Лана Новак
По новой
– Откройте окна сзади, – сказал Мэтью, опустив наполовину стекло со своей стороны. – Я вообще-то за рулем.
Гейл тоже приоткрыл окно и посмотрел вперед. Они въехали на однополосную дорогу, где слева после встречной полосы виднелся глубокий склон, так что деревья оказались видны лишь ближе к макушкам. Справа же начинались горные подъемы. Пока небольшие, но природы уже стало больше, чем городского окружения.
Дым все равно быстро заполнил салон. Глаза стали закрываться…
– Мэтью, кошка! – Звонкий вопль Энн взбодрил сразу всех, кто только начал расслабляться, поддаваясь успокаивающей дымке.
Мэтью в тот же момент ударил по тормозам, больше испугавшись крика девушки, чем перебегающей дорогу кошки. Та вздыбилась и зашипела на летящую на нее машину, так что водитель скорее рефлекторно дернул руль в сторону. Раздался удар и громкий скрежет, от которого кошка бросилась в обратную сторону дороги, откуда и пришла.
А вот минивэн не просто смял ограждение над обрывом – он выломал его, отправив машину кубарем катиться вниз по склону. Привычки пристегиваться не было ни у кого, кроме водителя. Поэтому машина, продолжая крутиться, билась о выступ то одним боком, то другим, в то время как в салоне уже сложно было разобрать, кто именно и куда падал. Тела смешались в единую кучу, ударяя друг друга в полете и расшибаясь о бока машины. Разбившиеся стекла летели в лицо и в руки ребят, но порезов они не замечали: в этой каше невозможно было разобрать, откуда именно приходит боль. Кости ломались одна за другой, на кого-то брызнула кровь. Она хлынула Гейлу в лицо, но своя или чужая, понять не получалось.
От последнего удара в салоне окончательно смешались тела и металл. Крики затихли, смятую машину заполнили стоны. Гейл открыл глаза и увидел лишь красную пелену.
Он не чувствовал ни рук, ни ног, лишь сплошную всепоглощающую боль. Казалось, что позвоночник вырвали из спины, но нервы продолжали его ощущать. То, как он оказался смят, как выбились позвонки. И шея… она не поворачивалась. Гейл несколько раз тяжело моргнул, чтобы избавиться от пелены. Чья-то кровь залила его глаза, из-за чего ничего не было видно. Но вот фигуры стали прорисовываться одна за другой.
Водитель лежал на приборной панели, истекая кровью из оторванной ноги. Вся одежда – в клочья. Мэтью было невозможно узнать из-за этих лоскутов ткани и кожи. Дилан, его сосед, все еще дышал, но дыхание это было хриплым, с тяжелыми булькающими звуками. Кровь сплошным потоком выливалась из его груди, откуда торчал обломок толстой ветки, проткнувшей Дилана насквозь. Гейл с трудом скосил глаза дальше…
Шея Алексы свернута под неестественным углом. Стеклянные глаза смотрели вдаль, руки и ноги вывернуты так, что в этой молодой девушке едва ли можно узнать человеческую форму. От лица Скота осталась лишь половина – челюсть оторвало, а глаз висел лишь на одном скользком нерве. Они оба уже не дышали.
Энн…
– Э… – из горла Гейла вырвался хрип, а следом и захлебывающий кашель. Дышать не получалось. Последний воздух вышел с этой буквой.
Энн лежала тихо, мирно. Из ее лица торчали осколки битого стекла, волосы заляпаны кровью. Вдоль всего тела – от самых ключиц до пупка – тянулись глубокие порезы, раскрывшиеся мясом наружу. Словно жуткий цветок смерти.
Гейл снова захрипел, пытаясь вдохнуть. На лоб стали падать капли крови, застрявшие где-то на верхушке салона машины. Сложно сказать, где именно оказалась крыша. Да и какое это имело значение, когда так не хватало воздуха? Просто вдох… Не вышло. Глаза стали закатываться. Воздуха…
В этот момент последние силы покинули тело Гейла. Он умер. Как и все остальные.
Глава 3. Вдохни
Старушка с тяжелым скрипом выбралась из-за стола. Чертов трактир, кто додумался поставить здесь такие неподъемные скамейки… Она бросила гневный взгляд на официантку, но не сказала той ни слова. В конце концов, она помогла. Будет теперь ждать своей манны небесной, мужа богатого. Будет ей богатый муж… Видит Господь, будет. Долги надо отдавать. А желания загадывать точнее. Одного богатства мало для счастья семейного.
Забрав свою клюшку, старушка отправилась на выход. В воздухе пахло смертью. Время подходило. Пора действовать. Пора, пора… Теперь ее ждал лишь отдых. Такой долгожданный! Надо только успеть. Нельзя упустить время.
Старушка выползла из забегаловки под громким названием «Кафе» и отправилась в сторону дороги.
Отпихивая в сторону мешающие камушки, старушка перелезла через ограждение перед горой и вышла к тропинке, которую протоптали прошлые путешественники. Закрыв глаза, она вдохнула поглубже. Морщинистое лицо обдул легкий ветерок. Будет ли она скучать по нему? Нет, ничуть. Наконец-то пришло время отдыха.
Открыв глаза, старушка поплелась дальше. Выше и выше, стараясь забраться на максимально возможную для себя точку на горной тропинке. Старые ноги с трудом слушались, однако старушка смогла залезть к выступу, выходящему к самой дороге. Бросив палочку у самого склона, она подошла к краю скалы, тяжело дыша. Тихий хрип вырывался вместе с дыханием. Слабое человеческое тело. Ужасно слабое… Как же хочется вновь стать молодой! Ради этого не было жаль ничего. И никого.
Она отошла к хлипкому краю, из-под ног посыпались камни. Ударяясь о горную породу, камешки падали на проезжую часть, где слишком редко показывались машины. Старая голова повернулась вбок, проглядывая дорожку дальше. Где-то там все уже свершилось. Она чувствовала это. Знала, что все готово. Знала, что внучка ее не подведет.
Старушка перевела взгляд вперед, на верхушки деревьев. Дряблая рука залезла в карман хлопковой юбки и вытащила на свет тонкий клинок. Лезвие блеснуло на солнце, словно подмигнуло хозяйке. Та погладила дрожащим пальцем плоскую часть лезвия. Как странно, что ей все равно было страшно. Будто она не знала, для чего это делает.
– По́лно. По́лно… – старушка успокаивала сама себя, а затем вскинула голову к небу и развела руки над собой. – Прими мое, как я приняла твое! Небо, даруй мне покой; солнце, даруй мне силу… – тяжелый ком завязывался снизу живота, – ветер, даруй мне путь…
Не опуская головы, старушка поднесла лезвие к дряблой коже на шее.
– Моя кровь теперь принадлежит вам! Примите ее, храните ее. Моя жизнь – это ваша жизнь!
С этими словами она сильнее вдавила лезвие в шею и резко провела им в сторону. Кровь хлынула из горла на хлопковый сарафан, превращая его в мокрую красную ткань. Следом из горла вырвался хрип. Руки сами потянулись к горлу, рефлекторно пытаясь остановить кровь. Как же было страшно! Но ноги слушались разум, а не животный страх. Небольшой шаг вперед… и старушечье тело слетело с выступа, разбиваясь о камни, пока мясо грудой не рухнуло на землю. Лужа крови продолжала собираться под телом, пока сердце полностью не остановилось. Завершился ее путь.
Несколько часов спустя
Темноту разрезал тонкий писк. Словно дятел, тот стучал по самым вискам.
Пи-и-и-и. Пи-и-и. Пи-и-и…
– Черт, вы… – Он закашлялся от невыносимой сухости в горле. Воздух казался каким-то слишком чистым, а лицо сжимало нечто холодное и тугое. Глаза не открывались.
Пи-и-и…
Долбаный писк, когда же это прекратится! Пришлось приложить немало усилий, чтобы хоть немного приоткрыть глаза. Вернее будет сказать, что их приходилось буквально раздирать. Веки слиплись и не хотели слушаться. Однако он смог их победить и с болезненным стоном раскрыл глаза. Пускай те оставались еще неуверенным щелочками, но теперь хотя бы получалось увидеть свет. Слишком яркий свет, который лишь раздражал чувствительные глаза.
Хотелось снова закрыть их, однако он этого не сделал. С глазами разобрался. Но что это на лице? Он скосил глаза и увидел пластиковый намордник. Никак иначе обозвать это устройство не удавалось. Устройство запищало быстрее.
– Наконец-то!
Этот знакомый голос, полный надежды и отчаяния… Он скосил глаза в сторону и увидел ее. А затем и его. Энн и Мэтью сидели по разные стороны от его кровати и лишь сейчас ему удалось сфокусировать взгляд, чтобы рассмотреть их. Приснилось. Ну конечно, весь этот ужас был ничем иным, как кошмарным сном!
Гейл хотел ответить, но из горла вырвался тихий хрип.
– Тише, милый, не надо. – Голос Энн звучал легко и мелодично, хотя на ней не было лица. Она выглядела потерянно и отстраненно. Гейл невольно скосил глаза на брата, на его ноги, но они обе были на месте. Но до чего же реалистичным оказался этот проклятый сон! Все как наяву. Даже жгучая боль.
Мэтью смотрел на брата прямым и холодным взглядом. У него словно разом отключили все эмоции. Казалось, он и не осознает, где именно находится. Впрочем, и сам Гейл этого пока не понял. Медленно осмотрелся, заметив яркий свет и противного зеленого цвета стены, а затем какой-то прибор. Так вот что пищало ему в самое ухо! Картинка сложилась в голове медленно, но верно. Сомнений не осталось, как только он услышал голоса в коридоре. Он попал в больницу.
Гейл аккуратно шевельнул пальцами на руках, а затем и на ногах. Он точно чувствовал свое тело, пускай и жутко ослабшее. Но если вся эта авария не была сном… Взгляд Гейла вновь метнулся к отрешенному брату. Он явно видел, что Мэтью цел.
– Мэтью…
Тот медленно повернул голову и посмотрел на брата нехотя, словно его заставляли.
– Гейл, не зови меня больше. Я устал.
С этими словами Мэтью поднялся с кушетки брата и покинул палату. Гейл лишь проводил его взглядом, чувствуя, как дерет горло от попытки позвать брата. Как тот быстро сбежал… А что если он перенес операцию? И ему пришили ногу? Но ведь он даже не хромал.
На глазах Энн заблестели слезы. Она осталась рядом, но при этом даже не касалась больного.
– Я так рада, что ты жив…
Гейл тяжело моргнул, заставляя глаза открыться все шире.
– Что… слу… чилось? – с трудом выдавил он из себя тихий хриплый вопрос.
– Ты выжил, – прошептала Энн и в тот же момент подскочила на ноги. В палату быстрым шагом вошел врач. Энн отошла в дальнюю часть палаты, уступая место врачу, который совершенно проигнорировал присутствие девушки.
– Наконец-то, – сказал врач, проверив показания на приборах Гейла и пару раз поменяв там настройки. – Мистер Эллис, меня зовут доктор Нильсен. Вы в центральной городской больнице, переведены из реанимации. Как ваше самочувствие? Можете что-нибудь сказать?
Гейл с трудом разлепил губы, но маска не оставляла шанса на диалог. Так что он лишь неопределенно качнул головой.
Доктор проверил показания кислорода, а затем стал аккуратно уменьшать подачу, пока аппарат не позволил без вреда снять маску.
– Первое время будет сложно дышать. Не торопитесь. Я рядом, в случае, если станет плохо, нажмите кнопку. – Врач пододвинул к Гейлу ближе пульт с тревожной кнопкой. – Сейчас вам нужно просто дышать.
Гейл не стал отвечать. В голове крутился лишь один вопрос: как он тут оказался? Но горло не давало шанса вести долгий разговор.
– Мистер Нильсен! – В палату вбежала перепуганная медсестра с огромными глазами. – Срочно, вы срочно нужны!
Доктор без лишних слов выбежал в коридор следом за медсестрой, а Гейл медленно закрыл глаза, стараясь и дальше дышать теперь уже более грязным воздухом. С кислородной маской и правда дышалось легче.
В коридоре больницы раздался протяжный вой. Словно выл раненный зверь, угодивший в капкан. Именно на этот звук и бежали врач с медсестрой.
– Вот, смотрите!.. – Медсестра распахнула дверь палаты, в которой в самом углу на полу сидела девушка и цеплялась пальцами за собственные волосы. В самой палате царил настоящий хаос: все кровати перевернуты, тумбочки опрокинуты, бумаги и лампы раскиданы по полу. Словно по палате прошелся целый табун лошадей и все смел на своем пути.
– Что тут произошло? – шепотом спросил доктор у медсестры. Та хлопнула своими глазищами.
– Я не знаю. Услышала крик, прибежала сюда, а тут уже такой ужас!
Доктор Нильсен посмотрел на забившуюся в угол девушку. Та жмурилась и слегка покачивалась. Врач лишь сочувственно вздохнул, решив, что девушку после пережитой ситуации накрыл стресс. Похоже, сюда придется звать психолога.
– Позови Жана, – тихо бросил доктор Нильсен медсестре, а сам подошел к девушке и присел перед ней на корточки. – Алекса, меня зовут доктор Нильсен, я ваш лечащий врач. Все в порядке, вы в безопасности.
Алекса продолжала жмуриться и прерывисто дышать. Нельзя открывать глаза. Ни в коем случае нельзя.
– Алекса, вы меня слышите?
– Да…
Голос девушки дрожал, сошел на едва слышный шепот, и все же врач разобрал, что она ответила.
– Хорошо. Сейчас постарайтесь просто глубоко дышать.
Дверь за спиной врача открылась, и в помещение зашел молодой мужчина в круглых очках.
– Так-так, кто у нас тут? – заговорил он с заметным французским акцентом.
– Алекса Милонас. Из прибывших вчера.
– Слышал, да. – Молодой врач подошел к Алексе и жестом попросил врача отойти в сторону. – А меня зовут Жан. Просто Жан. У вас необычное имя, вы прибыли из Греции?
– Нет… Отец – грек, – шепотом ответила Алекса. Жан улыбнулся.
– Ох, как необычно! А я вот приехал из Франции. Сколько вам лет, Алекса?
– Двадцать три.
Ее голос становился ровнее и спокойнее, но при этом глаза она так и не открывала.
– Какая молодая! Алекса, не хотите немного пройтись? Я слышал от коллег, что вам невиданно повезло. Расскажете мне, какой ангел-хранитель вас уберег?
Алекса молчала, но говорливый и спокойный врач начинал располагать к себе. От него не веяло угрозой. И ему хотелось рассказать вообще все, но…
– Можно, я просто отдохну? Голова болит…
Алекса отпустила волосы и повесила голову, не открывая глаза.
– Конечно. Не будете против, если я загляну к вам через пару часов? Хотел бы еще с вами побеседовать.
Алекса кивнула, но вслух ничего не сказала. Жан помог ей подняться, заметив, что пациентка держит глаза закрытыми. И вместе с доктором увел ее в другую палату, где был порядок, чтобы Алекса могла лечь. А в ее палате пока принялись убираться.
– Когда меня уже выпишут?
– Сколько можно ворчать…
– Так, в первую палату капельница…
– И как меня угораздило сюда попасть?!
Едва открыв глаза, Дилан сразу заткнул уши. Все кричали, говорили, ворчали, и все это делали без остановки. Они перебивали друг друга, говорили на одной волне, смеялись и плакали. От всего этого хаоса у Дилана начинала трещать голова. Он сел на кровати и, к своему удивлению, увидел, что в палате лежал лишь еще один человек, и тот спал. Значит, так громко орут из самого коридора. Коридора больницы. Несмотря на жуткий шум, Дилан быстро сообразил, где находится. Только не вспомнил, как он сюда попал. Они же…
– Ох, как душно…
– А где тут столовая?
– Дома бы сейчас телевизор смотрел…
Гул голосов мешал Дилану вспоминать и вообще думать. Виски сжимались от напряжения из-за этого шума. Ноги сами вывели Дилана в коридор, где он уставился на проходящих мимо больных и персонал. Гул только усилился, и в этот момент Дилан увидел, как Алексу под руки ведут в палату.
– Я сошла с ума… сошла с ума…
– Вколю ей успокоительное, если не поможет, придется вызывать психиатра.
Первый голос явно принадлежал Алексе, а вот второй Дилан не узнал. Мельком оглядевшись, он подошел ближе к палате, в которую увели его подругу.
– Это все неправда… Мне все кажется…
– Так и не открыла глаза. Все же придется колоть.
Дилан нахмурился, не понимая, что за странный диалог ведут эти двое. И почему врач начинает говорить еще до того, как замолчит Алекса.
Доктор вышел из палаты, чем Дилан и воспользовался, скользнув внутрь.
– Алекса, – тихим шепотом позвал он подругу, которая лежала на кровати на боку и жмурила глаза.
– Не может этого быть…
Дилан начал хмуриться. Подойдя ближе к подруге, он увидел, что ее губы не шевелились. Но голос он слышал слишком четко. От этого его окатило ледяным страхом.
– Алекса…
Алекса встрепенулась, наконец-то услышав собственное имя и распахнув заплаканные глаза.
– Дилан?.. – теперь ее губы зашевелились, но вместе с тем Дилан услышал ужасный грохот за спиной. Резко обернувшись, он увидел, что на пол рухнула лампа.
– Что за…
Алекса вновь зажмурилась и закрыла лицо подушкой.
– Неправда… неправда… – Голос ее звучал слишком четко, будто она и говорила в подушку. Сердце Дилана забилось сильнее.
Почему он слышал ее так чисто и четко? Что за дерьмо с ним происходит?
– Я сошла с ума…
Дилан тронул подругу за руку, мягко ее сжав. Алекса чуть вздрогнула от неожиданности, но отталкивать его не стала.
– Почему ты так говоришь? Что наводит тебя на такие выводы? – спросил он тихо. Руки Алексы замерли, а затем убрали подушку от лица. Глаза она закрыла ладонью.
– Что?.. Я ничего не говорила…
Дилан замер на месте, чувствуя, как закипает мозг. Все эти люди в коридоре, несвязный диалог Алексы и врача. Все казалось ему бредом, но слишком логично сложенным бредом.
– Алекса, почему ты говоришь, что сошла с ума? Ничего не спрашивай, просто ответь.
Она некоторое время недоуменно молчала, но решила, что, скорее всего, не заметила, как пролепетала это вслух. А Дилан умудрился это услышать.
– Когда я открываю глаза, я вижу, как предметы… летают, – голос ее звучал нервно, на границе с паникой. – Это чушь какая-то, понимаешь? У меня весь мир переворачивается, все летает по комнате как во время цунами!
Дилан сам не заметил, как его большой палец погладил руку подруги. Теперь ему стало по-настоящему страшно.
– Мне кажется, ты не сошла с ума.
– Что?..
– Загадай число.
– Дилан!
– Загадай любое число. Молча. Пожалуйста.
«Восемь».
– Восемь. Дальше.
Алекса хотела убрать ладонь от глаз, но удержалась. Слишком страшно снова увидеть то, чего нет.
«Двадцать три».
– Двадцать три. Еще.
Все же она убрала руку и уставилась на друга, словно тот только что свалился на нее через потолок.
– Как ты?.. – Она не успела договорить. Шкаф за спиной Дилана наклонился и упал на бок. Алекса снова крепко зажмурилась, а друг схватил ее за кисти руки.
– Ты не сошла с ума, Алекса! Шкаф упал. Я сам сейчас увидел, он правда упал. Я думаю, с нами что-то случилось. Я слышу, о чем говорят люди. Сначала я ни хрена не понял, но теперь… я точно уверен, что слышу мысли людей!
– Ты что, тоже сошел с ума?.. – Алекса тихо всхлипнула, и от этого звука сердце ее друга болезненно сжалось.
– Я не сошел с ума. И ты не сошла. Нам надо выбраться из больницы. Не говори ничего врачам, веди себя спокойно. Говори, что глаза болят, поэтому не хочешь их открывать. Не позволяй себя колоть. Я слышал, что врач хочет дать тебе успокоительное и передать психиатру. Нельзя этого допустить. Если они увидят что-то неестественное… Я боюсь, как бы они не решили начать ставить на нас опыты.
Руки Алексы задрожали от столь жутких слов со стороны друга.
– Опыты?..
– Не знаю, но, скорее всего, я бы так и поступил на их месте. Мы не сумасшедшие. С ума сходят по одному. Только я не могу вспомнить… что произошло?
Алекса открыла было рот, но тут Дилан услышал уже знакомый голос: «Как бы ее связывать не пришлось».
– Идет твой врач. Сделай вид, что спишь. Возможно, так он не станет тебя колоть.
Спорить Алекса не стала. Отвернулась от двери, устроившись на бок, и как можно медленнее и спокойнее выдохнула. Дилан остался сидеть рядом, так что наткнулся на недоуменный взгляд очкастого врача, когда тот вошел в палату.
– Молодой человек?..
– Дилан. Я друг Алексы. Она уснула, – доложился он как в армии, изо всех сил пытаясь скрыть волнение в голосе. Врач осмотрел палату. Шкаф и лампу, что покоились на полу.
«Все-таки буянит. Придется связывать, как проснется».
– Это я случайно, – поспешно сказал Дилан, стараясь спасти подругу из рук этого садюги. – Мне немного не по себе после операции… Я зашел и чуть не потерял сознание, ухватился за шкаф. Ужас какие у вас они тут хлипкие!
Врач посмотрел на больного с недоверием, окинув его взглядом. Но все же поверил. Группа ребят, прибывших сюда после аварии, все до одного находились в плачевном состоянии. Удивительно, как кто-то из них вообще выжил.
«Кто-то»…
Дилан ощутил, как начинают потеть ладони. Авария. Кто-то выжил… Не все.
В голове начала складываться картина. Узкая дорога, накуренный Скот, кошка, перебегающая дорогу… И обрыв. Воспоминание оборвалось резкой болью в груди. Дилан сразу же прижал руку к горящей точке на теле, ощутив, насколько быстро билось сердце.
– Я… вернусь. Скоро. Дайте ей поспать. Просто поспать…
«Чудной он какой-то. Надо бы посмотреть, нет ли еще травмы головы. Хотя на всех троих ни царапины».
Троих. Значит, их осталось всего лишь трое. С этой мыслью Дилан наспех выскочил из палаты в коридор, начав там глубоко дышать. Авария… Кого из друзей он сегодня потерял?..
Дилан настолько ушел в свои мысли, что практически не слышал чужих. И все же гул голосов, раздающихся в голове, то и дело возвращал его в реальность. Так и правда можно свихнуться. Он даже не заметил двух людей, подбежавших к палате. Перепуганную высокую женщину и загорелого мужчину с намечающейся лысиной. В них он узнал родителей Алексы.
– Дилан, и ты здесь! Живой, Господи… – Женщина зашлась в рыданиях, а муж стал ее успокаивать, поглаживая по спине.
– У Алексы пока врач. И она спит… и… – Дилан сбился с мыслей, поскольку его речь перебивали панические мысли родителей подруги.
«Моя девочка, как же так!»
«Хоть бы с ней все было хорошо…»
«Не нужно было ее отпускать».
– Простите, – Дилан сконфуженно извинился и поспешил к стойке медсестры. У него не получалось внятно говорить с людьми, которые заглушали его мысли своей беззвучной паникой.
Оперевшись о стол, Дилан для начала тяжело выдохнул. Не слушать голоса. Игнорировать.
– Молодой человек, вам плохо? – сразу забеспокоилась медсестра, как только к ней так подвалился молодой юноша с бледным лицом и испаринами на лбу.
– Нет. Я… Дилан. Дилан Фабер. Скажите, кто поступил со мной? После аварии. – Речь Дилана звучала резко и рублено. Ему приходилось говорить сквозь оглушающую какофонию чужих мыслей. – Кто еще приехал живым?
Медсестра засомневалась в том, что юноше не нужна помощь, но все же быстро отправила запрос через компьютер. Отчужденный взгляд Дилана здорово ее напугал.
– Мистер Фабер… С вами прибыли Гейл Эллис и Алекса Милонас.
«И еще три трупа».
Мельком скользнувшая в голове медсестры мысль выбила у Дилана почву из-под ног. Не заметив, как потух мир, он рухнул на пол.
