Лев Толстой
Франсуаза

Полная версия

– Как же, на прошлой неделе встретили.

– Правду, в самом деле? – спросила она и побледнела.

– Правду. – Не врешь?

– Ей-богу, – побожился он.

– Ну, а не видал ты там Селестина Дюкло? – спросила она.

– Селестина Дюкло? – повторил он и удивился и испугался даже. Откуда могла она знать его имя?

– А его разве знаешь? – спросил он. Видно было, что и она чего-то испугалась.

– Нет, не я, а женщина тут одна его знает.

– Какая женщина? Из этого дома?

– Нет, тут поблизости.

– Где же поблизости?

– Да недалеко.

– Кто же она такая?

– Да просто женщина, такая же, как. я.

– А зачем же он ей нужен?

– Почем же я знаю. Может, землячка его.

Они пытливо смотрели прямо в глаза друг другу.

– Хотелось бы мне повидаться с этой женщиной, – сказал он.

– А зачем? Сказать что хочешь?

– Сказать…

– Что сказать?

– Сказать, что видел Селестина Дюкло.

– А ты видел Селестина Дюкло? И жив он, здоров?

– Здоров. А что?

Она замолчала, опять собираясь с мыслями, и потом тихо сказала:

– А куда же идет «Богородица-Ветров»?

– Куда? В Марсель.

– Правду?! – вскрикнула она.

– Правду.

– И ты знаешь Дюкло?

– Да ведь сказал, что знаю. Она подумала.

– Так, так. Это хорошо, – тихонько сказала она.

– Да зачем он тебе?

– А коли увидишь его, ты ему скажи… Нет, не надо.

– Да что?

– Нет, ничего.

Он смотрел на нее и тревожился все больше и больше.

– Да ты-то знаешь его? – спросил он.

– Нет, не знаю.

– Так зачем же он тебе?

Она, не отвечая, вдруг вскочила и побежала к конторке, за которой сидела хозяйка, взяла лимон, разрезала его, надавила соку в стакан, потом налила туда воды и подала Селестину.

– На, выпей-ка, – сказала она и села, как и прежде сидела, ему на колени.

– Это зачем? – спросил он, взяв от нее стакан.

– Чтоб хмель прошел. Потом скажу. Пей. Он выпил и утер рукавом губы.

– Ну, говори, я слушаю.

– Да ты не скажешь ему, что меня видел, не скажешь, от кого слышал то, что скажу?

– Ну хорошо, не скажу.

– Побожись! Он побожился.

– Ей-богу?

– Ей-богу.

– Так ты ему скажи, что его отец умер и мать померла, брат тоже помер. Горячка была. В один месяц все трое померли.

Дюкло почувствовал, что вся кровь его стеснилась у сердца. Несколько минут просидел он молча, не зная, что сказать, потом выговорил: