bannerbannerbanner
Самый вкусный пирог в мире

Лариса Петровичева
Самый вкусный пирог в мире

Полная версия

Глава 3

Виктор

Я пришел домой в половине двенадцатого – сегодня гостей было еще больше, чем вчера, и мне хотелось вытянуться на кровати в большой спальне своей холостяцкой квартиры и заснуть на пару дней. Все во мне гудело, а руки казались чужими – но то, что я заполучил рецепт, придавало мне обжигающей бодрости.

Я все видел своими глазами. Пирог – а Глория сытно накормила и меня, и домовых – оказался в точности таким же, как в первый раз. Теперь надо было приготовить его самому – и потом включать в книгу рецептов.

Я учился стряпать на Черном Юге – не буду рассказывать о том, как меня туда занесла судьба, слишком уж это долгая и грустная история. Но хозяин кабачка, господин Али ин Фахан, колотил меня палкой после каждого обеда, пока тот плов, который я готовил, не стал идеальным: рассыпчатым, ароматным, вызывающим какой-то непостижимый восторг.

С тех пор я прошел долгий путь. Я собирал, выменивал и крал рецепты самых редких и невообразимых блюд – и все я готовил сам, чтобы слова, торопливо записанные на бумаге, не были просто словами.

Сегодня мне повезло. Очень повезло. Я видел своими глазами приготовление пирога, а наши отношения с Глорией не зашли настолько далеко, чтобы мое исчезновение причинило ей боль. Что ж, будем готовить!

Пирог отправился в духовку на час – в ожидании я сварил себе кофе и сел у окна. Моя кухня – большая, белоснежная, чистая – казалась мне кораблем, а я был капитаном, который вел свое судно к новой жизни. За окном засыпала столица – моя квартира занимала третий этаж в самом центре, с видом на королевский дворец и центральную площадь святого Марка, и я подумал: видели бы меня те, кто когда-то пинал тощего школьника в заплатанном пиджачке и вышвыривал его вещи в нужник!

Впрочем, нет. Они не увидят. Мои бывшие соученики не заходят в центр столицы: первый же полицейский завернет этих грязных нищебродов на подходе. А Глория не знает, где я живу – так что даже не подумает, что меня можно искать в этом доходном доме, где я не снимаю, а уже владею.

Да и будет ли она меня искать? Вряд ли. У нее слишком много дел после хвалебной статьи Фаренти, чтобы бегать за спортивным журналистом. Пироги сами себя не испекут.

Дальше мы пойдем разными дорогами, хотя я и немного жалел об этом. Глория была красавицей – это и слепой подтвердит. К ее красоте прилагались ум и хватка: только умный и цепкий человек будет в одиночку вести дело в столице, где на таких вот рыбок приходится по сотне акул, а Глория вела, и очень успешно. Фаренти мог написать все, что угодно, но я покрутился в толпе ожидающих во время перерыва и услышал, как те, кто уже обедал в «Кошках» расхваливают еду – а глас народа сильнее голоса критика.

По площади неторопливо брели гуляющие: должно быть, шли из театра – там начались гастроли труппы из Сандунского княжества. У меня мелькнула мысль о том, что можно было бы пригласить Глорию на спектакль. Я очень давно не выбирался в свет – а если выберешься один, то все решат, что этого господина немедленно надо женить на одной из бесчисленных дочек.

Нет, свадьба это не по моей части. А вот просто развеяться с милой барышней – почему бы и нет.

Я напомнил себе, что ушел из жизни Глории, и туда незачем возвращаться, и в эту минуту пикнули часы – пирог был готов. Я вынул его из духовки, отрезал кусок и, подождав несколько минут, запустил в него вилку.

Мой пирог. Мой рецепт. Теперь по-настоящему мой.

Я отправил кусок в рот, прожевал и нахмурился. Пирог был хорош – в конце концов, я умею не только критиковать, но и готовить на высшем уровне. Да, пирог получился замечательный – но и только. В нем не было ничего общего с тем кулинарным экстазом, который Глория подавала в «Трех кошках».

В нем не было того ингредиента, который я тогда не смог вычленить.

Я съел еще. Доел пирог, чувствуя, как во мне нарастает обида и пульсирует гнев – и запустил тарелку в стену. Мне хотелось разрыдаться в голос, как обиженной барышне. Мне хотелось бить кулаком по столу.

Это был не тот пирог! Не тот!

В груди вдруг толкнулась боль, и начало печь. Всемогущие боги, да меня сейчас удар хватит из-за этого проклятого пирога! Хитрая дрянь не показала мне всего – хотя показывала, я видел каждое ее движение. Да, Глория Фьярвисдоттир не так проста и не раскрывает своих тайн даже тем, кому улыбается, кого считает другом.

Мне хотелось выть от бессилия.

Через полчаса я все-таки пришел в себя. Убрал остатки пирога в холодильный шкаф, вымыл посуду и плиту – простые привычные действия помогали мне успокоиться.

Могла ли Глория заподозрить, что я не тот, кем прикидываюсь? Нет. Виктор самое распространенное имя в этой части страны, Виктор Шмидт спортивный журналист, который действительно публикуется в «Ежедневном зеркале» и «Столичном вестнике» – надо же мне иметь прикрытие, вот и оно. Глория просто подозрительна, она всем улыбается и во всех видит врагов –даже в тех, кто закрывает ее от нападающих.

В каком-то смысле это правильно. Добрячки и простачки не выживут в мире акул.

Пирог получился хорошим – я все-таки был отличным поваром. Но мне нужен был идеал.

Значит, завтра я вернусь в «Кошек» – и получу свой рецепт.

***

Глория

– Миледи, я в восхищении, – мужчина с зализанными темными волосами, невероятно жирный, одетый так, как одеваются господа из министерств, протянул мне букет нарциссов, и «Кошек» сразу же заполнил тонкий аромат. – Вы просто мастер в приготовлении мяса. Мой личный повар прошел обучение у профессионалов Благословенного края, но ему далеко до ваших умений и талантов.

Значит, личный повар. Вот сколько шума наделала статья Виктора Фаренти – теперь ко мне заходят те, кто может себе позволить собственную кухню. Я читала о таком: повара изобретают особые рецепты для состоятельных господ, а потом патентуют их под хозяйским именем. Соус Бержерак, например. Горчица, лимонный сок, оливковое масло, соленые анчоусы и куриное яйцо – говорят, старый промышленник Бертран Бержерак был редкостной сволочью, и соус его имени – единственное хорошее, что от него осталось.

– Благодарю вас, – ответила я с тем холодным эльфийским достоинством, которое напоминает этим господам о том, насколько велика пропасть между нами. Моя мать – эльфийская княжна, я родилась в законном браке с принцем Благословенного края: я никогда об этом не забывала, а значит, и другие не позволяли себе вольностей. Я понимала, с чем пришел этот господин: после цветов и комплиментов последует предложение работать на его кухне, и мне это было нужно примерно так же, как прошлогодний снег.

– Я слышал, вы прекрасно готовите красную рыбу? – осведомился мой визави и, нарочито хлопнув себя по лбу, произнес: – От волнения совсем забыл представиться: Анри Айзен, второй заместитель министра здравоохранения.

Я одарила его вторым сдержанным кивком и ответила:

– Искренне рада нашему знакомству, господин Айзен. Да, я готовлю красную рыбу в сливках с чинскими мелкими помидорами и шпинатом.

Айзен завел глаза к потолку.

– Звучит божественно, дорогая госпожа Глория! Как вы смотрите на то, чтобы готовить такую рыбу для меня?

– Частный заказ? – уточнила я. – Или вы предлагаете мне должность вашего личного повара?

Эльфийская принцесса в такой роли – это не по чину второму заместителю министра, и он это прекрасно понимал. Айзен улыбнулся, его бледно-голубые глаза остро сверкнули, и он вынул из кармана чековую книжку.

– Я хотел бы ежедневно обедать у вас. Красная рыба в сливках с чинскими мелкими помидорами и шпинатом – о, это звучит, словно песня! Словно целая опера! Вас устроит, если я буду приходить в половине второго?

Я прищурилась, словно прикидывала свой график. Половина второго, горячая пора: у чиновников и преподавателей обеденный перерыв, а в «Кошках» аншлаг. Но и такими гостями, как Анри Айзен, тоже не разбрасываются; я кивнула и ответила:

– Приходите, я буду рада.

Айзен удовлетворенно улыбнулся и, положив книжку на стойку, принялся выписывать чек. Мимо него прошла Магда; поднос в ее руках едва не трескался от тарелок. Бросив взгляд на кухню, я увидела Виктора, который отмывал сковороду, и мне стало немного теплее.

– Вместе со мной будут еще трое моих помощников, мы займем целый столик, – произнес Айзен. Я кивнула: четверо гостей лучше, чем один. – Вон тот, в углу, в некотором отдалении.

– Хорошо, господин Айзен, я зарезервирую его для вас. Какие-то пожелания по поводу гарнира? Напитков?

– У вашего черного риса утонченный вкус, – похвалил Айзен, – на нем и остановимся. Чай и простая вода меня устроят. Десертов не нужно, я не ем сладкое. Вот, возьмите, дорогая госпожа Глория: это оплата наших визитов за первую неделю.

Я бросила взгляд на строчку в чеке и подумала, что такую сумму зарабатываю за месяц. Айзен не экономил на том, что ему нравилось. Вот и замечательно.

– Благодарю вас, – ответила я, убирая чек в записную книжку. Сегодня надо быстро метнуться в банк, обналичить его и положить деньги на счет. – Я чем-то еще могу вам помочь?

– Племянник ректора королевской академии магии и артефакторики сегодня ночью скончался в Первом Медицинском госпитале от опухоли мозга, – сообщил Айзен. Я не сразу поняла, о каком племяннике и каком ректоре он говорил: у меня было слишком много дел, чтобы держать в памяти свое прошлое – а потом я настолько удивилась, что с трудом сумела сохранить невозмутимое выражение лица.

Умер и умер. Мне-то что?

– Я могу только соболезновать господину ректору, – ледяным тоном ответила я. Айзен кивнул.

– Ректор отправил специальную комиссию для вскрытия. Пытался доказать, что его дражайший родственник, которому приготовили место на кафедре, не просто умер, а был убит. Боевое заклинание Хайдвига… я знаю, что у вас оно получалось намного лучше, чем у остальных ваших сокурсников.

Аромат цветов вдруг сделался настолько резким, что меня стало тошнить. Вот, значит, как: мало было меня опозорить на выпускном экзамене, отнять мечту, выбросить из академии – теперь меня хотели обвинить в предумышленном убийстве. Мотив, конечно, был железным, а эльфы известны своей мстительностью и жестокостью.

 

Ну что, Глория, будешь ждать полицию?

– Я ни в чем не виновата, – только и смогла ответить я. Айзен дружески похлопал меня по руке.

– Разумеется, дорогая Глория! Я лично осматривал тело покойного и не нашел ни единого следа Хайдвига. Несчастный умер от естественных причин, но вы же понимаете…

Мне сделалось холодно. Захотелось повесить на дверь табличку «Закрыто», первым же поездом уехать в Келлеман и больше никогда не возвращаться в столицу.

– Господин ректор не успокоится, – сказала я. Айзен расплылся в улыбке сытого удава и кивнул.

– Разумеется, Глория. Но если вы будете хорошо меня кормить, то мы все это уладим.

***

Виктор

Конечно, Айзену надо было не только обедать. Со своего места я видел, как маслянисто поблескивают его глазки, когда он смотрит на Глорию, и понимал: он тоже ищет подход к прекрасной поварихе. Жена-эльфийка способна поднять мужа-человека так высоко, что и не достанешь. Глядя, как он вручает ей цветы, я ощутил укол чувства, отдаленно похожего на ревность.

Впрочем, с чего бы мне ревновать ее по-настоящему? Глория, конечно, прекрасна – но я здесь не за этим. Меня интересует только рецепт удивительного пирога, и я его достану. Сегодня Глория снова готовила грушевый пирог – в точности так же, как и вчера, я смотрел, не открывая глаз, и не увидел ничего нового.

Может, у нее в рукаве спрятан пузырек с приправой? И она подсыпает ее так, чтобы не заметил даже самый зоркий наблюдатель? Глория ведь понимает, что если у повара хорошие рецепты, то всегда найдутся те, кто захочет раздобыть их – поэтому ничего не показывает до конца…

Или это все-таки эльфийская магия? Нет, магии не было. Точно не было, я бы понял. Было лишь мастерство повара и особая приправа, которую Глория добавляла незаметно. Может, чинский усилитель вкуса. Может, какой-то порошок из Благословенного края.

Я это узнаю. Обязательно узнаю. Воспоминание о том, как вчера тарелка полетела в стену моей кухни, язвило меня и жгло – я готов был на все, чтобы загасить этот огонь.

– Это ведь Айзен был? – поинтересовался я, когда Глория вернулась на кухню.

– Айзен, верно. Ты с ним знаком? – удивилась она.

Я видел Айзена в дорогом столичном борделе, где умелые девицы от души стегали его плеткой по нежным местам, но, разумеется, об этом не стоило говорить Глории.

– Да, видел его несколько раз на борьбе, он большой поклонник Панзуны Чесси, – ответил я. – Что он хотел?

Глория улыбнулась и, встав за стол, принялась начинять куриные конвертики зеленым луком и грибами.

– Будет ежедневно обедать со своими помощниками. Черный рис и лосось в сливках, – ответила она. Я понимающе кивнул. Если здесь будут обедать министерские, то скоро погребок станет новым центром столичной жизни. Потому что за обедом не просто едят – здесь решают важные дела, настолько важные, что обычных гостей сюда уже не пустят. И не надо будет ставить охрану у входа – Глория повысит цену настолько, что ее пироги и мясо станут не по зубам простым горожанам, которые сейчас выстраиваются в очередь у дверей «Трех кошек».

– У него такой вид, словно он хочет от тебя не только еды, – хмуро заметил я. Снова царапнуло ревностью, и я осадил себя: я не должен ревновать. Показывать ревность – да, потому что Глория должна думать, что я за ней ухаживаю. Но у меня не может быть этого неприятного чувства, от которого становится горько во рту.

– Ох, ну что ты говоришь! – Глория рассмеялась, но смех был слишком уж искусственным. – Зачем ему нужна повариха?

– Ты ведь не простая повариха, – ответил я. – Ты эльфийка. Представляешь, что будет, если ты выйдешь за него замуж?

Глория посмотрела на меня так, словно я говорил какую-то невообразимую чушь.

– Я повариха, – ответила она с нервным смешком. Домовой поставил передо мной очередную стопку тарелок, и я принялся за мытье. – У меня нет ни связей, ни богатой родни.

– Но ты эльфийка, – повторил я, бросил в воду губку и мрачно сообщил: – Пусть только попробует тянуть к тебе руки. Я их повырываю.

Конечно, у меня были связи и деньги – но не такие, чтобы вырывать руки министерским. Но моя решительность понравилась Глории – она улыбнулась, тепло и ласково, и я улыбнулся в ответ.

– Как хорошо, что меня есть, кому защитить, – сказала она.

– Я думал, ты поняла это, когда на нас напали те выпивохи, – ответил я и, отложив губку, произнес искренне и горячо: – Глория, в самом деле! Ты хорошая. Ты очень хорошая. Я никому и никогда не позволю тебя обидеть. Если тебе понадобится любая моя помощь – только скажи.

Я запоздало подумал, что все это похоже на признание в любви, но замолчать уже не мог. Какая-то часть моего разума хваталась за голову и кричала: да заткнись ты уже! – но другой части, большей, хотелось говорить. Потому что Глория смотрела на меня мягким светлым взглядом, и я становился кем-то другим.

Не циничным кулинарным критиком, который испытывал удовольствие, когда его статьи разоряли рестораторов. Не журналистом, который мог проникнуть, куда угодно, и выведать, что угодно.

Просто человеком, который вдруг прикоснулся к тому, что могло быть его счастьем.

Прикоснулся – и отдернул руку. Осадил себя.

Я здесь не за этим. И счастье мое совсем в другом.

– Ты тоже хороший, – негромко сказала Глория. Домовые, которые сбились пушистой стайкой возле печей, смотрели на нас с искренним любопытством в черных бусинках глаз. – Я рада, что у меня появился такой друг.

Я провел губкой по тарелке и с грустной улыбкой ответил:

– Я бы хотел быть кем-то большим. Не просто другом.

И вдруг понял, что дело тут не только в рецепте пирога – но это понимание настолько ошарашило меня, что я торопливо отстранил его. Выкинул из головы. Снова улыбнулся.

Глория улыбнулась в ответ и, отвернувшись от меня, вновь взялась за куриные конвертики. Заказов было много. Очередь гостей растянулась до соседнего квартала.

Я вздохнул и принялся мыть тарелки. Пока мне оставалось только это.

***

Глория

– Отличная штука этот грушевый пирог, – сказал Виктор, когда рабочий день закончился, и мы вышли из погребка. К завтрашнему дню все было готово, я успела обналичить чек и заказать свежайшую форель, которую должны были привезти в полдень, сразу после улова.

Мне нужны обеспеченные гости, которые готовы хорошо платить за обед.

– Это с подачи моих домовых, – ответила я. – Когда мама привезла их в столицу, то они захватили с собой старую тетрадку с рецептами. Там много всего, что потом пошло в меню.

Виктор улыбнулся и вдруг сказал без перехода:

– Береги себя, пожалуйста. И будь осторожна с Айзеном.

Его слова и взгляд согрели меня – за годы учебы я отвыкла от того, что рядом может быть кто-то близкий. Маги и артефакторы во многом одиночки. У меня были приятельницы, с которыми я ходила в театры и кофейни, у меня были соседки по комнате в общежитии, но сейчас Виктор смотрел мне в глаза, и я чувствовала себя правильно. Я была на своем месте.

– Хорошо, – негромко ответила я. – Буду.

Он проводил меня до дома и, поднявшись на свой третий этаж, я бросила взгляд в окно и увидела, как Виктор идет по улице, спрятав руки в карманы пальто – усталый, одинокий и счастливый. Я чувствовала его счастье, словно маленькое солнце в ладонях.

Сюрприз ждал меня, когда я открыла дверь квартиры. Вспыхнули лампы – во всех комнатах. Я увидела, что возле входа в гостиную стоят двое мужчин в неприметных темно-серых костюмах, и в животе заворочался холодный клубок. Грабители – нет. Ректор послал их, чтобы расправиться со мной после смерти обожаемого родственника – возможно.

– Кто вы? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно. Правая рука мягко легла на ручку двери: толкнуть ее, вывалиться в подъезд, выбежать на улицу. Дверная ручка ухнула в пустоту, я чуть не упала – из подъезда в квартиру зашел третий незнакомец в темно-сером и мягко толкнул меня вперед.

– Не волнуйтесь, госпожа Фьярвисдоттир, проходите, – сухо произнес один из стоявших у гостиной и бросил кому-то: – Она здесь.

Окатить их заклинанием Валунси, что ли? От него кожа покрывается кровавыми волдырями, и им еще долго будет не до меня… Я медленно вошла в гостиную и надо же, увидела Айзена с очередным букетом – на этот раз белые розы и пионы. Второй заместитель министра здравоохранения сидел на моем диванчике, с любопытством рассматривал пейзаж на стене и, когда я вопросительно подняла бровь, всем своим видом требуя объяснений, поинтересовался:

– Какая любопытная картина, это работа Гийона?

– Понятия не имею, – сухо ответила я. – Что вы здесь делаете?

Айзен кивнул своим людям – те бесшумно выскользнули из квартиры, и я услышала шум в подъезде: встали у дверей на случай, если я окажу сопротивление их шефу. Мне сделалось мерзко – словно я рухнула в жидкую теплую грязь.

– Решил навестить вас, посмотреть, где живет та, которая будет кормить меня обедами, – ответил Айзен. Пошевелился – диван под ним издал тоскливый стон. – Дорогая, ну это никуда не годится. Эльфийская принцесса не должна жить в таком болоте. Мы с вами…

– Нет никакого «мы», господин Айзен, – отрезала я. – Есть только я и мое болото.

Айзен посмотрел на меня так, что стало ясно: он не уйдет, не получив своего, а я, кажется, могу все потерять через несколько минут. Потому что никто не приходит в гости без приглашения с хорошими целями – а раз так, то мне остается либо сопротивляться, либо терпеть.

И сопротивления мне не простят. Объявят, что по результатам вскрытия обнаружилось, что племянника ректора убило боевое заклинание Хайдвига, и в нем найдены личные магические нити Глории Фьярвисдоттир.

И это будет конец.

На мгновение мне непередаваемо остро, до обморока, захотелось развернуться и уехать. Вернуться в провинциальный Келлеман, к родителям, семье, друзьям – но только я слишком хорошо понимала, что теперь принесу им только беду.

– Повторяю свой вопрос: что вам нужно? – меня могли загнать в угол, но я была принцессой и дочерью княжны, и этого никто не смог бы отнять. В глазах Айзена появился маслянистый блеск, длинный тонкий нос покраснел, словно господин заместитель приложился к бутылке.

– Вы негостеприимны, – мягко заметил он. Мне вдруг показалось, что за рыхлым телом Айзена скрываются толстые змеиные кольца.

– Только к тем, кто приходит без приглашения.

– Хорошо, обойдемся без ненужных оборотов. Я предлагаю вам переехать.

– Куда же?

Диван под Айзеном снова заскрипел.

– В место, намного приличнее этого. Вы эльфийская принцесса, дорогая Глория, мне это известно, хоть вы и тщательно скрываете свою родословную. Пожалуй, пришло время получить то, что вы имеете по праву. Достоинство, честь, приличное окружение.

Мне не нравилось то, что он говорил. Очень не нравилось.

– Вы все же используете ненужные обороты, – сказала я. – Говорите прямо. Зачем вам, такому высокопоставленному господину, обычная повариха?

Айзен улыбнулся.

– Вы ведь не обычная повариха, не надо скромничать. Вам нужна хорошая работа вашего погребка, новые гости, новые заказы. А мне нужна эльфийская принцесса и обручальные кольца на наших пальцах.

Я рассмеялась. Расхохоталась в голос – это, конечно, была истерика, и я ничего не могла с этим поделать. Айзен терпеливо ждал, глядя на меня с самым понимающим видом.

Когда-то мы с мамой сбежали из Благословенного края, великой и прекрасной страны эльфов. Если бы мама не спряталась вместе со мной в багажном отсеке почтовой кареты, то мой отец по крови рано или поздно убил бы нас – просто потому, что мог. Сейчас мной вдруг овладело то почти забытое чувство беспомощности, которое окутывало меня в минуты нашего побега.

Вот только теперь мне было некуда бежать.

– Хотите жениться на эльфийской принцессе, – сказала я, отсмеявшись и вытирая слезы. Айзен с достоинством кивнул.

– Я могу всю жизнь проходить заместителем министра, – ответил он. – Сами понимаете, я этого не хочу. Наш брак передвинет меня в министерское кресло в считанные дни.

Вот как. Карьерный рост через удачный брак. Непонятно только, почему я-то должна в этом участвовать.

– Значит, вы хотите стать министром с моей помощью. И что же я получу за это, кроме сомнительного счастья в виде мужа-человека?

– Жизнь вашей семьи, – ответил Айзен. – Тихую и спокойную жизнь в Келлемане. Разве это мало?

***

Виктор

Я убил еще один вечер на приготовление пирога. Он получился очень вкусным и ароматным, он сделал бы честь любому ресторану средней руки, но он был совсем не таким, как у Глории. В ее пироге скрывался секретный ингредиент, которого я никак не мог распознать, но он заставлял меня замирать от счастья.

 

Вздохнув, я убрал едва початый пирог и со вздохом выглянул в окно. На улице моросил дождь, столица спала. Где-то далеко была Глория и ее тайна. А на моем столе в кабинете лежала рукопись девятого тома «Академии кухни», и я знал, что не сдам ее в издательство, пока в ней не будет рецепта пирога.

Если для этого придется закрутить роман с прекрасной поварихой, то я не против. Если для этого понадобится жениться на ней – я женюсь.

В конце концов, почему бы и нет? Глория замечательная девушка – самостоятельная, сильная, уверенная. Я буду писать свои статьи, она продолжит работать на кухне «Трех кошек» и никогда не узнает о том, что я не влюблен в нее.

Я не покажу этого. И издам десятый выпуск «Академии кухни». И одиннадцатый. И дальше. У Глории столько рецептов, что хватит надолго.

И да, мы будем счастливы. Я готов был пообещать это.

Когда я подумал о том, что могу жениться ради рецепта пирога, мне вдруг остро, почти до боли в мышцах захотелось снова увидеть Глорию. В центре столицы можно найти экипаж в любое время суток. Она, конечно, не обрадуется ночному визиту, но у меня всегда в закромах есть дорогие трюфельные конфеты с золотыми блестками и персиковый ликер, а я не знал женщины, которую они бы не смягчили.

Я понятия не имел, зачем мне понадобилось увидеть Глорию. Но мне не сиделось на месте – собрав бумажный пакет с гостинцами, я вышел на улицу. Дождь перестал, угрюмый ночной извозчик обрадовался пассажиру, и лошадка бодро зацокала копытами по мостовой.

Когда мы подъехали к нужному дому, то я увидел букет на дороге. Он выглядел так, словно им кого-то гнали по лестнице, и во мне шевельнулось какое-то непривычное и очень неприятное чувство.

Уже потом я понял, что это было стремление кого-то защитить.

– А букетик-то не из простых! – удивленно воскликнул извозчик. Лошадка нагнулась и подхватила смятый цветок: зачем упускать лакомство? – Пионы осенью! Дорогущие, а их вот так, по мостовой раздербанили, ну ты глянь, а…

– Не повезло кому-то, – сказал я, спускаясь из экипажа. Глория жила в квартире номер семь на третьем этаже и, подняв голову, я увидел, что четыре окна горят тревожным золотым светом.

Квартира Глории? С ней что-то случилось?

Я почти взлетел на третий этаж и увидел, что дверь седьмой квартиры распахнута настежь. Я заглянул в коридорчик, чувствуя, как живот наполняется холодом, услышал всхлипывания и громко сказал:

– Глория! Это я, Виктор!

До меня донесся глубокий вздох, и Глория откликнулась:

– Я здесь. Заходи.

– Все в порядке? – спросил я, проходя в гостиную. По полу были рассыпаны лепестки пионов и роз: кажется, Глория выпроваживала навязчивого поклонника. Но, судя по ее заплаканному лицу, на котором словно оттиснули глубокую душевную боль, дело здесь было не в ухажере. Она свернулась калачиком на диване, словно ребенок; я присел с ней рядом, осторожно, чтобы не напугать и не обидеть, погладил по плечу и спросил:

– Что случилось?

– Я едва не убила Айзена боевым заклинанием, – прошептала Глория. – Опомнилась в последнюю минуту, отходила его букетом.

Вспомнив о нашей встрече с заместителем министра, я подумал, что это ему даже понравилось.

– Чего он хотел? – спросил я, чувствуя, как во мне снова начинают царапаться ревность и злость. К кому тут ревновать-то? К мешку сала?

– Он предложил мне выйти за него замуж, – едва слышно ответила Глория, и я понял, что она растеряна и выбита из жизни. – Эльфийская принцесса в качестве жены поднимет его в министерское кресло.

Я даже не успел удивиться по поводу того, что хозяйка «Трех кошек», оказывается, владыческих кровей. Анри Айзен, второй заместитель министра здравоохранения, предлагает Глории руку и сердце! Да любая другая девушка на ее месте уже пела и плясала бы, не помня себя от счастья. Пусть под ним с завидной регулярностью ломаются кровати и стулья – он один из высших чиновников, и ему нельзя сказать что-то еще, кроме «да».

Но Глория ему отказала.

– Я так понял, что ты сказала ему «нет»? – предположил я. Глория кивнула.

– Он ответил, что мне следует подумать о моей семье. Келлеман далеко, но с ними всякое может случиться, – прошелестела она, и я увидел, что Глория снова заплакала – тихо, бесшумно, словно выдавливала яд из раны. – И я едва не ударила его заклинанием… а потом просто отходила веником и выгнала отсюда. Мерзавец… за них некому заступиться, некому! Мой отец хозяин гостиницы, мать повариха… ох, Боги, ну почему, ну что я сделала…

Да понятно, что ты сделала, подумал я, ты долго скрывала свое происхождение. Даже в академии никто ничего не знал – а Айзен выкопал правду и решил, что это слишком лакомый кусочек, чтобы он ее упустил. Сокровище не бросают на землю – его охраняют и берегут, и я собирался сделать то же самое.

– Кажется, у меня есть план, Глория, – произнес я. – Разреши мне тебя спасти.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru