L Miro
Лабиринты
Эмили была моей опорой в трудную минуту. Она была мне как сестра. А потом ее вдруг не стало, моей Эмили. Однажды, когда мы вместе гуляли по парку, она сказала: «Что бы ни случилось, знай, что я всегда буду с тобой. Если тебе будет плохо, ты просто закрой глаза и позови меня. Я тут же примчусь».
И вот теперь ее нет. А я до сих пор, как в детстве, иногда просыпаюсь в слезах от того, что мне приснился кошмар. Закрываю глаза и зову Эмили. В надежде, что и все это было просто дурным сном.
***
ЧАСТЬ 1
Меня зовут Дикси.
Когда мне было пять лет, я познакомилась с Эмили. Это случилось довольно неожиданно, но к счастью для меня.
Дело в том, что мои родители постоянно уходили на какие-то мероприятия. Маленькую дочь оставить дома было не с кем – я была единственным ребенком в семье. Мама рассказывала, что у меня было множество нянь, но почему-то, ни одна из них не задерживалась долго. С ее слов, я сама лично «выживала» всех их. Мне ведь просто не нравилось, что очередной подросток желал получить легкие деньги за то, что просидел весь вечер у телевизора. А еще они обычно опустошали запасы нашего холодильника. И абсолютно не обращали внимания на то, что мне хотелось с ними поиграть или поболтать о чем-то.
Но с Эмили мы сразу стали дружны. Я чувствовала, будто обрела ту старшую сестру, о которой всегда мечтала. Я даже была больше рада провести время с Эмили, чем с собственными родителями. Хотя, казалось, родители этого и не замечали из-за постоянных походов по гостям и своей работы. Им вообще было не до меня. Например, моя мать. Есть же всякие «женские» вопросы, проблемы, отношения с парнями в конце концов. Ну, знаете, о которых матери с девочкой подростком полагается поговорить с глазу на глаз. Со временем обо всем этом я узнавала от Эмили. Она же мне и помогала в отношениях со сверстниками – будь то девчонки или мальчишки. В общем, единственное, за что я благодарна своим родителям в своей жизни, так это за то, что они позволили мне подружиться с Эмили.
ОЧАРОВАНИЕ
Вы можете подумать, что я была нелюдима или замкнута, но это было абсолютно не так. У меня, конечно, была своя странность – иногда случались провалы в памяти. Я абсолютно не могла вспомнить или понять, что со мной могло происходить, пока мой мозг витал где-то в другом месте. Это похоже на то, когда ты сидишь на скучном уроке и вдруг задумалась, глядя в окно. Тебя вдруг зовет учитель, который уже успел подойти к твоему столу. А ты не помнишь, ЧТО он все это время говорил – ты просто летала в облаках и думала о своем. Вот так примерно эти выпады из реальности и ощущались. И все же у меня были и друзья моего возраста, точнее, подружки – Тони и Эшли.
Тони жила по соседству – ее дом находился за нашим задним двором, то есть, на параллельной улице. Жила она с мамой, милой женщиной, Ирвин Бон. Муж оставил мисс Бон почти сразу после рождения дочери. Он заявил, что, когда он женился, то не думал, что кормить надо будет еще кого-то, кроме жены. И, чтобы не позориться перед приятелями тем, что он не может прокормить «лишний рот», лучшее, что пришло ему в голову – это просто уйти. В связи с этим, мисс Бон ушла с головой в работу: она работала в две, а то и в три смены, чтобы прокормить себя, дочь и больную мать, которая жила в доме для престарелых в Рокленде – соседнем городке. Дочь, постоянно не видевшая мать или видевшая ее в уставшем до изнеможения состоянии, росла озлобленной на отца, мир и свой дом, который был для нее тюрьмой.
Впервые мы встретились, когда я лежала в больнице – я уже не очень помню, что со мной было не так, но по счастливому совпадению Тони тоже находилась в том же отделении. Изначально мы с ней вообще не могли поладить, да, в принципе, нам и не хотелось этого делать. Я всегда была тихоней, послушной девочкой, а Тони – непокорной и упрямой. Даже наш внешний вид отличался: мои волосы были длинными, волнистыми и золотистого цвета, а у Тони – короткие, иссиня-черные, взъерошенные и стрижка, что называется, «под мальчика». Она даже больше была похожа на мальчика своей походкой, грубыми повадками и нежеланием лишний раз принять душ. А еще одеждой, которую носила. У мисс Бон денег хватало ровно на то, чтобы обновить гардероб дочери раз в год. И поэтому одежда была незамысловатой («нечего ее баловать»), темных цветов («меньше пачкается») и либо слишком большая («на вырост»), либо уже слишком мала («еще несколько раз можно надеть»).
– Эй ты! Паинька! – это так Тони меня назвала при первой встрече. – Чего ты стоишь там?
Девчонка-сорванец выглядывала из своей, как я думала, палаты и глазела меня.
– Мама велела прийти сюда за лекарством. Я стою жду врача.
– Ну точно – паинька! Смотри не ослушайся маму, а то получишь по попе! Ха-ха-ха! – резко ответила мне Тони и побежала вдоль коридора, заливаясь издевательским хохотом.
– Вот же какая девчонка! – вполголоса прошептала я себе, а тут как раз отворилась дверь кабинета. Я вошла внутрь и думать забыла про эту новую невоспитанную знакомую.
Так и прошла наша с Тони первая встреча. Ничего многообещающего, правда? И тем не менее мы смогли найти общий язык, да еще и стать близкими подругами!
Следующий раз я встретила ее в игровой комнате, которая находилась в конце коридора. Обставлена она была скудно: затертая мебель, пара карандашей на столике для рисования и несколько слишком потрепанных плюшевых игрушек. Они выглядели еще более печально, чем могли бы, из-за отсутствия глаза или лапы. На стенах когда-то, видимо, были симпатичные обои с тучками, но сейчас они кое-где покрылись плесенью, а кое-где были изрисованы все теми же двумя цветными карандашами со столика – красным и зеленым. Еще не войдя внутрь, я услышала знакомый голос, и желание играть у меня сразу пропало. Но все же, когда я услышала, о чем она так яро кричала, я решила заглянуть туда.
– Отстань от нее, ты, дурак!
– Сама отстань! С чего это ты решила на меня наброситься? Ради этой глупой девчонки?! Она же плакса! Плак-са! Плак-са! – мальчишка лет семи дразнил девочку, которая беззвучно сидела в углу комнаты. Из ее голубых глаз катились большие капли слез, которые она только и успевала вытирать рукавом. Ее звали Эшли.
Я не смогла стерпеть такого отношения, пусть и к незнакомой мне девочке. И сама не ожидая такого, выпалила:
– Не смей ее обзывать, а то получишь! – и в ту же секунду поймала на себе взгляд Тони. Она была ошарашена моим поступком и едва заметно мне улыбнулась.
– Ой-ой-ой! Великая троица! Только попадитесь мне поодиночке! – проворчал удивленно задирака и, шаркая ногами, потопал из комнаты.
Мы с Тони подошли к девочке и попытались ее развеселить.
– Эй, он ушел! Давай теперь вместе поиграем!
– А давайте подразним медсестру на посту! Она как раз там сидит и скучает, – предложила Тони. Мы переглянулись с Эшли и решили, что немного забавы нам не помешает.
Так мы и стали дружны – неожиданно для всех, но в первую очередь – для самих себя. С этими девчонками мы были не разлей вода: позже мы вместе устраивали пижамные вечеринки друг у друга дома, сплетничали об одноклассниках, гуляли днями напролет и делали вместе домашние задания. А когда расставались, то непременно переписывались on-line.
Эмили была частым гостем на наших посиделках, даже несмотря на семилетнюю разницу в возрасте. Она делилась с нами своими переживаниями по поводу отношений с парнями, от которых она не знала отбоя. И это было совсем неудивительно! Эмили выросла в прекрасную, миниатюрную, стройную девушку с волнистыми темно-каштановыми волосами. Её большие каре-зеленые глаза завораживали. Все ее движения были потрясающе грациозными. Когда она шла по улице, мужчины были не в силах оторвать от нее глаз. Она же в свою очередь мило улыбалась им в ответ. Одаривала их невинно-детским взглядом и оставляла пребывать в состоянии опьянения, одурманенными цветочно-терпким облаком аромата ее парфюма.
Когда нам было по двенадцать лет, а Эмили уже девятнадцать, героем всех ее рассказов стал некий Антуан. Этот мужчина был много старше ее – ему было тридцать шесть лет, он был баснословно богат и, по словам Эмили, души не чаял в ней. Она же преображалась на глазах, как только речь заходила о нем: в глазах появлялся неподдельный блеск, щеки розовели, менялась даже интонация – складывалось впечатление, что об Антуане она могла говорить все двадцать четыре часа в сутки.
– Он так смотрит на меня, как будто готов для меня на все! А я уже и не представляю без него жизни! – лепетала Эмили, слегка краснея.
Однажды мы с Тони и Эшли гуляли у меня во дворе. Тогда-то мы и увидели его – Антуана – в первый раз. Он должен был заехать за Эмили, и она как раз решила нас с ним познакомить.
К дому подъехал большой черный внедорожник. Один взгляд на машину, и становилось понятно, что с тем, кто в ней сидит, и шутки плохи, и спорить не стоит. Такого человека нечасто увидишь: казалось, что из авто выдвигался шкаф. Антуан был большим. Да нет – огромным. Мне даже стало немного страшно за Эмили – как он до сих пор не раздавил или не сломал ее, такую хрупкую и нежную. От его взгляда хотелось спрятаться, убежать – леденящие душу почти бесцветные глаза не излучали ничего – никакого чувства – казалось, что у него и души-то нет. Лицо не выдавало никаких эмоций – холод и отчужденность, какое уж там «готов для меня на все»! Движения этого страшного вида мужчины были похожи на движения какого-то тролля из детских сказок – такие же неуклюжие, но сильные. Казалось, что если он заденет тебя, то улетишь в неизвестном направлении без сознания.
И если для меня размеры ее избранника были ужасающими, то Эмили расценивала их совершенно по-другому: «Он такой большой и теплый! Рядом с ним я чувствую себя такой маленькой и беззащитной, что хочется прижаться к нему и никогда от него не отходить!»
– Антуан, это Дикси – я тебе про нее рассказывала. Она – моя маленькая сестренка. А это ее лучшие подруги – Эшли и Тони, про них ты тоже от меня не раз слышал.
Мужчина окинул нас всех по очереди неодобрительным взглядом, задержался на мне и буркнул хрипло что-то вроде «Ясно». Ошеломленные холодным приветствием, мы так и остались стоять, как вкопанные. Я вопрошающе глянула на Эмили, но она, казалось, не заметила ничего подозрительного и лишь счастливо улыбалась.
– Ну, девочки, нам пора! Увидимся еще! – и пара двинулась в сторону темной машины. Антуан еще раз оглянулся на нас, и у меня по спине пробежали мурашки. Все-таки что-то меня в нем пугало. И очень сильно.
***
В день свадьбы Эмили погода стояла просто жуткая: небо было свинцовое, тяжелое, словно готовое рухнуть под собственной тяжестью; изредка проглядывавшие лучи солнца выглядели очень уныло; не хватало лишь ветра, являющегося постояльцем такого рода погоды. Но на удивление было тихо и даже слегка страшновато – казалось, с минуты на минуту нахлынет ураган или торнадо, и вся церемония сорвется. Однако, этого не произошло. Более того, случилось то, чего никто никак не мог ожидать от жениха с невестой.
Когда все гости были в сборе, надушенные и готовые к торжеству, показалась невеста. Выглядела она великолепно – словно принцесса из сказки решила сойти со страниц книг в мир людей. Но восторг был секундным, так как Эмили объявила, что церемония отменяется. Но отменяется она только для гостей – молодые желали быть сегодня только вдвоем. Люди стояли в недоразумении. От шока и возмущения никто не мог вымолвить ни слова, а невеста, казалось, даже не понимала, как она поступает, потому что едва она это произнесла, в дверях появился Антуан, и они вместе исчезли.
Через пару минут присутствующие стали выказывать свое недовольство: кто-то громко выругался, кто-то неодобрительно цокнул, но деваться было некуда, и через некоторое время все стали расходиться, оставив подарки и эмоции ожидать своих адресатов.
КРУГОВОРОТ
Целых семь лет об Эмили не было ничего слышно – она просто пропала после дня своей свадьбы. Родители пытались ее найти сами, но все попытки были тщетны; было понятно лишь одно – этот верзила по имени Антуан что-то с ней сделал. Например, он мог, по моему мнению, вполне просто запретить ей появляться в наших краях, а она, будучи слепа от любви к нему, не стала и возражать.
В общем, это было нелегкое время: через два года после исчезновения Эмили ее родители умерли. Весь наш городок был в шоке от того, что здоровые люди просто так внезапно скончались. Поговаривали даже, что кто-то наслал на них порчу, потому что они изменились до неузнаваемости: осунулись, стали нелюдимы и вообще редко появлялись в обществе. Другие говорили, что они умерли от тоски по единственной дочери, ведь она была их лучиком света, а как только свет исчез, не для чего стало и жить.
Я в свою очередь тоже очень скорбела, и не только по поводу смерти четы Шафнеров – мне не хватало самой Эмили. Я очень долго не могла поверить, что больше ее не увижу, но так или иначе, нужно было продолжать жить.
Мне стукнуло семнадцать. Провалы в памяти все еще случались. Доктор говорил, что с возрастом это должно пройти, но пока всё до сих пор было при мне.
Я поступила учиться в колледж на юриста. Не совсем то, о чем я мечтала, но поразмыслив немного, я поняла, что лишним это не будет, а знать свои права и обязанности никогда не помешает; так что я переехала в другой город и начала потихоньку втягиваться в его ритм. Родители полностью поддерживали меня материально – это они умеют делать лучше кого-либо другого. Поэтому я не сильно заморачивалась по поводу своих трат и снимала уютную квартирку недалеко от центра у неведомого хозяина. Неведомого, потому что я его никогда не видела. Ключи мне отдала какая-то солидного вида девушка лет двадцати пяти, и она же приходила каждый месяц за оплатой. Квартира была довольно шикарно обставлена: прихожая, гостиная, спальня, кухня – все было меблировано на высшем уровне, похоже, по дизайнерской задумке. Изящные светильники и люстры, тумбочки, полочки на стенах, уютные кресла и софа, новая всевозможная техника – о такой квартире можно только мечтать! Я вообще удивилась, узнав цену – такие дешевые апартаменты явно наводили на мысль, что хозяин баснословно богат, а квартирантов пускает за смешную сумму, дабы кто-то присматривал за жильем.
Через пару лет все совсем наладилось. У меня появились новые знакомые, появился даже парень, Джек. Мы познакомились с ним в колледже – он учился на два года старше, тоже на юриста. Джек был немного странноватый, но со временем я привыкла. Высокий брюнет худощавого телосложения с большими синими глазами и наивной улыбкой вызывал симпатию практически у всех. По крайней мере я не знала никого, кто отзывался бы о нем негативно. Джек жил с родителями неподалеку от колледжа, и его комната для редких посетителей была местом достаточно забавным. Дело в том, что она была практически пуста – кровать, стол с компьютером, стул и небольшой комод. Выкрашенная в синий цвет по всему периметру, комната излучала холод и отсутствие гостеприимства. Несмотря на столь доброжелательное отношение окружающих к Джеку, люди его все же сторонились. Странность заключалась в его суждениях и рассуждениях. Парень, бывало, начинал философствовать и уходить от темы разговора совсем не специально, но заканчивалось это как правило тем, что его вообще было невозможно понять. А он в свою очередь раздражался потому, что не понимали его. Но все же главное было в том, что он понимал меня, и с ним рядом я чувствовала себя в безопасности. Мы нашли с ним общий язык: я пыталась научить его выражать свои мысли на более простом языке, а он в свою очередь, во-первых, был мне за это благодарен, и во-вторых, не раздражался на меня за то, что я в очередной раз обрывала его демагогию и уходила от темы.
Однажды вечером я возвращалась с вечеринки, на которую меня притащил Джек. Я не хотела туда идти – это был вечер в честь дня рождения одного из его малочисленных друзей, и Джек прекрасно знал о моем нежелании. Но в канун вечера его будто подменили, и он практически силой потащил меня туда. Не смотря на то, что на вид он был довольно щуплый, сила откуда-то в нем взялась, и мне ничего не оставалось, как поддаться его «уговорам».
Вечеринка проходила в доме за три квартала от моего обиталища. Все было как всегда: море выпивки, музыка, толпа незнакомых людей и я в центре этого хаоса, как всегда непонимающая, что я здесь делаю, и обещающая себе, что «это-то точно последний раз, когда я присутствую на такой вечернике». Я все же отыскала несколько знакомых с моего курса, мы стали мило болтать, я выпила пару бокалов какого-то самодельного коктейля и уже было ощущала поднимающееся настроение, как следом начался пьяный балаган в виде нелепых конкурсов со спиртным, и я окончательно расстроилась в своей вылазке. Как я и предполагала, веселье у меня не задалось, и я твердой походкой направилась домой, пока Джек осушивал очередную бутылку пива.
Погода была жуткая. Я почему-то сразу вспомнила день свадьбы Эмили, и мне стало тоскливо вдвойне: во-первых, потому что мой парень, только войдя в двери, словно забыл о моем существовании на этой вечеринке, а во-вторых, потому что не с кем было этим поделиться – все мои друзья разъехались по домам на выходные, ну а мне ничего не оставалось, как угрюмо брести одной по пустым улицам ночного города.
Пока я шла, пару раз со мной пытались познакомиться пьяненькие парни на машинах, но у них ничего не получилось, так как мысли мои были где-то далеко. В принципе, я даже не могу вспомнить, о чем я тогда думала, но расстояние преодолела очень быстро. Подходя к дому, я растерялась – в окнах горел свет. Меня пробрала мелкая дрожь, но деваться было некуда, ночевать мне где-то было нужно. Поднявшись по лестнице на свой третий этаж, я осторожно подошла к двери и повернула ключ в замке – на удивление, дверь была заперта, но мне она не открылась, потому что была закрыта изнутри. Тут уж меня пробрала злость: мало того, что воры проникли в мой дом, не постеснялись включить свет, дабы не утруждаясь найти все, что им хотелось, дак они еще и закрылись, чтобы никто посторонний им не помешал! Даже если это проживающий здесь человек! Позабыв про всякую осторожность, я начала тарабанить в дверь и требовать, чтобы меня впустили.
На бешеный крик из квартиры выглянула молодая девушка и с недоумением поинтересовалась, что я тут забыла в такое позднее время. Я сначала было хотела начать скандалить, как вдруг в чертах девушки я распознала…
– Эмили? Как такое возможно?! Ты… ты что тут… это я, Дикси! Где ты пропадала? Почему даже не позвонила? Мы так все тебя искали…
Девушка пару секунд ничего не понимала из моего потока слов, но потом расплылась в улыбке, бросилась ко мне, и мы крепко обнялись.
– Что ты тут делаешь, Дикси, дорогая? Как ты меня нашла?
– То есть, как – «как ты меня нашла»? Я вообще-то здесь живу! Ну, снимаю эту квартиру. Это ты как сюда попала?!
– Странно… – протянула Эмили и на минуту задумалась. – Это тоже все он. Когда же это все закончится?! – и она навзрыд заплакала.
ИЗЛИШЕСТВА РОСКОШИ
– Я уже не знаю, куда от этого всего деться! Я так устала! – Эмили продолжала плакать, пока я не принесла ей стакан воды. Она сделала пару глотков, поставила стакан на подставку. – Я просто не понимала, во что ввязываюсь. Этот роман, чувства… его запреты и постоянные предложения сделать какой-то выбор… ультиматумы… Дикси, вам следовала еще тогда мне открыть на все глаза! Может, сейчас было бы все иначе…
– Я не понимаю ничего из того, что ты говоришь, – я оборвала Эмили. – Что случилось с тобой? Где ты все это время пропадала? Ты знаешь, что твои родители умерли? Ты даже не пришла на похороны…
– Да, – лицо Эмили стало вдруг каменным, – я знаю обо всем, что произошло. Но мне нельзя было там появляться. Я даже не успела с ними попрощаться… мама… папа… о, Господи! – и она опять горько заплакала.
В тот день, когда у нас должны была быть свадебная церемония, Антуан впервые поставил меня перед странным выбором: либо я всегда буду с ним, никогда никуда от него не уйду и не ослушаюсь, либо мы устраиваем празднество по всем правилам, и я буду жить так, как хочется мне, но и он будет жить так, как хочется ему. Звучит странно, да? Мне тоже тогда так показалось. Я ничего не поняла, но почему-то выбрала первый вариант – я ведь я любила его без памяти и верила каждому его слову. Верила, что ничего плохого этот выбор не сулит. Думала, что просто у меня предсвадебная лихорадка, и я не так его поняла. Меня тогда ничего не настораживало. Поэтому я отказалась от церемонии – я сделала выбор в пользу мужчины, с которым собиралась провести всю жизнь, а не в пользу какого-то празднества, устроенного по большому счету не для нас, а для гостей. Мы сразу же отправились в свадебное путешествие. Казалось, это длилось вечность – мы были в Египте, Тунисе, Японии, Австралии… я даже всего и не упомню – полгода мы ездили по миру, и все было просто идеально! О лучшем ни одна девушка мечтать не может! И мы так любили друг друга! По крайней мере, мне так казалось… Но через полгода все поменялось с точностью до наоборот: мы приехали в этот его дом, и я оказалась как в тюрьме. Мне нельзя было ни с кем общаться, звонить родственникам или друзьям, одевалась я только в те вещи, которые покупал мне Антуан, ела только то, что он хотел и когда хотел, просыпалась и ложилась спать по его желанию. Это было ужасно, и выхода я не видела. Так продолжалось день за днем, год за годом… – когда Эмили это рассказывала, глаза у нее было словно стеклянные, безжизненные. Лишь по щекам без устали текли слезы, а голос дрожал.
– Эмили, дорогая! – я погладила ее по волосам, быстро размышляя, как же успокоить. – Давай пойдем сейчас спать, а утром мы прогуляемся с тобой по парку, и ты мне все расскажешь! Возьмем на прокат велосипеды, проветримся, а? Как тебе идея? Мы придумаем, как тебе из этого выпутаться! В конце концов, ты же здесь! Тебе удалось вырваться! – приговаривала я, разбирая нам постель. Мы, как и раньше, легли друг к другу лицом и уснули.
Снилось мне нечто ужасное: словно я в черной западне на дне какого-то оврага, кругом лабиринт, а выбраться у меня не получается. Я все зову на помощь Эмили, а она беспомощно смотрит на меня с края обрыва, плачет и не может вымолвить ни слова.
Я проснулась с криками, в поту. На часах было семь утра, а вот Эмили рядом со мной не было. Я поднялась с кровати и прошла в гостиную – никого. Не оказалось её и на кухне, и нигде вообще во всей квартире. У меня было стойкое ощущение, что мне это приснилось. Не было ни единого намека на то, что здесь был кто-то кроме меня – на столе не было ни стакана с водой, что я приносила Эмили, ни начатой шоколадки. Словно вся квартиры была вычищена. Решив, что я обдумаю это после того, как высплюсь, я упала обратно в кровать и тут же провалилась в темноту.
ОБНОВЛЕНИЕ
Просыпаться мне не хотелось – веки были тяжелые и неподъемные, да и состояние оставляло желать лучшего. Я чувствовала тошноту, и голова была словно ватная. Первое, что пришло в голову: это последствия вечеринки. Я, конечно, немного выпила, но зато переутомилась морально: все эти незнакомые люди, а потом еще и встреча с Эмили…
– Эмили! – произнесла я вслух. И тут совершенно внезапно откуда-то справа от меня донесся голос:
– Чего ты проснулась? Я еще хочу спать. Ни звука больше, поняла?!
Я невольно вздрогнула и раскрыла глаза. «Где я?» – была первая мысль. И вообще что это за загробный грубый голос со мной разговаривает, а точнее, приказывает, что мне делать? Я медленно повернула голову направо и окаменела – на другой стороне огромной кровати возлегал мужчина, точнее, я увидела его громадную спину. Я осторожно повернула голову обратно, дабы не разбудить его и стала оглядываться по сторонам. Я лежала в просторной комнате, на стенах были темного оттенка обои, на потолке был выведен узор к ним в тон, небольшая люстра, две двери, ведущие в противоположные направления, напольная лампа на длинной ножке, и два больших зеркала друг напротив друга. «Неправильно это, чтоб вот так зеркала висели» – подумала я и решила аккуратненько встать и разведать, что же вообще со мной происходит. Очередной провал в памяти? Но как же долго я витала в облаках, что уже успела с кем-то съехаться?!
Нет, конечно, я была во сне! Иначе и быть не может!
Проём слева от кровати разветвлялся на две комнаты, и одна представляла собой женскую уборную, а вторая – гардероб. О таком количестве одежды можно только мечтать! Мне казалось, я стою в магазине: платья, юбки, брюки, всевозможная обувь, множество аксессуаров… это какой-то рай! Но окончательно убедиться, что я была во сне, мне помогло зеркало в уборной – из него на меня смотрела… Эмили! Я вскрикнула, стала себя щипать, чтоб проснуться, но результата не последовало. Такого просто не может быть! Так только в кино бывает! И тут до моего сознания дошла мысль о том, кто лежал там в кровати – Антуан! Я вспомнила, что про него мне рассказывала вчера Эмили, и мигом вернулась в кровать, дабы не накликать на себя беду.
Глядя в потолок, я пролежала около двух часов, боясь даже пошевельнуться. Это время я размышляла над тем, что мне сейчас делать, ведь он явно будет требовать от меня того, о чем я не имею и понятия! Как себя вести? Что говорить? Что вообще произошло? Почему я выгляжу как Эмили? И как вообще вернуться обратно в свой облик, в свое тело?
Тем временем Антуан стал просыпаться. Он недолго полежал с открытыми глазами, затем резко встал, потянулся, и откуда ни возьмись появились два мерзких на вид лилипута. Это были очень неопрятные, с засаленными волосами, огромными носами и маленькими, как у поросят, глазками люди. Они принесли Антуану халат, надели на его ноги тапочки и пошли к двери, что была справа от кровати. Карлики отворили ее и покорно склонили свои огромные головы перед ним. У меня было ощущение, что я попала в какую-то историю, из которой выпутаться мне будет очень непросто. Нелепую сказочную историю.
Вся сцена проходила в гробовой тишине, и лишь уже выходя из комнаты в длинный коридор, Антуан рявкнул в мою сторону:
– Оденьте ее и ведите к завтраку!
Меня покоробило от мысли, что эти мерзкие существа будут ко мне прикасаться, но выбора, похоже, у меня не оставалось. Карлики смиренно кивнули, закрыли за ним дверь и направились в гардеробную. Один из них начал кричать на другого писклявым голосом:
– Было сказано одеть ее в это платье, что ты берешь? И вот эти туфли возьми! Вкуса никакого! Недоумок ты!
– Вставайте, Госпожа, время одеваться и идти к завтраку, – лилипуты подошли ко мне и, не глядя мне в глаза, протянули персикового цвета шелковое платье, шляпку в цвет, босоножки на шпильке и бижутерию.
Я встала и зажмурилась.
– Готово, госпожа!
Я открыла глаза и удивилась: буквально за пару секунд я уже была одета, кровать была заправлена, а прислужники стояли у двери справа от кровати, склонив голову и давая понять, что мне нужно идти именно туда. Ошеломленно я побрела по указанному пути. Коридор был на удивление светлым и даже уютным – бежевые обои с незамысловатыми узорами создавали успокаивающую атмосферу, и это пошло мне на пользу. На стенах я успела разглядеть несколько картин морской тематики.
Пройдя около десяти метров, я подошла к огромной расписной двери, которая тут же открылась как по мановению волшебной палочки. Передо мной открылся вид на шикарную столовую: вся в белых тонах, с красивой мебелью, превосходно освещенная. Комната отчетливо контрастировала с сидящим в ней Антуаном – он словно был темным пятном, портящим и заражающим все вокруг.
– Чего ты копаешься? Быстро садись и ешь! – из своих мыслей я была практически выдернута резким голосом Антуана. Покорно, я села за стол и стала завтракать. Он не съел ничего – перед ним не стояло даже тарелки. Мне же под его пристальным взором не лез ни один кусок в горло, хотя я была очень голодна.
– А сейчас, как и договаривались: берешь все, что нужно и прямиком вниз. Жду через десять минут, а иначе сама знаешь, чем это все кончится.
Приказ был ясен. Но непонятен. Что я должна была взять? Куда потом пойти? А главное – зачем? Но выбора не было, и я решила пойти в единственное место, которое я тут знала – в спальню. Как ни странно, видимо туда я и должна была направиться, потому что больше никаких приказов или упреков от «мужа» не последовало. Выйдя из столовой, я с бешеной скоростью ринулась в спальню. Что же делать? Что же делать?? И вдруг на мой зов помощи откликнулся гнусавый голос карлика:
– Как Вы и просили, мы все приготовили. В том углу стоит коробка со всем необходимым, Госпожа! – и он покорно склонил передо мной голову. От такого облегчения, что все за меня уже приготовлено, мне захотелось обнять это непонятное и противное существо, но я ограничилась строгим «спасибо» и направилась к коробке. – Вы не беспокойтесь, Госпожа, Вы ничего не почувствуете, и Вам ничего не грозит. Господин говорил, что Вас он любит и постарается, чтобы Вы пострадали в наименьшей степени.
ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ
Ну, замечательно! Мне еще и предстоит какая-то физическая боль или что-то в этом роде?! А это, должно быть, орудия пыток? Но в коробке оказались лишь небольшое зеркальце, горсть земли в целлофановом пакете, и бутылка с водой.
– Эту воду мы достали специально из храма, как Вы и просили, Госпожа. Но будьте осторожны – последствия могут быть непредсказуемы.
– А это уже не твое дело, – отрезала я, а страху от его слов прибавилось раза в два. Но делать было нечего, нужно было спускаться «вниз». – Веди меня к моему мужу. И больше рта своего не раскрывай! – скомандовала я, словно вжившись в роль этой самой «госпожи», и мы двинулись обратно по коридору мимо столовой и гостиной. Чуть дальше я увидела крутую винтовую лестницу, половина которой вела куда-то далеко вверх, а половина – глубоко под дом. Видимо, это и был вход туда, где меня ждал Антуан.
Я спустилась по лестнице и оказалась в каком-то помещении. Внутри было мрачно, но очертания стен и предметов были различимы. На вид комната напоминала обычный склад ненужных вещей вроде коробок, ящиков и старой мебели, а вот в другом конце виднелся тусклый свет, на который я и пошла. Дальше был коридор, но уже более светлый – он был освещен факелами, висящими на стенах с обоих сторон словно в Средневековье. Не помню, как долго я шла, но конца этого лабиринта будто не существовало – один поворот сменял другой, и снова длинный тоннель, и опять все сначала. Но через некоторое время я все же поняла, что я добралась до нужного места. Прислужник, что вел меня все это время, действительно не произнес ни слова. Хотя он неоднократно оборачивался на меня, открывал, было, рот, чтоб выдать очередную устрашающую весть, но потом вспоминал мой приказ и отворачивался обратно.