Lanpirot
Позывной «Хоттабыч»#7. Аватар "Х" (ч.2)
Неожиданно налетевший ветер разорвал клочья тумана, открыв взгляду Головина гигантскую каменную стену, сложенную из огромных гранитных блоков. Стена уходила вверх, теряясь где-то в низколетящих облаках и простиралась на необозримое расстояние в обе стороны…
– Солидная Ментальная Защита! – сразу определил оснаб, еще раз окинув взглядом возвышающуюся пере ним стену. – Чья?
– Кабы знать, Сашенька, – развел руками Райнгольд. – Смотри дальше…
Клубы тумана развеяло усилившимся ветром, и Александр Дмитриевичвич заметил невдалеке – у самой стены две фигуры – парня, лет двадцати пяти, знакомого по фотографиям в деле – Мамонта Быстрова и двойника Вячеслава Вячеславовича.
Участок Защитной стены, у того места, где они стояли, начал светиться. Неожиданно на месте свечения из камня начали проступать огромные двустворчатые металлические ворота, слегка тронутые рыжей коррозией.
Двойник старика подошел вплотную к одной из створок и «нарисовал» пальцем прямо по её поверхности небольшой проём, примерно человеческого роста, который мгновенно «проявился» как самая обычная дверь. Потратив еще немного времени, дубль Райнгольда нарисовал замочную скважину и немного отошел, словно любуясь на дело «собственных рук».
Затем в его руках соткался из воздуха очень сложный фигурный ключ, который был незамедлительно засунут в замочную скважину. Двойник легко провернул отмычку и толкнул рукой дверь. Дверное полотно беззвучно распахнулось, открывая темный проход за «охраняемый периметр» Защитной стены.
Но едва двойник старика вошел в проход, стена затряслась, а огромные ворота неожиданно исчезли, оставив неизменной лишь распахнутую дверь. После чего поверхность стены неожиданно «вспучилась», явив этому вымышленному насквозь миру гигантское каменное лицо разгневанного старика со всклоченной бородой.
Распахнутый дверной проем неожиданно превратился в отрытый зубастый рот, который сомкнулся в тот же миг. Только громко хрустнули несуществующие кости двойника Райнольда, а потом все погасло.
– Хоттабыч… – потрясенно выдохнул Александр Дмитриевич, опознав лик каменного гиганта.
[1] Варвара Васильевна Панина – известная исполнительница цыганских песен и романсов. Была знаменита сильным низким контральто и особой манерой пения. Умерла от болезни сердца в 39-ть лет. Слушать певицу не гнушались даже особы царской фамилии.
Глава 3
– Значит, вы с ним встречались, учитель? – вновь вернувшись в реальность, спросил Головин. – С Мамонтом Быстровым?
– А ты, никак, по его душу прибыл? – догадался старик. – Продолжаешь служить, даже после всего, что сделали с тобой эти… – Райнгольд запнулся – он не желал обидеть любимого ученика, которого уже и не надеялся увидеть живым. – …нехристи? – Наконец подобрал он эпитет, показавшийся ему наиболее нейтральным. – И даже Абакан тебя не сломал…
– А я не нехристям служу, а России! – жестко отрезал Головин. – Вот вы сами, Вячеслав Вячеславович, отчего в заграницы после Вооруженного восстания не сбежали? Как тот же князь Чавчавадзе? Капиталов у вас хватало, чтобы жить припеваючи в каком-нибудь Лондо̀не или Парѝжу до самой смерти? Да еще и осталось бы! Но, нет – на даче оборону вот уже два десятка лет держите…
– И я Россию люблю, Сашенька! И не меньше вашего, между прочим! – отбрил ученика престарелый профессор. – И помереть хочу не на чужбине, а на родной земле! Многим, как тому же Чавчавадзе, этого не понять…
– А вот я вас прекрасно понимаю, учитель! А что касаемо Абакана – мне довелось побывать там два раза, профессор, – иронично произнес Александр Дмитриевич, а старик изумленно ахнул. – Только во второй раз «сломался» сам Абакан! – Выдержав небольшую паузу, сразил старика наповал товарищ оснаб.
– Абакана не существует? – все еще не веря, переспросил Райнгольд.
– На данный момент ведутся работы по его восстановлению, – ответил Головин. – Где-то же надо содержать всякую Осененную шваль, Пробудившуюся по какому-то недоразумению…
– Попустительством Господним и по Дьявольским проискам Пробуждаются такие твари, – согласился старик. – Их не содержать под стражей, их сразу надо в расход пускать, Сашенька! – Тряхнул в воздухе свои сухим кулачком престарелый Маг.
– Полностью с вами согласен, Вячеслав Вячеславович! – ответил Головин. – Однако, с точки зрения «социалистического хозяйствования», – повторил он явно чье-то высказывание, – уничтожение подобного Силового контингента абсолютно нерентабельно! Пусть они пользу государству приносят – Ману сдают. К тому же в нынешней ситуации она на вес золота!
– А с этим уже я не буду спорить, Сашенька, – кивнул старик. – С Магическими потоками твориться черте что! Совсем невозможно стало пополнить Резерв старыми дедовскими способами – из окружающего Эфира.
– Только Накопители спасают, – произнес Александр Дмитриевич. – Но и они не вечны – скоро запасы опустеют.
– Если ничего не произойдет – бесспорно наступит такой момент, – прокаркал старик. – И человечество вновь скатится до уровня обычных простецов. Но, чему быть, того не миновать. А вторых братьев Гримм, вернувших в мир Магию, отчего-то, пока не наблюдается…
– Да, вторых братьев Гримм у нас нет, – согласно кивнул Головин, – но я открою вам одну тайну, профессор, – заговорщически прошептал на ухо Райнгольду Александр Дмитриевич, – государственную тайну! У нас есть кое-кто получше… И он, возможно, сумеет подсказать, как человечеству справиться с этой бедой…
– Неужели, Хоттабыч? – ехидно улыбнулся старик. – По моему скромному предположению, генерал Абдурахманов не погиб…
– Вы тоже так считаете, учитель? – с какой-то затаенной надеждой воскликнул Головин.
– Да, считаю! Скорее всего, при оперировании такими потоками Энергии, он должен был переродиться в нечто большее… Ну, перестать быть человеком, в общем понимании – точно!
– Открою вам еще одну государственную тайну, Вячеслав Вячеславович, он и до битвы с Гитлером уже был не совсем человеком…
Пожилой Маг пристально взглянул на обретенного ученика:
– Я об этом догадывался, Сашенька… Этот ваш Хоттабыч – Высшая Сущность? Ведь тот молодой человек, – Райнгольд пощелкал пальцами в воздухе, – Мамонт, он ведь явно его Аватар?
– Вы сейчас серьезно, профессор? Мамонт Быстров – Аватар Хоттабыча? Вы хотите сказать, что его Ранг Силовика достиг несуществующего в известной нам градации уровня Божества?
– Это я, как раз, у тебя хотел спросить, Сашенька? – весело рассмеялся старик. – Иначе, для чего ты мне все это рассказал? Старый профессор-затворник может лишь предполагать… Все, что мне остается, лишь шевелить еще не заржавевшими мозгами.
– Мозголомам болезни мозга не страшны, – произнес Головин. – Не вы ли меня этому учили, Вячеслав Вячеславович?
– Все помнишь, паразит! – Старик погрозил пальцем бывшему ученику. – Да, если Мозгокрута, не сломает в Ментальной дуэли куда более могучий коллега, либо более хитрый… и такое бывало, – добавил старик, – старческое слабоумие Мозголому не грозит. Ясность ума до самой смерти – это наше благо… либо проклятие, – немного подумав, произнес он. – Ведь как было бы здорово впасть в детство на склоне лет, чтобы забыть то, что забыть не сможешь уже никогда… И только смерть освободит нас от этой тяжелой ноши!
– Вячеслав Вячеславович, – протянул с укоризной Головин. – Что это за упаднические настроения? Выше голову! Мы с вами еще повоюем!
– Да, отвоевался я уже, Сашенька…
– А вот и нет! – безапелляционно заявил Александр Дмитриевич. – Раз уж мы с вами встретились, то я считаю преступлением разбрасываться такими кадрами! Как сказал товарищ Сталин – кадры решают всё! И не спорьте, Вячеслав Вячеславович! Вас мы покажем ведущим Целителям СССР, подлечим, и будете еще молодую поросль обучать секретам владения Силой! А теперь давайте вернемся к Мамонту Быстрову, – попросил он. – Это сейчас самое важное! И прошу, не упускайте ни единой мелочи…
Александр Дмитриевич покинул дом старого профессора примерно через час – время поджимало. Но все, что он смог у него выведать – Головин узнал. Заверив престарелого князя Райнгольда, что скоро его жизнь измениться кардинальным образом, товарищ оснаб распрощался с профессором и его слугой и, выйдя со двора, уселся за руль новенькой «Победы».
– Как все прошло, товарищ оснаб? – поинтересовался полковник Легион, терпеливо ожидавший Головина в машине.
– Лучше, чем я ожидал, – ответил Головин, заводя машину. – Мало того, что я застал живым и здоровым близкого мне человека, так еще он снабдил меня такой информацией, разжиться которой я даже и не надеялся.
– Замечательно! – невозмутимо произнес Легион. – Куда теперь?
– Посетим товарища майора госбезопасности Потехина, – сообщил спутнику Головин. – Ну, и самого Быстрова, естественно. Представляешь, Анастасий Гасанович, мой старый учитель – профессор Райнгольд, – Александр Дмитриевич указал на особняк князя, – считает Мамонта Быстрова Аватаром Хоттабыча.
– Не удивительно, – спокойно согласился Легион. – После битвы с Драмагаром Господин поглотил значительное количество Силы противника, а также его Живительной Силы. А Драмагар в свое время поглотил не одно Высшее Существо Божественного уровня, и сам, в какой-то мере, может считаться Божеством. А помните, как Хоттабыч вернул к нежизни майора Бома? А ведь на такое Воздействие способны даже не все «Повелители Хаоса»! А после подчинения такого глобального Потока Энергий, как в последнем сражении, он однозначно должен был переродиться…
– Подожди, товарищ полковник! – Головин врубил первую скорость, отпустил сцепление и прибавил газу. – Не гони лошадей! – остановил он неожиданно разговорившегося Лича. О судьбе своего Господина, в котором Некрот души не чаял и был связан нерушимой Клятвой «Повелителей Хаоса», Анастасий Гасанович мог рассуждать буквально часами. – Я понял, о чем ты мне хотел сказать! Тебе самому что-нибудь известно о таком феномене, как Аватар?
– Известно, – ответил Лич. – Это земные воплощения Высших Сущностей, достигших пика своего развития. Используя подходящие Сосуды, они могут расщеплять свое сознание на несколько потоков, существуя одновременно в нескольких Ипостасях, что, собственно, и называется в просторечии Аватаром.
– Думаешь, Хоттабычу такое по плечу? – спросил Головин.
– Всецело на это надеюсь, – не стал юлить Легион. – Иначе, мы будем и дальше пребывать в неведении насчет его дальнейшей судьбы. С ним что-то случилось… Что-то очень нехорошее… Такое, с чем он сам не в силах справиться. Но он, однозначно, не мертв! Я уже говорил это тысячу раз, и могу повторить еще миллион – Хоттабыч жив! Иначе ты бы со мной не разговаривал!
– Ну, – усмехнулся Головин, объезжая по обочине глубокую колею, выбитую грузовиками в подтаявшей грунтовке, а после замершей, – ты сам не очень-то живой…
– Пусть мертв, нежив, если тебе так угодно, – отозвался полковник, но я существую, мыслю и «функционирую». – С Господином, по сути, происходит то же самое… Ведь мне пришлось отнять у него человеческую жизнь…
– Что?!! – Оснаб от такого неожиданного признания резко крутанул рулем, едва не врубившись в колодезный сруб. Машину потащило юзом по ледяной дороге, не взирая на вдавленный «в пол» тормоз и выбросило на деревянный тротуар. По счастливой случайности никаких прохожих в этот момент не было. – Что значит «отнять человеческую жизнь»?
– То и значит, товарищ оснаб, – четко произнес Лич, – мне пришлось убить Господина, чтобы он выжил. Как бы не безумно это звучало. Иначе, его человеческая сущность погубила бы его безвозвратно.
– Но ведь ты и сам мог погибнуть… Развоплотиться…
– Мог, – согласился Лич. – Но это был единственный, на тот момент, вариант спасения.
– Ты об этом никогда не говорил… Почему? – спросил Головин.
– А смысл? – Почти по-человечески пожал плечами Легион. – Вы и без этого считали его погибшим. Зачем лишние разборки и нездоровая суета?
– Ну… в общем-то логично, – подумав, согласился товарищ оснаб. – Разбирательств бы избежать не удалось. Так кто же он теперь, если не человек?
– Не знаю, товарищ оснаб. Но его Энергетическая Система претерпела значительные изменения. И еще… – Легион немного «помялся», прежде, чем сказать, что было абсолютно на него не похоже. – В том сражении Господин бился отнюдь не с Гитлером и Черным Орденом СС… И даже не с той Тварью, что они вырастили совместными усилиями…
– А с кем же? – У Головина едва челюсть не отпала от подобных откровений Легиона.
– И Вековечный Рейх, и Гитлер, и Черный Орден СС – это была лишь ширма, – произнес полковник. – Он бился с куда более могучим противником. Это было поистине Хтоническое Существо, подобное Драмагару, но куда более умное… Именно эта Тварь выращивала Рейх и собирала Силы для каких-то своих и неведомых мне целей…
– Постой-постой, братишка! – Головина словно озарило. – Хтоническое, говоришь?
– За это ручаюсь! – ответил Легион.
– А ведь мы так и не узнали, кто уничтожил Агартхи и её обитателей, – задумался Александр Дмитриевич, вспоминая свои «тибетские» приключения. – А ведь у Кощея были догадки…Это кто-то из прежних Повелителей Земли – Титанов! Кронос, либо его уцелевшие прихвостни! Черт! – выругался оснаб. – Как бы я хотел сейчас переговорить на этот счет с Кощеем! Но до него не добраться – путь в Агартхи уничтожен! – Головин дал задний ход и вернул автомобиль на дорогу.
Через полчаса Силовики уже входили в двери районного отдела Дзержинского НКГБ. Засветив на «вертушке» корочки сотрудников Народного Комиссариата Государственный Безопасности, чекисты беспрепятственно добрались до кабинета Потехина.
– Разрешите? – После предварительного стука, первым прошел в кабинет начальника Силового отдела Головин, следом за ним – Лич.
– Вы ко мне, товарищи? – недовольно взглянул на «гостей» Потехин, оторвавшись от каких-то бумаг. – Я занят, подождите немного…
– Третье Главное управление НКГБ СССР, – перебил Потехина Александр Дмитриевич, и не подумав выходить. Он подошел к столу и положил поверх бумаг специальное распоряжение, выданное и подписанное лично Лаврентием Павловичем. – У нас нет времени ждать пока вы освободитесь, товарищ майор госбезопасности, – спокойно произнес он. – Оснаб гозбезопасности Петров, Петр Петрович, – официально представился он, развернув удостоверение. А это – полковник госбезопасности товарищ Легион, Анастасий Гасанович…
Потехин, явно обалдевший от распоряжения, подписанного лично министром внутренних дел, а также званиями нежданных посетителей (о наличии звания оснаб он раньше даже не слышал, и поэтому не мог предположить насколько оно высоко), подскочил со своего места, застегивая верхнюю пуговичку на воротничке кителя.
– Майор госбезопасности Потехин! – отрапортовал он, вытягиваясь во фрунт и одергивая китель. – Начальник Силового отдела…
– Оставим формализм, Игнатий Савельевич, – произнес Головин, протягивая майору руку. – Дело общее делаем, поэтому можно на «ты».
– Присаживайтесь, товарищи, – пожав ледяную руку и Легиону, предложил Потехин. – Может, чаю? – произнес он, когда гости расселись. – Чувствую, замерзли…
– Дело не терпит, – качнул головой Александр Дмитриевич. – Это ваша докладная записка, Игнатий Савельевич? – спросил оснаб, вынимая из папки, которую захватил с собой, слегка помятый лист бумаги.
– Так точно! Моя, товарищ оснаб, – ознакомившись с документом, ответил Потехин. – Вы не подумайте, чего… Все изложенное мной в докладной – чистейшая правда! Если, что не так, – Потехин вновь вскочил на ноги, – готов ответить по всей строгости закона, товарищи!
– Успокойся, Игнатий Савельевич! И сядь! – произнес Головин. – Никто тебя ни в чем не обвиняет, хотя сведения, честно сказать, фантастичнее не придумаешь…
– Я тоже не сразу поверил, – усевшись на место, согласился с оснабом Потехин. – Но есть свидетели…
– Верю, Игнатий Савельевич, – сказал Головин. – Мы с товарищем Легионом все проверили…
– А… как… – опешил Потехин. – Там ведь…
– У нас свои источники информации, – с загадочным видом произнес Александр Дмитриевич. – Ты, кстати, шапочно знаком с этим источником, – широко улыбнувшись, добавил он. – Это Вячеслав Вячеславович Райнгольд…
– Опять этот дряхлый контрик-Мозголом? – Изумленно выпучил глаза майор. – Он у меня уже в печенках сидит, а добраться до него не могу!
– Па-а-апрашу выбирать выражения, товарищ майор госбезопасности! – с каменным выражением лица произнес Головин. – Хотя, откуда тебе знать? – тут же сменил он гнев на милость. – Информация проходила под грифом особо секретно! На контроле у Самого…
– У Самого? – ахнув, переспросил Потехин.
– У Самого, – не моргнув глазом, убедительно соврал Александр Дмитриевич. – Но скоро гриф секретности снимут, а мы, все-таки, в одной структуре служим, Игнатий Савельевич. Так вот, старый князь – наш давний секретный агент! Думаете, он просто так остался в Советском Союзе, хотя тысячу раз мог удрать за границу? Капиталов у него для этого вполне хватало, – доверительно повествовал Головин. – А вся контра недобитая, что спит и видит, как бы Советскую власть уничтожить, через него «удочки забрасывали», планируя разного рода диверсии! И сплошь Силового характера! Понимаешь, о чем я, товарищ майор госбезопасности?
– Вот оно что… – произнес Потехин. – Теперь-то, кажись, все на свои места встало! А я-то все недоумевал, на кой хер он здесь остался… Ох, прошу прощения, товарищи офицеры!
– Нечего страшного, Игнатий Савельевич! – благожелательно произнес оснаб. – Мы тоже, знаете ли, не ангелы во плоти, и любим временами завернуть крепкое словцо, – заразительно рассмеялся Александр Дмитриевич. – Так что, товарищ майор, переставайте кошмарить старенького дедушку-профессора, он столько полезного для страны сделал…
– Ага, – не сдержал эмоции Потехин, – его, пожалуй, закошмаришь! Он сам кого хочешь закошмарит, причем натурально! Лет пять назад он мою группу задержания так обработал, что ребята еще месяц спустя от ночных кошмаров вздрагивали и спать не могли!
– Ну, так-то Вячеслав Вячеславович был одним из ведущих Мозголомов царской России, – сообщил Потехину оснаб. – Это он еще к товарищам «любя»… Повезло, что не на полную катушку старик вас отваживал. Иначе, закончили бы свои дни в психушке, а то и мозги бы всем, как вы говорите, на хрен бы выжег! Этот пожилой патриах в Русско-турецкую так османов гонял – любо-дорого посмотреть! За его голову Гази Осман Нури-паша[1] такую награду обещал… Так что здорово повезло вашим ребяткам, Игнатий Савельевич! – закончил оснаб. – Но, что-то мы разговорились, а дело стоит, – неожиданно «опомнился» Головин. – Давайте, показывайте вашего задержанного…
[1] Осман Нури-паша (1832-1900), известный просто как Осман-паша – турецкий маршал и военный министр. За военные успехи был удостоен почётных прозвищ «Гази» (победоносный) и «Лев Плевны».
Глава 4
Выйдя из кабинета начальника райотдела НКГБ, чекисты направились прямиком в подвал, где и располагались тюремные камеры для содержания особо опасных преступников-Силовиков. По уже давно заведенной традиции, районные (как, впрочем, и все остальные) Силовые отделения наркомата госбезопасности старались размещать в особняках, ранее принадлежащих Сенькам-аристократам.
Ведь каждое, уважающее себя древнее семейство, имело в «своих закромах» этакие потайные казематы, напрочь блокирующие у заключенного бедолаги любые проявления Таланта. Вот и пользовались товарищи чекисты этим империалистическим наследием, оставленным бегущими за границу от Вооруженного восстания аристократишками.
«Используй то, что под рукою и не ищи себе другое», – вспомнил Головин, как, бывало, говаривал Хоттабыч.
Оно и правильно – ведь в эти Защищенные от Магии помещения вбухано столько Сил и средств на Знаки, Руны и Символы, что мама не горюй! Они ведь не только в металле, камне, да дереве воплощены, но еще и натурально в Эфир «врезаны». А о стоимости энергоемких Кристаллов-Накопителей, что подпитывают всю эту сложнейшую Артефактную Защиту, лучше просто промолчать – нет у молодого советского государства таких средств, чтобы в каждом Силовом райотделе подобное чудо сотворить.
Спустившись по узкой винтовой лестнице, камни которой были сплошь усыпаны кристалликами льда, Силовики добрались до низенькой металлической дверки, сплошь покрытой бахромой ржи и наплывами грязного рыжего льда.
Однако, из под ледяной шубы четко просвечивали переливающие заковыристые знаки, складывающиеся в замысловатые формулы Магической Защиты.
Товарищ оснаб прошелся наметанным взглядом по обледенелой дверке, выхватывая знакомые светящиеся Руны. Судя по их качественной проработке, не утратившей своих свойств за длительное время, изготавливались они настоящими специалистами своего дела.
– Солидная Блокировка, – произнес Головин, потирая пальцами замерзающий кончик носа – температура возле двери в каземат была чрезмерно низкой. Даже на улице мороз так не давил, как в этом древнем подвале.
– Так Дом Кюри перед самой Империалистической все здесь обновил, – выдыхая облака пара, сообщил Потехин. – Едва ли не на каждом Символе их Магическое клеймо присутствует, – похвалился майор госбезопасности, пристукивая ногу об ногу – его хромовые сапоги тоже не держали мороза.
Лишь один Легион никак не реагировал на низкую температуру – его мертвое тело холода не ощущало. Это только на примитивных Ходячих низкие температуры могут хоть как-то влиять, промораживая мертвые ткани и замедляя их движения. Высшие же Умертвия функционировали на совершенно иных принципах жизнедеятельности, пребывая порой и в абсолютно невещественном состоянии. Поэтому даже большие перепады температур не могли им причинить какого-либо ущерба.
– Слушай, Игнатий Савельевич, – произнес Головин, – у тебя в подвале всегда такой холод стоит? Неужели вся эта Защита настолько энергоемка, что жрёт тепло, как бык помои? Тут как на северном полюсе! Ты бы хоть предупредил… – И оснаб зябко передернул плечами.
– Так нет же, товарищ оснаб, не в Защите дело! – Мотнул головой Потехин, дыша теплым парящим воздухом в кулаки, чтобы немного согреть руки. – Это все чертов Мамонт, будь он неладен! Сначала, вроде, никаких проблем с ним не возникало.
– А теперь, значит, возникли? – усмехнулся Александр Дмитриевич.
– Аккурат со вчерашнего дня такая оказия творится, – подтвердил майор. – Я ведь поначалу, когда его сюда определил, как рассуждал: посидит немного под стационарным Блокиратором – большой беды с ним не приключится… Сами же представляете, товарищи, что будет, если его редкий Дар Потрясателя «вразнос» пойдет? Я-то помню секретную разнарядку сорок третьего года, когда несколько серьезных «толчков» во время Инициации генерала Абдурахманова таких бед в Подмосковье наделали… Меня, как раз за неделю до этого, на должность начальника Дзержинского Силового отдела госбезопасности назначили – и такого я геморроя хлебнул…
– Погоди, Игнатий Савельевич, – перебил Потехина оснаб, – а с чего ты взял, что это Инициация Абдурахманова была? Такого в разнарядке не было – сам её сочинял.
– Ого! – Признание такого факта моментально прояснило степень высоты неизвестного майору звания «оснаб». – Так это, Петр Петрович, догадаться-то не сложно… – пожал плечами Игнатий Савельевич. – Правда, только после Победы осознание пришло, – признался он. – Как только вместо Рейха одна лужа осталась, так и пришло. О других Силовиках-Потрясателях на советской земле мне не известно. Ну, кроме, вот, Мамонта…
– Ну, что же, в логике тебе не откажешь, Игнатий Савельевич. Молодца! – похвалил Головин майора. – Не буду скрывать – все правильно рассчитал. Думаю, стоит тебя на повышение отправить… – задумчиво произнес оснаб. – Переговорю насчет тебя, майор, с Лаврентием Павловичем – сейчас вменяемые кадры, как воздух нужны!
– Ы-ы-ы! – только и смог выдавить из себя Потехин, не ожидавший подобного заявления. – С Генеральным комиссаром государственной безопасности? Обо мне?
– Не ссы в трусы, Игнатий Савельевич! – Вновь вспомнив шутки-прибаутки Хоттабыча, по-свойски хлопнул майора по плечу Александр Дмитриевич. – Быть тебе со временем генералом, майор, если не дурак, конечно! Но я-то знаю, что не дурак, – произнес оснаб, пристально взглянув в глаза Потехину.
Майор почувствовал, как в его сознание что-то осторожно ввинчивается, невзирая на установленную Ментальную Защиту, что в штатном порядке устанавливалась каждому сотруднику НКГБ. А для руководящего состава она снабжалась еще и своеобразной сигнализацией.
Не будь её, Игнатий Савельевич даже и не заметил бы умелых действий «кремлевского» Мозголома. «Районные коновалы» действовали настолько грубо и болезненно, воздействуя на мозг, что после их ежегодных вмешательств по обновлению Магической Защиты, у сотрудников Потехина (да и у него самого) головы трещали минимум неделю, словно с жутчайшего перепоя.
Легко считывая мысли майора, Александр Дмитриевич с трудом удерживал невозмутимое выражение лица. Ведь Головин специально активировал «сигнализацию» Ментальной Защиты, чтобы обозначить свое присутствие в сознании Игнатия Савельевича. Он легко бы мог распотрошить всю его, так называемую Защиту, совершенно себя не выдав.
А вот с работой «местечковых» специалистов-Психокинетиков, нужно было срочно что-то делать. Ибо их выучка и умения, действительно находились где-то на уровне плинтуса, а то и еще ниже. Мало того, что при работе с «объектами воздействия» (которые, вот ведь какая незадача, являлись живыми людьми) они причиняли последним невыносимые страдания и боль, так еще и качество их Защиты оставляло желать лучшего.
На этот счет у товарища оснаба после неожиданной встречи со своим старым наставником, появились определенные мысли. Мозголомов, свободных от несения службы, в стране постоянно не хватало. Да что там говорить – их было крайне мало. А уж опытных учителей – и подавно.
Так что оставить и дальше старика Райнгольда влачить жалкое существование затворника, Головин попросту не мог. Не имел права. Осталось лишь договориться с руководителями страны и устроить престарелого князя на должность «воспитателя» юных Мозголомов. Опыта ему не занимать, а качество обучения – на уровне лучших мировых университетов! А то, что обличенные властью товарищи не откажут Райнгольду, а вообще схватятся за это предложение обеими руками, Александр Дмитриевич даже не сомневался.
– Это, м-майор, ты д-двери-то отопри, а то з-замерзнем мы здесь к е.ене-фене! – Головина от мороза уже начало основательно подтряхивать. – Ты з-задержанного не заморозил часом в этом гребаном к-каземате? – поинтересовался он, когда Потехин принялся деактивировать Магическую Защиту, навешанную на дверь.
– Да ч-чего ему сделается, то-товарищ оснаб? – произнес Игнатий Савельевич, которого тоже ощутимо била морозная дрожь. – Это в-ведь он здесь свободной Силой истекает… Мне над этим казематом пришлось пятерых Силовиков усадить, чтобы Энергию аккумулировали в Накопители.
Светящиеся Формулы, наконец, потухли, вот открыть примерзшую к косяку дверь у майора никак не получалось.
– Черт! – выругался Игнатий Савельевич, саданув несколько раз каблуками сапог в ледяной нарост. – Заиндевела совсем… Отогревать придется… Комаров! – громко заорал он дежурному, чей пост находился этажом выше, у самого входа в подвал.
– Что случилось, товарищ майор госбезопасности? – В «предбаннике» пред дверью в каземат нарисовался напряженный молоденький сотрудник ГБ с «пустыми погонами» и мягким пушком под верхней губой, нервно сжимающий в руках потертый ППШ.
– Ты автомат-то опусти, Комаров! – прикрикнул на подчиненного Потехин. – А то не дай Бог, попотчуешь нас свинцом! Найди мне лейтенанта Звеняцкого, быстро!
– Так точно, товарищ майор госбезопасности! – Неуклюже закинув автомат на плечо, Комаров умчался выполнять распоряжение начальства, громко топая не по размеру великими сапогами по каменным ступеням.
– Не убейся тут мне! – крикнул ему в спину Игнатий Савельевич. – Скользко!
– Есть, не убиться тут вам! – донеслось до чекистов откуда-то сверху.
– Набрали неумех, – чертыхнулся Потехин, когда гулкие шаги рядового затихли. – Приходится нянчиться, как с дитями, товарищ оснаб. Всех остальных война вычерпала… А у этих слабенький Дар едва-едва прорезался, а в голове… А! – Нервно махнул рукой майор. – Пока уму-разуму научишь…
– А как ты хотел, Игнатий Савельевич? – слегка подковырнул Потехина оснаб. – Как говорится, сам себе накопай… – вспомнил Александр Дмитриевич очередную шуточку Хоттабыча, обращенную в свое время Легиону в ипостаси Хозяина Кладбища.
– Что вы сказали, товарищ оснаб? Как это, сам себе накопай? – Выпучил глаза майор госбезопасности, шутки, естественно, не понявший.
Зато Легион довольно улыбнулся, во все тридцать два – он-то этот посыл прекрасно понял.
– Воспитай, конечно же, – «поправился» товарищ оснаб, незаметно подмигнув Личу, – оговорился я, майор.
«Хорошо еще, что Потехин не обратил внимания, что у товарища полковника пар на холоде от дыхания не идет, – подумалось Александру Дмитриевичу. – Вот этот странный парадокс я, как раз, объяснить и не сумею. Хорошо еще, что Лич рот понапрасну лишний раз не разевает».
– Фух! – облегченно выдохнул Потехин. – А я подумал, что у меня от постоянного недосыпа, совсем фляга свистнула… Как этого Мамонта приняли, так одни проблемы у меня. Я уже дома неделю не был – все здесь в отделе, на диванчике приходится…
– Не переживай, Игнатий Савельевич, – постарался успокоить майора оснаб, – все у тебя с флягой в порядке. Это я тебе, как специалист в области психиатрии и нормального функционирования головного мозга говорю. А вот отдохнуть и выспаться тебе необходимо!
– Да я бы рад, но сам понимаешь, товарищ оснаб – служба…
– Скоро мы с товарищем полковником твою головную боль у тебя заберем, – пообещал Александр Дмитриевич. – И ты, наконец, выспишься, как следует! В отпуске. Думаю, что пары недель будет достаточно…
– Какой отпуск? – Вновь выпучил глаза Потехин. – Да кто же меня отпустит, товарищ оснаб?
– Вот товарищ Берия тебя и отпустит, – усмехнулся Головин, – ввиду полного истощения моральных и физических сил.
– Так… как я? – опешил Потехин. – Кого я вместо себя на своем посту оставлю? Ответственный же пост!
– А скажи мне, Игнатий Савельевич, – Головин подошел к майору вплотную, взял его пальцами за пуговицу на кителе и проникновенно заглянул в глаза, – кому будет лучше, если ты такими темпами через пару месяцев на своем очень ответственном посту в ящик сыграешь от какого-нибудь кровоизлияния в мозг?
– В какой ящик, товарищ оснаб? – От холода, нервов и постоянного недосыпа Потехин в последнее время действительно стал плохо соображать. Да и голова у него непрестанно болела, мешая как следует сосредоточиться.
