Лариса Петровичева
Механизм человечности
Анна решила не отказываться от удовольствия и расхохоталась ему в лицо. Инквизитор вопросительно поднял левую бровь.
– У Джона все в порядке с руками, – припечатала она. – Ни разрывов, ни трещин, ни царапин. Этого достаточно, чтобы вы оставили его в покое?
– Вы его видели? – тотчас же поинтересовался инквизитор. – Где, когда?
Анна запоздало поняла, что теперь этот белобрысый клещ не оставит ее в покое. Вцепится, пока не выяснит то, что ему нужно. И ни капли не верит в невиновность Джона.
– Почти сразу же после того, как отца убили, – глухо откликнулась Анна. – Он сказал, что у нас все будет хорошо. Но ему надо разобраться с одним делом. Джон держал меня за руку, и с его руками все было нормально. Я бы заметила раны и заделала их.
Инквизитор понимающе кивнул и наконец-то взялся за одежду. Анна отвернулась. Дженни сидела на краю кровати, улыбалась и молчала. Да, после того, что с ней сделали, вряд ли захочется разговаривать.
– Где сейчас Джон?
– Не знаю. Я ищу его, но…
– В той таверне вы тоже его искали? – спросил инквизитор, застегивая рубашку.
– Тоже. Джон иногда бывал там, – Анна сделала паузу и добавила: – Пожалуй, мне следует поблагодарить вас. Вы меня выручили.
Инквизитор усмехнулся. Анна невольно отметила, что у него очень хорошая одежда – и тонкую ленту галстука он завязал модным узлом.
– Вы меня уже отблагодарили. Два раза. Что ж, госпожа Кло. Я не верю, что вы и Джон причастны к убийству Гейба Коннора. Но ваш дядя очень хочет найти вас, и я полагаю, что дело тут не в родственных чувствах.
При упоминании Итана Коннора Анна почувствовала, как в груди поднимается горячая волна гнева. Если Гейб Коннор был ученым, мечтателем и философом, то его брат был алчной дрянью, которую интересовали только банковские счета, доходы и выгоды. Теперь, после смерти отца, он сосредоточит все разработки по арниэлям в своих руках, и одна из самых великих надежд человечества окончательно превратится в банальность. В рабство, из которого никто и никогда не освободит.
– Что с вами? – спросил инквизитор. – Вы покраснели.
Анна невольно заметила, что у нее дернулся кончик носа – так всегда было, когда она нервничала.
– Итан Коннор подлец, – пробормотала она. – Знаете, почему я сбежала? Он предложил мне продолжить работу с арниэлями. Продолжить дело моего отца. И стать его любовницей.
Инквизитор понимающе качнул головой. Анне вновь, в невесть какой по счету раз за эти дни, захотелось плакать. Она устала. Она потеряла все и всех, кто был ей дорог. Ей было тяжело и тоскливо – но к своему удивлению Анна вдруг поняла, что белобрысый смотрит на нее с искренним сочувствием.
– Что? – спросила она, пытаясь совладать с волнением и слезами. – Думаете, как привезти меня к Итану Коннору побыстрее? Много ли он вам за это заплатил?
– Ох, какая же вы дура, – устало вздохнул инквизитор. Анна хотела было возмутиться – ни один достойный воспитанный человек не будет говорить с девушкой в подобном тоне! – но ничего не сказала. – Ладно, вопросы вашего ума и воспитания отложим. Где вы сейчас живете?
– В соборе святой Марфы, – глухо ответила она. – Мне больше некуда пойти.
– Ваши вещи там?
– Там. Где им еще быть?
Инквизитор улыбнулся, и Анна невольно заметила, что ему идет улыбка. Она смягчала его напряженное лицо, делая ее нового знакомого не машиной для следствия, а живым человеком.
– Хорошо. Тогда сейчас пойдем туда, заберем их. Потом ко мне.
Лицо стало жечь. “Прикупил барышню на вечер”, вспомнила Анна вчерашние гадкие слова в кабаке – видно, инквизитор решил, что, выручив вчера Анну из беды, в самом деле приобрел на нее какие-то права. Не может же такого быть, чтобы он решил ей помогать просто так по доброте душевной.
– Я отказалась греть постель Итана Коннора, – с ледяным достоинством сказала она. – И не собираюсь греть вашу.
Инквизитор устало вздохнул. Посмотрел на Анну так, словно она была ребенком, который ничего не понимает, но обо всем говорит с потрясающей серьезностью.
– Я склонен считать, что Итан Коннор причастен к убийству вашего приемного отца, – неторопливо, как учитель, который диктует текст не самым умным ученикам, произнес он. – И он ищет вас явно не для того, чтобы выделить долю наследства. Зачем? Это я и хочу выяснить. Это может быть ключом к убийству Гейба Коннора. Понимаете?
– Не хотите меня выдавать.
– Не хочу. Тогда мне придется расследовать два убийства, а не одно, – он улыбнулся и, направившись в сторону двери, бросил через плечо: – Идемте. Времени у нас не так, чтобы много.
– Как вас зовут? – спросила Анна и снова вспомнила свой удар щеткой.
– Дерек Тобби, старший следователь инквизиционного департамента. Ваше имя я знаю.
***
Девица была пусть и избалованной, но энергичной и решительной – шагая рядом с ней в сторону собора святой Марфы, Дерек вдруг подумал, что Анна Кло ему нравится. Бойкая, умная, готовая сражаться за то, что считает правильным, она не была похожа на тех девушек, с которыми ему приходилось общаться.
Впрочем, на общение с девушками нужны деньги – и по этой причине оно было не сказать, чтобы частым. Вполне себе редким. Дерек предпочитал тратить свои доходы на другие дела.
– Отец создал для арниелей набор специальных команд, – рассказывала Анна. – Они воспринимают их как подсказки невидимого собеседника. Некий внутренний голос, как у людей. И этот внутренний голос говорит им, что нужно делать в разных ситуациях. Несчастная Дженни улыбается и хвалит вас как исключительного кавалера. Курьер развозит заказы и решает, что, например, делать, если заказчика нет дома.
– И этот голос говорит, что нельзя убивать людей, – произнес Дерек. Снег почти перестал – редкие снежинки кружились у фонарей, столица засыпала, и заснеженный тротуар, по которому они шли, казался расстеленной скатертью.
– Да, – кивнула Анна. Кудрявый локон выбился из-под ее маленькой пушистой шапки, придав девушке неожиданно кокетливый, лукавый вид. – Поэтому я и говорю, что Джон не мог убить отца.
– А можно как-то отключить этого невидимого собеседника? – поинтересовался Дерек.
– Нет, – отрезала Анна и вдруг неуверенно добавила: – Хотя я иногда начинаю думать, что Джон как-то смог это сделать. Что он думает и действует сам, а не так, как ему приказывает блок команд.
– Тогда он мог убить вашего отца. А потом починить руку, – сказал Дерек. Глаза Анны вспыхнули, кончик носа дернулся, и девица толкнула его в плечо так, что Дерек едва не отлетел к ограде сада, мимо которого они шли.
– Нет, не смейте так говорить! Джон никогда бы этого не сделал!
Впереди уже был виден собор святой Марфы, и Дерек в очередной раз почувствовал, что идет к месту невероятной силы. Это был не просто самый известный памятник архитектуры Темных веков, не просто величественный образец старого гарнского стиля с остроконечными сооружениями, стрельчатыми сводами и обилием орнамента – это было что-то намного больше башен, статуй и витражей. Иногда собор казался Дереку живым существом – могущественным, сильным и очень добрым, которое соединяет человека с его создателем.
Во все времена собор давал прибежище несчастным и одиноким, больным и раненым, лишившимся крова и надежды. Неудивительно, что Анна Кло пошла именно туда – странно, что ее добрый дядюшка не направился в собор в поисках. Возможно, не мог поверить, что она будет ночевать на одной скамье с бездомными.
Они вышли на площадь перед собором – в праздничные дни сюда выносили святые дары для собравшейся паствы. Негромко заговорил Элистан – большой колокол в правой башне – сказал, что уже поздний вечер, и всем пора спать. Они обошли здание, Дерек встал возле одного из контрфорсов, и Анна нырнула внутрь – из-за приоткрытой двери доносились голоса бездомных, и Дерек невольно подумал, что барышне из благородного семейства нелегко пришлось в эти дни.
Снова посыпал снег – мелкий, спокойный, тихий. В свете фонаря снежинки казались танцующими феями, которые рассыпали с крылышек порошок для арниэлей. Если Анна так уверена, что Джон не убивал Гейба Коннора, то кто тогда убил? Возможно, существует арниэль, у которого нет блока, запрещающего убивать людей – и это плохо, очень плохо.
Голоса усилились, и Дерек отступил в тень. Из храма вышли двое мужчин в потертых пальто и мятых шляпах – приостановились, закуривая, и неспешно направились дальше.
– И что ж они там ищут? – услышал Дерек и ощутил, как по загривку мазнуло холодным ветром – как всегда, когда начиналась охота.
– Да кто б их знал! – откликнулся второй. – Утром прошли по храму, скамейки обшаривали.
– Мож, закладку какую? Фришт говорил давеча, что с югов партию хмель-травы доставили, может, будут фаршмовать?
Дерек усмехнулся. В переводе на человеческий это означало, что из Парвского халифата пришла новая партия наркотиков, и теперь ее распространяют по городу. Господину Санторо стоит озадачиться.
– Мож и закладку.
Незнакомцы растворились в уличной тьме, и почти сразу же появилась Анна – она держала в руках небольшую сумку и выглядела встревоженной.
– Что-то случилось? – спросил Дерек. Чутье подсказывало, что надо убираться отсюда подальше и побыстрее. Анна кивнула и, потянув Дерека за рукав, повела его в какой-то темный проулок – настолько темный, что он машинально повел рукой, готовясь бросить нож.
– В соборе сегодня был обыск, – негромко объяснила Анна. – После утренней службы пришли какие-то люди и перевернули там все снизу доверху.
– Форма? – спросил Дерек. – Знаки отличия?
Возможно, это искали Джона А-один – но что-то подсказывало Дереку, что тут дело намного темнее и глубже. Проулок вывел их на широкую и светлую улицу Альенто к парку – пройди его и окажешься в квартале святого Сонти, в паутине его улочек жила городская беднота, и у Дерека была там квартира.
– Никакой формы, – ответила Анна, и Дерек решил, что это служба королевской безопасности. Что им могло понадобиться в соборе? – Просто люди в обычной одежде. Ничего не нашли, но отец Генрих считает, что они еще вернутся. Он спросил, что именно они ищут, хотел помочь, но они велели ему сидеть тихо.
– Что-то мне подсказывает, что вы очень вовремя ушли оттуда, – произнес Дерек, когда они свернули к парку и пошли по дорожке. Если днем парк с его бесчисленными статуями, тропинками, изящным кружевом ворот и мостами, переброшенными через ручейки, был настоящим украшением столицы, то сейчас, поздним вечером, когда в нем не было никого, кроме немногочисленных охранников, он невольно внушал определенное беспокойство. Статуи словно провожали идущих слепыми белыми глазами, и Дерек заметил, что его спутница встревожена.
– Может, они искали Джона? – спросила она. – Кто они такие?
– Скорее всего, служба королевской безопасности, – ответил Дерек. В сферу интересов этих ребят можно было попасть абсолютно по любому поводу. – Но сейчас вы от них далеко. Никто не знает, что мы познакомились. Никто не видел, как мы уходили из бардака. Так что в определенном смысле можете дышать спокойно.
Когда дорожка вывела их к калитке и побежала в квартал святого Сонти – темный, заснеженный, тесный – то Анна сказала:
– Так странно, что вы мне помогаете.
Дерек потер затылок – да уж, после всех ее выпадов это и правда выглядело странным.
– Говорю же, не хочу расследовать еще и ваше убийство, – бросил он. – Идем.
Глава 2
Квартира Дерека Тобби располагалась на третьем этаже, под самой крышей, и Анна несколько раз споткнулась на неровных ступеньках. Как тут вообще можно спускаться и подниматься, не сворачивая себе шею? От стен веяло холодом, несбывшимися надеждами и тоской. Откуда-то справа донеслась неразборчивая ругань, что-то разбилось, и Дерек негромко объяснил:
– Это Керибет, мой сосед. Не обращайте внимания.
Открыв темно-красную обшарпанную дверь, он похлопал в ладоши – вспыхнул свет, и Анна удивленно подумала: надо же, он живет в таком унылом месте и пользуется дорогой лампой на артефакте. Войдя за Дереком в крошечную прихожую, которая сразу же переходила в гостиную, Анна с трудом сдержала изумленный возглас: квартирка была такой же угрюмой, как и весь дом, полы скрипели и визжали под ногами, из бесчисленных щелей задувало ветром, но в гостиной не было свободного места от книг, и это были хорошие книги, не какая-нибудь бульварщина. Дерек повесил пальто на крючок и,лавируя между книжными стопками, скользнул в еще одну дверь – туда, где, должно быть, была спальня, и Анна услышала:
– Кофе не предложу, у меня его нет. Спать будете вон там. Умывальник на кухне. Уборная вон там, за дверью.
– Хорошо, – кивнула Анна. Это было намного лучше, чем скамья в соборе святой Марфы. – У вас столько книг.
Это невольно вызывало уважение. Анна представила, как ее новый знакомый сидит на диване и ровный свет лампы на артефакте озаряет его сосредоточенное лицо и книжные страницы – от картинки, которая вдруг появилась перед ее мысленным взглядом, повеяло теплом, и Анна неожиданно смутилась.
– Я много учусь. Собираюсь скоро отсюда съехать, – коротко ответил Дерек – вышел из комнаты, неся в руках одеяло и тощую подушку. – Что ж, устраивайтесь! Я буду здесь, на диване, а вы в комнате. Если что-то потребуется, зовите. Соседи за стеной могут орать, но вы не бойтесь. Дальше ора у них дело не заходит.
– Спасибо, – с искренней радостью ответила Анна. Кажется, все постепенно сворачивало к лучшему. У нее нашлась поддержка. У нее теперь была крыша над головой, пусть и не самая уютная. – И простите, что ударила вас той щеткой.
Дерек вопросительно поднял бровь, словно его искренне удивило то, что Анна могла просить прощения.
– Ладно, – ответил он, расстилая одеяло. – Бывает. Завтра утром пойду в полицию, пусть орлы господина Санторо собирают арниэлей и изучают их руки.
– Джон не убийца, – твердо сказала Анна. – Он самый добрый из всех, кого я знаю. Он не мог бы убить отца.
Белесая бровь Дерека поднялась еще выше.
– Доброта это свойство человека, – напомнил он. – А арниэли все же не люди.
Анна устало подумала, что слишком вымоталась для того, чтобы спорить с ним и что-то доказывать. А Джон однажды нашел ласточку со сломанным крылом и не успокоился, пока не вылечил и не выпустил ее. Джон сидел рядом с кроватью Анны, когда она болела, Джон раздавал детям бедняков монетки и пряники, не потому, что ему это было велено, а по собственному желанию, он был человеком больше, чем многие люди.
И теперь Джон исчез.
– Что делает нас людьми? – все-таки спросила Анна. – Плоть и душа или все же поступки?
Дерек вздохнул, опустился на диван и принялся расстегивать рубашку.
– Вы только не говорите на людях о том, что ваш покойный отец научился вкладывать в арниэлей душу, вот очень вас прошу. Святая церковь вас за это съест и не подавится.
– Не съест, – ответила Анна. – Я буду молчать. Доброй ночи.
Губы Дерека дрогнули в едва уловимой улыбке.
– Снимите перчатки, – предложил он. – Хочу посмотреть, что у вас там с руками.
Несколько мгновений Анна стояла молча, не двигаясь. Когда-то давным-давно она спрашивала у матери: “Почему я должна носить перчатки?” И мать ответила: “Потому, что ты родилась с лишними пальчиками, детка. Если люди увидят твои шрамы, то решат, что ты ведьма”.
Ведьмой быть не хотелось. Когда знакомые задавали вопросы, то мать отвечала, что в раннем детстве Анна дотронулась до утюга, который оставила дура горничная. Знакомые сочувственно охали и ахали, и рассматривать чужое увечье никому не хотелось.
– Лучше не стоит, – прошептала Анна. Снять перчатки перед инквизитором было сложнее, чем снять платье. Когда Дерек увидит шрамы, то все поймет – а еще не родился тот инквизитор, который пожалел бы ведьму.
– Я догадываюсь, что там, – миролюбиво произнес Дерек. Подошел – приблизился тем текучим движением, которое так удивило Анну в борделе. Когда чужая рука взяла ее за руку, а чужие пальцы принялись осторожно стаскивать перчатку, то Анне сделалось так жарко, что в глубине этого жара запульсировал холод – так бывает, когда сунешь руки в слишком горячую воду.
Одна перчатка легла на стопку книг. Вторая. Пальцы Дерека мягко скользнули по едва заметным ниткам шрамов – руки Анны были красивыми и изящными, как и полагается девушке из благородной семьи, которая не занимается грубой работой. Когда-то крошечные мизинцы торчали сбоку кистей – Анна пыталась представить, как выглядели ее руки, и едва сдерживала тошноту.
– Боитесь меня, – заметил Дерек. Он не убирал пальцев, и от его прикосновений по коже будто бы бежали яркие искры – возможно, он пытался почувствовать, есть ли в Анне магия.
– Боюсь, – коротко ответила она, чувствуя, как в ней что-то натягивается до звона. Она давно не была так напряжена – казалось, еще немного, и начнется пожар: огонь побежит по коже, лизнет волосы, охватит все тело. – Шестой палец знак ведьмы.
Дерек усмехнулся.
– Так полагали в античности. Сейчас полидактию считают просто пороком развития. Вам незачем так дрожать, Анна, я вас не обижу.
– Хотелось бы в это верить, – улыбнулась Анна, и Дерек наконец-то отпустил ее руки. Облегчение нахлынуло на нее соленой морской волной, и впервые за долгое время Анне захотелось избавиться от перчаток.
Пусть смотрят на ее шрамы, если хотят смотреть. Ей все равно.
– Я вас не обманывал и не собираюсь, – усмешка Дерека сделалась мягче, и он отошел к своему дивану. – Доброй ночи.
– Доброй ночи… – откликнулась Анна.
Спальня, которую ей уступил Дерек Тобби, была похожа на спичечный коробок. Здесь было холодно, отовсюду веяло зимним ветром, и Анне показалось, что она плывет на корабле, и ее вот-вот смоет за борт. Раздевшись до нижней сорочки и не сняв чулки, она торопливо нырнула под одеяло и, укутавшись с головой, подумала, что Дерек, пожалуй, сможет найти Джона. В нем было что-то очень цепкое – такие не отступают, пока не добьются своего.
“Он не такой гадкий, каким показался сначала”, – подумала Анна и с этой мыслью уснула. Последним, что она услышала перед тем, как погрузиться в сон, был шелест книжных страниц из гостиной и шорох карандаша по бумаге.
***
Господин Санторо выглядел так, словно его одновременно терзали зубная боль и геморрой, и Дерек, который вошел в кабинет ранним утром, оказался живым воплощением миллиона его терзаний. Он выслушал короткий рапорт, поморщился, когда Дерек велел собрать всех столичных арниэлей и осмотреть их руки и, наконец, осведомился:
– Вам сколько лет, юноша?
– Двадцать четыре, – ответил Дерек. Губы господина Санторо сжались в нитку. Должно быть, сейчас он думал, в какую дрянь влез с делом Гейба Коннора, что пришлось пойти на совместную работу с инквизицией.
Его величество Пауль смотрел с парадного портрета на стене с определенным сочувствием. К носу владыки прилипла какая-то пушинка.
– Хм, – глава столичной полиции сделал глоток кофе из чашки, и Дерек угрюмо подумал о том, что начал очередной день на пустой желудок. А кофе и хлеб с маслом ему сейчас бы не помешали. – И сколько вы уже на оперативной работе?
– Восемь лет. Начинал при Эрихе Гунтабаре.
– Хм, – господин Санторо снова отпил кофе и произнес так, словно говорил сам с собой: – Молоды, честолюбивы, всеми силами стремитесь подняться как можно выше, если в двадцать четыре уже старший следователь. Не думали служить в полицейском департаменте?
Дерек вежливо улыбнулся. Полиция часто делала такие предложения сотрудникам его ведомства, но на них очень редко отвечали согласием. Инквизиторы недолюбливали полицейских, считая их недоучками, которые способны лишь разбираться с поножовщиной в кабаках. Судя по тому, как пошло дело Гейба Коннора, это мнение было справедливо.
– Я слишком хорош в охоте на ведьм, – вежливо ответил Дерек. – Так что к сожалению, вынужден отказаться.
Господин Санторо кивнул. Видно, ничего другого и не ожидал.
– И кто ваш свидетель? – поинтересовался он. «Так я тебе и сказал», – подумал Дерек и ответил:
– У меня нет свидетеля. Но это простая логика. Если арниэль ударил так, что повредил руку, и в ране остался порошок фей, то мы просто ищем арниэля с раненой рукой. И это не обязательно Джон А-один.
Ему казалось, что Санторо темнит. Что Джона ищут не просто потому, что подозревают в убийстве. Нет, ну в самом деле, почему столичная полиция так резво рванула на поиски именно Джона?
– Хорошо, хорошо, – кивнул Санторо, и Дерек неожиданно почувствовал легкое, едва уловимое прикосновение к голове. Санторо скользнул по нему заклинанием! Личным, очень качественно исполненным – и это было плохо. Так, во-первых, не поступали в приличном обществе, а во-вторых, Санторо что-то хотел проверить, и надо было понять, что именно.
Тело сработало само – Дерек скользнул в сторону, уходя из-под чужой воли, выпрямил спину и отчеканил:
– Я бы просил вас больше так не делать.
Санторо примирительным жестом поднял руки ладонями вперед. Бриллианты в перстнях сверкнули разноцветными искрами.
– С вами сейчас еще один человек побеседует, – совершенно непринужденным, дружеским тоном произнес глава столичной полиции. – Не серчайте, надо было проверить, нет ли в вас чего-то, вроде взрыв-пепла. Теперь все отчеты вы будете передавать ему лично.
Дерек вопросительно поднял бровь. Это кто же хочет с ним встретиться, если проверку безопасности поручили именно Санторо? Но он не стал спрашивать, просто кивнул и поинтересовался:
– Где будет беседа?
Один из ассистентов господина Санторо проводил Дерека в зал для переговоров – по пути Дерек бросил несколько заклинаний и убедился: эта часть департамента полностью изолирована от любого магического воздействия, все заклинания рассыпались пригоршней искр, и это значило, что сейчас в департаменте находится особо охраняемая персона. Кто-то из министров или членов королевской семьи. Ассистент открыл дверь, приглашая войти, и Дерек услышал звонкий голос:
– Наконец-то! Всегда мечтал познакомиться с вами!
Он вошел, стараясь сохранять спокойный и независимый вид. Молодой мужчина в щегольском светло-сером сюртуке, который сидел за столом, забросив ноги в остроносых ботинках из кожи молодого жеребенка на соседнее кресло, улыбался так широко, словно Дерек был его лучшим другом. Темноволосый, с ухоженным скуластым лицом и пристальным взглядом, он был похож не на важную государственную персону, а на авантюриста, лихого и бесшабашного – глаза искрились предвкушением приключений, улыбка так и сияла, вдоль правого виска тянулся тонкий, старательно загримированный шрам.
По спине прошел холодок, как всегда, когда Дерек впервые имел дело с магом, артефактором или ведьмой.
– Да, да! Я наблюдаю за вашей работой, как за приключенческим романом, – мужчина поднялся из кресла, протянул Дереку руку и представился: – Эвгар, к вашим услугам.
– Искренне рад познакомиться с вами, ваше высочество, – произнес Дерек, понимая, что даже примерно не представляет, чем именно может закончиться их разговор. Эвгар, принц Хаомийский, снова сел, указал Дереку на кресло и сказал:
– Да, примерно так я вас себе и представлял. Молодой, энергичный и бесстрашный. Мама Клер сильно вас потрепала?
Дерек вспомнил о Маме Клер, Клеритан вин Хорн – ведьме с божественно прекрасным юным лицом и седыми старушечьими волосами: она пила молоко мертвых коров и душила младенцев в колыбелях, пока их матери спали зачарованным сном.
– Пригвоздил ее к дереву, – коротко ответил Дерек, решив не уточнять остальное. Это давно не имело никакого значения. Улыбка Эвгара стала мягче, глаза сверкнули так, словно он хотел сказать, что ему все известно.
Должно быть, Дереку следовало начинать паниковать. Он не стал. Он вообще давным-давно выбросил панику из своих рабочих чувств.
– И что-то взяли на память? – уточнил Эвгар, склонив голову к левому плечу.
Дерек решил ничего не отвечать. Да, взял. Все охотники берут трофеи, развешивая по стенам своих домов головы и рога убитых животных, а когда охотишься на чудовищ, то тем более имеешь на это право. В конце концов, работа Дерека была намного опаснее охоты на льва или медведя. Если Эвгар сумел узнать о том, что хранилось в сундучке у него под кроватью, и вздумал, что сможет как-то шантажировать этим Дерека – что ж, на здоровье. Он прекрасно знал, что у его руководства скелеты в шкафу еще похлеще.
– Вы позвали меня поговорить об этом? – беспечно-светским тоном осведомился Дерек.
– А Шерну Хольден вы задушили ее собственной косой, – мечтательно проговорил Эвгар. – Это за нее вам дали медаль святой Милины. Впечатляющая дама была, ничего не скажешь.
Дерек кивнул. Он делал свою работу – и делал хорошо. Выгребал там, куда многие его коллеги не желали заглядывать, стараясь отыскать дело попроще. Убивал ведьм и возвращал их жертв живыми. Поэтому и был старшим следователем в свои двадцать четыре. Некоторые и к пятидесяти не добирались.
– Вы хотите побеседовать со мной о моих прошлых делах, или вас все же интересуют нынешние?
С принцем нужно было вести себя осторожно. Очень осторожно. Его высочество Эвгар имел вполне определенную славу сильного мага, артефактора и вообще очень опасного и непредсказуемого человека. Дерек покосился в сторону окна – над столицей снова шел снег. А ведь случись что, ему придется прыгать как раз из этого окошка, с высокого третьего этажа. Хорошо бы там внизу был сугроб, он сумеет правильно сгруппироваться в полете и…
– Мне сейчас как раз нужен такой человек, как вы, – уже без улыбки, но по-прежнему дружеским тоном произнес Эвгар. – Сильный, опытный, хороший боец, знаток магии. И да, имеющий в душе определенную червоточинку. Ненормальность. Скажу проще: у вас своя коллекция, у меня своя. И в ней я храню бриллианты вроде вас.
Дерек и бровью не повел. Да, если Эвгар выходил на него, то в квартире был обыск – и хорошо, если он случился до того, как Дерек привел туда Анну Кло. Что-то подсказывало ему, что девушку ни в коем случае нельзя выдавать. Мало ли, кого еще его высочество захочет включить в свое собрание.
– Все инквизиторы раз в год проходят крупное обследование. В том числе и у специалистов по душевному здоровью. Со мной все в порядке, – Дерек невольно вспомнил, как штатный мозгоправ поинтересовался, чем луна отличается от солнца. Дерек тогда сказал, что луна это спутник планеты, а солнце это звезда, и мозгоправ даже поперхнулся. Оказалось, что луна светит ночью, а солнце днем, и нечего тут умничать.
Эвгар рассмеялся.
– Хотите сказать, что душевно здоровый человек будет собирать коллекцию, подобную вашей? Кусочки кожи и волос убитых им ведьм?
Дерек вздохнул. Да, его трофеи выглядели именно так – кожа и волосы. Да, Эвгар откуда-то знал правду о нем, и с этим надо было что-то делать.
– Если бы я был энтомологом, то бегал бы по болотам за бабочками. Но я инквизитор и бегаю по болотам за ведьмами. Хотя и бабочки там тоже есть, – он сделал паузу, вспомнив, что говорили о его высочестве Эвгаре, потихоньку и с оглядкой: один из сильнейших магов столетия, знаток артефакторики, был изгоем в собственной семье, и с головой у него беды явно похлеще, чем у Дерека.
– Если бы вы были энтомологом, то ваша коллекция была бы не такой интересной, – ободряюще улыбнулся Эвгар, щелкнул луковкой часов, уточняя время, и довольно кивнул. – Почему вы решили забирать у ведьм именно это?
Дерек откинулся на спинку кресла. Сейчас надо было осматривать руки столичных арниэлей и делать из Анны Кло приманку для Джона – а он вел светские беседы о своей частной жизни.
– Мама Клер срезала кожу со своих жертв, – нехотя ответил Дерек. – Я решил, что будет забавно сделать с ней то же самое. А потом вошел во вкус.
Эвгар прижал пальцы к губам. Прикрыл глаза, мечтательно рассмеялся – он выглядел так, словно наконец-то нашел то, что давно искал.
– Нет, вы определенно мне нравитесь! – довольно произнес он. – А работать я хочу с теми, кто мне симпатичен. Дайте-ка руку. Правую.
Дерек послушно протянул ему руку – прикосновение Эвгара оказалось вкрадчивым, ласкающим, почти интимным. Тонкие холеные пальцы мягко пробежались по запястью, словно принц хотел сосчитать пульс, и Дерек ощутил легкий разряд тока. На коже проступили очертания виноградного листка, символа королевского дома – Эвгар убрал руку и объяснил:
– Это защита, которую вам даст моя магия. Дело, которое вы сейчас ведете, намного глубже и опаснее, чем вы представляете. Моя поддержка вам понадобится.
***
Анна проснулась, когда уже рассвело.
Дом поскрипывал и постанывал, словно старик, который пробудился и пытается понять, не умер ли. Выбравшись из-под одеяла, Анна выглянула в окно: снаружи серело утро, возле угасающих фонарей порхали снежинки, и народ торопился по делам. В соседнем доме открылись двери маленького кафе – вышел парень в старом пальто, держа в руках стакан с дымящимся напитком и ломоть хлеба с маслом, и Анна подумала, что проголодалась.
Выйдя из комнаты, Анна поняла, что в квартире никого нет. Пройдя к выходу, она подергала дверь – заперто. Дерек ушел, закрыл ее тут на замок, и Анна растерянно сказала себе, что он не хотел ничего плохого.
Она заглянула на кухню – видно, Дерек торопился: не варил кофе, не завтракал. Ах, да, у него же нет кофе… Анна отвернула кран – тонкая струйка холодной воды потекла в раковину, и она решила, что сначала приведет себя в порядок, а потом поищет что-нибудь съестное.
Когда она чистила зубы, в дверь грохнули так, что едва не снесли ее с петель. От испуга Анна даже присела, словно пыталась спрятаться за раковиной.
– Тобби! – проревели в коридоре. – Тобби, дай каруну! Душа горит!
Видно это был тот самый Керибет, о котором Дерек упомянул вечером. Анна услышала, как хлопнула дверь, и визгливый женский голос сообщил:
– Ушел он! С утра ушел! Хватит орать, пьянь ты драная!
Керибет исторг совершенно неописуемую матерную брань, и коридор наполнился звуками потасовки. Поняв, что пока она в безопасности, Анна умылась, бесшумно подошла к двери и, убедившись, что она держится и не собирается падать, окончательно успокоилась. В таких местах брань и драки в порядке вещей.
Так, что же делать?
Утро было темным и хмурым, но Анна решила не хлопать в ладоши и не зажигать лампу. Если Дерек ушел, то тут некому сидеть со светом. Вернувшись на кухню, она заглянула в шкафы – нашла немного чая, кекс в вощеной бумаге и коробку сахара.
Что ж, можно позавтракать.
У отца было множество слуг, но он настоял на том, чтобы Анна научилась делать все сама. “Никогда не знаешь, что именно и когда тебе потребуется”, – говорил он, и сейчас, заваривая чай, Анна поняла его правоту. Столичные барышни, ее ровесницы, не умели этого – чай им заваривали на кухне и приносили туда, куда требовалось. Одна из приятельниц Анны считала, что воду в чайник заливают через носик.
