Лера Колдуна
Чекист и шифровальщица
– Он не мой, Варя. А про работу… про работу я не спросила, забыла, – соврала Катя.
– Эх, ты! Фильм хоть интересный был?
– Да, – ответила Катя и пересказала сюжет.
– А нефть они в итоге нашли? – спросила Варя, увлечённая пересказом.
– Нашли.
– Здорово! Молодцы! А тебе, Катя, так скажу: раз он первый подошёл, чтобы познакомиться с тобой, сразу в кино повёл, значит, парень серьёзно настроен. Уверена, что тебе повезло с ним.
Катя стояла молча, сложив руки на груди. Так-то оно так: Миша действительно подошёл первый, но только представился капитаном НКВД Лапиным.
После смены Катя зашла в магазин за продуктами. Купила молоко, кефир, батон, хлеб, гречку, сахар. Она спешила домой, потому что не взяла зонт, а на небе, как назло, собрались тучи – одна чернее другой.
У парадной Катю ждал Анатолий. Суконная гимнастёрка тёмно-защитного цвета с двумя нагрудными карманами, тёмно-синие шаровары с малиновыми кантами, фуражка из шерстяной ткани с василькового цвета тульей, краповым околышем и чёрным лакированным козырьком – всё шло статной фигуре майора и его голубым глазам. И хоть Анатолий опять пришёл по форме, Катя чувствовала, что больше не боится его, а скорее ненавидит этого мужчину.
– Катенька, здравствуй! – произнёс он.
– Здравствуйте, Анатолий Васильевич! – холодно ответила Катя.
Толя попытался обнять её.
– Не стоит, – отшатнулась Катя, – что люди подумают? Вчера провожал один, сегодня встречает другой. Да ещё и в форме. В такой форме.
– Я пришёл извиниться. Я целый день думал о тебе и понял, что обидел тебя. Но у меня служба, что тут поделаешь?.. Я и сейчас пришёл ненадолго, буквально на одну минуту.
– Извинения приняты. Вы можете идти, – сказала девушка и направилась к парадной.
– Я помогу.
Толя взял у Кати авоську, не обращая внимания на её протесты.
Возле квартиры Катя хотела забрать свою поклажу назад, но Толя не дал ей сделать этого и шепнул: «Открывай!» Катя повиновалась. Оказавшись наедине в коридоре квартиры, Толя притянул её к себе и поцеловал. Потом он взял её на руки, внёс в проходную комнату и положил на диван. Авоська и фуражка остались у порога.
– Ты же пришёл на одну минуту, – напомнила Катя, обнимая Толю.
– Точно, ты права, – сказал он и улыбнулся. Катя притянула его к себе. Кончик её носа коснулся кончика носа Толи.
– Я ни о чём тебя не прошу, кроме одного: никогда не обещай мне того, что не можешь выполнить, – попросила она.
– Хорошо, – сказал Толя, потом взглянул на настенные старинные часы и продолжил: – Думаю, у нас есть немного времени.
– Ты о чём? – не поняла Катя, а Толя ответил поцелуем в шею и проворно снял с неё ситцевое платье. Через пару секунд и от формы не осталось и следа. А ещё через мгновенье их губы и тела слились в единое целое.
Глава 8
Их встречи продолжались уже неделю. Толя приходил к Кате после её смены на фабрике, но в штатском, чтобы не привлекать внимания. Он объяснил ей, что не стоит обижаться на него, если он не смог прийти, потому что причина в работе, а не в ней. Однако он чаще и чаще задумывался о прекращении этих странных отношений. Больше всего он боялся влюбиться в неё. Катя чувствовала и понимала его страх. Поэтому иногда он видел рядом с собой кроткую девушку с дворянским воспитанием. Но стоило ему поцеловать её, как она становилась для него открытой, искренней, нежной с наивным взглядом карих глаз.
Однажды Толя пришёл к Кате с твёрдым намерением всё прекратить. Он подбирал слова, пока Катя открывала дверь, но, увидев её, забыл всё на свете. Катя, как всегда, была рада его приходу и светилась от счастья. Он привык к её улыбке, но сегодня она кольнула Толю в самое сердце.
– Привет! А я испекла для тебя вишнёвый пирог, – сказала Катя.
– Привет! Спасибо, – сказал Толя и поцеловал её.
Они прошли в зал. На столе стоял пирог, в кружках был налит свежесваренный кофе. Катя взяла нож и слегка наклонилась к пирогу. Под хлопковым халатом Толя увидел кружевной импортный лифчик, которого у Кати раньше точно не было. «Купила», – подумал Толя, и тут же в его голове возникли варианты где, как и у кого она могла купить бельё, была ли это контрабанда, чёрный рынок, спекуляция… Голос Кати отвлёк его от этих мыслей.
– Я соскучилась, – сказала она и села к нему на колени.
– Катерина, – начал Толя, решившись, и отстранил девушку, – нам надо это всё прекратить. Ты же понимаешь, что я не навсегда? Я не хочу портить тебе жизнь. Так будет лучше. Я пришёл сегодня в последний раз.
Он взглянул на Катю. На её лице не было ни грусти, ни слёз, которых он так боялся, но было недоумение. Она не понимала, что произошло. Толя подтянул её к себе и положил голову ей на грудь. Он слышал, как бешено билось её сердце. Катя опустила одну руку ему на плечо, а другой гладила белокурую голову.
Неизвестно, сколько они были в таком положении, только кофе на столе успел остыть.
– Я могу узнать причину твоего решения? – собравшись с мыслями, спросила Катя.
– Нет, – ответил Толя, но в его голосе не было привычной жёсткости.
– Скажи хотя бы это личная причина или служебная? Ты не хочешь продолжать отношения из-за семьи или из-за работы?
– Служебная, – не задумываясь ответил Толя. – И личная, – добавил он через паузу.
– Думаю, тебе лучше уйти, – сказала Катя, отходя от него. Толя встал и покинул комнату. Катя не пошла его провожать. Она слышала лишь, как хлопнула входная дверь.
Толя вышел на улицу. В воздухе пахло дождём. Тёплые дни закончились, наступили холода. На душе у Толи было так же холодно и ветрено. Он направился домой.
Следующие два дня он провёл в суматохе: допросы, отчёты начальству, длинные, бесконечные совещания, аресты, звонки… Анатолий чувствовал моральное истощение. Думать о Кате он просто физически не мог. Даже сон не приносил её образ.
К исходу второго дня стало известно, что в полночь опять будет выезд с задержанием. Дело было в том, что в доносе-анонимке значился некий Фёдоров, проживающий на улице Каляева, дом 18, квартира № 11. Толя увидел адрес и моментально решил ехать туда в эту же ночь. Его не волновал этот Фёдоров, что он сделал и кем он был. Его волновал адрес. Её адрес.
До выезда оставалось два часа. Толя ходил по кабинету, не находя себе места. В итоге он достал из сейфа початую бутылку самогонки и выпил залпом полный стакан. В груди запекло, кровь разыгралась, в голове появился лёгкий туман. И как будто стало легче на душе. Перед самым выездом Поляков повторил процедуру.
«Воронок» остановился у знакомого дома. Ни в одном из окон не горел свет. Поляков в сопровождении двух сержантов поднялся на четвёртый этаж, минуя знакомую дверь на втором. Дверь квартиры с номером 11 открыл заспанный лысый мужчина лет пятидесяти, с красным лицом и оттопыренными ушами. Он был одет в белую майку и синие семейные трусы.
– Товарищ Фёдоров? – спросил Анатолий.
– Да, это я, – ответил мужчина, потирая правый глаз.
– Майор НКВД Поляков, – представился чекист, доставая красное удостоверение, – вы проедете с нами.
– Я могу переодеться?
– У вас есть две минуты, – строго сказал Поляков.
Через две минуты задержанный уже стоял в плаще, шароварах и сапогах. Успел ли он надеть что-то поверх майки – неизвестно. В таком виде его проводили до машины.
У квартиры № 5 Толя остановился и подумал: «А друг она опять не спит? А вдруг она снова видела меня в окно?»
– Я догоню, – сказал он сержантам и, когда те спустились, постучал в дверь, но ему не открыли. Он постучал снова, громче. Тишина. Он достал блокнот и карандаш и наскоро написал записку: «Я надеялся, что ты откроешь. П.А.В.». Толя оставил записку в косяке двери. Не видя дороги, он направился к машине, где его уже ждали. Фёдоров к этому моменту окончательно проснулся и опомнился.
– Я могу хотя бы узнать причину моего задержания? Чёрт знает, что такое! Я герой империалистической войны! – не унимался Фёдоров.
Поляков сел на пассажирское сиденье и скомандовал:
– Поехали!
Он сотый раз слышал все эти вопросы, которыми сыпал Фёдоров. Анатолий пытался скрыть нарастающее раздражение. Но больше его раздражало то, что Катя не открыла ему. Ему! Как она посмела?!
Он не знал, что Катя открыла дверь буквально через несколько секунд после его ухода, нашла записку и подбежала к окну. Она видела его, хотела закричать. Но что? Она надеялась, что он сам посмотрит на её окно. Но он не обернулся и уехал.
В дороге Анатолий вспоминал часы, проведённые в доме 18. На миг он забыл о Фёдорове. Полякову в эту ночь было безразлично, кем был задержанный: кулак8, «белый», эсер9 или иная контра. Сейчас все мысли уставшего майора были о Кате.
«Завтра же поеду к ней!» – решил Анатолий. Но утром на трезвую голову он отменил своё опрометчивое решение.
Вечером следующего дня в кабинет Полякова заглянул полковник Верховецкий.
– Толя, в кабак поедешь? – спросил начальник.
– По какому поводу?
– У лейтенанта Говорчука сын родился. Проставляется.
– Хороший повод. Да, поеду.
– Сбрасываемся по два рубля на коляску.
На званом вечере Анатолий сидел без настроения. В отличие он многих, кто пил водку, он предпочёл вино на пару с Говорчуком. Хотел выпить немного, но только на третьей бутылке понял, что пора остановиться.
«В таком виде идти домой нельзя, – решил Толя, – Марьяна взашей вытолкает».
Кабак находился недалеко от служебного здания, на Литейном проспекте, поэтому Толя вернулся в свой кабинет. Сначала он планировал заснуть, сидя за столом. Но душа заныла. И он отдал приказ готовить машину, а сам переоделся в форму.
Ночной город был окутан сном. Ледяной дождь стучал по окнам, насыщал лужи. Тонкий месяц прятался за тучами. Ветер гонял листья по проспектам, улицам, площадям. «Воронок» мчал к ней. За ней.
Поляков тяжело поднялся на второй этаж, пошатываясь. Алкоголь утяжелил его голову и конечности. Он громко постучал.
«Если она не откроет, я выломаю дверь!» – решил он.
Катя открыла. На ночную сорочку был накинут тёплый махровый халат. Она смотрела удивлённо и испуганно. Чекист достал удостоверение и показал его девушке со словами:
– Майор НКВД Поляков. Товарищ Измайлова, собирайтесь. Вы задержаны.
Катя быстро заморгала, не понимая его слов.
– Переоденься, – сказал Поляков мягче, – я буду ждать внизу.
Катя спустилась быстро. Она надела первое попавшееся платье, накинула плащ, нырнула в туфли и выбежала на улицу. Анатолий стоял под дождём и потирал руки, стараясь их согреть.
– Садись в машину, – сказал он.
Катя послушалась. Анатолий сел рядом и обнял её.
– Ты вся дрожишь. Замёрзла? – на этот раз он говорил заботливо и нежно.
– За что меня задержали? Это Фёдоров тебе что-то обо мне сказал? – чуть не плача спросила она.
Толя улыбнулся.
– Прости, я пошутил.
– Хороши шуточки, – огрызнулась Катя. Она освободилась от его объятий и отвернулась. Тем временем Толя скомандовал водителю:
– На квартиру.
Заработал мотор, и машина поехала. Толя снова обнял спутницу. Катя заметила пистолет в кобуре – Маузер С-96.
– Я боюсь, – честно призналась она.
Толю обуяла ярость. Он отпрянул от Кати.
– Я хоть раз давал повод бояться меня? Да если бы я хотел, я мог задержать тебя в первый же день! Ты ведь покрываешь преступника! Я это сразу понял!
– Он не преступник. И если ты приехал за этим…
– Ты что дура?! – закричал он, – нет, конечно!
– А зачем тогда? Ты же сказал, что между нами всё кончено.
– Я соскучился. А ты скучала?
– Да.
– Врёшь! Не скучала! Я приходил, ты не открыла!
– Открыла, а ты уже ушёл…
Толя взял Катино лицо своими большими ладонями.
– Ты правда скучала?
– Да.
И он поцеловал её.
– Давай уедем куда-нибудь далеко-далеко, – предложил Толя.
– Куда?
– Куда хочешь! Хочешь – в маленькую деревушку, хочешь – в Москву, хочешь – в Минск, хочешь – в Ереван. Куда скажешь, туда и поедем.
– А твоя служба? Семья?
– Не думай об этом. Это уже моя забота. Только скажи: готова ли ты уехать со мной?
– Готова.
Они вновь поцеловались.
– Я люблю тебя, – сказал Толя.
Катя застыла в удивлении.
– А ты меня?
– И я тебя люблю.
Вдруг он снова почувствовал, как его накрывает то ли гнев, то ли ярость. Он не мог совладать со своими возникшими эмоциями и выпалил:
– Зачем ты всё усложняешь?! Я думал, ты ответишь «нет»… Ты же знаешь, что я женат…
– Это я-то усложняю? – Катя заплакала.
Толя обнял её и засыпал поцелуями.
– Девочка моя! Катенька! Не плачь! Прости меня! Прости!
– Толечка… – прошептала Катя.
Анатолий почувствовал ток по всему телу. В этой форме имени он неоправданно чувствовал свою слабость.
– Не называй меня так. Меня так давно никто не называет.
– Хорошо, как скажешь.
Они ехали какое-то время молча.
– Это правда, что ты сказал? Про то, что любишь меня?
– А разве я раньше не говорил тебе об этом?
Катя вспомнила ту фразу про цветы о том, что их дарят любимым и красивым девушкам.
– Такими вещами не шутят, Катерина, – серьёзно сказал Толя.
– Если честно, я всё это время думала, что ты используешь меня…
– Глупенькая моя!
Он обнял Катю настолько крепко, насколько мог.
– Мы уедем на следующей неделе. Или через две, – продолжал он, – я решу некоторые вопросы и уедем.
Катя не могла поверить в услышанное. Что это: откровение души или пьяный бред? На самом деле, Толя и сам искренне верил в то, что говорил, верил, что это так просто – взять и уехать, что это возможно, если сильно захотеть. Но главное: он вдруг сам поверил в то, что любит Катю. Он смотрел на неё другим взглядом, не таким, как прежде. Она сидела перед ним – хрупкая, робкая, напуганная. Зачем он напугал её сегодня? Сам не мог этого понять.
Тем временем машина остановилась. По всему её корпусу и стёклам стучали капли дождя, отзываясь в кабине эхом. Вблизи машины не было ни одного фонаря, она стояла среди ночной мглы, такая же чёрная, как сама ночь.
– Пойдём ко мне, – предложил Толя.
Катя была готова согласиться, но впервые за всё время посмотрела на водителя, и хоть могла рассмотреть лишь его профиль, она всё равно заметила усмешку на его лице. И тогда ей стало понятно, что она здесь не первая, а Толя врал ей в прошлый раз. Но ведь сегодня он сказал, что любит! Любит ли на самом деле?..
– Толечка, давай в следующий раз, – залепетала она.
– Но почему? Мы же уже здесь.
– Я не хочу так… Ты выпил, мне это не нравится.
– Ишь фифа какая! – со злостью крикнул Толя. В тот же миг его озарила догадка: – У тебя кто-то есть? Я прав?
– Нет. Кто-то есть у тебя. Жена.
– Ах, да. Жена, – передразнил он Катю, потом обратился к водителю: – Семён, едем назад.
И вновь за окнами замелькал ночной Ленинград. Не прошло и пяти минут от начала обратного пути, как Толя снова обнимал и целовал Катю. Он вдыхал запах её волос, прижимая её к груди. Он твердил ей на ухо, что увезёт её, и что никто ему больше не нужен.
– Я приеду к тебе завтра, – сказал он, когда они прибыли на место назначения, – вернее, сегодня. Днём.
Катя кивнула в знак одобрения и поспешила вернуться в тёплую кровать.
– Куда теперь? – спросил Семён, – отвезти вас домой?
– В таком виде домой нельзя. В отдел.
«Заночую там, как и хотел», – решил Толя.
Утром страшно болела голова. Поляков помнил очень смутно детали прошедшей ночи. Он помнил Катю, но как будто она была сном, а не явью. Было семь часов утра, когда он проснулся, услышав голос начальника:
– Поляков, подъём! – резко приказал Верховецкий. Он был явно не в духе. Можно было подумать, что вечером накануне он перебрал на гулянке. Но уже через секунду стало понятно, в чём действительно было дело.
– Поляков, если ты ещё раз возьмёшь служебную машину для своих… дам, вылетишь отсюда как пробка!
«Семён, твою ж за ногу…» – пролетело в голове майора. Он пытался найти себе оправдание и вспомнить наконец, что вчера было. Но пока ему удалось найти только графин с водой, что тоже было неплохо.
– И что ты прицепился к этой бабе? – спросил Верховецкий, – давно от Марьянки не получал? Если она узнает о твоём новом загуле, то расстрельная стена тебе ещё сказкой покажется. Скажет отцу – и поминай как звали! Ну и чего ты молчишь?
– Товарищ полковник, это не совсем то, что вы подумали, – заговорил охрипшим голосом Анатолий, – Измайлова Екатерина Петровна – шифровальщица, и я хочу, чтобы она была моим информатором в одной из войсковых частей.
Полковник сдвинул брови к переносице и задумался. Потом рассудительно заговорил:
– Так ты всё затеял для этого?
– Да.
– Что ж. Идея неплохая. Но. Ты либо реализуй задуманное и прекрати маячить у её дома, либо оставь в покое и займись делом.
– Есть! – хрипло отозвался Поляков.
– Из тебя сегодня работник, как из меня балерина. Иди домой. В последний раз я даю тебе такую поблажку.
Сказав это, начальник вышел из кабинета. Анатолий переоделся в штатское и поспешил домой. До начала рабочего дня был ещё час, и Толя решил, что его сослуживцам не стоит видеть его таким.
Он вышел на улицу. Свежо. Небо было окрашено в розовый цвет всевозможных оттенков. Повсюду на пути встречались лужи, некоторые из них даже очень широкие.
Толя ехал на трамвае, смотрел в окно и думал обо всём и ни о чём. Чем ближе он подъезжал к своему дому, тем явственнее он вспоминал ночной вояж. Зачем он всё это ей наговорил? Зачем сказал, что любит? Ведь это не так…
«Верховецкий прав, – подумал Анатолий, – лучше я оставлю её в покое». Он никогда не отступал от намеченной цели, но именно здесь и сейчас осознал: ему лучше держаться подальше от Кати.
Глава 9
Ни в этот день, ни на следующий Анатолий не появился. Поначалу Катя ждала его, но потом отбросила глупые иллюзии. В первый день она была на седьмом небе от счастья: любимый ею мужчина любит её! На второй день она поняла, что он обманул, когда обещал приехать, и ощутила горечь. На третий – стали всплывать обидные реплики, да и сама злая шутка о задержании. Последней каплей стало неминуемое воспоминание о том, что Анатолий женат. Когда пришло воспоминание о его семейном положении, Катя плакала всю ночь, просидев у окна. Наверное, она была первым и единственным человеком во всём Ленинграде, а может быть и во всём Советском Союзе, кто ждал приезда чёрной машины. Кате мерещились звук мотора, тяжёлые шаги на лестнице, стук в дверь. Она была точно во сне или в бреду.
Так проходили дни. Календарь менял даты так же быстро, как деревья во дворе сбрасывали свою листву. Холодный октябрь не баловал солнечными днями, всё чаще и чаще лил дождь, вольготно гулял ветер. От такой погоды Катина грусть лишь усиливалась.
Наступил очередной день, холодный и ничем не примечательный. Разве, только тем, что в этот день Катя была выходная. По привычке она оборвала лист календаря, сменив «18» на «19» число и мысленно отметила: «Прошло восемнадцать дней с прошлой встречи». Почувствовав, что тоска опять берёт верх, Катя затеяла генеральную уборку. Она включила радио, чтобы было не скучно, и принялась за дело. И так ловко со всем справилась, что через два часа в квартире не было ни пылинки, ни соринки. Довольная собой и проделанной работой, Катя выключила радио и решила перечитать что-нибудь из классики. Она надеялась забыть свою боль, а вместо этого погрузиться в события романа. После долгих поисков (а книг в их доме было очень много) выбор пал на роман Виктора Гюго «Отверженные». Катя быстро и увлечённо окунулась в чтение. Она сочувствовала бедному каторжнику Жану Вальжану и его горькой судьбе.
В дверь постучали. Катя отложила книгу и прошла в коридор. Открыв дверь, она увидела Толю и обомлела. Он стоял перед ней в бежевом расстёгнутом плаще. Толя улыбнулся, не сводя с Кати своих голубых глаз-магнитов.
– Я войду? – просто спросил он. Катя кивнула. Но разве мог быть другой ответ? Разве она ждала его для того, чтобы сказать «нет»?
Он вошёл и, как только Катя закрыла дверь, придвинулся к ней вплотную, секунду внимательно посмотрел ей в глаза и неожиданно обнял её так крепко, что у неё захрустели косточки.
– Не сломай меня, – шутя попросила девушка. Толя выпустил её из объятий.
– Прости, не думал, что так крепко тебя обниму, – объяснил он, – я скучал.
«Я не смог тебя забыть», – мелькнуло у него в голове, но он решил не озвучивать свою мысль.
– Я думала, ты обо мне не вспоминал.
– Нет. Конечно, нет. Я хотел извиниться за то, что наговорил тебе тогда.
– Значит, мы никуда не едем? – спросила Катя с иронией, – в Москву, Минск, Ереван…
Толя отрицательно покачал головой.
– Ты вправе обижаться на меня, и если ты скажешь, что больше не хочешь меня видеть, я пойму. И уйду. И не появлюсь больше в твоей жизни никогда.
Катя обняла Анатолия.
– Я хочу тебя видеть. Я тоже скучала.
Она решила умолчать о редких, но регулярных визитах Миши. Он приходил в гости, пили чай со свежими пышками, которые он всегда приносил с собой. Елизавета Павловна была от него в восторге, а Катя смотрела на него и думала: как так получилось, что Миша поступил на службу в НКВД? Скромный, но общительный парень никак не мог равняться со статью и самоуверенностью Полякова. Последний способен вселить страх в любого одним взглядом. Во всяком случае, так было по мнению Кати. Иногда по ночам, будучи в глубоких раздумьях, она жалела, что влюбилась не в того. Она понимала, что с Толей у неё нет будущего, а Миша был бы отличным мужем. К тому же, Миша ни разу не заговорил с ней ни о её профессии, ни о Гольцмане, ни о чём-либо подобном.
Но здесь и сейчас рядом с Катей был именно Толя, и ни за какие блага она бы не согласилась быть в эту секунду с другим. Она смотрела на него так, как будто не видела его несколько лет, десятилетий, веков.
– Это был самый длинный октябрь, – сказала она и ощутила губы Толи на своих губах.
Он целовал страстно, ненасытно. Она вложила свои миниатюрные пальчики в его сильные ладони и увлекла за собой. Они вошли в её комнату, не включая свет. Шторы были задёрнуты, поэтому в комнате царил полумрак. Он снял с неё домашний халат и нижнее бельё, оголив тело. Потом снял с себя плащ и всё под ним. Она увлекла его дальше, на кровать. Он продолжал следовать за ней… Такой страсти, такого огня между ними не было никогда! Они были ближе, чем когда-либо. Их поцелуи были слаще, объятия крепче, а дыхание горячее. Можно ли было чувствовать себя более счастливее, чем тогда? Наверное, нет.
Они лежали обнявшись. На Катиных щеках продолжал гореть румянец. Толя целовал её то в висок, то в лоб, то в макушку. Катя думала: «Не уходи, пожалуйста, никогда. Не оставляй меня одну». К глазам подбегали слёзы. Катя не могла до конца понять: это слёзы радости или печали. Но сейчас ей было спокойно впервые за долгое время, словно её душа нашла приют.
– Как же сильно я тебя люблю! – прошептала девушка.
– Катя, если ты хочешь и дальше видеться со мной, то больше никогда не говори мне этих слов, – произнёс строго и серьёзно Анатолий.
– Но ты же говорил, что любишь меня. Почему я не могу этого сказать?
– Если честно… Я пошутил… Вернее… я наврал.
Катя села на кровати, прикрывая свою наготу одеялом. Она сверлила Толю взглядом.
– То есть как это «наврал»?
– Я сказал только то, что ты хотела услышать.
– Я?! Но ведь я ни разу даже не спросила тебя об этом!
– Да, не спросила, – подтвердил Толя.
– С чего тогда ты взял, что я хочу это услышать?
– Все девушки хотят.
– Я не все девушки, – эмоции Кати было не остановить, – я приняла предлагаемые правила твоей игры: о том, что ты женат, что у тебя ребёнок, что ты в моей жизни не навсегда. С моей стороны не было ни одной провокации, чтобы твоя семья узнала о нас.
– Провокации? Это какие интересно?
– Например, я могла оставить на твоей щеке след от помады, – резонно заметила она.
Толя вспомнил, что в его загульной жизни однажды был такой случай, и произнёс:
– За это я тебе благодарен.
– И взамен я ничего не прошу, – продолжала Катя, – я просто радуюсь нашим редким встречам. И люблю тебя. Уж извини.
– Да, но вместе с тем ты хочешь другого, тебе мало того, что я могу тебе дать.
– Откуда ты знаешь, что я хочу? Ты никогда не спрашивал меня об этом.
– Мне не надо спрашивать. Я и так знаю. Ты хочешь, чтобы я женился на тебе. Разве не так?
– Да, я хочу этого. Что в этом плохого?
– То, что я тебе говорил…
– Я помню, что ты говорил, – оборвала она его.
Толя сел на кровати, свесив ноги. Наступило молчание. Катя обняла мужчину со спины, поцеловала в шею.
– Толечка, давай не будем ссориться.
– Катерина, сколько раз повторять? Не называй меня так. Меня это приводит в бешенство.
– Хорошо, не буду… Толя… Мне очень хорошо с тобой…
– И мне, – коротко отозвался он.
– Если нам хорошо вместе, может быть… Я не настаиваю…
– Да говори уже.
– Может, ты всё-таки подумаешь о разводе?
Толя встал.
– Я так и знал, что этим всё кончится.
– Что плохого в том, что я хочу быть с тобой?
– Для тебя – ничего, а для меня… Пойми: я люблю свою жену. Я тебе уже говорил, что женился по любви.
– А как же я? Ты говорил, что и меня любишь…
– Забудь ты про это! – взорвался он, – не люблю я тебя! Не люблю! Да, ты мне нравишься, но не более того.
Толя замолчал, вздохнул и продолжил на полтона тише:
– А даже если и любил бы, не развёлся. Мы венчаны. Тайно.
Изумление Кати невозможно было передать словами.
– И не вздумай кому-нибудь об этом ляпнуть, – пригрозил Толя, – если в отделе узнают, я сразу пойму, что узнали от тебя. Вмиг к стенке поставлю и лично расстреляю.
– Как же я смогу сообщить твоему отделу об этом?
– Через Лапина, например. Или ты хочешь сказать, что не общаешься с ним?
Катя опустила глаза.
– Я знаю, что он навещает тебя, – продолжал он, – пришёл однажды ко мне, распинался про свои чувства. Просил не дурить тебе голову.
– А ты?
– А я послал его к чёрту. Это не его дело.
– Так, значит, ты просто дуришь мне голову? – уточнила Катя.
– Нет. Не совсем.
– Не совсем? Скажи же наконец, что тебе нужно от меня?
– Я не готов об этом говорить.
– Я хочу знать! – настаивала Катя, – сейчас же!
Толя помрачнел и укоризненно напомнил:
– Товарищ Измайлова! Вы разговариваете с майором НКВД. Умерьте тон.
– Оказывается, я всё это время разговаривала не с Толей, а с майором НКВД?
Толя, выпустив пар, опомнился. Однако оставил вопрос без ответа. Вместо этого сказал, глядя на девушку свысока:
– Завтра. После твоей смены. Встретимся в Летнем саду возле памятника Крылову.
Он наспех оделся и вышел вон, так сильно хлопнув входной дверью, что звук удара разошёлся эхом по всей парадной.
Глава 10
Поляков заметил Катю издалека. Чёрное драповое пальто с белым шарфом и белый берет. Как всегда, женственная и утончённая. Она шла по дороге и свернула в огороженную кустами аллейку, где стоял памятник Крылову. Поляков не спешил следовать за ней. Решил подождать несколько минут. Он сидел на скамейке и «читал» газету.
Он так и не понял, почему решил встретиться именно здесь. Это было первым, что пришло в голову. На деле же в саду оказалось сыро, скамейки мокрыми, везде лужи и слякоть. Прежде чем законспирироваться, пришлось долго вытирать место наблюдения. Впору было выбрать, например, музей. Или заказать столик в ресторане, но это могло вызвать подозрение. Но что сделано, то сделано. Толя встал и направился к памятнику.
Катя озиралась по сторонам. Он подошёл к ней вплотную, со спины. Она почувствовала его взгляд на себе и обернулась, но до того, как она успела что-нибудь сказать, Толя опередил её:
– Здравствуйте, Катерина Петровна!
– Здравствуйте!
– Я думаю, нам лучше снова перейти на «вы».
Она не возражала, но про себя подумала: «Наверное, это после вчерашнего».
– Прогуляемся? – предложил Анатолий.
Катя кивнула.
– Давно мне не удавалось прийти сюда, – задумчиво сказал Толя, – а вы часто здесь бываете?
– Нет, хотя и люблю это место.
– Осень – красивое время года. Не находите? Особенно это видно здесь, среди опавшей листвы. Я люблю октябрь.
Они всё шли и шли. Катя теряла терпение.
– Куда мы идём? – спросила она.
– Гуляем, – ответил Толя.
– Ты… то есть вы хотели поговорить со мной об осени?
Толя оставил вопрос без ответа.
Со стороны казалось, что пара, возможно, влюблённая, возможно, женатая, а может быть, недавние знакомые, гуляют по осеннему саду. Но на самом деле всё было не так. Несмотря на то, что был будничный день, сад не был абсолютно пуст. Прогуливаясь со спутницей, Анатолий искал укромное безлюдное место, а так как молчаливая пара привлекла бы к себе внимание, ему пришлось нести всякую ерунду. Спустя четверть часа ему удалось найти подходящее место.
– Мы остановимся здесь, – сообщил он и взглянул на Катю тем же взглядом, что и в ночь знакомства. Ей вдруг стало страшно.
– Для начала я хотел бы извиниться.
– За что?
– За моё враньё о любви. Я надеялся, что ты об этом не узнаешь…
Катя молчала. Она старалась не смотреть на собеседника.
– Но ты и правда мне нравишься, – говорил он, – ты хорошая красивая девушка, ещё найдёшь достойного мужчину, выйдешь замуж… Но не за меня. Не могу же я, в самом деле, жениться третий раз.
Катя хотела съязвить про венчание, но передумала. Их могли услышать. Толя продолжал:
– Характер у тебя, конечно… Тяжелее не придумаешь. Вместе с тем я провёл с тобой чудесные дни и часы. Но. Но всё не так просто, как ты думаешь.
Толя набрал воздух в грудь. Разговор оказался сложнее, чем он думал, однако пора приступать к сути.
– Во всём мире сейчас напряжённая обстановка, и как следствие страну заполонили шпионы. К тому же «белые», трусливо сбежавшие за границу, никогда не оставят простой народ в покое. Только слепой не видел и глухой не слышал об их подрывной деятельности и терроризме. И я хочу попросить тебя помочь мне в борьбе с этой нечистью, быть со мной плечом к плечу. Ты говорила, что мечтала стать военнослужащей. Это твой шанс. Я помогу тебе во всём. Я буду рядом.
Толя говорил настойчиво и убедительно.
– Нет, – твёрдо ответила Катя.
– Почему?
«Потому что ты будешь рядом не так», – подумала она, а вслух сказала:
– Я такая же дворянка, как и «белые».
– Не такая же. Твой отец – революционер, партийный, военнослужащий РККА, герой войны, твоя мать – вдова такого значимого человека, передовик производства, тоже партийная, с великолепной характеристикой. К тому же, при личном общении оставляет приятное впечатление.
– Это всё так, но я не хочу ни с кем бороться.
– Ты же мечтала.
– Это была глупая детская мечта.
– А если бы ты знала, что среди тех, с кем я борюсь, – убийца твоего отца?
– Вряд ли Гольцман или Фёдоров имели отношение к его убийству.
Увы, когда у женщины есть ум, из неё сложно делать дуру. Но Поляков – профессионал.
«Самое главное – уговорить её. Она согласится, и дело в шляпе», – подумал он.
– Если бы не Гольцман, я не встретил бы тебя, – тихо произнёс Анатолий, – а если бы не Фёдоров, то не понял бы, что могу потерять тебя навсегда.
Он хотел обнять девушку, но она не далась.
– Лучше бы мы совсем не знали друг друга, – сказала она, – я для тебя очередная победа. Решил поставить «галочку» напротив моей фамилии?