Ли Бардуго
Штурм и буря
Leigh Bardugo
SIEGE AND STORM
Печатается с разрешения New Leaf и литературного агентства Andrew Nurnberg
Copyright © 2013 by Leigh Bardugo
© А. Харченко, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2018
***
Посвящается моей матери,
которая верила даже тогда,
когда не верила я сама.
***
ПРОЛОГ
Задолго до того, как мальчик и девочка увидели Истиноморе собственными глазами, они мечтали о кораблях. О них слагали сказки – волшебные сооружения с мачтами, вытесанными из сладкого кедра, и парусами, расшитыми золотом. Моряками выступали белые мышки, которые пели песни и драили палубу розовыми хвостиками.
«Ферхадер» не был волшебным кораблем. Это керчийское торговое судно, набитое доверху патокой и просом. На нем воняло немытыми телами матросов и сырым луком, который, по убеждениям, должен был уберечь команду от цинги. Экипаж плевался, ругался и играл в карты на бутылку огненного рома. Хлеб, который выдали мальчику и девочке, кишел мучными долгоносиками, а их крохотную каюту, больше похожую на шкаф, приходилось делить еще с двумя пассажирами и бочкой засоленной трески.
Но они не возражали. Вскоре они привыкли к ежечасному звону колокола, крикам чаек и неразборчивой керчийской речи. Корабль стал их королевством, а море – огромным рвом, отделяющим их от врагов.
Мальчик освоился на борту судна так же легко, как привыкал ко всему в жизни. Он научился завязывать узлы и зашивать паруса, а когда его раны зажили, тут же приступил к работе на равных с экипажем. Отказался от обуви и бесстрашно взбирался по такелажу. Матросы диву давались, как он умудрялся обнаруживать дельфинов, стаю скатов или же косяк полосатых тигровых рыбок, или тому, как он чувствовал место, откуда через секунду появится широкая, гладкая спина кита. Они клялись, что стали бы богачами, будь у них хоть толика его удачи.
Девочка же их тревожила.
На третий день плаванья капитан попросил ее не покидать трюм без крайней необходимости. Виной тому, по его словам, были предрассудки команды, считавшей, что женщина на корабле приносит неудачу. Так-то оно так, но матросы, может, и обрадовались бы девице-хохотушке, которая сыпала бы искрометными шутками и играла на дудочке.
Эта же девочка могла часами неподвижно и молча стоять у перил, вцепившись в шарф на шее, как окаменевшая статуя или гальюнная фигура, вырезанная из белого дерева. Эта девочка кричала во сне и будила мужчин, дремлющих на вахте на фок-мачте.
Посему ей приходилось коротать дни в темном чреве судна. От безделья она пересчитывала бочки с патокой и изучала капитанские карты. Ночами она укрывалась в надежных объятиях мальчика, пока они вместе стояли на палубе, высматривая созвездия в огромном океане звезд: Охотник, Ученый, Три Глупых Сына, яркие спицы Прялки, Южный Дворец с шестью кривоватыми шпилями.
Она пыталась задержать мальчика подольше насколько могла, рассказывая истории и задавая много вопросов, потому что точно знала: если они пойдут спать, ей приснятся кошмары. Иногда ей снились разбитые скифы с черными парусами и скользкими от крови палубами, а в темноте раздавались отчаянные крики людей. Но худшими были сны о бледном принце, припадавшем губами к ее шее. Он сжимал руками ошейник на ее горле и взывал к ее силе во вспышке яркого солнечного света.
После такого сна она просыпалась в холодном поту, тело вибрировало от силы, а ощущение света еще теплилось на коже.
Мальчик прижимал ее крепче и нашептывал убаюкивающие слова.
– Это всего лишь кошмар, – бормотал он. – Скоро они прекратятся.
Он не понимал. Сны были единственным местом, где она могла без боязни использовать свои способности. Она жаждала их.
* * *
В день, когда «Ферхадер» достиг суши, мальчик и девочка стояли у перил и смотрели, как приближается берег Нового Зема.
Они дрейфовали в гавани сквозь лес обветренных мачт и подвязанных парусов. Здесь были и изящные шлюпки, и маленькие джонки со скалистых берегов Шухана, и военные корабли, и прогулочные шхуны, и торговые суда, и даже фьерданские китобои! Раздутая каторжная галера, плывущая к Южным Колониям, вывесила красное знамя, предупреждающее об убийцах на корабле. Когда они проплывали мимо, девочка могла поклясться, что слышала звон цепей.
«Ферхадер» пришвартовался и спустил сходни. Докеры обменялись приветствиями с экипажем, затянули канаты и подготовили груз.
Мальчик и девочка окинули взглядом толпу на пристани, высматривая, не мелькнет ли где красный кафтан сердцебита или синий – заклинателя, не блеснет ли где на солнце металл ружей равкианцев.
Время пришло. Мальчик крепко взял девочку за руку. Его ладонь была грубой и мозолистой от многих дней труда на корабле. Когда их ноги коснулись деревянного причала, земля словно ожила и забугрилась – результат долгого плаванья.
Матросы расхохотались и крикнули им вслед:
– Фаарвел, фентомен!
Мальчик и девочка двинулись вперед и сделали первые неловкие шажки в новом мире.
«Прошу, – мысленно молилась девочка всем святым, которые только могли ее услышать, – позвольте нам обрести здесь покой. Позвольте нам обрести дом».
ГЛАВА 1
Вот уже две недели, как мы жили в Кофтоне, а я все никак не могла освоиться на новом месте. Городок располагался в глубине материка: западнее побережья Нового Зема и очень далеко от гавани, где мы сошли на берег. Вскоре мы двинемся дальше, углубляясь в дебри приграничных территорий Зема. Может, хоть там я почувствую себя в безопасности.
Я сверилась с небольшой, наспех нарисованной картой и проследила свой путь. Каждый день после работы мы с Малом встречались на уговоренном месте, чтобы вдвоем прогуляться до пансиона, но сегодня я умудрилась полностью сбиться с маршрута, отправившись за съестным нам на ужин. Пирожки с телятиной и капустой, которыми был набит мой рюкзак, распространяли очень своеобразный аромат. Владелец лавки уверял, что эта еда – местный деликатес, в чем я очень сомневалась. С другой стороны, какая разница? В последнее время для меня любая пища отдавала пеплом.
В Кофтон мы перебрались в надежде найти заработок, который покроет наши расходы на поездку на запад. Здесь обосновался главный рынок юрды, окруженный плантациями с маленькими оранжевыми цветами, которые люди жевали бушелями. В Равке этот стимулятор считался большой роскошью, но некоторые из матросов на «Ферхадере» применяли его, чтобы не уснуть во время ночной смены. Земенцы предпочитали удерживать высушенные цветы между губой и десной, и даже женщины носили юрду в расшитых мешочках, прикрепленных на запястье. В каждой витрине рекламировалась своя торговая марка: «Ярколист», «Тень», «Дока», «Дюжий». Я увидела, как девушка в красивой юбке наклонилась и сплюнула сок ржавого цвета прямо в медную плевательницу, которые стояли у каждого магазина. Меня передернуло от отвращения. Вряд ли я когда-нибудь привыкну к этому земенскому обычаю.
Я свернула на главную улицу и вздохнула с облегчением. По крайней мере теперь я знала, где нахожусь. Кофтон все еще казался мне чем-то нереальным. Было в нем что-то незавершенное. Большинство улочек были немощеными, а здания с плоскими крышами и хлипкими деревянными стенами выглядели так, будто они могут рухнуть в любую минуту. Хотя все они имели застекленные окна. Женщины одевались в бархат и кружева. Вместо винтовок, ножей и оловянных кастрюль витрины магазинов пестрили сладостями, всяческими безделушками и пышными нарядами на любой вкус. Здесь даже нищие не ходили босыми. Так и должна выглядеть страна в невоенное время.
Проходя мимо трактира, уголком глаза я заметила вспышку красного. Корпориалы! Я попятилась и мгновенно вжалась в темный проход между двумя зданиями. Сердце колотилось, а рука потянулась к пистолету на бедре.
«Сперва кинжал, – напомнила я себе, извлекая лезвие из рукава. – Попытайся не привлекать лишнего внимания. Если придется, используй пистолет. Силу – только в крайнем случае». Уже в который раз я затосковала по фабрикаторским перчаткам, которые пришлось оставить в Равке. В них были вшиты зеркала, что позволяло мне с легкостью ослеплять противников в рукопашном бою – неплохая альтернатива разрезу, который разделывал человека пополам. Но если меня заметит сердцебит, у меня не останется выбора. Они были любимыми солдатами Дарклинга и могли остановить мое сердце или придавить мои легкие безо всяких усилий.
Я выжидала, крепко вцепившись в рукоять кинжала, а затем все же осмелилась выглянуть из-за стены. Я увидела тележку, доверху нагруженную бочками. Возница остановился поболтать с какой-то женщиной, а ее дочка нетерпеливо пританцовывала рядом, кружась в развевающейся красной юбке.
Просто маленькая девочка. Ни одного корпориала поблизости. Я снова скрылась за зданием и сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы.
«Когда-нибудь все изменится, – внушала я себе. – Чем дольше ты на свободе, тем легче тебе становится».
Когда-нибудь я проснусь после сна без кошмаров и выйду на улицу без опаски. А пока – буду держать кинжал при себе. Тяжесть стали гришей придавала мне уверенности.
Я продолжила свой путь по оживленной улице и, ухватившись за шарф на шее, крепче затянула его. Это стало чем-то вроде нервного тика. Шарф скрывал ошейник Морозова – самый мощный усилитель на свете и мой единственный опознавательный знак. Без него я просто очередная грязная, голодающая равкианская беженка.
Я пока не придумала, что делать, когда потеплеет. Летом вязаные шарфы и пальто с поднятым воротником будут смотреться не к месту. Оставалось надеяться, что к тому времени мы с Малом окажемся вдали от суетливых городов и нежелательных вопросов. Впервые с нашего побега из Равки мы будем сами по себе. От этой мысли меня охватила нервная дрожь.
Я перешла улицу, уклоняясь от повозок и лошадей, всматриваясь в толпу, ожидая в любую секунду увидеть настигающий меня отряд гришей и опричников. А может, это будут шуханские наемники или фьерданские охотники, или солдаты короля. Или даже сам Дарклинг. Столько людей ведут на нас охоту! «Охоту на тебя», – исправилась я. Если бы не я, Мал все еще был бы следопытом Первой армии, а не дезертиром.
В голове вспыхнуло непрошеное воспоминание: черные волосы, аспидные глаза, ликующее лицо Дарклинга, когда он выпустил на свободу все силы Каньона. Прежде чем я вырвала эту победу у него из рук.
Вести быстро доходили до Нового Зема, но среди них не было ни одной утешительной. Ходили слухи, что каким-то образом Дарклингу удалось пережить битву в Каньоне, и теперь он залег на дно, дабы собрать армию и снова попытаться захватить равкианский престол. Я не хотела этому верить, но прекрасно понимала, что Дарклинга нельзя недооценивать. Другие сплетни были не менее тревожными: мрак начал распространяться за границы Каньона, заставляя жителей ближайших земель бежать на запад и восток, а еще появился культ святой, которая может заклинать солнце. Мне не хотелось думать об этом. У нас с Малом новая жизнь. Равка осталась позади.
Я ускорила шаг и вышла на площадь, где мы встречались каждый вечер. И заприметила Мала: облокотившись о фонтан, он болтал с земенским коллегой со склада. Никак не вспомню его имя… Джеп? Может, Джеф?
Фонтан наполнялся водой из четырех огромных кранов, и функция у него была скорее практическая, нежели декоративная – сюда приходили девушки и служанки, чтобы постирать одежду. Однако ни одна из них не уделяла необходимого внимания стирке. Все открыто глазели на Мала. Их можно понять – его волосы, подстриженные на военный манер, отросли и начали виться у шеи. Брызги от фонтана намочили рубашку, и та прилипла к бронзовой коже, загоревшей за многие дни в море. Он запрокинул голову и засмеялся в ответ на фразу товарища, не обращая внимания на кокетливые улыбки в свою сторону.
«Он настолько к этому привык, что даже не замечает их», – с раздражением подумала я.
Увидев меня, Мал расплылся в улыбке и помахал рукой. Девушки оглянулись и обменялись недоверчивыми взглядами. Я знала, что они видели: тощую девчонку с жиденькими темно-русыми волосами, впалыми щеками и оранжевыми от расфасовки юрды пальцами. Я никогда не была писаной красавицей, а недели без использования силы наложили свой отпечаток. К тому же питалась я откровенно плохо и мало спала из-за кошмаров. На лицах прачек проступило недоумение: что у такого парня, как Мал, могло быть общего с такой девушкой, как я?
Я выпрямила спину и попыталась проигнорировать их, когда Мал закинул руку мне на плечи и прижал к себе.
– Где ты пропадала? Я уже заволновался!
– Меня подкараулила банда разъяренных медведей, – пробормотала я ему в плечо.
– Что, снова потерялась?
– Да ну, с чего ты взял?
– Ты же помнишь Джеса? – он кивнул на своего друга.
– Как поживаешь? – спросил тот на ломаном равкианском, протягивая мне руку. Его лицо выражало нарочитую серьезность.
– Спасибо, хорошо, – ответила я на земенском. Он не улыбнулся в ответ, но ласково похлопал меня по руке. Этот парень определенно какой-то странный.
Мы еще немного поболтали, но Мал заметил мое беспокойство. Мне не нравилось подолгу находиться на открытой местности. Мы попрощались, и, прежде чем уйти, Джес окинул меня еще одним мрачным взглядом и наклонился к Малу, прошептав что-то ему.
– Что он сказал? – поинтересовалась я, провожая парня взглядом через площадь.
– А? Да так, ничего. Ты знала, что у тебя брови в пыльце? – он ласково смахнул ее пальцем.
– Может, так и было задумано.
– Тогда прошу прощения.
Едва мы отошли от фонтана, как одна из прачек так низко нагнулась, что ее грудь чуть не вывалилась из платья.
– Если тебе когда-нибудь надоест возиться с этим мешком костей, – крикнула она Малу, – у меня есть чем тебя порадовать!
Я замерла. Мал оглянулся через плечо и медленно окинул девушку взглядом.
– Нет, – сухо ответил он. – Нечем.
Лицо прачки покрылось красными пятнами, а остальные захихикали и заулюлюкали, брызгая в нее водой. Я попыталась надменно вздернуть бровь, но не смогла сдержать глуповатой улыбки.
– Спасибо, – буркнула я, когда мы пересекли площадь и пошли в сторону пансиона.
– За что?
Я закатила глаза.
– За то, что отстоял мою честь, болван!
Тут он затащил меня под темный навес. На секунду я запаниковала, подумав, что Мал почуял опасность, но затем его руки обвились вокруг моей талии, и парень прижался ко мне губами.
Когда он отстранился, мои щеки порозовели, а ноги стали ватными.
– Просто чтобы ты понимала, – произнес он. – Я не особо заинтересован в отстаивании твоей чести.
– Поняла, – выдавила я, надеясь, что мой голос звучит не слишком смешно с этой глупой, счастливой отдышкой.
– Кроме того, нужно пользоваться каждой секундой, прежде чем мы вернемся в Дыру.
«Дырой» он звал наш пансион. В нем было людно, грязно, а понятия «личное пространство» вообще не существовало, но зато дешево. Мал озорно ухмыльнулся и быстро влился в поток людей на улице. Несмотря на усталость, идти стало значительно легче. Никак не привыкну, что мы – пара. И снова тело пронзила приятная дрожь. На границе нам уже не помешают любопытные сожители. Мой пульс слегка ускорился – то ли от волнения, то ли от радости.
– Так что сказал Джес? – переспросила я, когда мысли перестали путаться от возбуждения.
– Что я должен хорошо о тебе заботиться.
– И все?
Мал прочистил горло.
– И… что он будет молиться Богу Труда, чтобы исцелить твой недуг.
– Недуг?!
– Возможно, я как-то упомянул в разговоре, что у тебя зоб.
Я едва не оступилась.
– Что, прости?!
– Ну что? Мне же нужно было как-то объяснить, почему ты постоянно держишься за свой шарф.
Тут я поняла, что снова неосознанно это делаю, и опустила руку, после чего недоверчиво зашептала:
– И ты сказал ему, что у меня зоб?
– Надо же было что-то придумать! К тому же, это придает тебе трагичности. Симпатичная девушка, гигантский нарост и все такое…
Я от души пихнула его кулаком.
– Ай! Между прочим, в некоторых странах зоб считается последним писком моды.
– А евнухи не считаются? А то я могу это устроить.
– Ну и кровожадная же ты!
– Это все из-за моего зоба.
Мал засмеялся, но я заметила, как его рука опустилась на пистолет. Дыра находилась в одной из наименее привлекательных частей Кофтона, а в наших карманах лежало довольно много монет – деньги, которые мы старательно собирали на новую жизнь. Еще пара дней, и у нас будет достаточно, чтобы покинуть этот город с его шумом, грязным воздухом и непрерывным страхом. Мы окажемся в безопасности в местах, где никого не волнует, что случилось с Равкой; там, где гриши считаются редкостью; и там, где никто не слыхал о заклинательнице Солнца.
«И никто в ней не нуждается». От этой мысли у меня испортилось настроение, но в последнее время я не могла от нее избавиться. Чем я могу заняться в этой чужой стране? Мал умел охотиться, выслеживать зверей и превосходно владел ружьем. Единственное, что хорошо умела я, это быть гришом. Я скучала по зову света и становилась все слабее и болезненней. Пыхтела, пытаясь идти в ногу с Малом, и горбатилась под весом рюкзака. Мое тело стало настолько хрупким и неуклюжим, что я едва справлялась с должностью упаковщицы юрды на одной из плантаций. Зарабатывала, конечно, сущие гроши, но зато приносила хоть какую-то пользу. Меня преследовало то же чувство, что и в детстве: способный Мал и бесполезная Алина.
Я отмахнулась от этой мысли. Может, я больше и не заклинательница, но и не та грустная маленькая девочка. Я придумаю, как стать полезной.
Вид нашего пансиона не добавил мне оптимизма. Это двухэтажное здание отчаянно нуждалось в свежем слое краски. Рекламное объявление в окне гласило, что здесь можно принять горячую ванну и получить койку без клопов – все это на пяти разных языках. Попытав счастья как с ванной, так и с койкой, я отлично знала, что реклама лживая, как ее ни переводи. Но в компании Мала все это можно было пережить.
Мы взобрались по ступенькам на просевшее крыльцо и зашли в таверну, занимавшую почти весь первый этаж дома. По сравнению с пыльной и шумной улицей здесь было тихо и прохладно. Обычно в такое время дня из посетителей можно было встретить только нескольких рабочих, пропивающих свой дневной заработок за щербатым столом. Но сегодня зал пустовал, не считая угрюмого хозяина, стоявшего за баром.
Он был керчийским иммигрантом, и шестое чувство мне подсказывало, что он недолюбливает равкианцев. Или просто считает нас ворами. Две недели назад мы пришли сюда грязные и оборванные – без вещей, без денег, и лишь с одной золотой шпилькой. Наверняка он решил, что мы ее украли. Тем не менее, это не помешало ему обменять шпильку на узкую койку в комнате, в которой, кроме нас, жило еще шесть человек.
Когда мы подошли к бару, мужчина стукнул ключом по стойке и молча подтолкнул его к нам. Ключ был привязан к резному кусочку куриной кости – еще один очаровательный нюанс.
На высокопарном керчийском, которого он нахватался на борту «Ферхадера», Мал попросил кувшин горячей воды для мытья.
– Дополнительный услуги, – буркнул хозяин – грузный мужчина с редеющими волосами и пожелтевшими от юрды зубами. Я также заметила, что он много потеет. День выдался не особенно жарким, но над верхней губой владельца пансиона выступали капельки пота.
Я обернулась на него, пока мы направлялись к лестнице в другой части пустой таверны. Мужчина продолжал наблюдать за нами, сложив руки на груди и прищурив свои глазки-бусинки. Было в его выражении лица что-то такое, что меня встревожило.
Я замешкалась у лестницы.
– Не нравимся мы этому парню.
Мал уже начал подниматься.
– Да, но против наших денег он ничего не имеет. А через пару дней мы навсегда покинем это место.
Я отмахнулась от плохих предчувствий. В конце концов, они преследуют меня каждый день.
– Ладно, – проворчала я и последовала за Малом. – На всякий случай, как сказать «вы придурок» на керчийском?
– Йер вен азель.
– Правда?
Парень рассмеялся.
– Если я чему и научился у матросов, так это ругани.
Второй этаж пансиона пребывал в еще более скверном состоянии, нежели таверна. Ковер выцвел и протерся до дыр, в тускло освещенном коридоре воняло капустой и табаком. Все двери в комнаты были закрыты, и из-за них не доносилось ни звука. Безмолвие было жутковатым. Наверное, все разбежались по своим делам.
Единственным источником света служило грязное окошко в конце коридора. Пока Мал возился с ключом, я глядела через заляпанное стекло на тележки и подводы, проезжающие мимо. На другой стороне улицы под балконом стоял мужчина, изучая здание пансиона. Он поправил ворот и рукава, словно одежда была новой и жала ему. Мы встретились взглядами, и он быстро отвел глаза.
Я почувствовала укол страха.
– Мал, – шепотом начала я.
Но было слишком поздно. Дверь распахнулась.
– Нет!
Я вскинула руки и осветила коридор каскадом света, льющимся из ладоней. Вдруг кто-то грубо схватил меня и завел руки за спину. Сколько я ни брыкалась, им все равно удалось затащить меня в комнату.
– Полегче, Алина, – послышался спокойный голос откуда-то сбоку. – Мне бы очень не хотелось убивать твоего друга раньше времени.
Время будто замедлилось. Я увидела убогую комнатушку с низким потолком, треснувший умывальник на ветхом столике, танцующие пылинки в тоненьком луче света, блеск лезвия, прижатого к горлу Мала. На лице его обидчика застыл знакомый оскал. Иван. Рядом стояли и другие – как мужчины, так и женщины. Все были одеты в бриджи и приталенные пиджаки, как у земенских торговцев и рабочих, но некоторые лица я узнала по Второй армии. Это были гриши.
За ними, окутанный тенью, расположившись в шатком кресле, как на троне, сидел Дарклинг.
На пару мгновений в комнате воцарилась тишина. Я слышала дыхание Мала и шарканье ног. Слышно было даже, как какой-то мужчина на улице с кем-то поздоровался. Я не могла оторвать взгляд от рук Дарклинга – от его длинных, бледных пальцев, покоящихся на подлокотниках кресла. В голове промелькнула совершенно дурацкая мысль, что я никогда не видела его в повседневной одежде.
Тут реальность происходящего обрушилась на меня. Значит, так все закончится? Без борьбы? Без единого выстрела или даже возгласа? Из груди вырвался всхлип, полный ярости и бессилия.
– Заберите пистолет и обыщите ее. – Тихо приказал Дарклинг. Я почувствовала, как исчезла приятная тяжесть оружия с моего бедра, как из чехла на запястье извлекли клинок. – Сейчас я прикажу им отпустить тебя, – обратился он ко мне, когда закончили обыск, – но знай, если посмеешь хотя бы приподнять руки, Иван прикончит следопыта. Кивни, если поняла.
Я неохотно кивнула.
Его палец дрогнул, и мужчина, державший меня, ослабил хватку. Я подалась вперед, а затем застыла в центре комнаты, сжав руки в кулаки.
Я могла разрезать Дарклинга пополам. Могла разрушить это забытое святыми здание. Но не раньше, чем Иван успеет перерезать глотку Малу.
– Как ты нас нашел? – прохрипела я.
– Вы оставили драгоценный след.
Дарклинг лениво швырнул что-то на столик. Предмет с лязгом приземлился у раковины. Я признала одну из золотых шпилек Жени, вплетенных в мои волосы много-много недель назад. Мы использовали их, чтобы оплатить поездку через Истиноморе, проезд на фургоне до Кофтона и нашу жалкую койку, отнюдь не без клопов.
Дарклинг поднялся, и по комнате пробежала волна странного трепета. Будто каждый гриш вдохнул и задержал выдох в ожидании. Я чувствовала, что от них исходит страх, и это меня насторожило. Подчиненные Дарклинга всегда относились к нему с почтением и благоговением, но это было что-то новенькое. Даже Иван выглядел так, будто ему не по себе.
Дарклинг шагнул в свет, и я увидела слабые полосы шрамов на его лице. Над ним явно поработали корпориалы-целители, но даже им не удалось полностью избавиться от следов. Волькры оставили память о себе. «Вот и отлично», – подумала я с мелочным злорадством. Это слабое утешение, но, по крайней мере, Дарклинг утратил свою безупречность.
Он окинул меня изучающим взглядом.
– И как тебе жизнь в бегах, Алина? Выглядишь не очень.
– Кто бы говорил.
Дело было не только в шрамах. Выглядел он достойно, несмотря на усталость, но она все равно брала свое. Под глазами обозначились темные круги, точеные скулы заострились, а щеки впали.
– Это малая плата, – сказал он, и его губы изогнулись в полуулыбке.
По моей спине пробежали мурашки.
«За что?»
Дарклинг протянул ко мне руку, и мне понадобилось собрать все силы, чтобы не отпрянуть. Но он всего лишь взялся за конец шарфа. Затем слабо потянул, и колючая шерстяная ткань соскользнула с моей шеи на пол.
– Вижу, ты снова взялась за старое. Выдаешь себя за ту, кем не являешься. Притворство тебе не к лицу.
Меня охватило беспокойство. Разве еще минуту назад я не думала о том же?
– Спасибо за заботу, – пробурчала я.
Дарклинг провел пальцами по ошейнику.
– Он принадлежит нам обоим, Алина.
Я отмахнулась от его руки, и со стороны гришей послышался нервный ропот.
– Тогда не стоило надевать его мне на шею, – рявкнула я. – Что тебе нужно?
Естественно, я уже знала ответ. Он хотел все – Равку, мир, могущество Каньона. Его слова не имели значения, мне просто было нужно, чтобы он продолжал говорить. Я знала, что этот момент может настать, и успела подготовиться. На сей раз я не дам ему поработить себя. Покосилась на Мала, надеясь, что он разгадал мой замысел.
– Я хотел поблагодарить тебя, – ответил Дарклинг.
Такого я не ожидала.
– Поблагодарить?
– За тот подарок, который ты мне преподнесла.
Я скользнула взглядом по шрамам на его бледном лице.
– Нет, – слабо улыбнулся он, – я не об этом. Хотя рубцы служат мне хорошим напоминанием.
– О чем? – во мне против воли начало зарождаться любопытство.
Его серые глаза ожесточились.
– Что даже самых достойных мужчин можно выставить дураками. Нет, Алина, твой подарок куда более впечатляющий.
Он отвернулся, и я осмелилась снова покоситься на Мала.
– В отличие от тебя, – продолжал Дарклинг, – мне не чужда благодарность, и я хотел бы ее выразить.
Он взмахнул руками, и комната погрузилась во тьму.
– Сейчас! – вскрикнула я.
Мал ткнул локтем Ивана. В ту же секунду я вскинула руки, и яркое сияние ослепило всех вокруг. Сосредоточилась на своей силе, собрав ее в луче чистого света. У меня была лишь одна цель. Я не собиралась оставлять Дарклинга в живых. Всмотревшись в бурлящую черноту, я попыталась найти мою мишень. Но что-то было не так.
Мне много раз доводилось видеть силу Дарклинга в действии. Но что-то изменилось. Тени быстро кружились и вились вокруг моего света, превращаясь в корчащиеся клубы чего-то жужжащего и стрекочущего, словно это рой голодных насекомых. Я пыталась оттолкнуть их своей силой, но они извивались и уклонялись, подбираясь все ближе.
Мал встал за мной. Каким-то образом ему удалось отобрать нож у Ивана.
– Держись рядом, – сказала я. Лучше попытать удачу и проделать дыру в полу, чем просто стоять и ничего не делать. Я сосредоточилась, и мое тело завибрировало от мощи разреза. Подняла руку… и что-то вышло из мрака.
«Это трюк, – подумала я, когда это нечто начало к нам приближаться. – Какая-то иллюзия».
Существо словно вылепили из тени, его гладкое лицо было лишено всяких черт. Тело подрагивало и расплывалось, а затем вновь обретало форму: руки, ноги, длинные пальцы, заканчивающиеся слабым намеком на когти, широкая спина с крыльями, которые вздыбливались, колыхались и разворачивались черным пятном. Оно очень походило на волькру, но при этом имело очертания человека. И совершенно не боялось света. Не боялось меня.
«Это просто уловка, – настаивал мой запаниковавший разум. – Это невозможно!» Это существо перечило всему, что я знала о силе гришей. Мы не могли создавать новую материю. Не могли создать жизнь. Но существо приближалось к нам, а гриши Дарклинга жались к стенам в первобытном ужасе. Вот что их так пугало!
Я подавила страх и вновь сосредоточилась на своей силе. Затем взмахнула рукой, вызвав сияющую и неумолимую дугу света. Та пронзила монстра. На секунду мне показалось, что это никак на него не повлияло. Но потом он покачнулся, мерцая, как облако с молнией внутри, и разлетелся на части. Только я вздохнула с облегчением, как Дарклинг развел руки и создал новое чудовище, за которым последовало еще одно и еще.
– Этим даром наградила меня ты, – сказал парень. – Даром, который я заслужил в Каньоне.
На его лице проступило отвратительное ликование от осознания собственного могущества. Но я также заметила напряжение. Что бы он ни делал, это требовало невероятных усилий.
Мы с Малом попятились к двери, монстры приближались. Внезапно один из них с поразительной скоростью рванул вперед. Мал взмахнул ножом. Тварь замерла, слегка покачнулась, затем схватила Мала и отбросила его в сторону, как детскую куклу. Это была не иллюзия.
– Мал! – вскрикнула я.
Я создала разрез, и существо сгорело дотла, но в ту же секунду на меня накинулось новое. Когда оно схватило меня, мое тело содрогнулось от отвращения. Его хватка вызывала ощущение, будто по моим рукам ползут тысячи насекомых.
Тварь оторвала меня от земли, и я поняла, до чего же сильно ошиблась. У нее был рот – зияющая дыра, разверзнувшаяся, чтобы показать ряд острых зубов. Они глубоко впились мне в плечо.
Такой боли я еще никогда не испытывала. Она эхом отозвалась в моем теле и умножалась с каждой секундой, разрывая плоть и царапая кости. Словно издалека, я услышала, как Мал зовет меня по имени, а после – собственный крик.
Чудище отпустило меня. Я рухнула на пол безвольным комком и осталась лежать на спине. Боль накатывала бесконечными волнами. Я видела протекший потолок, существо из теней, нависающее надо мной, бледное лицо Мала, присевшего рядом. Я видела, что его губы произносили мое имя, но не слышала ни звука. Я впадала в забытье.
Последнее, что я услышала, это голос Дарклинга – до того ясный, будто он лежал возле меня, а его губы прижимались к самому уху, нашептывая единственное слово: «Спасибо».
