Лейтон Грин
Заклинатель
Моей жене
Layton Green
THE SUMMONER
Copyright © Layton Green, 2013
© О. Кидвати, перевод, 2025
© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025
Издательство Иностранка®
1
9 декабря 2009 года
Об исчезновении Уильяма Эддисона Доминик Грей достоверно знал лишь одно: это – самое странное дело из всех, которые ему когда-либо поручали.
Фактов было мало. Три ночи назад Эддисон, отставной глава консульского отдела посольства США в Зимбабве, участвовал в некоем ритуале за пределами Хараре, причем неизвестно, к какой религии этот ритуал относился. Харрис Пауэлл, начальник службы дипломатической безопасности, который шел сейчас рядом с Греем, описал ее как «одну из этих африканских». По словам подружки Эддисона, медсестры-зимбабвийки, которая была тридцатью годами моложе своего бойфренда, того втянули в центр тесного круга адептов. Что там произошло, девушка не знает. Она попыталась тоже пробраться туда, но не смогла протиснуться через толпу. Ей известно лишь, что из круга Эддисон так и не вышел.
Когда Грей и Харрис почти добрались до цели, вокруг уже начали сгущаться летние сумерки: мягкое таяние света гигантского солнца, бросающего отсветы на городские постройки – короткий волшебный миг, предшествующий неизбежному мраку африканской ночи. Перед ними простирался широкий проспект, ограниченный слева пышной красой парка Хараре-Гарденс. Будь освещение получше, они увидели бы за ним ряд весьма скромных по размеру строений, появившихся слишком недавно, чтобы считаться самобытными или историческими, но достаточно старых и потому успевших утратить первоначальный лоск. Центр Хараре был чистеньким, красивым и тихим – совсем непохожим на место, от которого ждешь трагедий, присущих современной Африке.
Первым признаком чего-то неладного было отсутствие торговли. Мимо спешили по домам немногочисленные прохожие, в основном хорошо одетые, которым посчастливилось устроиться работать в одну из успешных компаний. Но Грей знал, что в центре настолько бедного города обычно не протолкнуться от попрошаек и беспризорников, у уличных развалов с фруктами и другими продуктами во множестве кормится народ, а на хлипких прилавках базаров можно купить все что угодно, от дешевых сувениров до товаров с черного рынка. Отсутствие этих характерных реалий было очень заметным.
Глаза Грея рыскали по сторонам с привычной настороженностью. Деловой район, как и посольство, располагались в центре Хараре, но в поздний час здесь не стоило расслабляться. Харрис занимался тем же, что и всегда, а именно бросал похотливые взгляды на каждую девчонку, достаточно взрослую для того, чтобы ее возраст оканчивался на «надцать». Его крокодилья голова, венчающая тощее тело, вертелась туда-сюда, чтобы уж точно не пропустить ни одной из них. Жесткие черные волосы курчавились на груди, выбиваясь у ворота из-под рубашки. Он провел ладонью по редеющей коротко стриженной шевелюре, будто позировал для обложки любовного романа.
– Что думаешь по поводу этого дела? – спросил Грей.
– Что я думаю? Уверен, это похищение, – пронзительным голосом взвизгнул в ответ Харрис. – Но у нас нет нужных полномочий, и мы не детективы.
– Федералы приедут?
– Посол попытался их подключить, но местные чиновники даже слышать ничего не хотят. На этом все и застопорилось. Остается только импровизировать.
Грей пожал плечами, радуясь разнообразию, которое это дело обещало внести в жизнь. В основном его рабочее время было посвящено расследованиям мошенничеств с визами и паспортами да сопровождению всяких больших правительственных шишек в их любимые рестораны. Возможность путешествовать делала дипломатическую охрану интересной службой, но в отсутствие государственных переворотов или покушений ее нельзя было назвать богатой на события.
– Может, это даст толчок твоей карьере, – предположил Харрис. – Если сможешь найти Эддисона, не исключено, что тебе предложат должность и место получше.
– Знаешь, мне и тут хорошо. Хотя заметь: мы с тобой вроде бы находимся в одной и той же стране.
– Ты так ничему и не научился, да? В эту игру нам всем приходится играть. Я здесь, потому что моя следующая остановка будет на Багамах, в качестве начальника охраны. Ты же здесь, потому что никто не хочет с тобой связываться.
– Я здесь, потому что помог женщине, которую пытались насильно засунуть в автомобиль и увезти, – возразил Грей.
– Ты оставил свой пост.
– Харрис, все происходило метрах в пятнадцати от меня. Ее ножом ударили.
– Тебе не за это платят. Твоя работа – защищать американских подданных. А она – местная и вообще могла оказаться приманкой.
– Но не оказалась.
– С этим тебе чертовски повезло. Ты до сих пор не потерял работу исключительно благодаря своим… навыкам. Но если тебя еще пару раз понизят, окажешься в Конго и будешь защищать балованных детишек дипломатов от горных горилл.
Грей не испытывал никакого интереса к тому, чтобы карабкаться по служебной лестнице, но вообще Харрис прав: его карьера катится к чертям.
Впрочем, она и начиналась так себе. Во время службы в разведке морской пехоты Грей едва не угодил под трибунал за неподчинение приказу командира подразделения. Приказ этот заключался в том, чтобы стрелять в мирное население одной деревеньки, но нельзя сказать, что это имело значение для кого-нибудь помимо самого Грея.
Однако даже после такого инцидента его взяли на работу в ЦРУ. Начальству понравилось его досье: он почти всю жизнь прожил за границей, говорил на трех языках, не имел родственников, которых стоило бы принимать во внимание, набирал высокие баллы в тестах на IQ и обладал хорошими навыками самозащиты. А если верить его предыдущему командиру, даже не просто хорошими, а выдающимися.
Можно сказать, у него был целый букет талантов.
На фоне всего этого в ЦРУ могли просмотреть плохие результаты проверки на адаптацию в социуме и склонность к неподчинению. Но так было лишь до тех пор, пока не был составлен психологический портрет Грея и не стало ясно, что его поступками движут в первую очередь моральные принципы, а не формальная дисциплина и требования руководства. Тогда ему посоветовали изжить комплекс героя и взяться за ум.
Он подумывал о дипломатической службе, но после первого же собеседования понял, что неискренние улыбки и рукопожатия не для него. В процессе подготовки резюме и всего, что за этим последовало, Грей наткнулся на вакансию в службе дипломатической безопасности. Само название службы звучало интригующе, сулило экзотические командировки, и ему это понравилось.
Прошло четыре года, а он все не знал покоя. Ему хотелось сложной и ответственной работы – хотелось спасать, помогать, защищать. Он воображал себя детективом в каком-нибудь мегаполисе, который помогает реальным людям решать реальные проблемы, хоть и знал, что и там не продержался бы долго, вне зависимости от того, где именно могло находиться это гипотетическое «там». Стремление Грея к признанию равнялось по силе неспособности добиться такового; так всегда бывает с теми, кто прожил всю жизнь на периферии общества.
– Значит, задействованы только мы и куратор из местных? – спросил Грей.
– Еще посол вызвал какого-то профессора-шарлатана из Интерпола. Его бы тут и близко не было, не дружи Эддисон с послом. – Харрис покосился на кучку девчонок подросткового возраста, и на губах у него заиграла плотоядная улыбка. – Вечер в центре города так хорош, а мы только зря время тратим.
– Профессора, говоришь?
– Да, эксперта по религиям или что-то в этом духе. Я пока не видел его резюме.
Грей поморщился. Благодаря родителям он знал о религии все, что ему требовалось. Жизненное кредо его отца состояло из диковинно переплетенных принципов – идеи служения государству, оправдания домашнего насилия, воинствующего патриотизма плюс извращенной протестантской морали, которой он склеивал все это воедино. Когда Грею исполнилось четырнадцать, у нежно любимой им матушки диагностировали рак желудка. Полгода Грей наблюдал за тем, как набожная женщина, превозмогая боль, ежедневно молилась, пока не умерла мучительной смертью. Так что, если кто-то и есть на небесах, ему, черт побери, точно нет до нас никакого дела.
Остаток пути они преодолели в молчании. Харрис остановился напротив здания, облицованного гранитом и мрамором, вдоль которого рос ряд пальм. Фасад выходил на яркую зелень парка Единства Африки, а в дверях стояли швейцары в белых перчатках.
– По крайней мере, уж во вкусе куратору не откажешь.
Грей прочел выбитую на граните надпись: «Отель МИКЛС».
2
Харрис провел Грея через холл мимо украшенной золотыми завитушками кабины лифта к двери в конце коридора, постучал в нее и открыл. В комнате за длинным столом расположились двое поглощенных беседой людей. Одной была молодая женщина в бежевом деловом костюме, которая сидела, выпрямившись и вздернув хорошо вылепленный подбородок. Она поднялась с непринужденной грацией, протянула руку и представилась:
– Нья Машумба.
Высокая, ростом с Харриса, она была всего на три дюйма ниже худощавого Грея с его шестью футами одним дюймом. Хоть она и носила характерное для народа шона имя, Грей распознал в ней черты, присущие потомкам смешанных браков: мягкий овал лица, губы, слишком пухлые для европейки, но недостаточно полные для африканки, тонкие ноздри, чуть раскосые глаза, безупречно гладкая смуглая кожа, непокорные волосы, собранные в тугой пучок.
Грей едва скрыл изумление, когда пожилой мужчина рядом с ней поднялся и представился как профессор Виктор Радек, потому что уже определил в профессоры Нью. Это был великан около семи футов ростом. Коротко остриженные темные волосы, широкое лицо и плечи кузнеца, едва заметный славянский акцент. Несмотря на жару, Виктор был в черном костюме и держался уверенно, как человек, привыкший, что с его мнением считаются.
Все расселись.
– Мы ценим, что ваше правительство готово содействовать нам в этом деле, – начал Харрис.
В отличие от большинства людей, впервые услышавших его писклявый голос, Нья и профессор даже бровью не повели. Грей взъерошил свои густые темные волосы. Его стрижка была настолько короткой, насколько это вообще возможно, если ты служишь в посольстве и хочешь избежать недовольных взглядов. Потом потер свою вечную щетину и приложил палец к носу, который так и остался искривленным после многочисленных переломов.
Харрис был прав. Служба дипломатической безопасности США не имела полномочий, чтобы разбираться с похищением бывшего работника посольства, а правительство Зимбабве явно не стало бы интересоваться подобной историей. Обычно такими делами занималась местная полиция, что сводилось к поверхностному расследованию и письму с извинениями семье жертвы от какого-нибудь младшего сотрудника дипслужбы. Но Уильям Эддисон был давним другом посла, и тот потребовал проведения полноценного разбирательства. Необычный запрос, учитывая нестабильный политический климат, однако посол добился успеха. Как ему это удалось, Грей даже знать не желал. Существовала всего одна оговорка: на всех следственных мероприятиях должен присутствовать сотрудник местного Министерства иностранных дел.
Нья кивнула, неохотно и чопорно:
– Почему бы нам не начать с обзора фактов? Хотя, полагаю, всем нам тут известно о прискорбном недостатке информации. – У нее было изысканное, почти по-британски надменное произношение, типичное для элит Зимбабве. Она говорила медленно, четко, словно выбирая каждое слово из находящегося в голове личного словаря. – Уильяма Эддисона, – продолжила Нья, – в последний раз видели шестого декабря, в прошлую субботу. На следующее утро подружка Эддисона, Тапива Чакава, заявила о его исчезновении. Полицейский рапорт отослали факсом вам в офис. По словам мисс Чакавы, мистер Эддисон решил посетить традиционную церемонию народа йоруба, которая проходила в тот вечер, когда он, предположительно, исчез, и…
Харрис прервал ее, взмахнув рукой.
– Какого рода была церемония?
Нья смерила его ледяным взглядом.
– Вопросы относительно традиций йоруба следует адресовать профессору Радеку. – Харрис откинулся на спинку стула, и она продолжила: – Мисс Чакава сопровождала мистера Эддисона. В восемь вечера они отправились в неустановленное место, находящееся примерно в часе езды от Хараре.
– Неустановленное место? – переспросил Харрис. – Это был какой-то городок? Деревня? Парк отдыха?
– Саванна. Судя по всему, такие обряды устраивают периодически, и всегда в тайных отдаленных местах. – Она помолчала. – Больше мы почти ничего не знаем. Лишь то, что в какой-то момент мистер Эддисон вошел, вероятно, по собственной воле в центр большого круга участников церемонии. И, как известно со слов его подруги, больше из него не вышел.
Харрис хмыкнул.
– Ради всего святого, речь ведь идет о стоящей кольцом группе людей среди буша. Куда, черт его дери, он мог запропаститься? Что она такое говорит?
Грей склонил голову, чтобы дистанцироваться от эмоционального выплеска Харриса. Обычная история.
– Я еще не встречалась с мисс Чакавой, – сообщила Нья. – В полицейском рапорте говорится, что она не могла видеть, что происходит в центре круга. А объяснить все это и есть цель вашего расследования, мистер Пауэлл. Я предлагаю для начала ознакомиться с единственным имеющимся в нашем распоряжении документом.
– Я читал рапорт, – пробормотал Харрис.
Профессор Радек чуть шевельнулся, но даже это легкое движение его громадной фигуры привлекло к нему внимание.
– Мисс Машумба, вы позволите? – Его голос не гремел, как ожидал Грей, но все равно звучал повелительно.
– Прежде чем мы продолжим, профессор, – перебил Харрис, – попрошу меня простить, однако у меня вопрос. Я понимаю, что посол обратился к вам за помощью, но чем конкретно вы занимаетесь? Мне бы хотелось знать, с кем я работаю.
– Конечно, – пророкотал Виктор. – Я – профессор религиозной феноменологии в пражском Карловом университете.
– Религиозной… чего?
– Феноменология – это отрасль философии, которая избегает абстрактных метафизических рассуждений, сосредоточившись вместо этого на реальности в том виде, в котором она воспринимается и осмысливается человеческим сознанием. Феноменологи изучают произошедшие с людьми события, «феномены», и то, как они влияют на каждую отдельную личность.
– Ясно, – сообщил Харрис сухо.
– Я применяю принципы феноменологии в изучении вероисповеданий, исследуя разнообразные феномены, которые, по утверждению верующих, те переживают. Причем это касается и тех религий, которые не являются официально признанными.
Грей имел представление о феноменологии и находил ее одной из тех отраслей психологии, которые имеют наибольшее практическое значение, однако не знал, что у нее существует и религиозная разновидность. Заинтересовавшись, он спросил:
– И что это за феномены?
– Да любые явления, контакты, чудеса, озарения или еще какой-нибудь необычный духовный опыт. Субъективная сторона религии в противовес объективной. Акты веры и духовных проявлений.
Грей не сумел скрыть скепсис в голосе:
– И как же вы изучаете такие вещи?
– Наблюдаю адептов, когда они, предположительно, проживают феномены, и анализирую полученные эффекты. Меня интересует не само по себе событие, а его воздействие на верующего.
По крайней мере, беспристрастное описание профессором Радеком своей деятельности подразумевало, что тот держит собственные религиозные убеждения там, где, по мнению Грея, им самое место, а именно, в учебной аудитории.
– Возможно, станет понятнее, если вы приведете более конкретный пример, – сказала Нья.
– И чем он будет конкретнее, тем лучше, – добавил Харрис.
Грей проследил, как взгляд Виктора с присущей опытному наблюдателю быстротой метнулся к серебряному кресту на шее Ньи.
– Могу предположить, что вы, все трое, происходите из среды, которой присущи иудаистские и христианские ценности, или, во всяком случае, где о них хорошо осведомлены. В рамках этой системы верований я мог бы исследовать такие феномены, как коллективная молитва, чин католической службы или харизматическое богослужение. А копнув глубже, добрался бы до целителей, заклинателей змей, экзорцистов или страдающих от стигматов.
– Похоже, вы можете отлично поддерживать разговор на коктейльной вечеринке, – заметил Харрис, – но как все это может помочь в нашем деле?
– Моя профессия заставляет меня путешествовать по всему миру в поисках феноменологических переживаний, поэтому я обзавелся довольно-таки… уникальными знаниями о том, что происходит во множестве маргинальных религиозных групп. И эти знания вот уже не первый год оказываются полезными для всевозможных организаций, которые стоят на страже закона.
Виктор оборвал себя, словно поняв, что его объяснения звучат слишком уж академично.
– Простите мне такой пространный ответ. Проще говоря, я – эксперт по сектам.
3
Харрис и Грей переглянулись. Секты символизировали для последнего все самое худшее, что есть в религиях: манипуляции, внушение, надувательство.
– Не находите, что все это несколько скоропалительно? – поинтересовался Харрис. – Мы еще даже свидетелей не опросили, а девушка пропавшего могла и солгать. Ее слова звучат довольно нереалистично. Исчезновение из круга людей? Либо она что-то скрывает, либо Эддисон сбежал к более молодой и упругой цыпочке.
Профессор Радек не ответил, и в комнате повисло неловкое молчание. Когда Нья заговорила снова, Грей различил в ее голосе едва заметную неприязнь.
– Существуют прецеденты.
– Да? Такое уже случалось? – насторожился Харрис. – Кто-то пропадал на этих?..
– Да.
Харрис вздохнул и поднял руки ладонями вперед. Прежде чем снова заговорить, Нья выдержала долгую паузу, будто бы решая, что и как можно открыть этим людям.
– В Зимбабве проживают две основные этнические группы – шона и ндбебле. Наша страна преимущественно христианская, но, как и везде в Африке, у нас есть свои традиционные культы. Около трех лет назад в некоторых деревнях распространилось одно религиозное движение, нехарактерное для Зимбабве. Оно пришло из Нигерии, от народа, населяющего земли йоруба. – Она повернулась к Виктору: – Профессор?
– Йоруба – крупная западноафриканская этнолингвистическая группа, – пояснил тот. – Ее диаспоры существуют также в Бразилии, Мексике и во всех странах Карибского бассейна. Хотя большая часть йоруба приняла христианство, и несколько меньшая – ислам, традиционные религиозные практики этого народа сохранились на диво хорошо, вопреки попыткам их искоренить. Древняя его религия известна под многими названиями: ифа, ориша, джуджу, санго, ну или просто йоруба. Вам что-нибудь о них известно?
Американцам известно ничего не было, и Виктор продолжил:
– Вследствие работорговли западноафриканские верования подверглись влиянию католицизма, отчасти смешавшись с ним, и в результате образовался интригующий синкретизм верований и ритуалов. Возможно, вам знакомы такие термины, как лукума, ойотунджи, кандомбле…
– Вы говорите о сантерии, – резко подался вперед Грей. – О вуду.
– Религия Гаити, известная как вуду, возникла у народа фон-эве, населяющего современный Бенин, а также регионы Конго и Анголы. Однако вуду включает в себя множество божеств, взглядов и практик йоруба. Эти две религии можно условно считать двоюродными сестрами.
– Очаровательно, – сказал Харрис. – А теперь расскажите мне, как история варварских религий поможет нам найти Эддисона.
– Уильям Эддисон исчез во время обряда йоруба, – сообщила Нья, – и еще по меньшей мере десяток других людей тоже исчезли в процессе аналогичных ритуалов. Первый из них числится пропавшим без вести уже несколько месяцев. Ваше личное мнение относительно религии йоруба не имеет никакого значения для текущего расследования. А что имеет значение, так это то, с обрядами какого рода и с человеком какого типа мы столкнулись.
Укоризна Ньи пропала втуне.
– Что вы имеете в виду, говоря о человеке? У вас есть подозреваемый?
– Есть, хотя вы, возможно, сочтете методы наших полицейских слишком архаичными, а наши примитивные догадки – не стоящими того, чтобы тратить на них время. Вероятно, вы подождете следующего исчезновения, чтобы уж после него начать собирать улики.
Грей не смог подавить усмешку. Харрис еле слышно пробормотал, обращаясь к нему:
– Решил вместе с ней повеселиться? – и добавил уже в полный голос: – Мисс Машумба, я не хотел проявлять неуважение. Но я не вижу прока в разговорах о религии, если только это не имеет значения для расследования. Возможно, сейчас как раз такой случай.
Нья склонила голову.
– Как я уже начала говорить, по деревням стал распространяться некий культ, уходящий корнями в религию йоруба.
– Почему? – спросил Грей.
– Прошу прошения?
– Почему эта новая религия ни с того ни с сего вдруг приползла из другой части Африки?
– По тем же причинам, – снова вмешался Виктор, – по которым возникают и распространяются любые религии и возникают секты: чтобы привнести надежду в пугающий грозный мир и снова упорядочить хаос. Места вроде современного Зимбабве – отличная питательная среда для сект и культов.
– Несколько лет назад, – сказала Нья, – до нас доходили сообщения о том, что в деревнях обращаются к… Профессор, как бы вы назвали эту практику?
– Давайте называть ее джуджу, чтобы было понятнее.
– Итак, эта практика джуджу, – продолжила Нья, – прижилась преимущественно в сельских районах и среди нигерийских иммигрантов в Хараре. Мы держали ее под наблюдением и не видели причин для беспокойства. Все изменилось восемь месяцев назад.
– Разрешите вас прервать? – вклинился в ее рассказ Харрис. – Что же произошло восемь месяцев назад?
Нья окинула его раздраженным взглядом.
– Прибыл бабалаво. Жрец джуджу.
Нья явно нервничала, и это разожгло в Грее любопытство, ведь она вовсе не казалась суеверной.
– Жрец джуджу… – повторил Харрис.
– Мы не знаем его имени и даже национальности, хоть и предполагаем, что он нигериец. Думайте, что хотите, но мы считаем, что именно он ответственен за все эти исчезновения. Возможно, включая исчезновение мистера Эддисона.
– Почему тогда просто не арестовать его во время обряда? – спросил Грей.
– Нам неизвестно, где и когда они проходят. И доказательств у нас нет.
– Раньше такие вещи здешнее правительство не останавливали, – сказал Грей так тихо, чтобы его услышал лишь Харрис. Тот спросил:
– Откуда вы знаете, что это мужчина?
– Все слухи именно о мужчине. Мы предполагаем, что он прибыл восемь месяцев назад, потому что, – она поколебалась, – именно тогда обряды джуджу стали меняться. Пошли слухи, что в Зимбабве приехал настоящий бабалаво, и деревенские либо благоговеют перед ним, либо испытывают совершеннейший ужас. А обряды… профессор, это уже опять ваша территория.
Виктор встал и принялся прохаживаться, заполнив все помещение своим присутствием.
– Как мы уже с вами обсуждали, сантерия, кандомбле и другие синкретические религии – это ветви распространенной в Северной и Южной Америке религии джуджу. И для нее характерны приношение в жертву животных, некромантия, вера в сглаз и одержимость духами – знакомо звучит?
– Конечно, – пожал плечами Грей.
– Члены этих сект глубоко религиозны. Они верят, что наш мир населяют духи, добрые и злые, и обращаются к ним с просьбами, стараются умиротворить их и даже пытаются с ними взаимодействовать при помощи заклинаний, ритуалов и жертвоприношений. Вижу выражения ваших лиц, но иудейская и христианская традиции тоже изобилуют подобными верованиями, просто они вам более привычны. Концепции воскрешения, пророчеств, непорочного зачатия, превращения воды в вино – они не звучат для вас фантастично или нелепо, даже если вы неверующий. Они – часть вашей культурной среды.
Виктор подождал, пока его заявление не уляжется у всех в головах. Грею оно не понравилось, но приходилось признать, что все сказанное профессором имеет смысл.
– Религиозный пантеон йоруба включает божков, богинь и духов, которые, по мнению верующих, оказывают непосредственное влияние на то, что происходит в этом мире. Последователи джуджу считают, что с младшими божками, называемыми оришами, – их можно рассматривать как аналог христианских ангелов и демонов – можно и нужно иметь дело. – Он перестал расхаживать и оперся руками на стол. – Но довольно риторики. Поймите, что производные от джуджу в Америке, хоть Северной, хоть Южной, искажены, разбавлены и несут на себе отпечаток культуры белого человека. В Нигерии же традиционное джуджу живо и здорово. И у него есть темная сторона с черной магией, ритуальными жертвами и некоторыми еще более неприятными практиками.
Если бы не солидный вид профессора Радека, не вызывающий сомнения в его здравомыслии и профессиональной компетентности, Грей счел бы его речь мелодраматичной.
Виктор снова сел и отвел глаза.
– Мне однажды уже довелось оказывать помощь в деле, где было замешано джуджу. Из Темзы выловили изувеченное тело мальчика, и судебные медэксперты установили, что он из народности йоруба. После длительного следствия были арестованы двадцать два человека, принадлежавших к лондонской секте джуджу. Было доказано, что они истязали мальчика во время религиозного обряда, а затем убили его.
Грей заметил, как побледнела Нья.
– За пределами территорий, населенных йоруба, такое случается редко, однако есть данные, что в Нигерии жертвами ритуальных убийств ежегодно становятся сотни человек. – Профессор Радек посмотрел на Грея, а потом на Харриса. – Прежде чем осуждать, вспомните, что подавляющее большинство бабалаво сами по себе вовсе не являются носителями зла. Во всяком случае, не больше, чем любые другие священники, придерживающиеся традиций своей конфессии.
– Как это утешает, – пробормотал Харрис.
Виктор улыбнулся Харрису, словно сообразительному, хотя и крайне невежественному студенту.
– Есть и кое-что похуже. Смесь традиционного джуджу со свойственной капитализму жаждой наживы привела, особенно в крупных городах, к появлению бабалаво-проходимцев, которые искажают религию ради собственной выгоды. Они нанимают так называемых охотников за головами, чтобы те добывали части человеческих тел, а потом используют их добычу для ритуалов, которые, как считается, лечат болезни, способствуют сексуальной мощи и даже позволяют обрести власть. В прошлом году в Лагосе арестовали таксиста, который вырвал глаза и язык у собственной жены, обезглавил своего четырнадцатимесячного сына и продал части их тел охотнику за головами одного известного жреца джуджу.
– Боже милостивый, – прошептала Нья, а Грей обмяк на своем стуле. В своей жизни он повидал много ужасных вещей и слышал достаточно кошмарных историй, но эта явно тянула на одно из первых мест.
– Теперь вы понимаете, – спросил Виктор, поочередно посмотрев в глаза каждому из слушателей, – почему этого человека нужно воспринимать всерьез?
– Мне трудно поверить, что в двадцать первом веке где-то совершаются человеческие жертвоприношения, – признался Грей. – Думал, хотя бы это наконец-то осталось в прошлом.
– Жертвоприношение лежит в основе большинства религий. Библейский иудаизм изобиловал жертвоприношениями животных, Авраам был готов принести в жертву собственного сына, а в христианстве сама концепция спасения зиждется на жертве. Африканские и дальневосточные религии, американцы до Колумба, кельты, скандинавы, минойцы, некоторые секты в индуизме – осмелюсь сказать, что религии во всех уголках земного шара в то или иное время практиковали человеческие жертвоприношения.
– Ключевая фраза – «в то или иное время», – бросил Харрис. – Уверен, пещерные люди вообще делали много гадкого.
– Сегодня все правительства и официально признанные религии считают человеческие жертвоприношения вне закона, – сказал Виктор. – Однако на территориях, которые населены йоруба, ритуальные убийства – это реальность. Впрочем, и не только там.
Харрис хмыкнул.
– Откуда вам знать? Это звучит как городская легенда.
– Потому что я их расследовал.
Виктор заявил это со спокойной уверенностью человека, которому незачем хвастаться. Может, подумал Грей, он все-таки не такой уж зануда?
– Вы убедили меня, что религии джуджу присущи совершенно ужасные вещи, – продолжал Харрис. – Профессор, вы производите впечатление умного человека, но давайте будем честны. Вы предлагаете нам исходить из предположения, что Эддисон был принесен в жертву в ходе какого-то обряда? Думаю, случись нечто подобное, его подружка непременно бы это заметила.
Грей обнаружил, что снова согласен с Харрисом, хотя вообще-то подобное происходило редко.
– Вы правы. Присутствующие не могли не заметить жертвоприношения. И отсутствие трупа в этом деле лично я нахожу очень тревожным знаком.
Харрис поднял руки.
– Человеческая жертва? Исчезающие тела? Из всей этой беседы я вынес лишь одно: мы понятия не имеем, что там случилось.
– Тогда, мистер Пауэлл, мы с вами наконец-то на одной волне. Думаю, можно смело заключить, что никто из нас и близко не может предположить, что все-таки произошло внутри этого круга.
Харрис повернулся к Нье:
– У вас есть еще какая-нибудь информация, которая относится к этому расследованию?
– Больше нет.
– Тогда, уверен, все согласятся, что в качестве следующего шага надо поговорить со свидетелями из плоти и крови. С девушкой Эддисона и любыми другими очевидцами обряда, кого мы только сможем найти.
– Найти очевидцев будет довольно трудно, – сообщила Нья. – В Зимбабве к джуджу относятся неодобрительно.
– Отлично, – воскликнул Харрис, – приму к сведению. Спасибо вам обоим, что согласились встретиться. И еще раз спасибо за помощь вашего правительства. Посол очень благодарен. – Он сделал знак Грею, и оба они встали.
Нья тоже поднялась и вручила каждому по визитке.
– Позвольте напомнить, что вы не имеете права проводить никакие следственные мероприятия без моего участия.
– Конечно, – пробормотал Харрис, уже открывавший дверь.
Прежде чем выйти следом за ним, Грей обернулся. Нья с непроницаемым лицом смотрела им вслед. Виктор скрестил руки на груди, его взгляд был устремлен в никуда.
