Лев Толстой
Плоды просвещения
Явление сорок первое
Те же, барыня и доктор сходят сверху. За ними Василий Леонидыч, в веселом и игривом настроении духа, укладывает деньги в бумажник.
Барыня (затянутая, в шляпке). Так принять?
Доктор. Коли повторные явления будут, непременно принять. А главное – ведите себя лучше. А то как же вы хотите, чтобы густой сироп прошел через тоненькую волосяную трубочку, когда еще мы эту трубочку зажмем? Нельзя? Так и желчепровод. Все ведь это очень просто.
Барыня. Ну, хорошо, хорошо.
Доктор. То-то хорошо, а все по-старому; а так, барыня, нельзя, нельзя. Ну прощайте!
Барыня. Не прощайте, а до свиданья. Вечером я вас все-таки жду; без вас я не решусь.
Доктор. Ладно, ладно. Коли время будет, заверну. (Уходит.)
Явление сорок второе
Те же, без доктора.
Барыня (увидав мужиков). Это что? Что это? Что это за люди?
Мужики кланяются.
Федор Иваныч. Это крестьяне из Курской о покупке земли к Леониду Федоровичу.
Барыня. Я вижу, что крестьяне, да кто их пустил?
Федор Иваныч. Леонид Федорович приказали. Они с ними сейчас говорили о продаже земли.
Барыня. И какая продажа? Совсем не нужно продавать. А главное – как же пускать людей с улицы в дом! Как пускать людей с улицы! Нельзя пускать в дом людей, которые ночевали бог знает где… (Разгорячается все более и более.) В одеждах, я думаю, всякая складка полна микроб: микробы скарлатины, микробы оспы, микробы дифтерита! Да ведь они из Курской, из Курской губернии, где повальный дифтерит!.. Доктор, доктор! Воротите доктора!
Леонид Федорович уходит, закрывая дверь. Григорий выходит за доктором.
Явление сорок третье
Те же, без Леонида Федоровича и Григория.
Василий Леонидыч (курит на мужиков). Ничего, мама, хотите я их окурю так, что всем микробам капут? А, что?
Барыня строго молчит, ожидая возвращения доктора.
(К мужикам.) А вы свиней выкармливаете? Вот выгодно-то!
1-й мужик. Двистительно, пускаем когда и по свиной части.
Василий Леонидыч. Таких… Иу, иу! (Хрюкает поросенком.)
Барыня. Вово, Вово! перестань!
Василий Леонидыч. Похоже? А, что?
1-й мужик. Двистительно, сходственно.
Барыня. Вово, перестань, я тебе говорю!
2-й мужик. Это к чему же?
3-й мужик. Сказывал, на фатеру бы пока что.
Явление сорок четвертое
Те же, доктор и Григорий.
Доктор. Ну, что еще? Что такое?
Барыня. Да вот вы говорите, чтобы не волноваться. Ну как тут быть спокойной. Я сестру не вижу два месяца, я остерегаюсь всякого сомнительного посетителя. И вдруг люди из Курска, прямо из Курска, где повальный дифтерит, – в середине моего дома!
Доктор. То есть вот эти молодцы-то?
Барыня. Ну да, прямо из дифтеритной местности!
Доктор. Да, коли из дифтеритной местности, то, разумеется, неосторожно, но все-таки очень-то волноваться незачем.
Барыня. Да ведь вы сами же предписываете осторожность?
Доктор. Ну да, ну да, только волноваться-то очень незачем.
Барыня. Да ведь как же? Полную дезинфекцию надо.
Доктор. Нет, что ж полную, это дорого слишком, рублей триста, а то и больше станет. А я вам дешево и сердито устрою. Возьмите-ка на большую бутылку воды…
Барыня. Отварной?
Доктор. Все равно. Отварной лучше… Так на бутылку воды столовую ложку салициловой кислоты, да и велите перемыть все, чего касались даже, а их самих, молодцов этих, разумеется, вон. Вот и все. Тогда смело. Да того же состава через пульверизатор в воздух пропустите, стаканчика два, три, и посмотрите, как хорошо будет. Совершенно безопасно!
Барыня. Таня где? Позовите Таню!
Явление сорок пятое
Те же и Таня.
Таня. Что прикажете?
Барыня. Знаешь большую бутылку в уборной?
Таня. Из которой прачку вчера брызгали?
Барыня. Ну да, а то какая же! Так вот возьми ты эту бутыль и вымой прежде, где они стоят, мылом, потом этим…
Таня. Слушаю-с. Я знаю как.
Барыня. Да потом возьми пульверизатор… Впрочем, я вернусь, сама сделаю.
Доктор. Так и сделайте, и не боитесь. Ну, так до свиданья, до вечера. (Уходит.)
Явление сорок шестое
Те же, без доктора.
Барыня. А их вон, вон, чтоб их духу не было. Вон, вон. Идите, что смотрите?
1-й мужик. Двистительно, мы как по глупости, как нам предлегаить…
Григорий (выпроваживая мужиков). Ну, ну, идите, идите.
2-й мужик. Платок-то мой дай!
3-й мужик. О господи! Говорил я – на фатеру бы покуда что.
Григорий выталкивает его.
Явление сорок седьмое
Барыня, Григорий, Федор Иваныч, Таня, Василий Леонидыч и артельщик.
Артельщик (несколько раз порывавшийся говорить). Будет ответ какой?
Барыня. А, это от Бурдье? (Горячась.) Никакого, никакого, и несите назад. Я ей говорила, что я такого костюма не заказывала и дочери своей носить не позволю.
Артельщик. Не могу знать, меня послали.
Барыня. Ступайте, ступайте и несите назад. Я сама заеду.
Василий Леонидыч (торжественно). Господин посланник от Бурдье, ступайте!
Артельщик. Давно бы сказали. Что ж я пять часов сидел?
Василий Леонидыч. Посланец Бурдье, ступайте!
Барыня. Перестань, пожалуйста.
Артельщик уходит.
Явление сорок восьмое
Те же, без артельщика.
Барыня. Бетси! Где она? Вечно ее ждать. Василий Леонидыч (кричит во все горло). Бетси! Петрищев! Идите скорей! Скорей! Скорей! А, что?
Явление сорок девятое
Те же, Петрищев, Бетси и Марья Константиновна.
Барыня. Вечно тебя ждешь.
Бетси. Напротив, я вас жду.
Петрищев кланяется одной головой и целует руку барыне.
Барыня. Здравствуйте! (К Бетси.) Всегда отвечать!
Бетси. Если вы, мама, не в духе, так лучше я не поеду.
Барыня. Едем или не едем?
Бетси. Да едемте, что ж делать?
Барыня. Видела от Бурдье?
Бетси. Видела и очень была рада. Я заказывала костюм и надену, когда заплатят за него деньги.
Барыня. Я не заплачу и не позволю надеть неприличный костюм.
Бетси. Отчего он стал неприличный? То был приличен, а то на вас pruderie [7] нашла.
Барыня. Не pruderie, a переделать весь лиф, тогда можно.
Бетси. Мама, право, это невозможно.
Барыня. Ну одевайся же.
Садятся. Григорий надевает ботики.
Василий Леонидыч. Марья Константиновна! А вы видите, какая пустота в передней?
Марья Константиновна. А что? (Вперед смеется.)
Василий Леонидыч. А от Бурдье ушел. А, что? Хорошо? (Хохочет громко.)
Барыня. Ну, едем. (Выходит в дверь и тотчас же возвращается.) Таня!
Таня. Что прикажете?
Барыня. Фифку без меня чтоб не простудить. Если будет проситься выпускать, то непременно надеть капотец желтенький. Она не совсем здорова.
Таня. Слушаю-с.
Барыня, Бетси и Григорий уходят.
Явление пятидесятое
Петрищев, Василий Леонидыч, Таня и Федор Иваныч.
Петрищев. Ну что же, добыл?
Василий Леонидыч. Я тебе скажу, с трудом. Сначала сунулся к родителю, – зарычал и прогнал. Я к родительнице, – ну, и добился. Тут! (Хлопает по карману.) Уж если я возьмусь, от меня не уйдешь… Мертвая хватка. А, что? А нынче ведь приведут моих волкодавов.
Петрищев и Василий Леонидыч одеваются и уходят. Таня идет за ними.
Явление пятьдесят первое
Федор Иваныч один.
Федор Иваныч. Да, все неприятности. И как это они не могут в согласии жить? Да и правду сказать, молодое поколенье – не то. А царство женщин? Как давеча Леонид Федорович хотели было вступиться, да увидали, что она в экстазе, захлопнули дверь. Редкой доброты человек! Да, редкой доброты… Это что? Таня-то их опять ведет.
Явление пятьдесят второе
Федор Иваныч, Таня и три мужика.
Таня. Идите, идите, дяденьки, ничего.
Федор Иваныч. Зачем же ты их опять привела?
Таня. Да как же, Федор Иваныч, батюшка, надо же как-нибудь похлопотать за них. А я уж вымою заодно.
Федор Иваныч. Да ведь не сойдется дело, я уж вижу.
1-й мужик. Как же, поштенный, наше дело в действие произвесть? Вы, ваше степенство, побеспокойтесь как-нибудь, а уж ыы в награждение хлопот от миру благодарность представить можем вполне.
3-й мужик. Постарайся, соколик, жить нам нельзя. Земля малая, – не то что скотину, а курицу, скажем, и ту выпустить некуда.
Кланяются.
Федор Иваныч. И жалко мне вас, да не знаю, братцы. Я ведь очень понимаю. Да ведь отказал он. Теперь как же? Да и барыня еще несогласна. Едва ли! Ну, да давайте бумагу, – пойду, попытаюсь, попрошу его. (Уходит.)
Явление пятьдесят третье
Таня и три мужика (вздыхают).
Таня. Да вы мне скажите, дяденьки, в чем дело-то стало?
1-й мужик. Да вот только, бы подписом приложения руки.
Таня. Только чтоб барин бумагу подписал, да?
1-й мужик. Только всего, приложить руку и деньги взять, вот бы и развязка.
3-й мужик. Написал бы только: как мужички, скажем, жалают, так, скажем, и я жалаю. И всего дела: взял, подписал, и крышка.
Таня. Только подписать? На бумаге только чтоб барин подписал? (Задумывается.).
1-й мужик. Двистительно, только всего и зависит дело. Подписал, значит, и больше никаких.
Таня. Вы погодите, что вот Федор Иваныч скажет. Если он не уговорит, я попытаю одну штуку.
1-й мужик. Объегоришь?
Таня. Попытаю.
3-й мужик. Ай, деушка, хлопотать хочет. Только выхлопочи ты дело, всю жизнь, скажем, кормить миром обвяжемся. Вот как!
1-й мужик. Кабы в действие произвесть такое дело, двистительно озолотить можно.
2-й мужик. Да уж что говорить! Таня. Верно не обещаю; как это говорится, попытка – не шутка, а…
1-й мужик. А спрос – не беда. Это двистительно.
Явление пятьдесят четвертое
Те же и Федор Иваныч.
Федор Иваныч. Нет, братцы, не выходит ваше дело, не согласился и не согласится. Берите бумагу. Идите, идите.
1-й мужик (берет бумагу, к Тане). Так уж на тебя, примерно, упевать станем.
Таня. Сейчас, сейчас. Вы идите, на улице подождите, а я сию минуту выбегу, скажу что.
Мужики уходят.
Явление пятьдесят пятое
Федор Иваныч и Таня.
Таня. Федор Иваныч, голубчик, доложите барину, чтоб он ко мне вышел. Мне ему словечко сказать надо.
Федор Иваныч. Это что за новости?
Таня. Да нужно, Федор Иваныч. Доложите, пожалуйста, худого ничего, ей-богу.
Федор Иваныч. Какое такое дело?
Таня. Да секрет маленький. Я вам после открою. Вы доложите только.
Федор Иваныч (улыбаясь). И что ты строишь, не пойму! Да ну, скажу, скажу. (Уходит.)
Явление пятьдесят шестов
Таня одна.
Таня. Право, сделаю. Ведь он сам говорил, что сила в Семене есть, а ведь я все знаю, как делать. Тогда никто не догадался. А теперь научу Семена. А не выйдет дело, не беда. Разве грех какой?
Явление пятьдесят седьмое
Таня, Леонид Федорович и за ними Федор Иваныч.
Леонид Федорович (улыбаясь). Вот просительница-то! Что это у тебя за дело?
Таня. Секрет маленький, Леонид Федорович. Позвольте мне один на один сказать.
Леонид Федорович. Что так? Федор, выдь на минутку.
Явление пятьдесят восьмое
Леонид Федорович и Таня.
Таня. Как я жила, выросла в вашем доме, Леонид Федорович, и как благодарна вам за все, я как отцу родному откроюсь. Живет у вас Семен, и хочет он на мне жениться.
Леонид Федорович. Вот как!
Таня. Открываюсь перед вами, как перед богом. Посоветоваться мне не с кем, как сирота я.
Леонид Федорович. Что ж, отчего же! Он, кажется, малый хороший.
Таня. Это точно, он все бы ничего, только одно я сумлеваюсь. И спросить хотела вас, что есть за ним одно дело, а я и понять не могу… как бы не худое что.
Леонид Федорович. Что ж, он пьет?
Таня. Нет, помилуй бог! А как я знаю, что спиритичество есть…
Леонид Федорович. Знаешь?
Таня. Как же-с! Я очень понимаю. Другие, точно, по необразованию не понимают этого…
Леонид Федорович. Ну так что ж?
Таня. Да вот опасаюсь насчет Семена. С ним это бывает.
Леонид Федорович. Что бывает?
Таня. Да вот вроде, как спири…тичество. Это у людей спросите. Как только он задремлет у стола, сейчас стол затрясется, весь заскрипит так: тук, ту… тук! Все и люди слышали.
Леонид Федорович. Вот как раз то, что я утром Сергею Ивановичу говорил. Ну?..
Таня. А то… когда это было?.. Да, в середу. Сели обедать. Только он сел за стол, а ложка сама к нему в руку – прыг!
Леонид Федорович. А, это интересно! И в руку прыг? Что ж, он задремал?
Таня. Вот уж не приметила. Кажется, что задремал.
Леонид Федорович. Ну?..
Таня. Ну, вот я и опасаюсь и об этом спросить хотела, что не будет ли от этого вреда? Тоже век жить, а в нем такое дело.
Леонид Федорович (улыбаясь). Нет, не бойся, тут худого ничего нет. А это значит только то, что он медиум, – просто медиум. Я и прежде знал, что он медиум.
Таня. Вот что… А я-то боялась!
Леонид Федорович. Нет, не бойся, ничего. (Сам с собой.) Вот и прекрасно. Капчича не будет, мы его нынче и испытаем… Нет, ты, милая, не бойся, он и хороший муж будет, и все… А это особенная сила, она во всех есть. Только в одних слабей, в других сильней.
Таня. Покорно вас благодарю. Я теперь и думать se буду. А то я боялась… Что значит неученье-то наше?
Леонид Федорович. Нет, нет, не бойся. Федор!
Явление пятьдесят девятое
Те же и Федор Иваныч.
Леонид Федорович. Я пойду со двора. К вечеру приготовь все для сеанса.
Федор Иваныч. Да ведь Капчич не изволит быть.
Леонид Федорович. Ничего, все равно. (Надувает шинель.) Пробный сеанс будет с своим медиумом. (Уходит. Федор Иваныч провожает его.)
Явление шестидесятое
Таня одна.
Таня. Поверил, поверил! (Взвизгивает, прыгает.) Ей-богу, поверил! Вот чудо-то! (Взвизгивает.) Теперь сделаю, только бы Семен не сробел.
Явление шестьдесят первое
Таня и Федор Иваныч (возвращается).
Федор Иваныч. Ну что же, сказала свой секрет?
Таня. Сказала. Да я и вам открою, только после… А у меня и к вам, Федор Иваныч, просьба есть.
Федор Иваныч. Какая же это ко мне-то просьба? Таня (стыдливо). Вы мне как второй отец были, я вам как перед богом откроюсь.
Федор Иваныч. Да ты не виляй, прямо к делу.
Таня. Да что дело? Дело то, что Семен на мне жениться хочет.
Федор Иваныч. Вот как! То-то я примечаю…
Таня. Да что ж мне скрываться? Мое дело сиротское, а вы сами знаете здешнее городское заведение: всякий пристает; хоть бы Григорий Михайлыч, проходу от него нету. Тоже и этот… знаете? Они думают, что у меня души нет, что я только им для забавы далась…
Федор Иваныч. Умница, хвалю! Ну, так что же?
Таня. Да Семен писал отцу, а он, отец-то, нынче меня увидал, да сейчас и говорит: избаловался, – про сына-то. Федор Иваныч! (Кланяется.) Будьте мне заместо отца, поговорите с стариком, с Семеновым отцом. Я бы их в кухню провела, а вы бы зашли, да и поговорили старику.
Федор Иваныч (улыбаясь). Это сватом я, значит, буду? Что ж, можно.
Таня. Федор Иваныч, голубчик, будьте заместо отца родного, а я век за вас буду бога молить.
Федор Иваныч. Хорошо, хорошо; пройду ужо. Обещаю, так сделаю. (Берет газету.)
Таня. Второй отец мне будете.
Федор Иваныч. Хорошо, хорошо.
Таня. Так я буду в надежде… (Уходит.)
Явление шестьдесят второе
Федор Иваныч один.
Федор Иваныч (кивает головой). А ласковая девочка, хорошая. А ведь сколько их таких пропадает, подумаешь! Только ведь промахнись раз один – пошла по рукам… Потом в грязи ее уж не сыщешь. Не хуже, как Наталья сердечная… А тоже была хорошая, тоже мать родила, лелеяла, выращивала… (Берет газету.) Ну-ка, что Фердинанд наш, как изворачивается?..
Занавес
Действие второе
Театр представляет внутренность людской кухни. Мужики, раздевшись и запотев, сидят у стола и пьют чай. Федор Иваныч с сигарой на другом конце сцены. На печке старый повар, не видный первые четыре явления.
Явление первое
Три мужика и Федор Иваныч.
Федор Иваныч. Мой совет, ты ему не препятствуй. Если его желание есть и ее тоже, так и с богом. Девушка хорошая, честная. На это не смотри, что она щеголиха. Это по-городски, нельзя без этого. А девушка умная.
2-й мужик. Что ж, коли его охота есть. Ему жить с ней, а не мне. Только уж оченно чиста. Как ее в избу введешь? Свекрови-то она и погладиться не дастся.
Федор Иваныч. Это, братец ты мой, не от чистоты, а от характера. Коли доброго характера, так будет покорна и уважительна.
2-й мужик. Да уж возьму, коли так малый усетился, чтобы беспременно ее взять. Тоже с немилой жить беда! Со старухой посоветуюсь, да и с богом.
Федор Иваныч. Ну, и по рукам.
2-й мужик. Да уж видно, что так.
1-й мужик. И как тебе фортунит, Захар: приехал за совершением дела, а глядь – сноху за сына какую кралю высватал. Только бы спрыснуть, значит, чтобы хворменно было.
Федор Иваныч. Этого совсем не нужно.
Неловкое молчание.
Я ведь вашу жизнь крестьянскую очень понимаю. Я, вам скажу, сам подумываю, где бы землицы купить. Домик построил бы да крестьянствовал. Хоть бы в вашей стороне.
2-й мужик. Разлюбезное дело!
1-й мужик. Двистительно, при деньгах можно в деревне себе всякое удовольствие получить.
3-й мужик. Что и говорить! Деревенское дело, скажем, во всяком разе слободно, не то, что в городу.
Федор Иваныч. Что ж, примете в общество, коли у вас поселюсь?
2-й мужик. Отчего же не принять? Вина старикам выставишь, сейчас примут.
1-й мужик. Да питейное заведение, примерно, или трактир откроете, житье такое будет, что умирать не надо. Царствуй, и больше никаких.
Федор Иваныч. Там видно будет. А только хочется на старости лет спокойно пожить. Жить мне и здесь хорошо – жалко и оставить: Леонид Федорович ведь редкой доброты человек.
1-й мужик. Это двистительно. Да что же он наше-то дело? Ужели ж так, без последствий?
Федор Иваныч. Он-то бы рад.
2-й мужик. Видно, он жены боится.
Федор Иваныч. Не боится, а тоже согласия нет.
3-й мужик. А ты бы, отец, постарался, а то как нам жить? Земля малая…
Федор Иваныч. Да вот посмотрим, что выйдет от Татьяниных хлопот. Ведь она взялась.
3-й мужик (пьет чай). Отец, помилосердствуй! Земля малая, не токмо скотину, – курицу, скажем, и ту выпустить некуда.
Федор Иваныч. Да кабы в моих руках дело было. (Ко 2-му мужику.) Так так, братец, сваты мы с тобой будем. Кончено дело об Тане-то?
2-й мужик. Да уж сказал коли я, и без пропою назад не попячусь. Только бы дело наше вышло.
