Анна Каренина. Том 2. Части 5-8 – Лев Толстой

Я боюсь писать эту рецензию. Боюсь не донести то, насколько важно читать эту книгу. Всем и каждому.У меня возникли очень теплые чувства к этой книге. Она настолько близкая и настолько русская! В процессе чтения, когда занимаешься посторонними делами, я ловила себя на мысли, что вспоминаю о ней, о том приятном чувстве родства и близости, которое возникает к «своей» книге, и у меня в душе возникала приятная мысль о том, что я вскоре снова возьму ее в руки и мое знакомство с полюбившимися героями продолжится.Все темы, которые затрагивает автор – вечные и важные. О семье, детях, положении в обществе, управлении рациональном и не очень, о русском характере, о русском быте, природе и вообще всем русском и, конечно же, о любви.

В основе произведения лежит противопоставление. Фактически все, чему уделяет внимание автор, противопоставляется с чем-то другим в книге. Итак, противопоставление номер 1. Семейные уклады Вронского с Анной и Левина с Китти. Вронский – легкомысленный, ненадежный человек, баловень судьбы. Левин – основательный и надежный, каменная стена для жены и многочисленных друзей. Китти и Левин бесконечно любят друг друга и уважают, следующие слова Левина скажут об их любви намного больше, чем сказала бы я целой рецензией:

Он понял, что она не только близка ему, но что он теперь не знает, где кончается она и начинается он. Он понял это по тому мучительному чувству раздвоения, которое он испытывал в эту минуту. Он оскорбился в первую минуту, но в ту же секунду он почувствовал, что он не может быть оскорблен ею, что она была он сам. Он испытал в первую минуту чувство, подобное тому, какое испытывает человек, когда, получив вдруг сильный удар сзади, с досадой и желанием мести оборачивается, чтобы найти виновного, и убеждается, что это он сам нечаянно ударил себя, что сердиться не на кого и надо перенести и утишить боль.

А у Вронского с Анной что? Я вижу только бесконечное: «Дай мне, мне, мне…». Эгоизм сплошной, тщательно прикрытый утонченными манерами, привычкой поступать так, чтобы не стыдно было, богатством и влюбленностью. Вот и доигрались.Противопоставление номер 2. Левин и дворянский уклад жизни. Хороша дворянская жизнь – никаких тебе проблем с добычей средств к пропитанию, только живи, ходи на баллы, ну или образовывайся, посвящай себя науке и народу, если сознательности хватит, часто ее не хватает. Левин идет по жизни не проторенной дорожкой, тщательно и взвешенно выбирает свой путь, хочет изменить мир к лучшему, ищет свое предназначение и даже его находит. Пьяницы, разгильдяи, праздно живущие дворяне называют Левина чудаком, потому что он не такой как все, индивидуальность, сам косит сено (насколько это яркое и светлое место в книге!), стремится глубоко проникнуть в быт своего работника и, конечно же, его не понимают те, которые только прибыль считают и визиты делают, самое простое и легкое Левина чудаком назвать и отмахнуться. Хорошо хоть его доброту оценили. Противопоставление номер 3. Многодетные семьи и матери, которые не хотят/не могут иметь детей. Долли и Анна Каренина. Долли предстает перед нами многодетной, замученной матерью, которая рано поблекла и всю жизнь тратит на детей, а для себя и не живет вовсе. Еще и муж – подлец, транжира и изменник. Конечно же, тут понятны все ее сомнения: а зачем столько, а что бы было, если бы их не было и прочее. Но сейчас то уже ничего не изменишь – только воспитывать с утра до ночи и с ночи до утра. Другое дело Анна. Двое детей, но она совершенно не напрягается, даже грудью их кормить не хочет. И любит только одного из двух, причем с ним же и разлучена, другие люди воспитывают. А о втором только изредка вспоминает. Все в английском и дворянском духе, видимо. И тут я не поняла кое-чего в книге. Анна Каренина Долли открывает тайну, что она по какой-то (сама причина заменена многоточием) физической причине не может больше иметь детей. А ближе к концу Анна думает о том, что последующие дети просто испортят ее красоту и поэтому она их не хочет, но подразумевается, что может. Там Толстой умолчал, спрятался за точки, а здесь вообще практически опроверг… Какая-то мистика, не иначе.Противопоставление номер 4. Светское общество с лицемерием и честность и прямота Анны. Анна вроде и плохая, хотя автор испытывает к ней несомненную симпатию и даже ему удается влюбить в нее читателя на первых порах, но остальные ведь еще хуже. Кто ее оскорбляет? Те женщины, у которых у самих рыльце в пушку – изменяли мужьям и даже поверяли тайны эти Анне. Но когда она осталась за бортом живо от нее отвернулись и даже помидорами покидались. Да, тут Анна поступила вроде бы и честно, и даже хочется ее пожалеть, но не забывается ее общее легкомыслие и даже некоторая стервозность, ну никак. Поступает она согласно своему характеру, и за него же получает.А Левин – это моя любовь. Кажется, кто-то на форуме спрашивал, за какого литературного героя вы бы вышли замуж. Теперь я знаю ответ.

Волшебная книга. 10/10, не иначе.

Это самое лучшее, пожалуй, что я когда-либо до сих пор читала. Очень зрелая вещь. Некоторые мои знакомые, в том числе иностранцы, говорят, что читали ее в школе. Мне сложно сейчас понять, как тут что-либо можно понять в школьном возрасте, когда еще нет своей семьи, когда жизнь только начинается, когда нет большого опыта ошибок, пошлости, упадков и подъемов духа. Сколько есть сердец, столько и родов любви, говорит Анна. Тогда она была еще самой собой, хотя первое преступление перед своей совестью, там, на балу, – уже совершила. Я думаю, что Толстой создал и убил Анну в том числе и для того, чтобы именно эту тему развернуть перед нами. Каждый из героев книги – Каренин, Каренина, Вронский, Левин, Кити, Долли, Стива – все они настоящие живые люди, и все они любят, и все любят по-своему. И каждый совершает поступки, собразуясь с собственной совестью. В каждый момент времени мы делаем выбор. Каждую секунду. Вот сейчас, в этот момент – что написать дальше/читать или не читать/поднять голову/повернуть ее на звук приближающихся шагов/отложить все и пойти спать/… Многие из этих ежесекундных решений не так уж и важны, какие-то лежат в русле уже принятых ранее, или еще ранее, настолько ранее, что уже просто стали привычкой. Но есть и такие, которые имеют большое значение, еще их называют точкой невозврата. Они все четко отмечены в романе, и то, что случилось на балу в Москве, и потом, уже в Петербурге, и дальше, и дальше – целая цепь четко прорисованных решений – путь, ведущий каждого своей дорогой. Но что самое интересное, что как бы хаотичны, случайны или наоборот, зловещи, довлеющи, не казались обстоятельства, как бы много не зависело от каждого конкретного решения каждой конкретной личности, есть некое направление, общий вектор, вырисовывающийся для всех поступков каждого конкретного человека. Посмотрела фильм Соловьева. Местами так себе. Но само прочтение оказалось на удивление близким. Они отбросили большинство персонажей, сократили сюжет до супер-минимума, но некий правильный, с моей точки зрения, нерв, как раз сделали объемным и выпуклым. Никакие ни условности, ни свет, ни муж, ни любовник – никто не губил Каренину, она все сделала своими собственными руками.

Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.

Ещё давно я убедилась, что классические произведения, в частности отечественные, не совсем мой жанр. Довольно много места уступает философии, от которой зависит не то что восприятие самого сюжета, но и концовки, а тк я не совсем увлекаюсь ею, по крайней мере на сегодняшний день, то и не могу доверять своему личному восприятию.

Скорее всего, вот это неумение распределять сюжетные линии за философией и скрытым смыслом тоже сыграло свою роль в этом произведении и я так и не до конца его поняла, как бы сделала это в более зрелом возрасте или что-то наподобие этого.

Женщина, видишь ли, это такой предмет, что, сколько ты ни изучай ее, все будет совершенно новое.

Говорить об этой книге можно бесконечно много раз – с какого угла не посмотришь на историю Анны, Вронского, Левина и других героев, будет разная интерпретация и обсуждение может затянуться надолго даже с теми, кто косвенно или поверхностно знаком с этой историей.

Толстой в этом романе писал местами прямо, а местами с посыпанными сверху теми предложениями, которые отвлекали от главного смысла событий. Он не стеснялся показывать по каким убеждениям жили люди его времени и как женщин ставили на несколько планок ниже мужчин, вспомнить бы только как легко отделался Облонский с многолетним стажем измен, в то время как Каренину со всех сторон гнобили даже самые близкие люди за то, что она полюбила мужчину в браке с нелюбимым.

Некоторые ожидания оправдали себя и даже больше, но главные, которые касались самих главных героев и их запретной любви, к сожалению, полностью провалились.

Я настолько горда, что никогда не позволю себе любить человека, который меня не любит.

Сколько я засматривалась на сюжет книги и вечных слоганов насчёт такого плохого поступка Анны в браке с другим мужчиной, острой влюблённости её и Вронского, что невольно сама ожидала несколько развёрнутые их отношения, которые Толстой показал бы страстно, остро и, насамперёд, хотелось прочувствовать ту запретность, которую так нацепили люди, знавшие Каренину лично, что, увидев, какие у них отношения стали обыденными с кучей глупых и слабеньких ссор, которые ничего не стоили, с теми впечатлениями, что Анна специально думала с какого повода сделать сегодня ссору, я поняла насколько ошиблась. То она его любит, то Вронский вызывает у неё отвращение, а сам он, как только добился Анну, стал настолько плоским героем, что не вызывал никакого не то что восхищения, но и приятных моментов я с ним не запомнила.

В итоге, из ожиданий всемирных слоганов, вместо сложной и интересной любовной линии между любовниками, я получила мыльную оперу почти женатых людей, где Каренина не могла придумать повод ссоры выше ревностей.

Для того чтобы предпринять что-нибудь в семейной жизни, необходимы или совершенный раздор между супругами, или любовное согласие. Когда же отношения супругов неопределенны и нет ни того, ни другого, никакое дело не может быть предпринято.

Чего я не ожидала, так это симпатию к Левину. И не просто симпатию, а полное восхищение и, так сказать, кин (A kinnie means you can relate to the character.) к его мыслям и действиям.

То как он волновался на каждом шагу в церкви на собственной свадебной церемонии, опоздав из-за чего-то там, то как он рассуждает о смерти и смысле какой-либо жизни, если всё заканчивается именно ею. Левин ставил настолько логичные вопросы, что при каждом я сидела пару минут и пыталась осмыслить не то, что сам ответ на его вопрос, а то как кто-то из нас раньше не додумался до этого. Почему дети, любящие задавать те вопросы, на которые не могут ответить сами родители, до сих пор не задали их? Почему нет статьи с ответами на вопросы Левина? Кто-то из нас вообще задумывается регулярно о таких самых животрепешущих вопросах или все живут на автомате?

Лично для меня сюжет вывез не только Левин, но и некоторые описания Толстого, которые со сдроганием отзывались глубоко в душе и думаю, что я возьмусь за классику в дальнейшем именно благодаря этим описаниям; я уже по ним скучаю.

Спасать можно человека, который не хочет погибать; но если натура вся так испорчена, развращена, что самая погибель кажется ей спасением, то что же делать?

“Анна Каренина” – многогранная история не об её героях, а именно о тех личностях, что поселились на страницах книги, каждый со своими переживаниями, радостями, горем и смертями.