование и в современных условиях (заведомо ложный донос); 2) данный состав преступления должен быть отнесен к преступлениям против правосудия. Вместе с тем, если в суде присяга будет даваться на Библии, Коране или иной священной для лица, дающего показания книге, то данное преступление можно считать религиозным.

Теперь можно сделать общие выводы относительно раздела второго Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Но прежде всего следует добавить, что в 1864 г. был принят Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, фактически кодекс уголовных проступков. Это было значительным шагом вперед, который не был сделан до сих пор ни в РСФСР, СССР, ни в современной России. Недостатком Устава было то, что он лишь в общем виде был согласован с действовавшим в то время Уложением о наказаниях уголовных и исправительных, причем только в новых редакциях, в частности 1865 и 1866 г. Итак, сделаем общие выводы, используя некоторые данные анализа, осуществленного дореволюционными юристами:

а) по числу статей Уложение раза в четыре превосходило любой из современных ему зарубежных кодексов, в том числе и по религиозным преступлениям[26];

б) наблюдается непоследовательность в применяемой юридической терминологии, велеречивость и многоречивость при формулировании составов религиозных преступлений;

в) сложность, противоречивость, затрудняющие практическое использование «лестницы» наказаний, широкое применение исключительно церковных наказаний;

г) резкое стеснение свободы судов при определении меры наказания, связанное с узкими его границами, т. е. максимально-минимальными пределами[27];

д) из пяти глав о религиозных преступлениях две – о богохулении и порицании веры, а также об отступлении от веры и постановлений церкви – исключительно церковные и им не место в УК;

е) в трех остальных главах также встречаются церковные преступления, а одна из пяти – о лжеприсяге – относится по большому счету к преступлениям против правосудия;

ж) некоторые положения главы об оскорблении святыни и нарушении церковного благочиния могут и сейчас быть использованы при конструировании квалифицированного состава хулиганства;

з) отдельные моменты в главе о святотатстве, разрытии могил и ограблении мертвых тел также могут быть использованы: одни – как квалифицирующие признаки, например, преступлений против собственности зарегистрированной церкви, так как подобное преступление посягает не только на церковное имущество, но и на духовные чувства верующих; а другие – как отдельные составы преступлений, например надругательство над могилой.

18См.: Ромашкин П. С. Основные начала уголовного и военно-уголовного законодательства Петра I. M., 1947. С.16.
19Российское законодательство X–XX веков. В девяти томах. Т. 4. Законодательство периода становления абсолютизма. М., 1986. С. 314–331, 366.
20См.: Ширяев В. Н. Указ. соч. С. 282.
21См.: Старков О. В. Основы криминопенологии. Уфа, 1997. С. 153.
22См.: Свод законов уголовных. Книга первая. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Издание 1866 г. СПб., 1866. С. 46–52; сравните: Российское законодательство X–XX веков. В 9 т. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века. М., 1988. С. 214–221.
23См.: Свод законов уголовных. Книга первая. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Издание 1866 г. С. 53–55; сравни: Российское законодательство X–XX веков. В 9 т. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века. 1988. С. 221–226.
24См.: Свод законов уголовных. Книга первая. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Издание 1866 г. С. 55–60; сравни: Российское законодательство X–XX веков. В 9 т. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века. М., 1988. С. 226–231.
25См.: Свод законов уголовных. Книга первая. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Издание 1866 г. С. 60; сравни: Российское законодательство X–XX веков. В 9 т. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века. С. 231–232.
26Для сравнения см.: Белогриц-Котляревский Л. С. Религиозные преступления в важнейших государствах Западной Европы. Ярославль, 1886; Познышев С. В. Религиозные преступления с точки зрения религиозной свободы. К реформе нашего законодательства о религиозных преступлениях. М., 1906; Таганцев Н. С. О религиозных преступлениях // Протоколы уголовного отделения Санкт-Петербургского юридического общества. Т. III. 1881. Заседание XXIX.
27Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. Т. 1. М., 1994. С. 221 и др.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27 
Рейтинг@Mail.ru