Лесса Каури
Ласурская бригада
© Л. Каури, 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
* * *
Тоскливый взгляд Йожевижа, Синих гор мастера, бесцельно гулял по серо-стальным холмам. Странная здесь была природа, пугающая и завораживающая одновременно. Эти листья, с одной стороны изумрудно-зелёные, с яркими жёлтыми прожилками, с другой – бархатные, опушённые серым… Эти слишком правильной формы холмы… Вода, которой невозможно было напиться, такой вкусной казалась, но стоило отойти пару шагов от источника, как вкус забывался, а жажда возвращалась… Птицы с ярким оперением, подобные произведениям ювелирного – уж он-то в этом разбирался! – искусства. Звери, каких нигде больше не было. Эльфы…
– А не кажется ли вам странным, друзья мои, что мы до сих пор не видели ни одного ушастого? – ворчливо поинтересовался он, оборачиваясь к спутникам.
Хотя спутниками их вряд ли стоило называть. Вот соседями по тюремной камере – вполне.
Лежащий у огня барс многозначительно почесал лапой за ухом и перекатился на другой бок, играя с листиком. В Лималле не было смены времён года. Погода – та менялась, да… Но эта погода могла называться исключительно летней, ну или, на худой конец, погодой начала осени.
– Они соблюдают нейтралитет, – пожал плечами Ягорай рю Воронн, сидящий рядом с Дикраем, – мы нужны не им, мы нужны асурху.
В сложившейся ситуации глупо было делать вид, что всё это лишь из-за контрабанды радужников, поэтому он открылся своим спутникам и не жалел об этом.
– Видать, старик-то наш совсем плох, раз нас так подставили, – грустно вздохнул гном, возвращаясь к костерку. – Каменные ядры, мы что же, так тут и помрём? От старости?
– От голода нам не светит! – улыбнулся Яго, кивнув на жирного тетерева, испускающего сок на самодельном вертеле над огнём.
– Опять мясо! – поморщился Синих гор мастер. – Я уже на него смотреть не могу! Вот бы сейчас оладушек, что моя Виньо печёт, с мёдом и сметаной!
– И Кипиша в придачу! В качестве украшения стола! – серьёзно кивнул Яго.
– Кипиш! – обрадовался гном. – А что, если нам попробовать ему помолиться?
Заинтересованно развернувшийся барс упустил листик, и тот опустился ему на нос.
– Я пробовал, – неохотно признался черноволосый, – но его будто никогда и не существовало. Молитва как в могилу падает…
– Скажешь тоже… – поёжился Йожевиж. – Яго, но ведь надо что-то делать!
Ягорай посмотрел туда же, куда давеча заглядывался Йож, – на холмы, за которыми лежал знойный Крей с его тягучими песнями, горячим воздухом пустыни, полуобнажёнными женщинами, которые поклонялись мужьям, как богам. За этой непреодолимой преградой раскинулась его родина. Ласурия. И где-то там, на побережье, в самой столице, хрупкая волшебница с глазами дикой кошки постигала нелёгкую науку колдовства… Вспоминала ли она о нём? Ягорай всерьёз верил, что да!
Встретившись в Драгобужье с тайным посланцем короля Крамполтота, он получил подписанный договор о сотрудничестве с Ласурией. В это же время в долгий путь от королевских чертогов в Синих горах до Вишенрога отправилась официальная делегация с письмом, полным обычных любезностей и двусмысленностей, которыми так любили обмениваться венценосцы. Лазутчики из Крей-Лималля проявляли к нему живой интерес, делая всё, лишь бы узнать о содержимом, и, видимо, всё же распознали обман…
Пришло время Хорькам возвращаться в Ласурию с радостной вестью. Яго уже представлял, как встретит Вителью у здания Орденской резиденции, вечером, когда она будет возвращаться с занятий. Встретит, как будто ничего не случилось, как будто она не дарила ему наслаждение с тем, чтобы почти сразу отнять. И если она немного подыграет – они начнут всё заново. А если нет… Он будет пытаться снова и снова, пока рок не поможет ему.
Однако случилось непоправимое. Судя по всему, акция была тщательно спланирована: в одном из трактиров уже на границе с Ласурией им встретился старый знакомец Кривой Кос с большим отрядом. Произошла драка, во время которой неизвестный подменил возвратный портальный свиток. Группе рю Воронна, ослабленной отсутствием двух бойцов, Виньо и Фарки, пришлось уходить от неравного боя, используя портал. И тот, сформированный подменённым заклинанием, выкинул их из Драгобужья не в сторону Ласурии, а в противоположную: в зачарованный на тысячелетия Лималль, законсервированный мир, в котором не действовала никакая магия, кроме исконной. На полуостров, с помощью нескольких отрядов и кораблей заграждения превращённый асурхом в темницу для Ласурских хорьков.
Они ушли в дремучие леса и затаились, снедаемые сомнениями насчёт надёжности убежища: эльфийский дозор, с которым столкнулись, позволил им уйти, а с пустынного побережья были видны крейские корабли с полосатыми, как шершни, парусами. Эльфы их не трогали, крейцы не выпускали.
– Ждать, – помолчав, произнёс Ягорай.
Барс чихнул, будто фыркнул, сгоняя листик с носа, и с любопытством уставился на черноволосого, будто спрашивал: «Чего ждать?»
– Я не знаю, – честно ответил тот. – Пока мы в Лималле, никто не сможет нас найти – здесь не действуют заклинания поиска. А значит, никто не сможет обвинить асурха в попытке сорвать подписание договора между Ласурией и Драгобужьем. Думаю, в это время он пытается предложить Крамполтоту более выгодные условия сотрудничества…
– Мастеровая бляха… – погрустнел Йож, – а я ведь жениться собирался!
– Ждать… – повторил Ягорай и прислушался к себе.
Друзьям его спокойствие казалось наигранным, однако в этих странных лесах он не ощущал опасности. Предвидений, преследовавших его с самого детства, не случалось ни разу с той ночи, когда он «увидел» драку с Кривым Косом. Но тогда их слишком плотно взяли в кольцо, не дав шанса уйти от столкновения.
Рю Воронн скользил взглядом по холмам, наслаждаясь редким по красоте видом. В Вишенроге, в одном из трактиров Квартала Мастеровых висела чу́дная картина местного художника, изображающая Дух Изобильной Осени. Она была ярка и выпукла и отличалась от местного изысканно-сдержанного колорита, но в них было нечто общее – в той картине и этом пейзаже. То ли мелкие мазки, чёткие линии, то ли ощущение почти невидимой легчайшей дымки…
Граф Ягорай рю Воронн, тайный эмиссар Его Величества Редьярда Третьего, улыбался, глядя вдаль. Он скучал по своему Вишенрогу. Он скучал по своей женщине, похожей на дикую кошку…
Такие простые, но прежде неведомые чувства наполняли его сердце теплом и надеждой на то, что всё будет хорошо.
* * *
На столе королевского кабинета была разложена карта, та самая, из шкуры кракена, которую так любил рю Вилль. Сейчас он и его высочество Аркей стояли по разным сторонам от стола и молча разглядывали маленькую точку у Ласурской границы, над которой неподвижно висел магический светлячок архимагистра.
– И больше ничего? – уточнил принц, посмотрев на Ники Никорин, сидевшую в кресле.
– Как топором обрублено, ваше высочество! Маячка я не чувствую. Но я поразмышляла прошлую ночь…
Она замолчала, разглядывая свои совершенные ногти.
– Что, Ники? – не выдержал рю Вилль.
– Мне нужно побывать там… Возможно, по остаточному следу излучения портала я смогу хотя бы определить направление, в котором тот сработал.
– Вам не следует покидать столицу, архимагистр, – покачал головой его высочество, – отец не любит, когда вас нет… – он запнулся.
– Под рукой? – лукаво улыбнулась Никорин. – Так и есть, ваше высочество! Однако проблема слишком серьёзна. Его величеству придётся забыть… – она тоже сделала паузу, – о личных предпочтениях.
– Ники, – вздохнул принц, – неофициальное появление архимагистра из чужой страны на территории суверенного государства может быть воспринято неверно – например, как оскорбление или магический шпионаж. Я не могу отдать такой приказ! А неофициально покидать Вишенрог вы не станете! Ведь не станете же? – он внимательно посмотрел ей в глаза.
– Не-е-ет! Конечно, нет, ваше высочество! – Никорин отчаянно старалась не коситься в сторону рю Вилля. – Разве я могу нарушить приказ?
– Не можете, – хмыкнул Аркей, – вот и славно! А теперь расскажите-ка мне о той крейской волшебнице, за которую вы ходатайствовали перед короной. Я хочу знать, в чём тут дело!
Архимагистр и начальник Тайной канцелярии переглянулись.
– Вы хотите знать всё, ваше высочество? – осторожно уточнила Ники. – Даже ваш отец, когда я попыталась ему осветить… перспективы, отказался слушать, признав, что это слишком крышесносно!
Принц свернул карту и, сбросив ее со стола, сел на отцовское место.
– Если разговор предстоит такой долгий, я прикажу принести морса, – сказал он. – Ну, так что?
Герцог рю Вилль, тяжело вздохнув, опустился в кресло рядом с архимагистром.
– Добро пожаловать в клуб посвящённых, ваше высочество, – невесело заметил он. – Заказывайте морс… и ещё что покрепче. Пригодится!
* * *
Виньовинью и Таришу поселили в комнату, в которой ранее гостевала Вита. Операция по спасению гномеллы неожиданно переросла границы конкретной пары Виньо – Йожевиж, превратившись едва ли не в семейное дело рю Вороннов. Мама Яго оказалась дамой проницательной – сказывался, видимо, приличный придворный и дипломатический опыт. Кроме того, в ней кипела энергия женщины, освобождённой от гнёта мужа. Этакой энергией можно было влёгкую запаливать вулканы!
– Вы, девочки, одни не пойдёте! – заявила она, когда Вителья и Дробуш вернулись в дом на берегу реки, нагруженные новыми вещами для Виньо взамен сгоревших, припасами в дорогу и лёгким охотничьим луком, при виде которого глаза гномеллы радостно вспыхнули.
– Не девочки! – обиженно прогудел Дробуш. – И не одни!
Фирона сердито посмотрела на него.
– Взгляните на себя, молодой человек, ну какой из вас телохранитель? В такой поход надобны профессионалы!
– В смысле? – прищурилась Тариша.
– В смысле, мы идём с вами! – подала голос молчавшая доселе Руфусилья. – Герцогинюшка наняла нас, чтобы вас охранять, ей-то мы уже без надобности, раз Его Светлость отбыл в Узамор! Мало ли с чем вы в дороге повстречаетесь? За ней, вон, – она кивнула на Виту, – вообще охотники за головами гонялись! А вдруг вернутся?
– Пускай возвращаются, сеструха, – усмехнулась Торусилья, – засиделись мы в славном городе Вишенроге! Надобно ручки размять! И ножки!
– Но… – попыталась возразить Вителья.
Фирона, мягко улыбнувшись, покачала головой.
– Бесполезно, моя дорогая девочка, рубаки идут с вами!
Судя по выражению лица фарги, та была категорически против, однако промолчала.
Вита сдалась, отчасти узнавая черты Яго в характере его матери. Она ещё не общалась с архимагистром и понятия не имела, как начать разговор, ведь была обязана Ники назначением в адептуру и ещё многим, но сегодня у неё выдался выходной, и целый день она вместе с Дробушем провела в доме у реки, баюкая ощущение, что вернулась в родную стихию. А вечером, когда Тариша ушла по своим делам, пообещав быть очень осторожной, уединилась с Виньо в той самой комнате, где когда-то жила сама. И попыталась дотянуться до Кипиша.
Сейчас гномелла и тролль смотрели на неё с явным сочувствием, на всякий случай отойдя в дальний конец комнаты: воздух вокруг волшебницы плавился и светился.
– Не получается! – Вита сердито стукнула кулаком по подоконнику. – Я не знаю, как его оттуда вытащить!
– Впервые слышу о боге, которого можно поставить в кладовку, как метлу, – заметил Вырвиглот. – Вита сильно сердилась!
В голове у девушки означенный бог разразился непристойными ругательствами, да таким визгливым тоном, что она схватилась за челюсть: ажно зубы заныли от воплей!
«Прошу тебя, Кипиш, прекрати орать! – мысленно воскликнула волшебница. – Лучше подскажи, что сделать, чтобы вытащить тебя оттуда?»
Вопли прекратились.
«А если я сам не пойду? – уточнил Кипиш, помолчав. – Вот обиделся я на тебя, видеть тебя не желаю, слышать не хочу!»
«Злопамятный, да? – вздохнула она. – Спасать надо Виньо от родительского произвола, а не прошлые обиды припоминать!»
«И кто это у нас такой мудрый?» – ехидно поинтересовался божок.
Вителья снова вздохнула: «Ну, хорошо! Прости меня, Кипиш-многомудрый! Я была сильно зла на тебя… и на Яго… и вообще на весь мир!»
«Вот-вот, – поддакнул тот, – так сильно была зла на весь мир, что засунула старого доброго бога хаоса в какую-то клоаку! Я понятия не имею, где нахожусь, Вителья! Самому мне отсюда не выбраться, а ты меня найти не можешь!»
«Не могу!» – она готова была разрыдаться. Права была Ники: имея такую Силу, силой воли надо владеть вдвойне, а то и втройне! Иначе наломаешь дров… Уже наломала!
«Не реви, – попросил Кипиш, – ты – моя жрица, поэтому мне тоже плохо делается. Давай дальше думать!»
«Давай!» – согласилась Вита и повернулась к друзьям.
Они с надеждой смотрели на неё, и она никак не могла их подвести!
Вдруг острые коготки впились в колено. От неожиданности Вителья взвизгнула и задрыгала ногой, пытаясь стряхнуть… хвостатую деву Жруневьеру.
– Ой, прости, прости, прости, Жрунечка! – разглядев крысиную «прынцессу», волшебница отцепила её от штанины и подняла к глазам. – Я тебя ушибла? Какая ты хорошенькая стала!
За прошедшие несколько дней Жруневьера, казалось, отъелась ещё больше. Её серо-чепрачная шкурка лоснилась, из-под белого пузца выглядывали аккуратные розовые лапки, того же цвета нос жадно шевелился. Внимательно посмотрев на девушку, она тихонько пискнула, махнув лапкой куда-то в никуда:
– Пу-уть!
– Что? – изумилась Вита.
Виньо и Дробуш не выдержали, подошли к ней.
– Она что-то сказала! – воскликнула гномелла. – То есть пискнула!
– Пу-у-уть! – снова пропищала Жруня. И снова махнула лапкой.
Тролль со скрипом почесал в затылке и заявил:
– Вот помню что-то такое со Смутных времен…
И вдруг, хорошо поставленным голосом и даже слегка раскачиваясь для ритма, принялся читать по памяти:
Под ясным солнцем этот мир лежит,
Стремится к свету под Пресветлой взором,
В нём каждый к исполнению спешит
Своей задачи. Этот путь узором
Пресветлая однажды соткала,
И по канве судьба идёт неспешно,
Твой путь предсказан, все твои дела,
И только выбор за тобой, конечно…
Будь оборотень, гном ли, человек,
Будь зверь лесной ты или скот домашний,
Ты в явном мире проживёшь свой век,
Твой завтра день повторит день вчерашний.
Но есть изнанка мира… Солнца луч
Не знает путь во тьму, обратный свету!
Пресветлая не дарит взор тому,
Кто проникает в злую тайну эту.
Нечистым тварям тьма дарует вход:
Лишь нетопыри, крысы, тараканы
Изнанку мира знают круглый год,
Им солнце недруг, света путь незван им.
Пресветлая от них отводит взор.
Они иные, сумрачные твари,
Для них не писан и не ткан узор,
Судьбу и выбор Боги им не дали…[1]
– Путь! – прошептала Виньо. – Она сказала: путь!
– Путь! Путь! Путь! – запрыгала Жруневьера, в энтузиазме размахивая хвостом.
– Ох! – Вителья села прямо на пол, ощущая себя совершенно измученной. – Значит, ты можешь провести нас к Кипишу?
Жруневьера потыкала в неё когтистой лапкой.
– Тебя!
– Ох! – повторила Вита. – Кипиш там? Ты проведёшь меня к нему? И выведешь обратно?
– Путь! Путь! – запрыгала дева.
– Спроси её: когда? – пересохшими от волнения губами произнесла Виньо, словно сама боялась поинтересоваться.
– Когда? – послушно спросила Вителья.
Вместо ответа Жруня, невзирая на вес, шустро спрыгнула с её ладоней, дорысила до комода, взобралась на него, подбежала к часам, ткнула пальчиком в цифру двенадцать и прокрутила часовую стрелку на два оборота.
– Завтра пополуночью? – перевёл Дробуш.
Жруневьера мелко закивала, поклонилась с достоинством, спрыгнула с комода и порскнула в угол, под гобелен. Только её и видели.
– Ну, всё! – поднялась волшебница с пола. – Я иду к архимагистру!
– Ты ей всё расскажешь? – с ужасом уточнила Виньо. – И про меня?
Волшебница оглядела маленькую гномеллу.
– Не знаю ещё, – с сомнением ответила она.
И вдруг насторожилась. Прижала палец к губам и бесшумно направилась к двери…
* * *
Они открыли это место случайно – играли в прятки, путали следы, но всё без толку. У Вестаха Золвена из Гончих Псов нюх был исключительный. Находил и тех, кто прятался в мясных рядах, и тех, кто скрывался в районе Красильщиков. Старое здание магистрата, ещё деревянное, лет триста назад могло претендовать на одну из самых высоких точек города, поскольку стояло дальше и выше всего от моря. Нынче покосившиеся, потемневшие палаты, украшенные галереями и обветшавшими переходами, использовали в качестве склада. И его содержимое оказалось тем, что не смог преодолеть даже исключительный нос Вестаха. Здесь хранили табак.
Душистый Драгобужский табак был очень популярен в Вишенроге и у самих гномов, и у исконных ласурцев, которые не столько его курили, сколько нюхали. Табакерки даже стали одними из основных визитных карточек местных мастеров-ювелиров.
Спрятавшиеся в первый раз в старом здании мальчишки-оборотни Весь и Рахен прождали Вестаха до ночи, но так и не дождались. Их позднее возвращение в общежитие университета в тот день вызвало бурные овации у однокашников и два наряда вне очереди за нарушение режима от капитана Свониша, коменданта общежития. С тех пор чердак основного здания, заваленный старинной, рассыхающейся и никому не нужной мебелью, стал их основной штаб-квартирой, тайным убежищем и схроном дорогих каждому мальчишескому сердцу вещиц: поломанного оружия, которое мечталось когда-нибудь починить и использовать ради благого дела, колоды для игры в тарракер, самой настоящей колоды, подаренной Весю полковником рю Фринном, пары романов в потрёпанных обложках – про рыцарей, прекрасных дев и страшных демонов. Их любили читать человеческие мальчишки, оборотни же презирали, но… тайно тянулись к запретному, слишком лёгкому чтиву. Узнай о таком полковник Торхаш – высек бы не задумываясь!
Свободного времени у курсантов было немного, однако после того, как объединили человеческий и оборотнический потоки, у оборотней его прибавилось. Преподаватели стали больше внимания уделять студентам-людям, пытаясь подтянуть их знания до уровня знаний нелюдей, по программе ушедших вперёд. Время тренировок и учений для них увеличили, добавили семинары и сократили занятия у оборотней с тем, чтобы ко второму семестру оба потока вышли на один уровень.
– А всё ж таки я не понимаю: зачем это? – удивлялся Рахен Вирон из Серых Разбойников. – Они всё равно никогда не будут сильнее и быстрее нас!
Сероволосый мальчишка с зелёными глазами сидел под круглым окном, стекла в котором давно не было, не обращая внимания на залетавшие с улицы и падавшие ему на голову и плечи снежинки.
– Не будут, – пожал плечами Весь, разглядывая картинки в очередной героической книге, – так это и не требуется!
– А что требуется? – удивился собеседник.
Весь поднял глаза.
– Как мне сказал Лихо… полковник Торхаш, требуется научиться работать в команде, учитывать сильные и слабые стороны друг друга.
– Какие у людей сильные стороны? – фыркнул сероволосый, отворачиваясь.
Он почти не помнил свою семью, свой клан. Ушёл бродяжничать, едва стал чётко различать запахи. Ну, как ушёл… Отправился на охоту, позвала жажда крови, весенние ароматы леса… Сдуру попал в капкан. От страха забыл, как оборачиваться. Пришедший охотник сразу понял, кого поймал – не бывало у настоящих волков таких зеленющих глаз. Вытащил щена из капкана и собирался прибить, опасаясь мести клана. Забывший, как оборачиваться, Рахен звериный инстинкт выживания, однако, не потерял. Вывернулся, укусил, сам не помня куда, ненавистного пленителя и бежал, прихрамывая, прочь-прочь-прочь… Пришёл в себя в телеге, медленно едущей в сторону Вишенрога. Нога была туго перетянута обрывком рубахи. Старый крестьянин нашёл мальчишку у обочины дороги, пожалел, взял с собой. Его Рахен не боялся, но и не доверял ему. Помнил прищуренные недобро глаза того охотника, помнил свою судьбу в них – оборванную коротким ударом иззубренного ножа. Едва представилась возможность сбежать – сбежал. Огромный город для него, такого маленького, был тем же лесом, полным капканов и охотников, но он становился умнее, быстрее, сильнее и учился выживать. Встречались и в его жизни ласковые голоса, руки, протягивающие хлеб и мясо, кружку с молоком, монетку, однако тот прищур на всю жизнь остался шрамом на сердце. Единственный человек, которому он почему-то поверил сразу и безоговорочно, была Матушка Бруни. То ли пахло от неё, как от матери, оставшейся в памяти не лицом, а запахом и ощущением тепла и объятий, то ли не было в её серо-голубых глазах вечного вопроса человека, разглядывающего оборотня: «А вдруг бросится?»
– Не прав, брат! – коротко ответил Весь. – Подумай!
Рахен раздражённо махнул рукой. Что тут думать? Доверять можно только себе… или другим оборотням! «А Матушка Бруни? – вкрадчиво шепнул внутренний голос. – А её вафли, от одного запаха которых слюна начинает капать с клыков, её улыбка – простая, кажется, только тебе предназначенная, её внимание, когда она слушает, подперев щёку рукой? И эта острая зависть к Весю, который может быть рядом с ней, стоит только захотеть?»
– Не бывает правил без исключений! – сердито буркнул сероволосый, отвечая не столько другу, сколько себе самому. – Пойдём, что ли, брат? Нам ещё доклад по Военной истории делать!
Весь захлопнул книгу не без раздражения.
– Вот ведь какую чушь пишут иногда! – сказал он, направляясь следом за Рахеном. – Мол, нет ничего лучше, как лобызаться под Луной!
– Что делать? – удивился друг.
– Лобызаться, – повторил Весь.
Мальчишки с недоумением посмотрели друг на друга и покраснели. Рахен, стремясь скрыть смущение, сказал несколько неприличных слов и захохотал первым. Весь присоединился.
Гогоча, выбрались на крышу через чердачное окно. Перескочили на соседний дом, с него – на другой, откуда можно было спуститься вниз. Пошли в сторону громады университета, видной даже отсюда. Через час должны были закрыть общежитие: Свониш каждый вечер собственноручно вешал на двери огромный амбарный замок – наглядное подтверждение режимности объекта. Впрочем, поговаривали, что у старшекурсников есть свои способы выбраться наружу во внеуставное время.
Уже на подходе к университету на шедший из подворотни звук – возни, горячего дыхания – оба навострили уши. Переглянулись, дрогнули ноздрями. Там, в темноте, несколько мальчишек с их курса били другого. Чужого. Новенький приступил к занятиям позже, пропустив начало учебного года. Худой, неразговорчивый, смуглый мальчишка с чёрными глазами по имени Карс Астун. Его мать была крейкой, вышедшей замуж за ласурского купца. И в этом ему крупно не повезло.
Новенький, судя по запахам и звукам, чувства страха не испытывал, терпел молча, сопротивлялся яростно. Хоть и был человеком, хоть и имел примесь крейской крови, в сложившихся обстоятельствах заслуживал помощи. Ещё раз переглянувшись, Рахен и Весь ринулись в подворотню, вбились в остро пахнущую агрессией толпу. Кулак Веся заехал под чьи-то рёбра, чей-то кулак ударил его в подбородок. Звериная интуиция не подвела, в последний момент он успел отдёрнуть голову, и удар пришёлся по касательной. Мощный такой удар толстого кулака. Веславу Гродену из Чёрных Ловцов не нужно было видеть его владельца, чтобы узнать Сандра рю Кравица, сына одного из высокопоставленных ласурских вельмож. С самого начала слияния потоков людей и оборотней тот вместе со своей компанией, состоящий из таких же сынков богатеев, задирал оборотней и тех из человеческих мальчишек, что были слабее.
– Ну, блохастый!.. – дёрнулся под рукой рю Кравиц, разворачиваясь тяжёлым туловом.
Сзади на него набросился Рахен, взял в жёсткий захват, не обращая внимания на двух подручных Сандра, с азартом бивших его по почкам.
С земли поднимался, размазывая кровь по лицу, новичок. Мельком глянув на него – уж очень хотелось завалить толстяка и надавать по откормленным мордасам! – Весь подумал, что тот сейчас сбежит, пользуясь суматохой. Однако Карс обтёр лицо краем разорванной рубахи и ринулся в бой, напав на подручных рю Кравица. Драка перешла из категории «трое на одного» в категорию «на равных». Впрочем, соотношение сил оказалось в пользу пострадавшей стороны, потому что оборотни всяко были сильнее людей. Спустя несколько минут Сандр со товарищи позорно отступили, посылая на голову «блохастых» страшные проклятия. Рахен даже пробежал за ними немного, тоже посыпая оскорблениями, а когда вернулся, Весь и Карс, стоя друг против друга, одинаковым движением стирали кровавую юшку, текущую из носов.
– Хороши! – засмеялся сероволосый, под глазом которого стремительно набухал сиреневый синяк. – Красавцы!
– На себя посмотри! – неожиданно улыбнулся новенький.
Весь не выдержал, хмыкнул. Поинтересовался:
– За что они тебя?
Карс помрачнел, глядя в сторону.
– Нам можешь сказать, – подошедший Рахен стукнул его по плечу. – А ты хорошо дерёшься! о боли не думаешь! Прямо как оборотень!
Даже сквозь кровавые разводы был виден румянец покрасневшего от похвалы Карса.
– Время! – спохватился Весь. – Мы опаздываем!
* * *
Из резко открытой Вительей двери выпала… Торусилья. Обиженно шмыгнув носом, поднялась на ноги, вперила вызывающий взгляд в волшебницу:
– С кем вы тут разговаривали? Я слышала ещё чей-то голос!
– Тебе показалось! – попыталась успокоить её Виньо.
– А вот и нет! Клещами Торуса клянусь, тут кто-то был! – Поводя носом, рубака прошлась по комнате. – Палёным пахнет! Вы чем тут занимались вообще?
Вита и Виньо переглянулись. Обе прекрасно понимали, что не удастся скрыть от новых спутников тайны, ведомые Хорькам.
– В общем, так! – решила девушка. – Виньо, дождись Таришу, позови Руфусилью и расскажи им о том… как мы познакомились. Ну и обо всём прочем! Слово возьми – не болтать! Такое слово, как у вас, гномов, принято, нерушимое! А я – к архимагистру. Дробуш?
– Уже иду!
Оставив изумлённых гномелл одних, Вита решительно зашагала в направлении Золотой башни.
К удивлению волшебницы, её там уже ждали.
– Опаздываете, девушка! – Бруттобрут посмотрел на неё из-под густых бровей осуждающе. – Уже все собрались!
Изумлённая Вителья встала на портальные плитки и, оказавшись в покоях Ники, обнаружила второй портал, в котором эффектным знаком вопроса застыла архимагистр собственной персоной.
– Вителья, – строго сказала она, – где ты ходишь? Я тебе Зов ещё час назад отправила!
Виновато кивнув, волшебница шмыгнула мимо неё, понятия не имея, куда попадёт. Час назад она пыталась вытащить Кипиша из… чего-то, блуждая разумом и сознанием в таких местах, куда, видимо, магическому заклинанию Зова пути не было.
Подняв голову, она увидела его высочество Аркея, сидящего за большим столом, на котором лежала карта. Вокруг него в креслах расположились Варгас Серафин, Грой Вирош и герцог рю Вилль, уже знакомый ей по инструктажу перед поездкой в Вожедан. Не зная, как следует себя вести, она поклонилась принцу и оглянулась на Ники.
– Садись, – та кивнула на одно из двух оставшихся свободными кресел и сама устроилась рядом.
– Итак, – начальник Тайной канцелярии качнул указательным пальцем серёжку в ухе, – прежде всего хочу сообщить, что его величество чрезвычайно доволен тем, как вы провернули операцию в Вожедане. Соответствующее денежное вознаграждение уже зачислено на ваши счета от имени короны.
Принц едва заметно кивнул, подтверждая его слова. Вителья разглядывала его высочество Аркея во все глаза – в тронной зале, когда подавала прошение о гражданстве, не до того было. Не сказать, что чрезвычайно красив, однако лицо приятное, тёмные глаза полны не равнодушием и холодом, свойственным вельможам, но уверенностью в себе и спокойствием, присущим тем, кто редко сомневается в собственных решениях. Руки красивые и сильные. Счастлива та женщина, что ощущает их на своём теле…
Вителья Таркан ан Денец вспыхнула и отвела взгляд. Тоска по Яго превращалась в самый настоящий голод, творящий невесть что с её мыслями.
«Во-во! – тут же “включился” ехидный голосок. – Так тебе и надо!»
Сжав зубы, волшебница постаралась не отвлекаться.
– Ваши слаженные действия при устранении демона, – герцог тонко улыбнулся, – убедили нас в том, что вам следует работать в команде, выполняя… нестандартные поручения. Думаю, не стоит говорить, что всё вами услышанное в этой комнате строго конфиденциально, а за разглашение можно потерять жизнь? Не стоит?
Варгас с Витой, переглянувшись, одновременно качнули головами. Грой Вирош ухмыльнулся уголком губ.
– Королевский эмиссар был отправлен в Драгобужье за весьма ценной информацией. Документ с этой информацией он получил и отправился обратно, но пропал в пути. Естественно, на нём был магический маячок, однако установить его местонахождение мы не можем: маячок неактивен. От вас требуется узнать, что с случилось с нашим посланником, в идеале – найти его живым, а информацию, которую он везёт – в сохранности. Нет – так хотя бы понять, что произошло и кто в этом виноват. Задача ясна?
– Каков маршрут? – не отвечая, спросил Вирош. Ноздри прямого носа подрагивали, словно он уже встал на след.
Рю Вилль, поднявшись, подошёл к столу, Грой потянулся следом. Именно потянулся – Вита заворожённо следила за его движениями залежавшегося на солнцепёке кота. Он выгнул спину, сцепив руки сзади, потянулся, и всё это – не смущаясь присутствием человека, на чьём челе взблёскивал алмазными искрами королевский венец.
Разглядывая карту, где смешными игрушечными солдатиками был помечен путь королевского эмиссара туда и обратно, волшебница насторожилась. Она знала этот маршрут!
* * *
Бруни заходила в свою комнату со стеснённым сердцем. Тёмные стены, тяжёлые несущие балки потолка, на одной из которых вон в том углу обретался старый паук, чью паутину у неё не поднималась рука порушить, ведь плёл он её, когда в этой комнате ещё жили родители… Мамин туалетный столик с брошенной на нём щёткой, тазиком и кувшинчиком для умываний, вазочкой, полной нехитрых бус… Кровать, в которой ей дарил ночи, полные любви, её Кай…
Сестрички Гретель молча стояли за спиной, и под их взглядами Матушка ощущала себя почти так же, как под охраной целого караула гвардейцев. Снизу, с кухни, доносились оживлённые голоса Питера Коноха, Ваниллы и Пипа. В последнее время дядя у плиты почти не стоял, в ожидании открытия нового трактира устроил себе в углу «лежбище», почти как мастер Понсил в королевской кухне, откуда следил за Конохом, постигающим нелёгкое искусство приготовления вкусных и простых блюд для мастерового люда.
– Вы скажите, если нужно помочь собрать что, ваше высочество! – подала голос Ровенна, которая была смелее сестры.
– Хозяйка, – не оборачиваясь, поправила Бруни, – девочки, я даже не знаю, что мне брать…
Сёстры переглянулись. Во всегда спокойном голосе владелицы трактира будто собирались прорваться слёзы.
