Ли Леви
Индиль
Ужин с демоном. Эпизод тринадцатый
Обеими руками толкнула Тиир тяжелую двустворчатую дверь и вошла в пиршественную залу. Дверь тут же исчезла за ее спиной, став частью каменной стены. Тиир остановилась, ожидая дальнейшего приглашения, но его не последовало.
Огромную залу с высокими сводами освещали сотни факелов. В центре располагался обеденный стол. Рассчитанный на тысячи персон, он уходил далеко вглубь залы, и другого его конца видно не было. Тиир медленно пошла вдоль него. На столе не было ни одного прибора – лишь огромные тяжелые кованые подсвечники с горящими свечами стояли на одинаковом расстоянии друг от друга. Отблески свечей играли на идеально отполированной поверхности. Тиир дотронулась до стола рукой и заскользила по нему пальцами. Она медленно ступала по каменному полу, и юбки ее платья тихо шуршали в такт ее движениям.
У противоположного конца стола она увидела демона, восседавшего в кресле с высокой спинкой. Она остановилась, убрала руку со стола и улыбнулась, пытаясь придать своему виду скромность и покорность, что, впрочем, ей не удалось. В свете факелов и свечей Махталеон показался ей настолько притягательным, что по спине и рукам ее побежали мурашки. Она стояла перед ним и манила взглядом из-под длинных роскошных ресниц.
В ту ночь Махталеон был особенно изящен и утончен. Черный камзол облегал его стройное тело. Высокий ворот его белоснежной сорочки был застегнут до самого верха и полностью скрывал шею. Кружевные манжеты закрывали кисти его рук до самых пальцев, украшенных драгоценными перстнями. Его волосы, черные, как смоль, были заплетены и убраны назад, и Тиир с нескрываемым интересом рассматривала его лицо.
Демон сидел, откинувшись на спинку кресла, небрежно опустив крылья на пол и положив ноги на стол. Теперь на нем были не те огромные тяжелые сапоги, от вида которых у Тиир кровь стыла в жилах, но легкая, облегающая ноги обувь из мягкой черной кожи.
На одном из подлокотников его кресла сидела нимфа в белом полупрозрачном платье, с отсутствующим взглядом и растрепанными волосами. Одна ее рука лежала на его плече, а другая находилась в полной его власти. Придерживая нимфу за талию, он припал губами к ее запястью и, прокусив тонкую кожу, неспешно тянул из ее сосудов кровь, следя за Тиир исподлобья своими темными глазами. Тиир ждала. Наконец, он оторвался от трапезы, отпустил руку нимфы и жестом позвал кого-то из темноты. За спиной его возникла темная безликая фигура.
– Убери ее, – не оборачиваясь к тени, произнес демон и приложил белоснежную салфетку к своим губам.
Нимфа тут же встала и, роняя на пол крупные капли крови, покорно направилась к выходу из залы, сопровождаемая тенью. Проходя мимо Тиир, она подняла глаза и задержалась на долю секунды. Она с напряжением всматривалась в лицо Тиир несколько коротких мгновений и вдруг узнала ее. От удивления она остановилась и широко открыла глаза, но тут же получила легкий удар в спину, заставивший ее проследовать дальше.
Когда сопровождаемая тенью нимфа покинула залу, демон опустил ноги, встал и сложил за спиной крылья.
– Прости, я начал без тебя. – Он бросил салфетку на стол и приблизился к Тиир. – Нравится ли тебе платье?
– Оно прекрасно.
– Ты прекрасна, Тиир-Таарэ. – Глядя ей прямо в глаза, он поцеловал ей руку. – Ты совершенна.
Тиир ответила ему легкой улыбкой и опустила глаза.
– У меня есть еще кое-что для тебя. – В его руках появилась небольшая шкатулка.
Махталеон открыл ее. Перед Тиир блистало и искрилось удивительной красоты колье. Казалось, множество звезд попало в тонкую паутину серебряных нитей, и каждая дрожала от легкого дыхания ветра.
– Позволь… – тихо произнес демон и достал колье из шкатулки, которая в тот же миг исчезла из его рук.
Тиир, немного склонив голову, убрала волосы с шеи. Демон застегнул колье, и оно вспыхнуло с новой силой на ее белоснежной коже. Она коснулась кончиками пальцев подаренного демоном украшения и к своему удивлению обнаружила, что камней вовсе не было – лишь свет далеких звезд мерцал и переливался в тонких нитях на ее шее.
– Звездный свет, попавшийся в расставленные мною сети. Оно будет сиять столько, сколько горят звезды на небосводе.
– Оно великолепно, – прошептала Тиир.
В руке Махталеона появилось кольцо, инкрустированное таким же звездным светом, что и колье. Демон надел кольцо ей на палец.
– Тебе нравится? – тихо спросил он.
– Безумно. Оно очень красиво.
– Ты очень красива, – прошептал демон ей на ухо. – И настолько же безумна… Так что ты ответишь мне? Ты останешься здесь, со мной? Ты станешь моей, Тиир?
Она снова опустила глаза и едва заметно улыбнулась. Демон убрал прядь волос с ее плеча, и она почувствовала, что рука его дрожит.
– Ответь мне, Тиир, ответь мне сейчас. – И голос его тоже дрогнул.
Она чувствовала, что нетерпение его возрастает.
– Тиир! Не мучай меня, дай мне ответ… – одними губами прошептал он. И тогда она подняла на него глаза и тихо ответила:
– Да.
Демон закрыл глаза, глубоко вдохнул воздух и с шумом выдохнул его, будто желая избавиться от переполнявшего его напряжения.
– Ты останешься здесь, со мной?
– Да, Махталеон…
– Ты разделишь со мной судьбу?
– Да.
– Ты станешь моей, Тиир-Таарэ?
– Да, Махталеон, навсегда…
– Это слышали стены. Это слышала Тьма.
– Да, – и она улыбнулась, обнажив свои белые зубы и сладко прищурив глаза.
– Да… Да… – повторил он, глаза его вспыхнули и тут же погасли, наполнившись тьмой. – Конечно… Конечно, да.
Внезапно он размахнулся и со всей силой, наотмашь, ударил Тиир по лицу. От неожиданности она даже не успела вскрикнуть. У нее перехватило дыхание. Не удержавшись на ногах, она упала лицом на стоявший позади нее стол. От боли и обиды слезы выступили на ее глазах. Демон медленно подошел к ней сзади. Она чувствовала, как он запустил свои пальцы в ее волосы и с силой прижал ее голову к блестящей поверхности стола. Она слышала, как с треском разрывались упругие ткани ее платья, и чувствовала холод, овладевший ее обнаженной спиной. Она видела, как его рука потянулась к тяжелому подсвечнику, стоявшему на столе, как демон поднял его над ее головой. В панике Тиир попыталась освободиться, за что получила очередной удар.
– Махталеон! – крикнула она срывающимся голосом, но демон еще сильнее прижал ее к столу.
– Прекрати дергаться и закрой рот! – тихо и невозмутимо произнес он, а затем шепотом начал произносить какие-то слова, видимо, на своем, темном наречии.
Тиир замерла, надеясь улучить момент и вырваться из его рук. Она затихла, и все ее чувства обострились. Она не могла видеть того, что он делал, но вся превратилась в слух и осязание, и внутреннее напряжение ее возросло до такой степени, что губы ее задрожали. В абсолютной тишине ее собственное прерывистое дыхание оглушало ее. Несколько капель горячего воска упали ей на спину и обожгли кожу, заставив ее вздрогнуть. И вдруг резкая боль пронзила ее правое плечо и прожгла насквозь. Спина ее выгнулась от боли и неимоверного напряжения, но Тиир, с силой сжав зубы, не произнесла ни звука.
Однако, боль не отпускала ее, напротив, она нарастала и проникала все глубже и глубже в ее тело. Ей казалось, что огненная лава наполняла ее сосуды, все пылало внутри и разливалось по ее телу нескончаемой жгучей болью. Она почувствовала запах горящей плоти и к своему ужасу поняла, что он исходил от ее собственного тела. Она пыталась кричать, но ее тело стало неподвластно ей. Она начала задыхаться, и тогда демон отпустил ее.
Тиир продолжала неподвижно лежать на столе, тяжело и прерывисто дыша, словно выброшенная на берег рыба, широко открыв глаза, с силой и злостью царапая ногтями ненавистный стол и оставляя на нем глубокие следы. Махталеон невозмутимо поставил тяжелый подсвечник со все еще горящими свечами перед ее лицом и бросил на стол раскаленное клеймо. Самообладание вернулось к ней, негодование и ярость придали ей силы, и она, схватив со стола подсвечник, запустила его в демона. Резкое движение снова вызвало боль, она закричала и, наклонившись вперед, схватилась за раненое плечо. Боль отдалась во всем теле. Демон увернулся от летящего в него предмета, и подсвечник со звоном упал на каменный пол. Свечи погасли. Махталеон рассмеялся.
– Что ты творишь? – с улыбкой, будто ничего не произошло, спросил он, снова приближаясь к ней своей покачивающейся походкой.
– Ты клеймил меня! Как будто я какое-то животное!
– Вовсе нет. Я лишь поставил печать под нашим договором. – Пожал он плечами.
– Хороша печать! Ты сделал мне больно! Ты мне полплеча сжег! Ты хотел меня сжечь!
– Вовсе нет. Я наполнил твои сосуды огнем. Теперь в крови твоей полыхает пламя. Я оставил на твоем плече свой знак, и никто не сможет прикоснуться к тебе, кроме меня, если ты сама того не пожелаешь.
– Ты посмел ударить меня!
– Иначе пришлось бы долго объяснять.
– Я не давала согласия на то, чтобы ты бил, истязал меня и … – у нее снова перехватило дыхание.
– Ты бы не согласилась, а для заключения договора необходима моя печать.
– Я тебя ненавижу! Забери свои безделушки! – И она рванула с шеи подаренное демоном колье, но нити его не порвались, а напротив, стали сжиматься вокруг ее шеи, опутывая ее и поднимаясь вверх. Тиир почувствовала, что колье душит ее, и быстро убрала руку. Украшение приняло прежний вид.
– Это ведь мой подарок, Тиир. В честь нашей помолвки. Ведь оно тебе понравилось…или нет? – И он сделал еще шаг по направлению к ней.
– Тебе нравится мучить меня, демон? Причинять мне боль?
– Твоя боль – самое сладостное, что мне доводилось пробовать. – И он протянул к ней руку. – Давай же, иди ко мне, раздели со мной трапезу. – И глаза его засветились.
– Оставь! Меня! – выкрикнула она в ответ, но Махталеон уже схватил ее за руку.
– Нет, звезда, озаряющая мои ночи, теперь я никогда тебя не оставлю, – тихо произнес он, глядя ей прямо в глаза. – Теперь мы всегда будем вместе. Ты моя, Тиир. Моя навсегда. И печать на твоем плече – тому свидетельство. Эта печать – знак того, что ты принадлежишь только мне. Никто не посмеет прикоснуться к тебе, пока ты носишь на своем теле мой знак. – Он склонился к ней и коснулся губами ее плеча. Тиир тщетно пыталась освободиться из его рук. Она снова начала задыхаться от негодования и осознания своей полной беспомощности, и плечо ее продолжало невыносимо болеть.
– Это нужно было сделать, Тиир, – прошептал ей на ухо демон, удерживая ее в своих объятиях. – Ведь скажи я тебе, ты бы не согласилась.
– Я думала, что могу доверять тебе!
– Доверие – непростительная роскошь. Поверь мне.
– Поверить тебе? Ты постоянно лжешь и причиняешь мне боль! Я не знаю, что ожидать от тебя! Отпусти меня!
– Непредсказуемость… Она вызывает сильные эмоции. Предсказуемость пассивна и скучна. Непредсказуемость ярка и насыщена. Вызванные ею эмоции наполняют неимоверной силой. Верь мне. Я никогда не перейду дозволенную грань.
– Ты уже перешел ее! – Она с силой оттолкнула его, и он отпустил ее.
Подхватив одной рукой юбку, а другой спадавший лиф разорванного платья, Тиир гордой уверенной походкой прошла через залу к тем дверям, через которые попала сюда. Демон с интересом наблюдал за ней.
– Возможно, мне дозволено немного более того, что ты считаешь дозволенным… Более того, что ты готова позволить…
Не обращая внимания на его слова или не слыша их, Тиир пересекла залу и остановилась напротив того места, где прежде была дверь. Теперь перед ней была лишь каменная стена.
Впрочем, она не ожидала увидеть ничего иного.
– Ты не отпустишь меня, – не оборачиваясь к демону, глухо произнесла Тиир.
– Нет, – тихо отозвался демон.
– Отлично! – Она повернулась к нему и опустила руки, платье соскользнуло с ее плеча. – Давай! Продолжай истязать меня, раз ты не можешь жить без моей боли. Лучше терпеть твои страсти здесь, чем висеть распятой в твоем подземелье, истекая кровью!
– Ты права, здесь намного лучше… – Он медленно подошел к ней. – Мне нравится, когда ты злишься. Столько эмоций, столько энергии!.. Все они мои… И все они для меня… – И он протянул к ней руку.
– Что ты собираешься делать? – Она невольно отступила перед ним.
– Лишь то, что я захочу. Ведь именно этого желаешь и ты?..
– Махталеон, не делай мне больно. – Она медленно опустилась на пол. – Я так не могу. Я не хочу так.
– Боль может стать наслаждением, Тиир.
– Для тебя – быть может…
– Между болью и наслаждением лишь тонкая грань. Я покажу тебе ее.
– А если я не хочу этого?..
– Как ты можешь хотеть или не хотеть того, чего не знаешь? Я предлагаю тебе не изматывающую тело боль, а неожиданное, стремительное проявлении ее, предвкушение которого рождает трепет, волнение, сладкое упоение ожиданием, а наступление ее дарит ни с чем не сравнимое блаженство. – Он опустился рядом с ней и сложил крылья. – Напряжение в каждой твоей мышце будет возрастать все больше и больше по мере того, как твое тело почувствует приближение боли, и всем своим существом ты возжелаешь ее наступления. И вот – яркая вспышка, разряд, пронзающий тебя насквозь – и тепло быстро разливается по твоему телу, делая его тяжелым и неподъемным, свободным и томным. Ты получаешь то, чего жаждет твоя плоть, ты почувствуешь ни с чем не сравнимое наслаждение…
– Зачем ты говоришь мне все это? У тебя нет ни капли жалости ко мне.
– Нет, ни капли. Жалости достойны создания слабые и ничтожные – жалкие… А ты не такая. Ты вызываешь восхищение, желание, трепет. Ты прекрасна, Тиир. Ты совершенна.
Демон прикоснулся к ее волосам и убрал их с плеча. Она закрыла глаза и приготовилась терпеть все, что бы он ни делал, лишь бы это скорее закончилось.
Перед ее глазами замелькали картинки из прошлого. Она снова была в темном лабиринте демона, и он касался ее невидимыми ледяными руками, и она чувствовала на своей коже его холодное дыхание. Однако теперь все представлялось ей иначе. У нее не было больше страха перед ним, напротив, она чувствовала, что желает его прикосновений все больше и больше… И вдруг, осознав это, она ужаснулась собственных мыслей, распахнула глаза и встретилась с ним взглядом. С легкостью демон подхватил ее, и через какое-то мгновение она снова оказалась сидящей на проклятом ею полированном столе.
– Только не здесь, Махталеон, только не здесь, – пытаясь ускользнуть, быстро прошептала она.
– Здесь. Только здесь, Тиир. На этом столе, пропитанном твоим криком и твоей болью. – И он улыбнулся своей дьявольской улыбкой – недоброй и одновременно желанной, и окончательно преградил ей путь к бегству. – Быть может, ты все еще боишься меня, нимфа? – Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.
– Боюсь тебя?! – Неожиданно для самой себя она вызывающе усмехнулась и резким движением оттолкнула его руку от своего лица. – Я оставила свой страх в твоих лабиринтах, демон. И я перестала быть нимфой.
Махталеон негромко рассмеялся.
– Вот как… Так кто же ты теперь?
– Я часть Тьмы, как ты того и желал…
– Я получил намного больше, нежели желал. Ты темный ангел, хранящий мою темную Суть, – не отрывая от нее глаз, тихо произнес он.
Он погрузил пальцы в ее темные локоны и медленно, с силой потянул вниз, так, что голова ее запрокинулась, шея выгнулась, а глаза невольно закрылись. Он склонился к ее шее, и она почувствовала на своей коже прикосновения его губ – мягких, нежных и осторожных. Лед, пробежавший по ее спине и рукам, и огонь, родившийся от прикосновений его губ, встретились где-то внизу и вмиг стали лавой – томной, горячей, тягучей; они устремились вниз, приводя в напряжение каждую ее мышцу – от бедер до самых кончиков пальцев ног – в предвкушении того неизвестного, что сулил ей ее демон.
Дыхание ее, остановившееся на самом краю губ, вдруг сорвалось с них легким стоном и рассыпалось в прохладном дрожащем воздухе. Тиир опустилась спиной на твердую холодную поверхность стола, ставшего ее жертвенным алтарем, и замерла в томительном ожидании. Ожог на плече больше не беспокоил ее, лишь распространял вокруг себя легкий жар, и едва уловимые покалывания напоминали о ране.
Демон отпустил ее волосы и тихо склонившись над ней, провел своими острыми когтями по нежной коже ее лица. Когти его долго изучали контуры ее губ, а затем один из них проник в ее полуоткрытый рот, и был внезапно остановлен ее острыми зубами, со всей силой впившимися в палец и пронзившими его насквозь. Это незначительное, но неожиданное вмешательство противоречило правилам его игры. Молча, с усилием, он разжал ее зубы и освободил окровавленный палец. Тиир замерла, прикрыв глаза и с упоением слизывая со своих губ капли его крови.
– Теперь я знаю, какова твоя кровь на вкус, хищник. – Она рассмеялась холодным металлическим смехом, запрокинув назад голову.
– Тебе не следовало делать этого, Тиир, – холодно ответил Махталеон.
Его рука легла на ее горло и стала медленно сжимать его. Она не сопротивлялась. Губы ее разомкнулись, прерывисто хватая воздух, и кровь все сильнее и сильнее пульсировала в голове.
Демон продолжал медленно сжимать ее горло и когда, наконец, вместо ее дыхания послышался хрип, он склонился над ней и окончательно перекрыл ей доступ воздуха, прильнув губами к ее полуоткрытому рту. Теперь она запротестовала, попыталась освободиться, но безуспешно. Зала вокруг нее закружилась, и перед глазами поплыли полупрозрачные темные пятна. Напряженные пальцы ее вдруг ослабли, и кисти рук безвольно повисли в его руках. Тогда он отпустил ее, и воздух стремительно и громко ворвался в ее легкие, заставив спину ее напряженно выгнуться. Мягко опустившись на поверхность стола, она замерла, наслаждаясь послевкусием полученных ощущений, прикрыв глаза и вдыхая полуоткрытым ртом пропитанный ароматом свечей прохладный воздух.
Приподняв ресницы, она увидела Махталеона, стоявшего над ней. На нем уже не было камзола, а верхние пуговицы его белоснежной сорочки были расстегнуты. Неудержимое желание прикоснуться к нему заставило ее подняться. Она приподнялась и протянула свои пальцы к демону, но он с силой оттолкнул ее, и она, не удержавшись и громко вскрикнув в предвкушении жесткого удара о твердую поверхность стола, упала назад.
Однако удара не последовало. Вместо этого спины ее коснулся нежный шелк, плотный, прохладный и скользящий, и она погрузилась в мягкие перины и простыни, и голова ее опустилась в легкие, как летние облака, подушки. Она была в своей комнате, в своей постели. Здесь было тепло, в камине потрескивал огонь, наполнявший комнату приглушенным светом.
Знакомые руки аккуратно освободили ее ноги от тесной обуви, и все ее тело вдруг тоже захотело на свободу. Она попыталась избавиться от корсета, Махталеон же, опережая ее желания, одним движением разорвал ткани, скрывавшие объект его страстей, и освободил Тиир от сковывавшего ее платья.
– Никогда больше не дари мне платья подобные этому. Они слишком тяжелые, они не дают дышать…
– Никогда… – тихо отозвался он и склонился над ней, и крылья его, сильные и упругие, поднялись за его спиной и скрыли их двоих от всего мира.
Тиир видела лишь его мерцающие глаза и чувствовала только его руки, сильные и нежные, настойчиво удерживавшие ее в своих объятиях, и кожей своей она касалась его тела… И в какой-то момент ей показалось, что он вдруг прошел сквозь нее, и незнакомые ей прежде чувства наполнили ее ощущением абсолютного счастья, и ей захотелось смеяться и плакать одновременно – и она рассмеялась, и слезы бежали из ее глаз. А демон продолжал целовать ее губы, ресницы и слезы.
Она чувствовала, что вот-вот простит его – уже простила – и ненавидела себя за это, но чувства, рожденные в ней, были намного сильнее и ярче, чем обида и боль, и несли в себе больше смысла. А он уже касался губами и языком ее шеи, подбираясь к мочке уха. И вот, напряженным кончиком языка он провел по контуру ее уха и, добравшись до его вершины, с силой прикусил своими белоснежными клыками. Тиир со стоном выдохнула переполнявший ее легкие воздух. Тело ее снова погрузилось в нежное тепло, а по самой поверхности кожи пробежал холодок, и губы ее задрожали в предвкушении новой порции страсти. И вдруг, на какое-то мгновение, ее охватил уже почти забытый ею животный страх, ужас, что овладевал ею прежде при виде демона, и ей захотелось бежать от него и спрятаться – так, чтобы он никогда не смог найти ее, и она забилась в его руках, словно птица, желавшая вырваться на свободу из тесной клетки, и почувствовала, как его руки сжали ее хрупкое тело с еще большей силой, и она уже чувствовала над собой тяжесть его тела, и черные пряди его волос падали на ее ключицы, и, открыв глаза, она встретила его взгляд и покорилась ему, и когда его губы снова прикоснулись к ее коже, она больше не рвалась на свободу, но полностью отдала себя их власти, и навсегда забыла свой страх.
– Как ты делаешь это? – прошептала она.
– Делаю что? – так же тихо переспросил он.
– Как ты заставляешь забыть об унижении и боли, которые причиняешь мне? Как пробуждаешь во мне желание настолько сильное, что я готова простить тебе все и снова подставить свою спину под удар, и отдаться тебе на растерзание, лишь бы прикасаться к тебе, лишь бы чувствовать тебя каждой частичкой своего тела, лишь бы дышать с тобой одним дыханием…
– Все просто, Тиир. Ты голодна. А я могу дать тебе то, что утолит твой голод.
И она снова почувствовала прикосновение ее губ.
– Ты настоящий… Теперь я знаю… – прошептала она и впервые коснулась рукою его лица, и вдруг – ее словно ударило разрядом молнии, и какая-то неведомая ей сила отбросила ее руку в сторону.
Махталеон с силой схватил ее за запястье и сжал с такой силой, что она почувствовала, как начала пульсировать кровь в кончиках пальцев, – и сразу отпустил ее.
– Не прикасайся ко мне! – Он метнулся прочь от нее, и молниеносно сложенные крылья с шумом рассекли воздух.
Глухо и тяжело дыша, будто после быстрого бега, он отвернулся и закрылся от нее крыльями, а затем медленно опустился на колени и произнес едва слышно:
– Я не люблю этого… когда прикасаются к лицу…
Тиир беззвучно соскользнула с плотного шелка постели, осторожно приблизилась к демону и замерла, в нерешительности, позади него, перебирая дыханием легкие перья его крыльев.
– Махталеон… – тихо позвала она, но он не ответил.
Тогда она обошла его, тихонько опустилась перед ним на пол и осторожно убрала с его лица черные растрепавшиеся волосы. Лица не было. Из тьмы смотрели пустые горящие глаза. От неожиданности Тиир отпрянула от него. Махталеон, будто не ожидая ничего другого, чуть подался вперед, желая встать, но она удержала его.
– Махталеон… Я не стану прикасаться к твоему лицу, если ты того не желаешь…
– У меня нет лица, Тиир. Ты же видишь. У меня его нет. Я так же безлик, как и любая тень в этом замке. Только твои фантазии и воображение придают моей внешности особые черты. То, что ты видишь, – лишь маска, скрывающая мое истинное лицо – глаза, смотрящие из темной пустоты.
– Это неправда, Махталеон!..
– Это правда! Я лишь часть тьмы, рожденная Великой Тьмой! Я – тень, живущая в чужом теле! Как ты не поймешь этого?! – Больше не сдерживая свои эмоции, он резко встал и напряженно поднял крылья. – Это лицо – маска! Маска, которую я создаю для тебя, для других, раз за разом… А ты разрушаешь ее своим прикосновением!
– Прости! Я не знала, я не хотела этого!..
– Как бы я хотел почувствовать прикосновения твоих пальцев, твоих губ, твоего дыхания… Но я не чувствую ничего… Совсем ничего! Только слышу шорох и жуткий скрежет от любого прикосновения… – Он перевел на нее взгляд и вдруг резко и грубо схватил ее за руку и потащил за собой, к огромному зеркалу, и остановился перед ним. – Иди сюда! Смотри в зеркало. Именно так я выгляжу за пределами твоих фантазий. Вот мой истинный облик, а остальное – лишь плод твоего воображения!
Тиир отчетливо увидела свое отражение в зеркале, а позади нее стояла огромная черная тень – значительно более высокая и могучая, нежели Махталеон был во плоти.
– Именно таким ты увидела меня впервые, тогда, в лесу, не так ли? Это – истинный я. Нет меня другого. Все остальное – лишь то, каким ты хочешь меня видеть, и я даже представления не имею, каков я в твоих глазах…
Тиир взглянула на него через плечо, снизу вверх. Перед ней был все тот же демон, такой, каким он был с ней в замке все это время. Она снова посмотрела в зеркало – огромный черный нечеткий силуэт с горящими глазами.
– Махталеон… Я не стану больше касаться твоего лица… Не стану делать то, чего ты не хочешь… Но я вижу тебя… Ты вовсе не иллюзия – ты настоящий! Я чувствую тебя, твои прикосновения, твое дыхание, твою кожу… Я слышу, как бьется твое сердце…
– Его тоже нет, Тиир! Это лишь механизм, помогающий существовать этому телу!
– Но, Махталеон!.. Никогда прежде я не встречала губы, подобные твоим… Твои глаза… В них можно блуждать бесконечно… – Она обернулась к нему и осторожно обняла, прижавшись лицом к его груди. – Не смотри больше на свое отражение. Зеркала лгут. Зеркало – оно бесчувственное, оно не видит тебя, оно не способно на это. А я тебя вижу… И пусть это только мои фантазии, но ты в них прекрасен… и… Я буду любить тебя таким, как ты захочешь… С лицом или безликого, осязаемого или бестелесного, нежного или жестокого, осторожного или безрассудного – мне все равно, для меня важен ты, только ты, Махталеон… Не прячься от меня… Позволь мне познать твою суть…
– Познать мою Суть? – он усмехнулся. – Ты ужаснешься, познав ее!
Он отстранился от нее, но она удержала его, едва касаясь кончиками пальцев его руки.
– Неужели никто прежде не любил тебя? Не касался твоего лица?.. Не прикасался к твоим волосам?.. Не смотрел в твои глаза? Без страха… Не смотрел в них без страха, Махталеон?.. Отчего ты не подпускаешь к себе? Отчего ты настолько дикий?
– Оттого, что я демон, Тиир! – И голос его снова стал глухим рычанием. – Такова моя природа, такова моя суть. Мною нельзя повелевать, мною нельзя владеть, меня нельзя приручить!
– Но ведь тебя можно любить… Этого ты мне не можешь запретить… Ведь я… изменила свою природу, чтобы быть с тобой…
– Ты изменила свою природу, чтобы выжить! Твоим желанием было лишь покинуть лабиринт, и не важно, какой ценой. Будь твоя воля, ты и сейчас сбежала бы отсюда!
– Нет!
– Да, Тиир! Еще не сменилась луна, как ты собиралась уйти отсюда! И сейчас ты этого хочешь, но не знаешь, как покинуть мой замок. Ты думаешь, он не отпустит тебя, но все двери открыты, и скоро ты найдешь выход. – Его пальцы выскользнули из ее руки. – Вот только куда идти тебе, ты не знаешь… Поэтому ты все еще здесь и не пытаешься бежать…
– Послушай, Махталеон…
– Ты послушай меня, Тиир! – выкрикнул он и схватил ее за плечи. – Я не тот, чей образ ты создаешь в своих мечтах. Забудь свои фантазии и вспомни, кто я на самом деле! Уходи… Пока не взошла новая луна, ты можешь уйти, Тиир. Тогда знак мой на твоем плече исчезнет, и договор между нами потеряет силу. Мне не следовало вырывать твои корни и пытаться превратить тебя в то, чем ты не являешься, чем тебе не следует быть. Теперь Тьма не страшна тебе, и ни один из демонов не коснется тебя. Ступай. Сейчас еще можно уйти.
– Слова твои неуместны! Я не верю тебе, демон, ни единому твоему слову не верю. Теперь ты боишься меня, боишься того, что я несу с собой и чего ты не знал прежде.
– Все ложь!
– Если все ложь, для чего ты принес меня во Тьму и удерживал в своем замке долгие годы?
– Только так я мог спасти тебя! Пойми, нет силы, способной противостоять ему!
– Кому?
– Тому, чье имя не произносят ни в Свете, ни во Тьме. Но теперь… Теперь твое светлое имя надежно спрятано от него.
– Для чего ты появился в моей жизни, если я безразлична тебе? Я не звала, не грезила о тебе. Зачем эти представления? Эти слова? Я думала, ты любишь меня…
– Я не способен любить. Я могу лишь обладать. И именно этого я хотел! Ты для меня не больше, чем драгоценный камень, который должен сверкать лишь в моей сокровищнице! Ты дорогой металл, на котором должна стоять лишь моя печать! Но ты другая! Тобой нельзя владеть. Тебя можно только любить. А я не способен на это.
– Так ты… не любишь меня?
– Я никогда не любил тебя.
– Я не верю тебе, – с растерянной улыбкой медленно произнесла она. – Я знаю, что это не так. Я чувствую это. Я же чувствую… тебя…
Не ответив, он отвернулся от нее и направился к стене.
– Ты можешь убрать печать с моего тела, но ты не можешь вырвать из души моей чувства!
– Ты глупа и наивна. Как и весь ваш род.
– Зачем ты говоришь мне это? Зачем ты мучаешь себя? Зачем мучаешь нас обоих? – не отставала она. – Зачем ты здесь, если не для того, чтобы быть со мной? Я люблю тебя, демон, и я знаю, что ты чувствуешь это! Но ты не знаешь, что с этим делать, потому что никто не любил тебя прежде!
Он небрежно поднял руку, показывая жестом, что разговор их окончен, но она не отступала.
– С тобой происходит нечто, что скрыто от моих глаз и чувств, но я приму все, всего тебя, любого тебя, только позволь быть с тобой… Позволь мне снова касаться губами твоих губ. Позволь увидеть в твоих глазах миллионы звезд и сотни галактик. Всю Вселенную. Ведь это – моя Вселенная. Ты обещал ее – мне!
Со всей силой он ударил рукой по стене, и та открылась перед ним.
– Если хочешь уйти, сейчас самое время, Тиир. Замок укажет тебе выход.
И он исчез за стеной.
