Дело Дрейфуса – Леонид Прайсман

Антимилитаристская карикатура из журнала Puck времен событий изображающая французское командование в виде осьминога держащего в своих щупальцах Дрейфуса, Пикара, Золя и аллегории Чести и Правосудия.Я пришел к этой книге с уже сложившимся багажом знаний. Во-первых, большой главой из великолепной Энциклопедии Всемирной истории от издательства Аванта+, где впервые прочитал о событиях еще в подростковом возрасте. А во-вторых, под воспоминание о прочитанном ходил на фильм J'Accuse режиссера Романа Полански пару лет назад. Как не странно, эта монография Леонида Григорьевича Прайсмана, российского и израильского историка, стала первой книгой на русском языке о деле Дрейфуса от и до. До этого самым заметным для русского читателя источником о событиях стала глава из Приговора веков Ефима Черняка, в которой автор умудрился вообще опустить всю антисемитскую подоплеку дела, потому что цензура брежневских времен пропускала о евреях чуть больше чем ничего. Увы, книга далеко не нова, ее первое издание вышло аж в 1987 году в Иерусалиме, сразу же после эмиграции автора из Союза, что хорошо объясняет непримиримую позицию автора к событиям. В прошлом году книгу переиздали, со 149 страниц она выросла до 174, что очень немного по сравнению с громадной библиографией на западных языках, в любом случае это чтение на пару вечеров дающее общую канву событий и оставляющего чувство иррациональности происходившего.Помимо общих представлений о Третьей Республике, как носительнице традиций Первой с ее равенством и братством для всех, независимо от происхождения и вероисповедания, еврейская община Франции была ничтожной по численности, 71,2 тысячи человек из 40-миллионного населения. Часть из них была потомками испанских марранов вернувшихся к религии предков и живущих мелкими общинами в городах, часть – община в Авиньоне, живущая там со времен римских пап. Больше всего – 60 тысяч человек – жило в Париже, заметную часть из них составляли эмигранты из Эльзаса, поселившиеся там после поражения в Франко-Прусской войне. Иными словами, большинство населения Франции живого еврея скорее всего никогда не видало. В отличие от распространенных заблуждений, евреи были в массе своей не мелкобуржуазными лавочниками, а людьми свободных профессий, журналистами, учеными, офицерами. Самый шаблоноразрывающий факт в том, что Альфред Дрейфус, сын богатого торговца текстилем и беженца из отошедших Германии провинций не пошел по пути наследования занятия, а из патриотических чувств выбрал почетную, но малооплачиваемую военную службу, будучи способным офицером-артиллеристом попавшим на службу в Генштаб.В самом изображении корней французского антисемитизма автор невольно сгущает краски. Евреи занимали видную долю финансовой верхушки страны и их участие в афере по строительству Панамского канала было раздуто прессой до масштабов всемирного еврейского заговора, после чего каждый еврей по умолчанию считался махинатором. Начинания подхватили великие французские писатели, Оноре де Бальзак и, как не странно, Эмиль Золя, тоже нелицеприятно в своих романах изображавшие финансовых воротил парижской биржи, имея в виду общеевропейскую династию Ротшильдов. Еще автор почему-то приплел… влияние русских писателей, как-то Достоевского и Тургенева, ставшими популярными во Франции, но вот я сходу сам не могу припомнить что-либо антисемитского из прочитанного у них, хотя читал далеко не все. А вот череда погромов, преимущественно на Юге России, прокатившаяся после покушения на Александра II стала широко известным случаем, наложилась на аналогичные события в французском Алжире и сильно аукнулась в других странах Европы, в том числе во Франции, связанной с Россией экономикой и политическим сближением. В итоге антисемитские настроения с начала 1880-х годов начали нарастать, и малочисленная еврейская община была назначена на роль внутреннего врага, в то время как немцы играли в реваншистских настроениях роль врага внешнего. С немцами разобраться так просто не получалось, оставались евреи.Автор не доводит свою мысль до конца, но между строк читается, что высшая верхушка французской армии прониклась идеями антисемитизма чуть ли не поголовно, и использовала подозрение в шпионской деятельности какого-то не очень высокопоставленного военного – на уровне батальона – для избавления не только лично от Дрейфуса. Максимально жестокий приговор мог послужить поводом после которого можно было под предлогом нелояльности повыгонять из армии вообще всех офицеров-евреев, которых было 240 человек на всю армию. Если бы хотели избавиться от лично героя процесса в коридорах Генштаба, то можно было просто отправить его служить в отдаленный гарнизон или вовсе подальше в колонии. Но против этого говорит отсутствие подобной компании в французской армии непосредственно после первого суда над Альфредом, когда общество и сама армия объединилось в поддержке обвинения. Возможно, до нас не дошли какие-то подковерные интриги, остались только воспоминания, что Дрейфус по-человечески не ладил с рядом сослуживцев, но для уровня младшего офицера это по определению было не очень значительным фактом. А так, подозрения в шпионаже на немцев упали на уже готовую жертву, и дальше процесс начал саморазкручиваться, потому что для подтверждения виновностей после первых фальшивок потребовались и другие, в конечном счете которых сами фальсификаторы и запутались. Немецкого военного атташе в Париже шантажировали его любовницей вплоть до требований признать в Дрейфусе своего агента, но немцы, оценив насколько процесс бросает тень на офицерский корпус Франции и всю страну, наотрез отказались. Ирония истории, потенциальный противник счел своего возможного врага на поле боя честным человеком. И нам уже не очень понятны понятия о чести мундира времен La Belle Époque, когда возможного шпиона не допрашивают, чтобы понять масштабы их вреда, а просто по факту шпионажа предлагают застрелиться и оборвать все концы. Так поступил другой Альфред – австриец Редль после раскрытия работы на русскую разведку, но герой книги не пошел на этой и дождался оправдания спустя 12 лет. За этой время Франция металась справа налево в своих настроениях, были погромы и уличные стычки сторонников и противников уже не офицера, а стоящими над ним принципами, калейдоскопически менялись правительства, и даже была опереточная попытка военного переворота в пользу аж Орлеанской династии. В общем, в два десятилетия на стыке XIX и XX веков французы развлекали себя по полной.P.S.: Для интересующих армией Франции от пост-наполеоновской эпохи и до WWI советую отличную серию статей Станислава Юдина на портале WarSpot.