Лена Роколунская
Медальон
Часть 1
Глава 1
Утро первого месяца лета приятно удивило жителей. Погода отличалась от привычной для Лондона: вместо густого тумана и обволакивающей влажности, которая временами, имела такую плотность, что вдыхать ее становилось больно – потому, что ее текстура вызывала неприятные, прохладно-царапающие ощущения в носовых пазухах, светило яркое солнце. Его лучи заползали через оконную раму в подоконнике и быстро разбегались по комнате Мэри. Сама Мэри в этот момент стояла у зеркала шкафа, оценивая свой внешний вид перед тем как выйти к завтраку. На ней было легкое платье светло-зеленого цвета из батиста, подпоясанное светло-бежевым пояском. Внешне Мэри имела типичную внешность англичанки: средний рост, немного худощавое телосложение (что отвечало ее возрасту), черные волосы ниже плеч. Черты лица она унаследовала от своей матушки Элизабет – карие глаза, маленький рот и прямой заостренный носик. Но было то, что в любой ситуации в любом диалоге притягивало внимание слушателя и тут же располагало к себе – это ее удивительный взгляд. Да-да, именно взгляд, а не глаза. Мэри как будто заглядывала в душу собеседнику, казалось, что она чувствует все эмоции тех, кто находится рядом с ней в этот момент. В последствии, это всегда будет ей помогать в любых переговорах. Она также умела улыбаться глазами – они были основным индикатором ее настроения.
Мэри вышла из комнаты, повернула направо и пошла по затемненному коридору к лестнице. В этот момент что-то обхватило ее сзади, при чем сделало это так внезапно, что она еле устояла на ногах. От неожиданности она вздрогнула всем телом, одновременно сделав быстрый вдох.
– Бу! – прозвучало за спиной.
– Шарлотта! Ну, кто так делает?! У меня чуть сердце не лопнуло!
Но младшая сестра Мэри уже с улыбкой обнимала ее.
– Я тебя очень люблю. – Почти шепотом произнесла Шарлотта. Эта была невысокая девушка пятнадцати лет от роду с вьющимися коричневыми волосами, собранными сзади и слегка миндалевидным разрезом карих глаз. На коже ее лица красовались следы недавних солнечных поцелуев, в виде веснушек. В платье свободного кроя голубого цвета, она казалась еще моложе. Обнимая сестру, Мэри с улыбкой произнесла:
– Молодые люди уже вовсю присматриваются к тебе, а ты … Ну, дитя…
– И, пусть. Меня замужество не интересует!
– Ах, ну подожди! Придет и твой час – смеясь сказала Мэри. – Пойдем родители нас уже ждут.
Девушки спустились по лестнице, прошли через широкий зал с пианино, на котором в свободное время, а также на приемах музицировали все члены семьи Картер женского пола, и зашли в столовую. Это была светлая просторная комната с большими окнами в викторианском стиле, как и весь дом. Напротив окон, стоял белый стол, окруженный стульями, за которым могли поместиться восемь человек. Над столом висела полотно, напоминающее фламандскую школу живописи с натюрмортом. Семья Картер, безусловно, далеко не бедствовала и могла обставить дом самыми изящными предметами искусства, но скромность и сдержанность не позволяли этого сделать. Эти принципы привились и девочкам. Мэри и Шарлотта всегда были сдержаны и каждый раз своим поведением демонстрировали прекрасное воспитание и манеры.
Глава семейства – Томас Картер, как обычно пролистывал утреннюю газету, в то время как девятнадцатилетняя горничная Эмма – девушка с русыми волосами и слегка вздёрнутым кончиком носа накрывала на стол. Рядом сидела его супруга Элизабет. Она улыбнулась, вошедшим дочерям. Мэри и Шарлотта поцеловали маму, затем отца и сели за стол. Мэри взяла тост и стала намазывать его сливовым джемом. Она взглянула на отца – это был мужчина лет пятидесяти семи с красноватым лицом, острыми чертами лица и со слегка миндалевидным разрезом голубых глаз. Волосы Томаса уже вовсю покрывал иней седины, это единственное, что выдавало в нем возраст. В остальном он был безукоризненнен: подтянут, энергичен и всегда в идеально сидящем костюме.
– Папа, что интересного пишут в газетах? – Мэри с интересом взглянула на отца.
– В основном политика… – немного задумчиво произнес Томас.
– Томас, прошу тебя! – его остановила Элизабет. – Мы уже с утра все обсудили, не хочу продолжать слушать эти новости, тем более за столом. Лучше расскажи, как прошла твоя поездка?
– Ты права дорогая, – Томас кивнул в сторону жены. – Поездка в Индию прошла продуктивно. Удалось провести кое-какие реформы, в итоге расходы снизились. Я заключил еще один контракт. Теперь наша фирма сможет поставить ткани на фабрики во Франции.
– Томас, я никогда не перестану тобой гордиться! – с искренним восторгом произнесла Элизабет.
– Папа, поздравляю! – подхватила Мэри.
– А вот у меня вопрос, – Шарлотта серьезно взглянула на отца. – Ты на слоне катался, видел настоящего тигра?
Вся семья засмеялась.
– На слоне довелось прокатиться, а вот от тигра видел только шкуру в доме у одного из местных. Кстати, мои прекрасные дамы, у меня для вас новость. Мы всей семьей едем в Париж на неделю! Отправка в следующую пятницу! Что скажите?
– Париж! – хором, с придыханием произнесли сестры переглянувшись между собой.
– Так, ну здесь возражений нет, – улыбнулся Томас – а, что думаешь ты Лизи? Он протянул ей руку, открытой ладонью. Она положила сверху свою ладонь и, также с улыбкой прошептала: – думаю, что это еще одна прекрасная новость за утро.
– Превосходно! Кстати, сегодня в пять у нас гости. Придет Чарльз, мы планируем обсудить ряд вопросов по бизнесу и, конечно подготовку к свадьбе. Надеюсь, в это время вы будете дома, особенно ты Мэри?
– Конечно, папа. Мы планировали с Шарлоттой погулять в парке, но дома будем вовремя.
Семейство Картер продолжило трапезу, причем мысли у всех были где-то далеко от дома. Элизабет думала о том, как быстро растут дети, и вспоминала себя в возрасте Мэри. Мэри в мыслях ходила по залам Лувра. Шарлотта, была в Парижском театре, при чем на сцене. И только глава семейства явно обдумывал решение какой-то сложной задачи.
Глава 2
Власти Лондона как будто понимали всю редкость появления солнца над городом, что решили не отнимать время его демонстрации у жителей. В этот день не проводились учения по эвакуации населения в метро и прочие убежища в случае бомбардировок города. Жители города по возможности, старались выйти на прогулку в популярные для этого места: парки и набережные. Грин парк не стал исключением. Многие семьи приехали сюда специально на пикник. В воздухе парила смесь ароматов цветов и выпечки. Могло сложиться впечатление, что где-то в сторонке работает последователь Клода Моне1 и пишет полотно с сюжетом такого пикника. Повсеместно раздавался детский смех, перемежаемый женскими голосами периодически выкрикивающие имена детей, которые так и норовили убежать из-под родительской опеки, и лай маленьких собачек – вечных спутниц дам.
Мэри и Шарлотта шли по аллее периодически вспоминая события из прошлого. Несмотря на разницу в восемь лет девушки всегда ладили, а с определенного возраста стали особенно близки.
– Шарлотта, у меня идея – раз мы поедем в Париж, давай тренировать французский.
– Хорошо, – ответила на французском Шарлотта. – Как ты думаешь, твоя жизнь сильно изменится, когда ты выйдешь замуж за Чарльза?
– Полагаю, да. Я буду больше уделять внимание новой семье. Плюс ты не забывай, я учусь на доктора, и планирую работать.
– Чарльз не против?
– Конечно, нет. А какие у тебя планы?
– Ты будешь смеяться, – сказала Шарлотта недоверчивым голосом.
– О, Шари! Обещаю, чтобы ты не сказала, я выслушаю серьёзно.
– Я мечтаю быть актрисой, чтобы мое лицо было на всех постерах города, страны, стран… Чтобы в газетах писали обо мне как о невероятном таланте, при чем с обеих сторон Атлантики! – На лице Шарлотты засветилась улыбка.
– Не понимаю, что в этом смешного? Вивьен Ли2 уехала в Голливуд, сейчас ее снимают в каком-то многообещающем фильме.
– «Унесенные ветром». Это смешно, потому, что вряд ли мои мечты об актерстве сбудутся, – с нескрываемой грустью произнесла Шарлотта.
– Почему? Моя сестра самая талантливая, самая удивительная, а какая она красивая! Да студии в очередь выстроятся, чтобы ее снимать…
– Я не о том, – прервала ее Шарлотта. – Посмотри, что вокруг происходит, если в нашем доме, что-то не обсуждают, это не значит, что этого нет. В стране всеобщая военная повинность, эти учения на случай воздушной тревоги… Хлеб!
– Что?
– Свежеиспеченный хлеб. Он не такой ароматный как раньше. Понимаешь?
Мэри обняла Шарлотту.
– Знаешь, Шари, мы не способны угадать, что с нами случится в следующую минуту. События вокруг постоянно меняются, но это не повод лишать себя мечты, это не повод прекращать свой путь навстречу цели. Этот путь и есть жизнь. Ты думаешь, мы с Чарльзом не понимаем всего, что происходит? Всё понимаем, но мы решили жить по нашему сценарию и действовать только исходя из ситуации! Мы не хотим жить в коконе и рассуждать: вдруг не получится, вдруг это не для нас. Мы будем действовать!
– А тебе, вообще не мечтать противопоказано, – улыбнулась Мэри, – кто знает, еще несколько годиков и весь Вест-Энд будет в афишах с твоим изображением.
Глава 3
Если сумерки темней всего перед рассветом, то про события 1939 года можно сказать: обратное. Люди как будто понимали неизбежность злосчастных событий, которые вот-вот ворвутся в их привычную жизнь, всё перевернут, скомкают как обертку от конфеты и выбросят в урну времени, наполненную такими судьбами-фантиками, старались зацепить каждый прекрасный миг всем своим присутствием. Тем временем Европа обрастала новыми «симптомами» надвигающейся агонии. Власти государств стали искать себе ближайших союзников. Глядя на весенний раздел территории Чехословакии, Англия и Франция договорились о совместном сотрудничестве и активно начали работать в сторону усиления оборонки. В ответ Германия и Италия заключили стальной пакт, который заручил стороны взаимной поддержкой в случае внешней угрозы. Возник вопрос, к кому из противоборствующих лагерей присоединится СССР. Соглашение с Англией и Францией могло перечеркнуть все планы Гитлера, не дав развернуть даже часть своих амбиций. Об этом ему напоминали: как ближайшие политические соратники, так и «друзья» из Италии, ставя в пример Первую мировую войну и ответственность за ее итог, который почти полностью лег на Германию. Как следствие – отбросил ее экономику назад. Союз же с Германией мог быть той искрой, которая привела бы немедленному началу войны. Именно ее и желал советский лидер. К подобным выводам можно прийти, изучив ранние выступления Сталина. Так в 1925 году на пленуме ЦК РКП(б), рассуждая о вероятности войны среди мировых держав и участия СССР, Сталин высказался: «нам придется выступить, но выступить последними». Именно в этих словах читался план: столкнуть Англо-французскую коалицию с Германией, а после потери сил обоими противниками вмешаться в роли освободителя и установить коммунистический порядок в Европе вплоть до самого туманного Альбиона. Здесь можно было рассчитывать на помощь со стороны рабочих народных масс самой Англии, так как в двадцатые годы наблюдался рост общественных организаций, поддерживавших марксизм и коммунизм. Забастовки на предприятиях с требованием изменения условий труда и оплаты, вспыхивали с завидной регулярностью. Для осуществления этого плана СССР стал использовать двойную дипломатию. С одной стороны – руководство Советов вело переговоры с Англией и Францией, поддерживая антивоенную политику, предложив в качестве сдерживающего фактора для Германской агрессии, введение войск на территории: Польши, Румынии, Финляндии, а также стран Прибалтики. Здесь следует отметить, что вышеуказанные страны были категорически против введения советских войск на свои территории. С другой стороны СССР сами были нацелены на установления своей власти в Европе, а для этого нужна была война и союз с Гитлером.
Руководство стран Англии и Франции видело аппетиты Сталина, но приняло решение провести трехсторонние переговоры. Лето 1939 года в Москве вошло в историю как длительный, полный недоверия диалог бывших союзников по Первой Мировой войне.
Глава 4
В доме семейства Оулдридж в комнате, разделенной тонкой стеной с отдельной дверью, которая совмещала в себе спальню и рабочий кабинет за письменным столом из цельного массива дуба сидел Чарльз. Это был молодой человек двадцати четырех лет, довольно высокого роста и крепкого телосложения. Его лицо с правильными чертами: широкими бровями, прямым носом и всегда приветливым взглядом голубых глаз выражало явное недоумение при чтении документов, лежащих перед ним. Он посмотрел налево, в сторону дубового шкафа, заставленного книгами и папками с документами, как будто там было решение, после чего сделал глубокий выдох, и начал тереть уставшие глаза. В этот самый момент в дверь постучали.
– Да, войдите, – сказал Чарльз, проведя по светло-русым волосам правой ладонью ото лба к затылку.
На пороге его кабинета со стенами, обклеенными обоями в мелкий ромб цвета кофейного суфле появилась горничная Сюзи – двадцатилетняя девушка с вьющимися пшеничными волосами, заколотыми сзади, одетая в коричневое платье.
– Мистер Оулдридж, Ваш отец сказал, чтобы Вы перед уходом заглянули к нему в кабинет, – сказала она, несколько растягивая гласные.
– Хорошо, спасибо Сюзи, – сказал Чарльз, собирая документы.
– Мистер Оулдридж, скажите, пожалуйста, Вас ждать к ужину?
– Думаю, да.
Сюзи кивнула и вышла из комнаты. Чарльз положил, собранные документы в ящик стола и запер его на ключ. Затем он подошел к книжному шкафу и просунул ключ под одну из книг Джека Лондона. Чарльз вышел из комнаты, прошел по коридору, обклеенному светлыми обоями, на стенах, которого висело несколько портретов членов семейства Оулдридж в темных деревянных рамах и спустился по лестнице, устланной ковром с узором похожим на мрамор с зеленоватыми и глиняными разводами. Кабинет главы семейства Олдрилд – Гарольда, находился за лестницей. Сам Гарольд – высокий шестидесятилетний мужчина с характерной для его возраста полнотой сидел в кожаном кресле своего кабинета за рабочим столом, подобно льву, оглядывающему территорию своего прайда. Сын был похож на него внешне, те же черты. Исключение составляло лишь то, что в противовес всегда гладко выбритому лицу Чарльза с уложенными назад и скрепленными гелем волосами – Гарольд носил пышные бакенбарды, усы и бороду.
Кабинет Гарольда являлся отдельной цитаделью его дел. Это была просторная комната, прямоугольной формы, стены покрывали светлые обои с мелким серым рисунком. Вся мебель была из дуба: массивный стол, книжные шкафы вдоль стен, бар, стоявший за спиной Гарольда справа. Напротив стола были размещены два кожаных кресла для посетителей, а справа у стены располагался такой же кожаный диван. Чарльз постучал в дверь кабинета, и получив приглашения отца, вошел.
– Чарльз, я приготовил кое-какие документы для Томаса. Будь добр передай ему эту папку. – С этими словами Гарольд протянул папку черного цвета.
– Здесь вводные данные части бизнеса, который я передаю тебе: основная стоимость, данные о выручке, расходах и всё в таком духе.
– Спасибо, папа. Ты будешь к ужину?
– Нет. У меня сегодня встреча в клубе, думаю, что задержусь.
– Опять будете обсуждать политические интриги? – с усмешкой спросил Чарльз.
– Не совсем. Есть информация о переговорах в Москве.
– Тогда, веселого тебе вечера! – с этими словами Чарльз вышел из кабинета отца.
Глава 5
В гостиной дома Картер за пианино сидели Мэри и Шарлотта, пытаясь сыграть в две руки. Правда у них ничего не выходило. Девушки отпускали шутки в адрес друг друга и постоянно смеялись.
– Вы только мучаете инструмент, – заметила их мама, которая сидела неподалеку в кресле и вышивала.
В этот момент в дверь раздался звонок, горничная Эмма поспешила открыть дверь. На пороге стоял Чарльз в серо-голубом костюме и начищенных до блеска ботинках с папкой в руках. Эмма пригласила его войти, тут же громко озвучив:
– Мистер Чарльз Оулдридж прибыл.
Мэри и Чарльз встретились взглядами и улыбнулись друг другу. Мэри почувствовала, как жар приливает к ее лицу, и смутившись опустила взгляд. Их семьи давно дружили, они сами были знакомы с детства. Вечная троица: Мэри, Чарльз и его сестра Фрэнсис, которая была младше брата на два года. Никто из их окружения никогда не сомневался, что это будущая супружеская пара. И они даже не думали этому противиться, никто из них не представлял рядом с собой кого-либо другого.
Чарльз поклонился Элизабет Картер, одновременно поздоровавшись со всеми присутствовавшими.
– Томас уже ждет тебя в своем кабинете, – сказала Элизабет.
– Эмма принеси, пожалуйста, чай для господ в кабинет супруга, – добавила она, уже обратившись к горничной.
Томас Картер перелистывал бумаги, сидя за столом, как в дверь его кабинета постучали.
– Да, прошу Вас. – Сказал он, не поднимая глаз.
Чарльз вошел в кабинет. Это была комната с отделкой из ореха. На стене висела метровая картина, на которой были изображены Томас и Элизабет со своими дочерями пять лет назад. Прямо под ней размещался диван, перетянутый коричневой кожей, а на против стола Томаса два таких же кресла.
– Добрый день, мистер Картер! – Чарльз протянул ему папку, – здесь документы, по передаваемой мне, части бизнеса.
– Здравствуй, Чарльз, спасибо, обязательно изучу на днях.
– Как прошла Ваша поездка в Индию? Слышал, Вы разжились еще одним контрактом. – Чарльз присел в ответ на приглашающий жест Томаса.
– Всё верно. Девочки, правда не знают всех подробностей по контракту. Это будет поставка дешевой ткани для военных Франции. Как ты знаешь, сейчас оборонка и совместное сотрудничество крайне важны для наших государств.
– Вы думаете, война всё-таки случится?
– До того, как Молотов не стал Министром иностранных дел в СССР, сомневался, теперь уверен. Этот человек обеими руками со союз с фюрером. Тем более, что Италия уже поддержала Германию и дала ей гарантии военного сотрудничества.
– Думаете, Англии и Франции стоит бояться итальянцев?
– А ты думаешь, что стоит сбросить со счетов потомков Римской империи?
Чарльз рассмеялся.
– Что же они нам могут сделать в нынешней обстановке?
Томас поддержал его улыбкой.
– Надеюсь, твой оптимизм не пропадет, когда финансовые потоки теневого рынка Италии попадут в руки фашистов.
Чарльз прекратил улыбаться, его лицо стало серьезно. В дверь постучали – это была Эмма с подносом, на котором стоял чайный набор. Она оставила все на столе и поспешно удалилась. Томас встал из-за стола, сначала налил чашку чая для Чарльза, а потом себе. Вместе с ней он подошел к противоположной от дивана стене, на которой висела карта Азии и Индии с различными пометками.
– Видишь ли, Чарльз, никогда недооценивай своего врага, каким бы он смешным и несуразным тебе не казался.
– Мистер Картер, я не умоляю ни коим образом силу Третьего Рейха: у них серьезная пропаганда, поддержка местной аристократии, в том числе финансовая. Просто удивляет их лидер! О нем столько слухов ходит, что он чуть ли носы свои подчиненным не измеряет: кто человек, а кто так, случайно проходил.
– Носы? Какая чушь, чего только не придумают. В любом случае надо быть готовыми к частичной потере бизнеса. И разработать несколько сценариев развития.
Чарльз встал из-за стола и подошел к Томасу.
– Мистер Картер, могу я задать Вам вопрос как бизнесмену?
– Конечно, Чарльз.
– Как Вам удалось найти средства на новый контракт?
– Провел оптимизацию расходов, – с улыбкой ответил Томас.
– В смысле? Вы уволили сотрудников или урезали им плату?
– Не то и не другое, – всё также улыбаясь сказал Томас. – Видишь ли, во время длительного пребывания в колониях Британии, английские джентльмены, ввиду скуки и прочих сердечных расстройств, обращаются к дамам из местного населения. В результате, на свет появляется множество, так сказать, плодов незапланированной любви. Многие в своей внешности имеют черты европейцев. Что делать в такой ситуации? В Англию не привезешь – осудят, особенно если есть официальная семья, а оставлять в аборигенских условиях – совесть и принципы не позволяют. Они дают им небольшое, как правило местное образование, ну знаешь там: читать, писать и основы математики, а после устраивают там же, в представительствах английских фирм. Вот я и кинул клич в своих кругах, что возьму к себе несколько таких «экзотических» управляющих. Сверх таланта мне не нужно, всё уже давно налажено, только контролируй и выполняй механические функции. Кстати, сами местные, таких полукровок ставят выше и охотно слушаются. Плачу я разумеется им меньше, нежели европейцам, но они и этому рады. Называют себя белыми людьми и пренебрежительно, относятся к своим. Частенько, даже избегают общения.
Чарльз всё это слушал с невероятным удивлением.
– Как же это иронично: твой отец не сдержал инстинкты, и ты уже на порядок выше статусом своего соседа, в чьей семье брак заключен с учетом всех традиций, – размышляющим голосом произнес Чарльз.
– Естественный социальный отбор. Рабу не нужна свобода – ему нужны свои рабы. Свобода это для плененного человека, – резюмировал Томас. – Кстати, я ведь тебе не сказал, мы на следующей неделе всей семьей на неделю едем в Париж. Я планирую решить кое-какие вопросы с контрактом, а девочки пусть отдохнут.
– О, это чудесно! Мэри как раз хочет после свадьбы переехать в Париж. Она обожает этот город. Учитывая, что Вы воспитали человека, который будет из меня веревки вить, делая меня этим счастливее – я согласен. Единственное, мы договорились, какое-то время пожить в Лондоне, чтобы я привел дела в порядок – перевел часть бизнеса в Париж, а так – всё как она скажет.
– Тем более, ей нужно закончить учебу. Кто бы мог подумать – пятнадцать лет назад женщина-врач – из области фантастики. А сейчас, пожалуйста, вот у меня по дому ходит! – Смеясь, сказал Томас, – ох, уж эта эмансипация!
– Это точно, – поддержал Чарльз, – не удивлюсь если моя сестренка в скором времени станет деловым партнером отца. Будет привозить в Англию чай и специи, лично вести переговоры и заключать контракты.
Томас и Чарльз вместе засмеялись. Они вышли в гостиную, где их встретила Мэри. Она была одета в темно-зеленый костюм, состоявший из юбки и жакета, надетого поверх белой шелковой блузки.
– Вы уже закончили свой разговор? Могу я теперь забрать Чарльза? – С улыбкой спросила она.
– Он полностью в твоем распоряжении, – также улыбаясь, ответил Томас.
– Мы будем в библиотеке, – Мэри взяла за руку Чарльза, и они вместе ушли. Они вошли в комнату, в которой вдоль стен стояли стеллажи, заполненные книгами, высотой до потолка. Они собирались несколькими поколениями семейства Картер. Мэри тут же обняла Чарльза и приникла своими губами к его губам. Чарльз ответил на ее поцелуй и прижал ее к себе. Ее губы были влажные, а запах ее сладкого парфюма, соединенного с запахом тела и запахом травяного шампуня заполнил его легкие. Он ощутил её тонкие прохладные пальцы на своей шее и сильнее прижал ее тело к себе. Отстранившись от его губ, Мэри шепотом произнесла:
– Хочу, чтобы это мгновение растянулось, – и прижалась лбом к его подбородку, подняв взгляд к его глазам.
Оба глубоко дышали. Он поцеловал её снова, на этот раз с большей страстью, просунув язык за пределы передних зубов Мэри.
– Скоро мы будем вместе, – шепнул Чарльз и поцеловал её в шею.
Чарльз взял Мэри за руку, и они подошли к дивану. Он сел на диван, усадив Мэри к себе на колени. Она положила ладони на его щеки и спросила:
– Папа сказал про Париж?
– Да.
– Одно твое слово, и я никуда не поеду. Пробудем это время вместе.
– Это лишнее. Ты любишь Париж и свою семью, а меньше чем через полгода мы станем мужем и женой и не будем расставаться никогда.
С этими словами, он провел ладонью по ее позвоночнику до основания черепа, и они вновь поцеловались.
Будучи дома тем же вечером, сидя в столовой, оформленной в постельных тонах, Чарльз словил в себе чувство грусти, но откуда оно возникло и к чему относится, так и не смог определить.
– Опять о ней думаешь?
– Что? – Вздрогнул Чарльз.
– Я говорю, ты все о Мэри думаешь? – С улыбкой повторила Фрэнсис.
Они были похожи внешне с братом: оба голубоглазые и светловолосые с правильными чертами лица. У Фрэнсис, разумеется они были более миловидными. Она была одета в белую блузку с длинными рукавами и расклешенные брюки с высокой талией.
– А о чем же мне еще думать? – Улыбаясь, подхватил Чарльз.
– Традиции мужчин Оулдридж – за едой не думать о еде, правда мама? – обратилась Фрэнсис к Анне Оулдридж – светловолосой женщине лет сорока семи. Как и у её дочери прическа Анны была модная стрижка каре, уложенная «волной». Ее голубые глаза перекликались с комплектом из топазов, в виде ожерелья и сережек. Она всегда одевалась по последней моде. На ней был приталенный свитер оттенка: «Лондонские сумерки» с коричневым ремешком и персиковая юбка. Анна всегда выходила к любому приему пищи с макияжем. Вот и сейчас на ее губах красовалась яркая помада, а на глазах подводка со стрелками, делая взгляд немного лисьим. Макияж – это часть гардероба, говорила она, призывая Фрэнсис следовать этому правилу. Фрэнсис, конечно, прислушивалась, но не увлекалась, предпочитая более сдержанные тона.
– Главное, чтобы мысли мужчин Оулдридж не шли в разрез с идеалами семейства Оулдридж, – подхватила Анна. – Тем более, скоро твой брат сам станет главой новой ветви нашей династии.
– Скорей бы ты привел к нам в дом Мэри, – продолжила Фрэнсис – у меня был бы постоянный партнер по игре в теннис.
– Кстати, есть отличный способ решить этот вопрос, не используя Мэри, – улыбаясь сказал Чарльз.
Фрэнсис поняла, что брат готовит очередную шутку в ее адрес, поэтому сразу сдвинула брови, изображая негодующий взгляд.
– Мама, надо бы нам всем заняться вопросом – внедрения Фрэнсис в достойную династию.
– Очень смешно, Чарли, – фыркнула Фрэнсис, – я замужем за своим увлечением, да и подходящих кандидатов не наблюдается.
Под своим увлечением Фрэнсис подразумевала выращивание цветов. Дело в том, что в еще совсем юном возрасте друг ее отца – Томас Картер привез из одной из своих азиатских поездок – орхидею. Вид экзотического цветка так впечатлил Фрэнсис, что она всерьез увлеклась цветоводством. Поначалу чудная забава – выращивание цветов в горшках и облагораживание лужаек перед домом, умиляла родителей. Позже часть «питомцев» из сада Оулдридж перекочевало в сады всех их друзей. Впрочем, никто из окружения данного семейства не был против новых посадок у себя на лужайке. Далее Фрэнсис попросила у своих родителей в подарок оранжерею. Родители и тут уступили, соорудив рядом с домом небольшое помещение, приблизительно двадцать футов площади, позже его увеличили. Там Фрэнсис проводила все свои свободные часы. Нередко в гостях у нее были Чарльз и Мэри. Им она могла подолгу рассказывать про новые виды различных цветов. Ей их часто привозили по заказу ее отца. Вишенкой же на торте стал момент, когда Фрэнсис сообщила, что поступает в университет, где будет изучать ботанику. Это произошло во время одного из семейных ужинов.
– Ты уверенна? – Несколько растерянно спросил Гарольд.
– Да, уверенна, что изучать, а не преподавать? – Уточнил Чарльз.
Все члены семьи улыбнулись.
– Конечно, папа. Ты всегда говорил – найди занятие по душе. Только представь, я выведу новые сорта растений, и они разлетятся по лучшим домам Европы.
– Ты уверенна, что садоводство – лучшее занятие для леди? – С озадаченным видом спросила Анна.
– Мама, садовник и ботаник разные люди. Ботаник создает, а садовод ухаживает.
– По мне, так отличная идея, – подхватил Чарльз, – если что-то не получится будешь партнером отца по бизнесу. Помимо чая и специй будем еще привозить экзотические растения на продажу. Эксперт по отбору уже есть. – Чарльз в поддержку пожал левое запястье сестры – в ответ она ему улыбнулась.
Родители Фрэнсис также приняли сторону дочери в вопросе образования, хотя не без доли скептицизма.
* * *
В нынешней ситуации Чарльз, удивленно спросил:
– Что же такое достойный кандидат?
– Ой, ну что вы ко мне пристали? Понятия не имею, увижу скажу, – не скрывая раздражения проговорила Фрэнсис.
Гарольд Оулдридж вернулся домой ближе к полуночи, когда все уже спали. Его лицо было чем-то обеспокоенно и рассеяно. Он сразу пошел к себе в кабинет. Там он достал один из журналов с рабочими записями и погрузился в его изучение. Затем он сделал несколько записей в свой блокнот, убрал все документы и пошел в спальню. Анна уже спала, Гарольд взглянул на ее безмятежный сон и лег рядом.