Л. Е. Балашов
Занимательная этика
Жизнелюбие
Говорить о жизнелюбии как будто банально. Кто не любит жизнь?! Помните слова песни:
Я люблю тебя, жизнь,
Что само по себе и не ново.
Я люблю тебя, жизнь,
Я люблю тебя снова и снова.
(Слова К. Ваншенкина)
Тем не менее, приходится говорить и об этом. В философии и культуре в целом можно встретить таких, кто явно или неявно проповедует жизнененавистничество, разочарованность жизнью, отвращение к жизни. Вот, например, какую двусмыслицу сказал в свое время Л. Н. Толстой: «Чтобы полюбить жизнь, надо полюбить смерть». Воистину язык без костей! Эта фраза Л. Н. Толстого навеяна подобными парадоксальными высказываниями религиозных деятелей.
Жизнь плохо относится к тем, кто не лелеет ее, кто относится к ней без трепета, без уважения, без любви. Она любит только тех, кто любит ее.
А. П. Чехов за жизнь, против смерти
В одном из рассказов А. П. Чехова – «Огни» – состоялся любопытный разговор на тему о смерти:
«– А вы эти мысли бросьте… – сказал инженер серьёзно и наставительно.
– Почему?
– А потому… Такими мыслями следует оканчивать жизнь, а не начинать. Вы ещё слишком молоды для них.
– Почему же? – повторил студент.
– Все эти мысли о бренности и ничтожестве, о бесцельности жизни, о неизбежности смерти, о загробных потёмках и проч., все эти высокие мысли, говорю я, душа моя, хороши и естественны в старости, когда они являются продуктом долгой внутренней работы, выстраданы и в самом деле составляют умственное богатство; для молодого же мозга, который едва только начинает самостоятельную жизнь, они просто несчастие! Несчастие! – повторил Ананьев и махнул рукой.
– По-моему, в ваши годы лучше совсем не иметь головы на плечах, чем мыслить в таком направлении. Я вам, барон, серьезно говорю. И давно уж я собирался поговорить с вами об этом, так как ещё с первого дня нашего знакомства заметил в вас пристрастие к этим анафемским мыслям!»
Мой комментарий: «Мысли о бренности и ничтожестве, о бесцельности жизни, о неизбежности смерти, о загробных потёмках» не хороши и не естественны никогда, в том числе и на склоне лет, в старости. Мне сейчас 77 лет. В основном я уже прожил жизнь. И по-прежнему гоню от себя все эти дурацкие мысли. Был у меня небольшой период в жизни (весной 1994 г.), когда я задумывался о хрупкости жизни и возможности смерти. Наверное, этот период – самый печальный в моей жизни. Потому что я был духовно надломлен (только что окончилась моя депутатская деятельность и некоторое время я был не у дел). Этот период давно позади. Всякие мысли о бренности и ничтожестве жизни, о неизбежности смерти свидетельствуют лишь о духовной надломленности, растерянности человека.
Жизненный оптимизм Чехова противостоит смертнической парадигме. К сожалению, тема смерти стала одной из центральных в философии последних полутора-двух веков.
Возьмем, например, сочинения Альбера Камю. Тяжело их читать. Жизнь перед лицом смерти, убийство, самоубийство – в самых разных ракурсах. Чаще всего в связке с другой негативной темой – темой абсурда. Как будто нет других тем. Как будто человек только и думает о смерти и абсурде. Много чести – сверлить мозг этими темами! Если мы рассматриваем тему жизни в ее отношении к смерти как самую важную философскую тему, то этим волей-неволей обесцениваем саму жизнь, выводим за скобки всё ее внутреннее содержание, т. е. всё, что происходит внутри жизни, от рождения до смерти. Мы в таком случае перестаем нормально воспринимать жизнь, не саму ее, а лишь ее границу и фактически становимся пленниками этой границы-смерти.
Вспоминается в этой связи высказывание Спинозы: «Человек свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни» (Этика. – Спиноза Б. Избранные произведения. Т. 1. М., 1957. С. 576). В самом деле, свободный человек думает не о смерти, а о жизни. А тот, кто постоянно думает о смерти – по-настоящему ее пленник, т. е. несвободный человек.
Пройдет время, может быть не одно десятилетие – и люди будут удивляться этой зацикленности ряда известных философов на теме смерти, будут воспринимать это как своего рода философскую болезнь и шире, как болезнь культуры.
«Никакая философия не может помирить меня со смертью»
Один из героев повести А. П. Чехова “Три года” сказал: “Никакая философия не может помирить меня со смертью, я смотрю на нее просто как на погибель”. Он тысячу раз прав и, напротив, неправы те философы, которые ищут оправдание смерти и рассуждают даже о ее положительной ценности для жизни. Абстрактные рассуждения вроде “жизнь утверждает себя через смерть” (Ламонт К. Иллюзия бессмертия. М., 1984. С. 276) совершенно неприемлемы для гуманистически мыслящих философов. Эти рассуждения способны только дезориентировать людей, морально разоружить их.
Все живое стремится к бессмертию и если умирает, погибает, то не потому, что жаждет этого, а в силу генетической запрограммированности или конкретных неблагоприятных условий жизни, которые весьма различны, многообразны. Философы и писатели, говорящие о положительном значении смерти, протаскивают, в сущности, мысль о том, что человек должен видеть в смерти нечто желанное, к чему он должен стремиться. Какая нелепость! Ведь положительное значение для нас имеет все, что является благом. Так что же, выходит, что смерть – благо? Рассуждая так, мы в конце концов придем к проповеди желательности смерти, потребности в ней и ненужности усилий в борьбе за жизнь. Жизнь и смерть исключают друг друга. Если жизнь для нас благо, то противоположное ей мы должны рассматривать как зло.
Оптимизм и пессимизм
В общем контексте жизни оптимизм предпочтительнее пессимизма. Оптимизм настраивает на хорошее и лучшее. Пессимизм – на дурное и худшее. Оптимизм мобилизует, пессимизм разоружает.
Не правы и оптимисты, и пессимисты, когда пытаются доказать правильность своей позиции ссылкой на объективную действительность (что она прекрасна или ужасна). Чаще всего оценка действительности зависит от субъективного умонастроения оценщика. Есть такой полушутливый пример: стакан с водой. Оптимист говорит: стакан наполовину полон; пессимист утверждает обратное: стакан наполовину пуст. Оба видят одно и то же, говорят об одном и том же, но оценивают эту действительность с противоположных позиций. Есть еще более яркий пример, поясняющий противоположность позиций оптимиста и пессимиста. В известном анекдоте пессимист пьет коньяк и морщится: фу, пахнет клопом. Оптимист давит на стене клопа и нюхает палец: хорошо! – пахнет коньяком.
Пессимист в прекрасной действительности (коньяке) находит плохое (запах клопа). Оптимист в ужасной действительности (клопе) находит хорошее (запах коньяка).
В отдельных случаях пессимизм предпочтительнее оптимизма. Например, сейчас теперь уже ясно, что оптимизм, связанный с реализацией таких якобы светлых идей, как национал-социалистическая (в Германии) и коммунистическая (в России), был необоснован.
Вообще, частные оптимизм и пессимизм, касающиеся выдвижения и реализации разных идей, проектов, могут быть и со знаком минус, и со знаком плюс. Частный оптимизм ничуть не предпочтительней частного пессимизма. Он может быть необоснованным, розовым, шапкозакидательским, пиром во время чумы.
Притча о надежде
В одной книге приводится мудрая притча о надежде. Ее рассказал Александр Жебровский, один из героев-моряков, выдержавших 82-дневное вынужденное плавание на небольшом катере в океане. Вот как передает этот рассказ писатель Л. Наумов:
“– А кто из вас, ребята, знает старого моряка Ивана Аурова? – спросил Жебровский…
– Это прадед мой. Толковый был старик. Рассказывал он как-то своему сыну – деду значит моему, а уж тот – мне. Эта сказка, как вам сказать, стала вроде нашим семейным гербом… Пришел как-то моряк к мудрецу и говорит: “пропаду, наверное. В такую бурю в последний раз попали – не приведи господи! еле жив остался. Посоветуй мне, ты все знаешь: как мне живым остаться до старости?” Что же, – отвечает мудрец, – это можно. Вот тебе, говорит, кувшин, с ним не пропадешь”.
Плавает моряк год-другой. Шторма переносит почище того, в который мы сейчас попали. И ничего – живет. “Что же, – думает он, – за кувшин такой, что он от беды меня оберегает?” Отвинтил он раз пробку и заглянул внутрь. А в кувшине ничего нет – пустой. “Вот тебе и раз – удивился моряк. – Что же мудрец мне голову морочит?”
Пришли они в порт, где этот мудрец жил, и моряк пошел к мудрецу. “Что же ты, мудрец, мне пустой кувшин дал? Там же ничего нет”. “Как нет? – спросил мудрец. “Так и нет, смотри сам”. Заглянул мудрец в кувшин и говорит: “Э-э, плохо ты смотришь, парень. Там есть одна вещь. Надеждой она прозывается.
Надеждой! С нею моряк никогда не пропадет. Все может моряк потерять, но надежду он терять не должен. С нею из любого шторма, из любой беды выйдет моряк, и какая бы буря ни разразилась, какой бы шторм ни бушевал, – всегда у моряка должна жить надежда, что все будет хорошо. Она его и хранить от всех невзгод будет. Вот так!”…
Понравилась тогда моему деду – Ивану Аурову – эта сказка, и определил он тогда так: пусть в нашем моряцком роду будет жить вот эта самая надежда. И что ж! У нас в роду никто в море не погибал, все до старости доживали, а ведь моряками были все – и прадед, и дед, и отец мой. Вот какие дела-то, ребята. Так что надежду никогда терять нельзя”[7].
Надо бороться с кислым настроением, перестать ныть, скулить, жаловаться. Кто-то очень хорошо сказал: «Пока ты не доволен жизнью, она проходит» (в передаче Л.Б. Лебединской).
В макаренковской детской колонии («Флаги на башнях») висел лозунг: «Не пищать!».
Поговорка «глаза страшатся, руки делают» описывает случаи, когда нужно делать что-то важное, несмотря на тяжесть-опасность ситуации.
Жизнестойкость (трава сквозь асфальт)
Жизнестойкость, воля к жизни, сила духа – это всё понятия, отражающие самые основы жизни.
Существует много спекуляций по поводу силы духа, что это чисто человеческое качество. Я согласен: дух – чисто человеческое явление. Никакого духа у животных, а тем более растений, нет. Но: в основе силы духа лежит биологический феномен, обусловленный действием двух фундаментальных или витальных факторов. Это фактор самосохранения (у животных – инстинкт самосохранения) и фактор продолжения рода (у животных – инстинкт продолжения рода). Всё живое живет на основе действия этих факторов (самосохранения и продолжения рода). Так что, когда мы наблюдаем у людей силу духа, проявленную в исключительных обстоятельствах, то не должны гордиться этой силой как чисто человеческой, духовной способностью. Она имеет мощные биологические корни, называемые инстинктами (шире: факторами) самосохранения и продолжения рода. Без этих корней ее не существует!
Вот яркий пример действия фундаментальных факторов в живой природе: К. Э. Циолковский рассказал своему биографу о том, как после пожара, уничтожившего все его труды, осы помогли ему преодолеть депрессию:
«С весны и почти до осени за научную работу взяться не мог… Трудно поверить, но помогли мне осы (…) Когда человек застигнут большим горем, любая самая малая тварь может ему помочь.
Я часто ходил на Протву одной и той же дорогой, вернее, тропой. Кое-где тропа поросла травой, и вот на этой самой тропке, словно другого места не было, выбрали осы себе пристанище.
Мне приходилось видеть осиные гнезда – серые, словно бумажные коконы с сотами внутри. Встречал их либо на чердаке, либо в дупле дерева. А тут земляные осы поселились в какой-то норке, вырытой не то землеройкой, не то кротом. Ос было множество: одни хлопотливо прилетали, другие улетали. Полюбовавшись крылатыми хищницами, я двинулся к Протве. На обратном пути, на той тропе встретил ребятишек. Мальчуганы часто бывают недобрыми, порой даже жестокими. Подобно мне, они обнаружили осиное гнездо, но не прошли мимо, а решили разорить его. Они натаскали дикого серого камня и, рискуя быть искусанными, намертво заложили отверстие в осиное жилище. Осы защищались. Один мальчуган, как теленок, бегал по лугу, отмахиваясь от разъяренных ос. У другого от укусов затек глаз. Но, несмотря на это, мальчишки делали свое злое дело.
Вскоре на месте осиного подземелья возвышался небольшой каменный курган. Решив, что с осами покончено, мальчики убежали к реке, а я пошел к городу, помимо воли думая о судьбе осиного гнезда.
На другой день опять отправился к реке. Каменный курган стоял на том же месте, но вот удивительно – осы по-прежнему улетали и прилетали.
Подойдя поближе, я увидел новое отверстие, сделанное у самой каменной груды. Осы перехитрили ребят, мужественно выстояли против жестокой воли и поправили разрушенное.
В тот же день, чуть позже, я стал свидетелем нового набега мальчишеского племени на осиный городок…
Удрученный своим горем, я забыл об осах. Велико же было мое изумление, когда недели через полторы я увидел на знакомом месте, выгоревшем от костра, новый леток, откуда опять выползали осы. Неимоверное упорство насекомых, долготерпение и презрение к превратностям судьбы были столь очевидны, что я задумался над этим.
Вот, рассуждал я, не одна оса, а целое сообщество их подверглись нападению двуногих великанов, которые обрушили на их жилье гигантские обломки серых скал, потом забили вход огромным заостренным бревном, затем напустили небывалый исполинский пожар, но насекомые не отступили, а продолжали жить и бороться, не впадая ни в отчаяние, ни в уныние. Чем я хуже их? Почему меня пожар выбил из колеи и я хожу потерянный?
И что вы думаете? В тот же вечер я принялся за научную работу» (К. Алтайский. Циолковский рассказывает. М., 1974. С. 216).
Подобное поведение репейника описано Л. Н. Толстым в «Хаджи Мурате».
Всюду жизнь
(Картина Н. А. Ярошенко)
Смысл картины в том, что и в самых тяжелых условиях человек живет, более того, не утратил способность радоваться живому – жизни.
Сражен великолепием маслянистого холста,
Где явствует душевная свобода,
Пусть путь их по этапу – не одна верста,
Но жизнь их – не другого рода.
И в заточении есть милосердие и доброта,
Мы видим лица радостны, озарены и кротки,
Такие люди же, как мы, но характерная черта:
Украденная воля – поперек оконные решетки.
Пускай резвится шустрая ватага голубей,
Хватая корм с досчатого перрона,
Я за свободу, до скончания дней
И, даже за стеною арестантского вагона.
Я преклоняюсь пред тобою, Н.А. Ярошенко.
Ты передал величие человеческой натуры,
И не сломить его Бастилией иль Шоушенком,
Ведь голуби летают, другое дело – "куры".
Семен Камюров
Притча о двух лягушках, попавших в банку со сметаной
Существует притча о двух лягушках, попавших в банку со сметаной. Одна из них смирилась со своей участью, прекратила сопротивление и погибла. Другая же продолжала прыгать, хотя ее прыжки и казались бессмысленными. Под ударами лягушачьих лапок сметана постепенно загустела, превратилась в комок твердого масла. Лягушка обрела в нем опору и выпрыгнула из банки.
Подобная притча существует о рыбаках, попавших в шторм. Два баркаса относило сильным ветром к скалам. В одном баркасе рыбаки смирились с участью и легли на дно баркаса. В другом баркасе рыбаки изо всех сил гребли против ветра. Первый баркас разбился о скалы. Второй – спасся. (См. «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого.)
Бывает, когда человек не волей своей, не упорством добивается спасения, выхода из тяжелой-опасной ситуации, а своеобразной медитацией, размышлением-отвлечением, положительными эмоциями. В одном из своих рассказов В. В. Вересаев описывает ситуацию с женщиной, которая заболела и собралась умирать. Она закрыла глаза и стала в ожидании смерти читать на память стихи А. С. Пушкина. Смерть не приходила.
Она читала Пушкина двое суток. Когда врач в последний раз взял ее руку для определения ее состояния, то обнаружил, что температура спала, женщина выздоровела. (См.: В. В. Вересаев. Невыдуманные рассказы.)
А. Дюрер. Рыцарь, Смерть и Дьявол
В образе рыцаря нашли свое воплощение активная деятельность, стойкость и твердость, почти фанатическая убежденность в правоте – наиболее характерные качества, присущие таким деятелям Реформации, как Лютер, Ульрих фон Гуттен, Мюнцер, Меланхтон и другие.
Без известного фанатизма невозможно найти, защищать, воплощать истину.
Л. С. Выготский
Бетховен: я схвачу судьбу за глотку, совсем согнуть меня ей не удастся
Величайший немецкий композитор Людвиг ван Бетховен потерял слух в пору своей творческой зрелости. Тем не менее, он сумел преодолеть недуг и создал свои лучшие произведения, в том числе гениальную Девятую симфонию.
Воля
Что такое воля, как не мысль, переходящая в дело?
А. А. Бестужев (Марлинский)
Психика в целом ответственна за поведение человека. Воля – та часть психики, которая непосредственно управляет поведением человека. Иными словами, воля есть способность человека управлять своим поведением.
В каком отношении воля находится к разуму (уму, мышлению)? Ведь и разум управляет поведением человека. Если воля управляет непосредственно, то разум – опосредованно, через волю. Он – главноуправляющий поведением человека. Можно привести такое сравнение. Возница непосредственно управляет лошадьми: либо подгоняет, либо притормаживает их, либо направляет прямо – вправо – влево. Это воля. Седок отдает указания вознице: куда, как и когда ехать. Это разум-ум. Вместе возница и седок составляют то, что называют психикой человека. В таком случае телом человека являются упряжка лошадей и повозка.
Воля складывается из терпеливости и настойчивости, терпения переносить трудности-страдания и настойчивости в достижении цели. Терпеливость – пассивная воля, настойчивость – активная воля. Вместе они составляют волю как таковую. Не случайно говорят: «терпение и труд всё перетрут».
Как укреплять свою волю?
Учиться терпеть. – Я занимаюсь бегом на длинные дистанции и давно пришел к выводу, который звучит как афоризм: чем длиннее дистанция, тем сильнее воля.
Развивать настойчивость. – «Основное правило воспитания воли: нельзя воспитывать волю взрывами. Это ежедневный процесс. Поставил себе цель – нужно постоянно «бить в точку». Разве покончишь, например, с сутулостью, если сегодня за своей осанкой следишь, а завтра согнулся за уроками в три погибели. Воспитать волю нелегко. Но чем больше на твоем счету выполненных собственных приказов, тем легче управлять собой» (Б. С. Алякринский).
Упорство – настойчивость в ситуации, когда человек терпит поражение (поражения). Когда А. Линкольн потерпел поражение на выборах в сенат США, то он сказал своим сторонникам: нельзя «сдаваться не только после одного, но и после ста поражений».
В детстве на меня сильно повлияла китайская народная сказка «Упорный Юн Су». Я вспоминаю ее всю жизнь. Вот эта сказка:
«Когда-то жил близ Фучжоу маленький мальчик по имени Юн Су. Отец его умер, остался он один с матерью. В доме у них было бедно и пусто. Иной раз нельзя было найти даже горсточки рису.
Пришло время Юн Су учиться, а у него не было ни бумаги, ни туши, ни кисточки для письма. Однако Юн Су твёрдо решил: "Буду учиться!" И стал придумывать, как обмануть нужду.
Наутро он пришёл к богатому соседу и сказал:
– Я слышал, вы ищете работника в дом. Возьмите меня! Лет мне немного, это правда, да ведь я многого и не прошу: позвольте мне изредка лишь смотреть, как учатся ваши сыновья, и я буду доволен.
Богач обрадовался: пришёл бесплатный работник! И согласился. С утра до вечера трудился Юн Су в доме богача. Всю грязную и тяжёлую работу оставляли ему. Но зато Юн Су мог изредка заглядывать в книги, по которым учились дети хозяина. А иногда удавалось прослушать и целый урок: придёт учитель – а Юн Су спрячется в угол и слушает. Так и учился.
Через год начал уже сам разбирать слова. Но вот беда – писать не умел! Не на чем было. Задумался Юн Су: как тут быть? И придумал. Жил Юн Су со своей матерью в маленьком домике на самом берегу моря. Волны целый день ровняли тонкий морской песок. И вот Юн Су взял длинную палку и пришёл на берег моря. Быстро нарисовал на песке слово. Накатилась волна – и всё смыла. Нарисовал опять – и опять всё смыла другая волна. Так он мог бесконечно писать без кисточки и бумаги. Но теперь стало ему не хватать книг. Однажды Юн Су подошёл к своему богатому хозяину и сказал:
– Я работал на вас бесплатно – теперь хочу просить о плате. Однако если вы разрешите мне читать ваши книги, я согласен работать у вас так же ещё год.
Хозяину жаль было терять такого выгодного работника, и он разрешил.
Теперь у Юн Су были книги. Очень часто ему приходилось работать дотемна, а учиться только ночью. Он был так беден, что не мог купить даже масла для лампы. Однако Юн Су не сдавался. Когда светила луна, он читал и писал при лунном свете.
А когда луны не было, Юн Су набирал в траве светлячков и клал их в бумажные фонарики. При слабом свете живых светлячков упорный Юн Су продолжал читать по ночам.
Прошло много лет. Юн Су добился своего – он стал великим учёным. И до сих пор люди вспоминают упорство маленького бедняка Юн Су».
(По книге: Братья Лю. М.: Детгиз, 1955. Рисунки Н. Кочергина, www.djembuka.ru)
У нас был свой Юн Су: Алеша Пешков (А. М. Горький).
Алексей Максимович был жаден до знаний с детства. Ему приходилось читать книги ночью, при свете луны с помощью отражения от кастрюли. В итоге он стал одним из самых образованных людей своего времени, великим писателем.
Воля может чудеса делать, поспорить даже с другими способностями человека. Д. Карнеги[8] писал: «Случалось, что более способные люди охладевали к этому делу или были слишком заняты погоней за деньгами и поэтому особых успехов не достигали, но средний человек, обладавший характером и целеустремленностью, в конце концов оказывался впереди».
Я давно выработал для себя формулы поведения, которыми стараюсь руководствоваться в жизни:
"Человек только тогда достигает чего либо, когда он оказывается сильнее обстоятельств".
"Отсутствие самодисциплины ведет к тому, что даже маленькие препятствия преодолеваются с большим трудом".
"Слабые духом склонны все усложнять, сильные, напротив, упрощать".
"Склонность слабых людей – винить других в своих несчастьях".
Положительные волевые качества человека: мужество, храбрость, отвага, смелость, сила духа, бесстрашие, упорство.
Отрицательные волевые качества: трусость, робость, боязливость, малодушие, упрямство, безрассудство.
Выше я говорил о воле в одном значении: как способность человека управлять своим поведением. Она – крепкий характер и узда, настойчивость и терпеливость. Это так. С другой стороны, о воле нередко говорят в значении: вольничанье, своеволие, "что, хочу, то и ворочу".
С одной стороны, мы воспитываем волю (вырабатываем силу воли, характер). В этом случае воля нечто упорядочивающее, генерирующее порядок. Пассивная и активная составляющие такой воли: терпеливость и настойчивость, способность переносить страдание, сопротивляться ударам судьбы и способность вопреки неблагоприятным обстоятельствам достигать цель, преодолевать трудности, препятствия.
С другой стороны, мы вольничаем, своевольничаем, ведем себя непредсказуемо, в соответствии с тем, что нам взбредет в голову (произвол, воля царская, необузданная воля-прихоть-при-чуда тирана, воля-каприз женщины, избалованного ребенка и т.
д.). В этом случае воля есть стихийная сила, нечто дезорганизующее, нарушающее порядок.
Таким образом, воля в общем значении соединяет силу воли и желание, необходимость "надо" и случайность "хочу".
