Лена Обухова
Академия Метаморфоз. Ученица Ворона
Пролог. Карл Кроу
Тумалон. Самая загадочная и наименее исследованная территория Содружества… если говорить о мире оборотней. Но остров с таким названием существует одновременно в двух мирах и в мире людей считается самостоятельным одноименным государством, населенным исключительно магами. В отличие от всех остальных.
Те, кто родился на Тумалоне, редко покидают его пределы. Для них существование где-то за туманами, окутывающими остров, двух разных миров – не больше, чем условность. Факт, который знают все, но осознают очень немногие.
Карлу Кроу довелось не только осознать это, но и прочувствовать. За свою утомительно долгую (целых сорок пять лет!) и весьма бурную жизнь он покидал Тумалон много раз. Все искал чего-то то в одном мире, то в другом, а не так давно ему пришлось несколько месяцев скрываться от властей. Проще всего делать это за пределами острова.
Ему было бы безопаснее выбрать мир людей. Может, немножко сложнее из-за технического прогресса, заменявшего там магию, но затеряться определенно получилось бы лучше. Дробление на множество государств затрудняло взаимодействие между властями, а многие территории и вовсе не желали кого-либо кому-либо выдавать. Но у Кроу имелись обязательства в мире оборотней, поэтому он отправился туда. Там и был со временем арестован.
Когда это случилось, Кроу решил, что его песенка наконец-то спета. После стольких лет ошибок, вранья, метаний, притворства и попыток выбраться сухим из болота, в которое его толкнула судьба, оно грозило все-таки проглотить его. Однако этого так и не произошло. Как сказала та женщина-дракон, благодаря которой ему вернули свободу, он оказался слишком ценным специалистом, чтобы кто-то решился пустить его в расход. Или его защитил вовремя сделанный выбор, о котором все же кто-то знал.
Так или иначе, а власти Тумалона ухватились за возможность помиловать его, когда он оказал весьма серьезную услугу не только драконьему лорду, но и всему миру оборотней.
Правда, как выяснилось чуть позже, помилование это имело ряд условий. И одним из них было возвращение сюда – в Академию Метаморфоз, где он и так провел слишком много времени.
В последний месяц лета старый мрачный замок встретил его скалящими рот горгульями на стенах и сухой грозой. Ветер почти сбивал с ног, трепал волосы и бросал в лицо песок, заставляя щуриться и прикрывать глаза рукой. Темное небо прорезали длинные, распадающиеся не несколько ветвей молнии, за которыми следовали оглушающие раскаты грома, но ни единой капельки не упало на землю за то время, которое Кроу шел от портала к входу. В отличие от Замка Горгулий, где ему недавно довелось снова побывать, здесь не было защитной стены. Академия Метаморфоз стояла на клочке земли, окруженном ущельями и отвесными горными склонами. Сюда можно попасть только через портал, а, следовательно, для защиты от нападения достаточно его закрыть.
Массивная дверь в три человеческих роста отворилась неожиданно легко, словно сам замок был рад возвращению Кроу и лишь хотел показать, что остается его тихой гаванью и готов дать ему убежище, какие бы шторма ни бушевали снаружи.
– Дом, милый дом, – пробормотал себе под нос Кроу, кривя тонкие губы в усмешке и пытаясь пригладить растрепанные ветром волосы.
Его взгляд рассеянно скользил по знакомому холлу, сейчас слишком темному: то ли непогода застала врасплох, то ли нынешний завхоз экономил магические свечи.
– Дом – это место, в котором тебе рады, Карл, – раздался из темноты строгий женский голос. – Ты уверен, что можешь считать академию своим домом?
– Марни, – протянул Кроу улыбаясь, но улыбка эта не смогла бы обмануть даже самого наивного ребенка. Она пугала. – Какая честь. Слышал, тебя назначили ректором. Не ждал, что ты решишь лично меня встретить.
Собеседница вышла из темноты в скромный круг тусклого света, недовольно кривясь. Она терпеть не могла, когда ее называли «Марни». Считала, что «Марна» звучит серьезнее и уважительнее.
Она была на шесть лет старше Кроу, поэтому в учебе они разминулись. Зато студентом он застал те времена, когда Марна сначала бегала в помощницах у других преподавателей, а потом стала преподавать сама. Несколько лет спустя, когда в ряды преподавателей вступил и сам Кроу, она уже доросла до должности декана факультета, а от мужа ей досталась фамилия Милдред. Их отношения никогда не были гладкими, но со временем они научились друг друга уважать.
Правда, то было раньше. До его выступления на стороне псов в их последнее восстание.
– А как иначе? – холодно процедила Милдред, сверля его взглядом. – Будь моя воля, ноги твоей здесь не было бы. Но наверху почему-то считают, что тебе лучше переждать несколько лет среди нас, пока страсти после войны окончательно не улягутся.
Ну а чего он ждал-то? Красной дорожки, оркестра с цветами и рек игристого вина, льющегося в бокалы счастливых коллег?
– Поверь, мне хочется здесь быть не больше, чем тебе меня здесь видеть, – едким тоном отозвался Кроу, одергивая сюртук и упрямо приподнимая подбородок. Он считал, что ему не в чем себя упрекнуть – уж точно не сейчас! – а потому не собирался виновато опускать голову. – Я такой же заложник ситуации, как и ты. Считаю свое пребывание здесь не самой гуманной заменой тюремному сроку. Там хотя бы знаешь, сколько будешь сидеть, а здесь… Когда страсти улягутся – одному Создателю известно.
– Ты сейчас всерьез сравнил лучшую академию Тумалона с тюрьмой? – уточнила Милдред.
– Именно, – усмехнулся Кроу. – И сравнение было не в пользу академии, как ты наверняка заметила.
То, как она стиснула зубы и зло сузила глаза, стало каплей бальзама на израненное сердце. Когда Кроу пребывал в дурном – то есть, своем обычном – настроении, его радовали лишь моменты, когда язвительные комментарии достигали цели.
– Деканом факультета ты больше не будешь, – процедила Милдред. – Меня заставили вернуть тебя в преподавательский состав, но никаких дополнительных требований не выдвинули. А этой привилегии ты и раньше не заслуживал!
Кроу презрительно фыркнул, скрестив на груди руки.
– Привилегии? Ты это серьезно? Сплошная головная боль за крошечную надбавку к жалованию. Я больше заработаю на изготовлении зелий в освободившееся время. Не говоря о том, что это гораздо приятнее, чем отлавливать шкодливых студентов по подсобкам и следить за их благополучием.
Милдред недовольно поджала губы, а Кроу мысленно подвел счет в их перепалке: 2–0 в его пользу.
– По крайней мере, ты не сможешь обнулять совам оценки за пределами своего предмета.
«Ладно, 2–1», – решил Кроу.
В Академии Метаморфоз с давних времен существовала традиция среднего балла: успехи в учебе оценивались не раз в семестр на итоговых экзаменах, а в течение всего учебного процесса. Оценки ставились за активность на занятии, проверочные работы по каждой теме, а также за дополнительные доклады и учебные проекты. Экзамены тоже проводились, но оценка за них становилась лишь частью того самого среднего балла, который высчитывался как по каждому отдельному предмету, так и по всем.
А еще высчитывался средний балл каждого факультета, и факультеты соревновались между собой в том, чей средний балл окажется выше. Соревнование было полуофициальным. В отличие от личного среднего балла, на который смотрели при вступлении кандидата в орден, победа факультета по среднему баллу ничего, кроме морального удовлетворения, студентам не давала, но традиция зародилась так давно, что большинство учащихся подходило к соревнованию с азартом. Все стремились повысить не только собственный средний балл, но и общий, а потому активно помогали друг другу не отстать в обучении. Собственно, для того соревнование и было когда-то организованно.
Был еще один нюанс. За вопиющие нарушения дисциплины в качестве наказания оценки могли обнуляться. Вместо пяти баллов в твоем табеле внезапно оказывался ноль, что заметно снижало личный средний балл, а также – средний балл факультета. Однако мера эта имела серьезные ограничения. Преподаватели могли обнулять только недавно полученные – в пределах недели – баллы по своему предмету. Деканы могли обнулять больше оценок, поскольку не были ограничены своим предметом. Самые суровые штрафные санкции мог накладывать только ректор.
У Кроу хватало причин недолюбливать Орден мудрой совы и его потенциальных адептов, учившихся на одноименном факультете. И пока являлся деканом факультета ядовитой змеи, он регулярно злоупотреблял данной ему властью, занижая средний балл факультета сов. Теперь он не сможет это делать. Во всяком случае, в прежних масштабах.
Впрочем, Кроу никогда вслух не признавал свое предвзятое отношение. Вот и сейчас он постарался сохранить лицо и заявил:
– Это не страшно. Главный дебошир факультета сов, слава Создателю, больше не моя проблема. Полагаю, папаша уже обеспечил ему теплое…
Он запнулся, когда на губах Милдред расцвела вполне искренняя, хоть и немного злорадная, улыбка. Кроу счел это скверным знаком.
– Что? Два года прошло, а ему оставалось отучиться один. Ладно, год занятий не было, но за второй-то он должен был закончить академию. Папаша не позволил бы оскорбить кровиночку даже просто плохими оценками, а уж повторным обучением…
– Молодой человек, о котором ты говоришь, был серьезно ранен в конце войны, – перебила Милдред. На лице ее не осталось и следа улыбки, теперь на нем царило торжественно-печальное выражение. – Тяжелое проклятие, после которого потребовалось больше полугода на восстановление. Так что он возвращается к учебе на последнем курсе только сейчас.
Кроу скривился, как от зубной боли, и покачал головой.
– Я знал, что должен быть еще какой-то подвох.
– Кстати, он не единственный, кто оказался в такой ситуации. Часть студентов, чей последний курс был прерван войной, едва начавшись, действительно доучилась в прошлом году. Но многие вернутся, чтобы закончить обучение, только в этом.
К чему ему эта информация, Кроу не знал. Он и так был готов признать ничью.
– Что ж, раз так, пойду побьюсь головой об стену и поплачу в подушку. Надеюсь, мои комнаты все еще за мной?
– Других претендентов на них нет. И все вещи, которые ты оставил, когда сбегал, тоже на месте.
Его задело слово «сбегал», но он не стал цепляться. Только недовольно зыркнул на ректора и пошел знакомым путем к себе. Спустившись на полуподвальный этаж, не удержался и улыбнулся, вспомнив слова Милдред о том, что на его комнаты никто не претендует. Да уж, не все любят жить в подвале, где почти нет солнечного света. Зато здесь в его распоряжении сразу несколько комнат, в том числе личная лаборатория и кухня, тогда как остальные преподаватели довольствуются лишь небольшой гостиной и спальней.
Размашисто шагая по длинному и снова весьма скупо освещенному коридору (завхоз все же жлоб), Кроу чувствовал, как глубоко внутри – на приличной такой глубине – становится спокойно и тепло. Словно и правда вернулся домой. Впрочем, пять лет учебы и пятнадцать лет преподавания – это почти половина его жизни. И пусть он никогда не стремился к этому, а академия все же стала его домом.
Эти горько-сладкие мысли в один момент поблекли и разбежались, когда он еще не успел дойти до своей цели. Кроу остановился, словно зацепился за что-то, и оглянулся. Что-то было не так, какое-то дурное ощущение… или предчувствие охватило его. Сердце тоскливо заныло в груди, в животе стало холодно, затылок заломило.
Что это? Какие-то чары? Или кто-то смотрит? Готовится нанести удар?
Кроу поднял руку с перстнем на пальце, изумруд в нем вспыхнул ярким зеленым светом, помогая соткать структуру сразу двух заклятий – дополнительного освещения и щита. На территории Содружества, за пределами Тумалона, он прекрасно справлялся без перстня. Даже в Мертвых землях. Но здесь, на острове, магия всегда нестабильна, а артефакт в виде перстня помогает компенсировать это, так что пришлось его снова надеть.
Свет прогнал темноту из всех углов, но не помог никого обнаружить. Пусто, тихо – просто коридор. Откуда взялось это неприятное чувство, Кроу так и не смог понять, но, убедившись, что угрозы нет, развеял оба заклятия и продолжил свой путь.
Глава 1. Стефани Грей
Первого сентября Стефани Грей достала из шкафа студенческую униформу и облачилась в нее впервые за последние два года. Посмотрев на свое отражение в зеркале, тяжело вздохнула. Она уже и забыла, как уныло выглядит в темно-синей юбке-клеш почти до колена, белой блузке и коротком пиджаке в тон юбке. Как персонаж какого-нибудь старого фильма про частные школы, только белые гольфы добавить. Впрочем, в каком-то смысле она и есть подобный персонаж. Радовало хотя бы то, что форма теперь снова ей впору. Примерь Стефани ее полгода назад, та уродливо болталась бы.
Длинные русые волосы, слишком тонкие, чтобы называть их роскошными, она скрутила в тугой пучок на голове, на нос нацепила очки, поскольку без них видела недостаточно хорошо. Не слепла, конечно, но написанное на доске становилось нечетким, если Стефани сидела в аудитории дальше третьего ряда. В общем, стандартная студентка-ботаник, коей Стефани и была почти всю жизнь. Так и не скажешь, что в ящике письменного стола пылится медалька за мужество и героизм, проявленные во время противостояния орденов. Ладно, не пылится, конечно. Стефани купила для нее подходящий футляр.
Отложив в сторону мобильный телефон, который теперь долго ей не понадобится, и трогательно попрощавшись с ноутбуком, она закинула на плечо сумку с учебниками, подхватила небольшую дорожную сумку, нацепила на лицо улыбку и торопливо спустилась на первый этаж.
Здесь тихо бормотал телевизор, упоительно пахло блинчиками, а на кухне мама гремела посудой. И это несмотря на то, что накануне Стефани попросила не готовить ей завтрак. Магические телепорты – штука неприятная, после длительного перерыва трех из пяти путешественников обязательно выворачивает наизнанку. Вероятность конфуза снижается на сорок шесть процентов, если перемещаться натощак. Стефани всегда изучала такие подробности, поскольку очень не любила выглядеть глупо.
Но обижать маму тихим бегством она не хотела, ведь они теперь не увидятся долгих четыре месяца. Поэтому, бросив дорожную сумку у входной двери, свернула в кухню.
На стойке уже ждали тарелка небольших пухлых блинчиков, политых растопленным медом, и огромная чашка чая, умопомрачительно пахнущего бергамотом. Ее любимый вариант завтрака, от которого невозможно отказаться! Ведь в академии в основном кормят чем-нибудь полезным. Кашей, например.
Мысленно смирившись с грядущей неловкой ситуацией, Стефани поприветствовала маму, чмокнула ее в щеку и взобралась на высокий стул.
– Я знаю, что ты не собиралась завтракать, но просто не удержалась, – Анна Грей виновато улыбнулась и неловко пожала плечами. – Ведь теперь я нескоро смогу приготовить его тебе. Если вообще смогу.
Последние слова она пробормотала едва слышно, отвернувшись от Стефани, чтобы спрятать навернувшиеся на глаза слезы.
– Мам, перестань, – мягко попросила та, разрезая сразу всю стопку блинчиков вечно тупым столовым ножом. – Война закончилась, теперь на Тумалоне не опаснее, чем в нашем пригороде. А Академия Метаморфоз всегда была одним из самых безопасных мест. Меня ждет только скучная учеба, много зубрежки и стажировка по зельям.
– И потом ты останешься там, да? На Тумалоне, с магами? Уверена, что не хочешь жить среди людей?
– И снова идти учиться? На какое образование для меня нам хватит денег? Педагогическое?
– Ну, почему же? Ты можешь работать в моей галерее. Весь последний год у тебя неплохо получалось.
– Вот именно: неплохо. Но и не хорошо. Потому что я ни черта не понимаю в искусстве. Ни в античном, ни в современном. Это не то, чем я хотела бы заниматься. Мам, я люблю тебя. И я попробовала забыть о Тумалоне и о том, кто я есть, но… Ты же видела, это не работало. Мое место среди магов, раз уж я такой уродилась. Зато, когда я получу диплом и обзаведусь собственным жильем, навещать меня будет быстрее и проще, чем если бы я уехала в соседний город.
– Да-да, я все понимаю, – мать вскинула руки, как будто сдаваясь. И подарила ей еще одну грустную улыбку. – Просто не удержалась от последней попытки повлиять на твое решение. Знаешь, надежда – штука живучая.
Стефани знала, а потому полагала, что этот разговор не последний.
Торопливо закончив завтрак, она еще раз обняла мать, услышала напутствие беречь себя, после чего попрощалась и поторопилась к выходу. Сумку с вещами подхватила буквально на бегу, распахнула дверь и…
С трудом затормозила, едва не снеся соседку, которая как раз подняла руку, чтобы постучать. Та сначала вздрогнула от неожиданности, а потом прищурилась и погрозила Стефани пальцем.
– Я всегда говорила, что в тебе есть дар предвиденья, детка.
Стефани через силу улыбнулась. Эту соседку, вечно расхаживающую в цветастых балахонах с кучей дешевых бус на шее, она с детства терпеть не могла. Как и обращение «детка». Но ее учили быть вежливой со взрослыми, а в свои двадцать три Стефани все еще чувствовала себя девчонкой и считала взрослыми только маминых подруг.
– Я просто тороплюсь, у меня сегодня семестр начинается, – зачем-то объяснила она, пытаясь обойти внезапную и, скорее всего, незваную гостью.
Однако та неожиданно схватила ее за плечо. Ее взгляд затуманился, и она замогильным голосом произнесла:
– Вижу, вижу, вижу… Ждет тебя в академии судьба твоя – брюнет с карими глазами…
Стефани не выдержала и рассмеялась над таким спектаклем. Она точно знала, что прорицать будущее не могут даже маги, а уж обычные люди – тем более.
– Мой парень рыжий, – напомнила она сдержанно, мысленно добавив, что Гран Уоллес вряд ли все еще ждет ее. – Вы извините, мне пора.
И ловко вывернувшись из хватки соседки, она поторопилась к калитке. Как женщина проводила ее печальным взглядом, Стефани не заметила.
Наручные часы – механические, ибо электронные на Тумалоне не станут работать, как и прочая техника – уже показывали, что она опаздывает. Не к началу занятий, а к намеченному ею самой времени прибытия в академию. Поэтому Стефани торопливо зашагала вниз по улице.
Вскоре она нашла его – телепорт. Со стороны тот выглядел как обычный канализационный люк, поэтому для верности Стефани посмотрела на колечко, уверенно сидящее на безымянном пальце правой руки. Рубин в нем засветился изнутри, подсказывая, что все верно.
Стефани глубоко вдохнула, выдохнула, посмотрела на ярко светящее над головой солнце, мысленно прощаясь с ним, и наконец уверенно шагнула вперед. Земля моментально ушла из-под ног, и она провалилась в бездонную черноту колодца.
* * *
Ощущение полета – или, правильнее сказать, падения – длилось недолго, но, как всегда, показалось, что в процессе тело несколько раз перевернулось и летело то ногами, то головой вниз. Приземление прошло почти неощутимо. Ни удара, ни потери равновесия. Просто в одно мгновение под ногами оказалась земля, а желудок подпрыгнул к горлу.
Стефани выронила сумку, сложилась пополам, упираясь руками в колени и упрямо сглотнула, пытаясь унять подступившую к горлу тошноту. После нескольких весьма неприятных секунд ей это все-таки удалось.
– Опыт не пропьешь, – пробормотала она себе под нос выпрямляясь.
И сразу сфокусировала взгляд на огромных – в три человеческих роста – дверях, а потом окинула им весь хорошо знакомый замок. Насколько хватало глаз, потому что здание было огромным, казалось, острые башни и венчающие их шпили пронзают небо, висящее как всегда низко. Многочисленные горгульи скалились отовсюду, и пасмурным утром – а на Тумалоне две трети дней в году пасмурные – казались зловещими.
По коже пробежал мороз, но Стефани не призналась бы в этом никому. Засмеют ведь: в магических битвах участвовала и побеждала, а каменных чудовищ по-прежнему боится, как в первый день.
Мимо прошла весело галдящая компания студентов, вырвав Стефани из неприятных воспоминаний о первом годе обучения в академии, когда все казалось чужим, непривычным и пугающим. Она подняла с земли сумку и медленно последовала за ними.
В главном холле посетителей встречал герб Академии Метаморфоз. Никто точно не знал, почему основатели назвали ее именно так, но она существовала уже второе тысячелетие. На гербе переплелись символы пяти древних орденов, представители которых когда-то и заложили первый камень замка: узкий постамент оплетала огромная змея, по обе стороны от него стояли на задних лапах лев и медведь, все трое как бы тянулись к сове, раскинувшей крылья над ними, и только ловкая маленькая обезьянка, выглядывающая из-за постамента, смотрела на входящих.
В прежние времена каждый орден обучал адептов сам, но часто это приводило к тому, что через два-три года молодой маг понимал, что путь ордена и его путь – не совпадают. И ему приходилось менять орден, начинать все сначала. Такая практика была признана неэффективной, и представители орденов решили на время оставить распри и создать общую академию. Студенты поступали на факультеты, соответствующие названию ордена, к которому планировали присоединиться, но к концу обучения имели возможность передумать.
И сейчас Стефани очень радовалась тому, что когда-то умные люди это придумали. Потому что в свое время поступила на факультет мудрой совы, где предпочитали изучать механизмы магии во всем их теоретическом разнообразии, но после недавно отгремевшей войны решила, что хочет заниматься более практичным и приземленным врачеванием. А ему посвящали себя члены Ордена ядовитой змеи.
Стефани и не заметила, что замерла посреди холла, разглядывая герб академии, пока две узкие холодные ладошки не закрыли ей глаза. Над ухом прозвучал измененный голос:
– Угадай кто?
Но не узнать Алису, с которой они сдружились с первого дня учебы, было невозможно. Хотя бы потому, что Стефани хорошо знала, как от нее пахнет: всегда чем-то сладким, как будто девушка была конфетой. Однако она нарочито надолго задумалась и наконец неуверенно произнесла:
– Даже не знаю… Гран, это ты?
Алиса звонко рассмеялась, укоризненно хлопнув Стефани по плечу, и перепорхнула из-за ее спины, вставая рядом. Подруга всегда именно порхала, а не двигалась. Тонкая, звонкая, с копной ярко-рыжих волос, она походила на легкомысленную бабочку даже сейчас, хотя от ее смертельных проклятий пал не один пес. Но поверить в это тем, кто не видел лично, было трудно.
А вот ее брат-близнец Гран выглядел куда более внушительно: высокий, крепкий, он привлекал внимание половины девиц академии с первых дней учебы, невзирая на несерьезные веснушки, покрывающие лицо. Это объяснялось просто: большинство девочек-студенток любит спортсменов, а Гран сразу проявил себя как восходящая звезда факультетской команды по магическому гандболу. От обычного игра отличалась только тем, что игрокам дозволялось в процессе использовать магические приемы: левитацию, телепортацию и прочие, а также противодействовать им.
– Ну ты даешь, Стеф! – фыркнула подруга. – Рассмешила…
И крепко обняла. Нервозность, появившаяся у Стефани еще во время завтрака, внезапно отступила. Она наконец почувствовала себя дома и убедилась, что приняла правильное решение, когда несколько месяцев назад получила от Алисы письмо.
Они могли вернуться к учебе еще в прошлом году, сразу после окончания войны. Но Арни Доннер, их общий друг, душа и стержень маленькой компании, был серьезно ранен и находился при смерти. Сама Стефани после всего пережитого погрузилась в депрессию и спряталась от тяжелых воспоминаний дома, среди людей. Или попыталась спрятаться, потому что они продолжали преследовать ее, лишая сна и аппетита. Она пыталась отвлечься, работая в галерее матери, но все равно болела, худела и потихоньку сходила с ума.
Через полгода внезапно и пришло то самое письмо, из которого Стефани узнала, что близнецы Уоллес тоже так и не закончили обучение. Сама Алиса посвятила свое время и внимание Арни, а Гран предпочел играть в гандбол. Но цель письма была в том, чтобы сообщить Стефани о выздоровлении Арни и его намерении вернуться в академию на последний курс, которому помешала вспыхнувшая война. Алиса собиралась присоединиться к нему и предлагала Стефани сделать то же самое. Та тянула с ответом почти месяц, взвешивая за и против, но в итоге согласилась, когда решила, что может стать врачевателем. Удивительно, но как только у нее появились цель и план действий, депрессия отступила. Она снова смогла есть, спать и вернулась к активной жизни. Даже работа в галерее перестала удручать, потому что превратилась во временную подработку.
Сейчас Стефани благодарно улыбнулась Алисе, надеясь, что сможет выразить взглядом все то, на что пока не находила слов. Но подруге ее слова и не были нужны, как и благодарности. Поэтому она поторопилась прервать момент и сообщить:
– Кстати, о моем безмозглом братце. Не поверишь, но он тоже с нами!
И она махнула рукой с видом конферансье, представляющего нового участника шоу.
Сердце Стефани замерло, а потом радостно подпрыгнуло, когда она наконец заметила стоящего в сторонке Грана. Тот улыбнулся ей, подходя ближе, и тихо поздоровался:
– Привет. Давно не виделись. Очень скучал по тебе.
– Я тоже, – призналась Стефани неловко и чуть виновато.
Год назад, оставив Тумалон, она оставила и его, хотя еще в последний месяц мирной жизни выяснилось, что Гран давно отвечает на ее чувства. Стефани не надеялась, что он ждал ее все это время, но стоило тихо выдохнуть ответ, как Гран вдруг наклонился и поцеловал ее в губы, словно этого года и не было вовсе.
Романтический момент, как всегда, испортила Алиса, язвительно заметив:
– Однако вернулся он не поэтому. Просто оказалось, что без членства в ордене внятной спортивной карьеры не сделать, а без диплома академии не берут в орден.
Гран в ответ на тираду сестры лишь смущенно улыбнулся и обнял Стефани за плечи. Она не стала сопротивляться. В конце концов, что Алиса может знать о его истинных чувствах и мотивах? Да и странно обижаться, если сама вернулась на Тумалон не ради парня.
Алиса же сменила язвительный тон на возмущение, уперла руки в боки и строго поинтересовалась:
– А теперь объясни мне, что это за змеиный прикол? Я всегда считала, что мы все вступим в один орден, а тут вдруг узнаю в учебной части, что ты подала заявление на стажировку по зельям. Якобы она нужна тебе для вступления в Орден ядовитой змеи. Как так-то?
– Лиска, не приставай к ней, – осадил сестру Гран. – У всех нас сменились приоритеты. Я тоже больше не собираюсь в Орден мудрой совы. Никогда я не был достаточно мудр для него, а для спорта мне теперь нужен могучий медведь.
– А я поняла, что теория магии меня больше не прельщает, – пояснила Стефани. – Я хочу заниматься чем-то более практичным и более полезным. Выбрала врачевание, а это прямой путь в змеи.
– Предатели, – фыркнула Алиса, но было видно, что ее возмущение – чистая игра на публику. – Вся надежда теперь на Арни.
– Я бы не рассчитывал, – хмыкнул Гран. – Если он ударится в политику, как его отец, то ему скорее подойдет Орден хитрой обезьяны.
– А если решит стать военным или хранителем, то Орден храброго льва, – поддакнула Стефани, снова улыбаясь немного виновато.
– То есть мы разбредемся по разным орденам? – нахмурилась Алиса. И теперь ее огорчение выглядело вполне правдоподобно.
– Похоже на то, – кивнул ее брат.
– Тогда нам нужен пятый, – тут же снова оживилась Алиса. – Будем академией в миниатюре. Кого возьмем? Может, Лонгборна? Он тоже вернулся к учебе только сейчас.
– Этот недотепа вообще ни в какой орден не попадет, – скривился Гран.
– В любом случае сначала надо уточнить, куда теперь собирается Арни, – добавила Стефани.
– Тогда давайте поскорее его найдем! А что касается тебя, подруга, остается только порадоваться, что профессор Кроу свалил из академии еще до войны. Не думаю, что тебе понравилась бы стажировка у него.
И Стефани не могла с этим не согласиться.
