Лили Рокс
Девственность для профессора
Взрослый мужчина
Зловещие сумерки уже приближаются к горизонту и ночная печать окутывает землю своим холодом. Я вдыхаю полную грудь кислорода и удивляюсь, насколько сегодня воздух удивительно свеж!
Глядя вниз, наблюдаю, как автомобили, похожие с высоты на крошечные светящиеся точки, суетясь, двигаются по шоссе, доставляя владельцев домой после продолжительного трудового дня.
Им есть куда спешить… Дома их радостно встретят дети и любящие красавицы-жены… Кому-то нужно успеть завершить дела; у кого-то важные встречи и свидания… А кто-то просто монотонно катается по городу, в попытке убить время.
Я не понимаю таких людей… Они всегда стараются убить время… Но они не знают, что таким образом они убивают себя!
Прохожие, укутавшись в теплые вещи и уткнувшись в смартфоны, спешат по улицам, изредка рассматривая витрины магазинчиков. Молодые влюбленные парочки под зонтом, взявшись за руки, следуют по тропинкам виднеющегося вдалеке городского парка.
«У них есть все, о чем только можно мечтать!” – думаю я, глядя на эту картину, – “Счастливые люди!»
Пронизывающий осенний дождь уже успел намочить бетонный парапет здания, на крышу которого я пробралась только с одной целью: исправить ошибку, которую допустила сама. Ошибку выбора, а возможно и рождения.
Идеальное место. Тихо и безлюдно. Здесь, на последнем этаже, я ближе всех к Богу. Могу задать любые вопросы, только он не услышит. Да и ответы известны.
И вот я на месте. Стою на краю скользкого парапета, обдуваемая яростными порывами ветра, подобно корабельному парусу наполняя белоснежную сорочку. Еще минута и я улечу из этого мира, туда, где легко и спокойно, где не нужно думать о своей грешной жизни, обо всем, что не дает покоя простым смертным людям.
Босые ноги уже успели окоченеть от холода, а джинсы промокли насквозь. Пряди волос закрывали глаза. Ловлю себя на мысли, что мне совершенно не хочется плакать, отсутствует чувство жалости к себе. Только одно волнуют: как мамочка переживет мое решение. Как она примет этот выбор и, вообще, сможет ли принять и пережить его. Ничего больше.
Момент настал. Пьянящая дрожь в ногах и, несмотря на избыток влаги в воздухе, пересохшее горло, все это вмешалось сейчас в один комок. Грудь стянуло. Напряжение перед решающим шагом в бездну достигло своего пика. Еще секунда и все мои проблемы будут решены, они просто никому не будут нужны…
«Надюша!!! Стой, – раздалось у меня за спиной, и голос был знаком, – Не делай этого!»
Мгновение. Внезапный испуг. В голове уже отыгран финал истории… Ноги получили приказ и уже приступили к его исполнению, как вдруг это…
Услышанный голос переносит в беззаботное детство…
Я, единственный ребенок в семье. Папа ушел, когда я была совсем малышкой. Я не смогла бы его вспомнить, даже под дулом пистолета. Мама рассказывала, что он путешественник и отправился в поисках приключений на другой континент. Я верила. Никогда не слышала от мамы гадостей про него и, наверное, по этому не испытывала никаких плохих чувств к нему, по крайней мере в детстве.
С иронией иногда сочиняла сказки об опасностях, которые его подстерегали:
– Кровожадные гиены, рвущие на куски плоть;
– Лев, способный проглотить целиком.
Это из воспоминаний об отце. В такие моменты мне было жаль его, что он один, там среди гиен, а я здесь, дома в теплом свитере пью чай, а рядом мамочка.
Переносимся на восемь лет вперед. Мне 18 лет и я уже в выпускном классе. Живу вместе с мамой в обычном городке. Занимаюсь в гимназии рядом с домом. Хорошо учусь. Подруг у меня нет. Свободное время занимает учеба. Все нереализованные в молодости моменты мама старалась воскресить во мне. Растила идеал прилежания. Я не смела противостоять. Я не имела морального права подвести мать. Мне казалось, что так и должно быть. Сравнивать мне было не с чем.
Занятия и уроки по будням сменяла субботняя работа по саду и посещение проповеди в храме Святого Павла по воскресеньям. Вытертые лакированные скамьи и тихая умиротворенная обстановка. Красочные фрески библейских событий на стенах и роскошные колоннады. Много света и искусственные улыбки на лицах. Все это ярким пятном врезалось в моей памяти. Ярким, но не счастливым.
Еще недавно обсуждали малышку Свету, которой год пришлось заниматься проституцией, чтобы прокормить себя и разбиваемую раком мать. Никакого сострадания. Только скабрезные, осуждающие взгляды и вздохи за спиной. Тонны лицемерия и покаяния, выставляемого на показ. Из всех прихожан моя мать действительно верит в Бога. Я уверена в этом.
Мое первейшее желание, как можно быстрее окончить гимназию и перебраться в колледж, подальше от этого забытого богом места! Необходимо было вырваться отсюда, чтобы не угореть и не угаснуть.
Мать поддерживает мои стремления, я должна порвать эту нить. Поэтому большую часть заработанных на ферме денег она тратит на меня и мое образование. Их естественно не хватает. Именно поэтому она еще и подрабатывает уборщицей в храме.
Недавно она узнала, что учителем биологии в гимназию устроился ее старый знакомый. Я скажу больше – школьная любовь. Как бы она не старалась этого скрыть, но робость и багровый румянец, появлявшиеся на ее лице в момент, когда они случайно встречались во дворе гимназии, становились заметны даже мне, не искушенной в этих вопросах. В эти редкие моменты встреч мать начинала светиться изнутри. В ее глазах загорались веселые чертики, которые трудно было скрыть от окружающих.
Вот так, во время одной из таких встреч Эрнест (да, его звали именно так) хвалит меня как прилежную и трудолюбивую ученицу, а также предлагает организовать дополнительные занятия за символическую для нас плату. Он вызывал максимальное доверие и уважение у нас обеих. Никакой сексуальной подоплеки в его предложениях мы не усмотрели.
Мужчина средних лет. Благородная седина уже успела избирательно выкрасить отдельные пряди его волос. Выразительные черты лица и бездонные голубые глаза. Легкая небритость добавляет ему привлекательности. Даже в нынешнем его возрасте женщины обращают на него внимание. Вероятно, в молодости он был еще более привлекательным.
Одевается скромно, но всегда со вкусом. Низкий тембр голоса совершенно не соответствует внешности. На занятиях он носит очки в темно-коричневой роговой оправе, которые он периодически снимает и, морщась, протирает, выхватывая меня взглядом из общей массы одноклассников.
Наше с мамой совещание длится недолго. По правде говоря, мы сразу согласились.
И вот, наступает день моего первого занятия.
Уроки закончились в полдень. Заниматься договорились у Эрнеста в квартире, которую он снимал неподалеку от храма.
Прекрасный летний день наполнен детским задорным смехом, причиной которого являлись приближающиеся каникулы. Быстрыми шагами буквально лечу по указанному адресу, а в голове совсем другие мысли.
Звоню в домофон. Приятный и знакомый голос спрашивает из динамика:
– Да-да, это ты, Надя?
– Да, Эрнест Богданович. Вы велели прийти в половину первого. Я пришла, – ответила я быстро и четко, – Откроете мне дверь?
Подъем по лестнице был недолгим. Преподаватель уже открыл квартиру и ждал меня.
– Здравствуй, Наденька, – произнес он в качестве приветствия, – Проходи.
Уютное однокомнатное жилище на третьем этаже. Идеальный порядок и ничего лишнего. Эрнест явный приверженец минимализма.
Одет, по домашнему, скромно:
– Несмотря на жаркую погоду, шерстяной свитер с вытянутыми локтями одет поверх белоснежной футболки;
– Бессменные очки, усиливающие глубину взгляда;
– Серые брюки и домашние тапочки.
Снимаю туфли и направляюсь к столу у окна.
Эрнест садится рядом и достает учебник.
Час с небольшим он объясняет ботанику, а затем задает вопрос, который показался странным:
– Такая симпатичная, прям как мама, – его взгляд уловил смущение, – У тебя уже есть бойфренд?
– Спасибо, большое! – отвечаю робко, – Пока еще нет, мне кажется, рано.
Он снимает очки и начинает медленно и педантично натирать, осматривая на свет наличие пятен и загрязнений. Периодически пересекаемся взглядами, и я обращаю внимание на то, как скрупулезно он всматривается в мое лицо, черты фигуры. Зачастую, его глаза фокусируются на области бедер и груди.
По легкомыслию, не предаю этому значения. В конце концов, он же преподаватель, да еще и мамин знакомый, а потом уже мужчина…
Когда он впервые коснулся…
Ближе к окончанию занятия он кладет ладонь мне на бедро и внимательно вчитывается в мою писанину. Его рука настолько тепло прикасается к коже на моей ноге, что по спине невольно пробегают мурашки, вызванные необъяснимыми ощущениями. Я такого раньше не испытывала и была предельно смущена. Я не вскочила с воплями о том, что он делает. Мне было не страшно и не неприятно. Для меня все было новым. Однако этот человек пользовался безграничным уважением у матери, поэтому для волнений нет причин.
Спустя несколько минут, ладонь Эрнеста начинает двигаться по моему бедру в сторону трусиков, а затем опускается к колену. Тошнота подступила к горлу, а дыхание перехватило. Резкий жар ударил в голову и распространился по всему телу, концентрируясь в области низа живота. Никогда раньше я не испытывала подобных ощущений. Меня буквально трясет!
Эрнест же продолжает что-то проговаривать с невозмутимым видом. Его поведение говорит о том, что все идет так, как должно быть.
Движения его ладони становятся более интенсивными, а амплитуда слегка размашистой.
Несмотря на безграничное доверие к Эрнесту, меня начинают мучить мысли о правильности складывающейся ситуации.
– Что вы делаете, – едва выдавливаю из себя, – Я, пожалуй, пойду!
Встаю и направляюсь к выходу. Эрнест следует за мной.
– Ты неправильно поняла, девочка моя – возражает он, – Это помогает расположить к себе ученика. Ничего такого, что бы ты могла подумать. Мир? – Эрнест протягивает руки, чтобы обнять.
Я соглашаюсь, и он обнимает. Так крепко, как любящий отец прижимает дочь. Крепкие руки окутывают мои плечи. Ладони успокаивающе гладят мою спину, а затем нежно спускаются в область поясницы и ягодиц.
– Что происходит, – задаю вопрос сама себе, – Что он делает?! – Вопросы начинают роиться в моей голове. Мне становится страшно, но и одновременно приятно. Я не хочу, чтобы Эрнест переставал трогать меня. Приятное тепло снова разливается по телу. Девственные соски тотчас огрубевают и проступают через рубашку. Эрнест, естественно, чувствует это. Дрожь снова пробегает по телу, и я закрываю глаза. Словно прыгая в пропасть, я расслабляюсь и доверяюсь его объятиям. Чуткие пальцы преподавателя уже поглаживают мои ягодицы. Его неровное дыхание ощущаю кожей на шее, которую он ласкает прикосновением губ.
Не в состоянии сопротивляться, поддаюсь его воле. В этот момент перестают существовать границы, рамки и нормы морали.
От прикосновения пальцев к области моего девственного бутона, внутри меня взрывается вулкан эмоций. В глазах темнеет, и становится тяжело дышать. Прикосновение. Еще одно. Трусики тотчас увлажняются, а каждый последующий контакт его пальцев с моей вагиной доставляет все большее удовольствие. Никогда раньше я не была с мужчиной, поэтому эти новые и неизведанные ранее эмоции и ощущения затуманивают мое сознание.
Спустя пару секунд теряю сознание. Ноги подкашиваются. Неимоверной силы поток удовольствия извергается из области промежности во всех направлениях. Меня треплет, словно мощным порывом ураганного ветра, разрушающего все на своем пути. Сердце старается покинуть тело.
Эрнест подхватывает меня, и все…
Просыпаюсь на его диване. В голове бардак. Мысли спутанно пробиваются сквозь сознание, пытаясь достучаться до истины.
«Почему еще здесь?” – проносится в мыслях, – “Это был сон? Но ведь не могла же я заснуть?»
Эрнест курит у открытого окна и любуется храмом. Он обращает на меня внимание, но не придает значения тому факту, что я пришла в себя. Он ведет себя так, как будто все произошедшее никогда не существовало в реалии, а, действительно, было сном. Слегка повернув голову сторону, произносит:
– Ты устала! Стоит отдохнуть. На сегодня закончим!
Докурив и выбросив окурок в окно, помогает мне, обескураженной происходящим, собрать вещи и проводит до двери.
– Жду послезавтра в семь, – произнес с тем же томным вздохом, который еще недавно я слышала в так называемом сне, – Увидимся!
Не дожидаясь никакой реакции с моей стороны, закрывает дверь.
Смешанные чувства. Не удается понять, была ли это реальность и стоит этим поделиться с мамой, либо это мимолетный гормональный всплеск на фоне подростковых переживаний. Пришлось взять тайм-аут на время и никому об этом не рассказывать.
Следующий урок в гимназии и скользящий по мне взгляд заставляет склоняться в сторону реальности происходивших накануне событий. От чего-то меня не приводит в ужас осознание произошедшего.
Обычный будничный вечер. Лежа в ванной, бездумно осматриваю собственное тело.
«Что же случилось в тот день?” – задаю себе один вопрос, – “Может это был наркотик? Только я ничего не ела».
Воспоминания о пережитых ощущениях будоражат сознание. Я теряюсь в догадках.
Естественно, хочется снова ощутить нечто подобное, но рамки приличия удерживают от необдуманного шага. В действительности даже не понимаю природу происхождения того состояния.
Наступает долгожданный четверг. В этот день нет биологии, поэтому увидеться с мистером Эрнестом в школе возможности не представляется.
Каждая минута тянется резиновой лентой. Никого не замечая вокруг, я дожидаюсь назначенного времени, чтобы разобраться. Получить ответы на интересующие меня вопросы. Знает их только один человек: Эрнест!
Долгожданный час настал. Взволнованная, иду по знакомой улочке мимо храма. Вдалеке уже виднеется пятиэтажка, в которой находится квартира Эрнеста Богдановича. Волосы развевает легкий летний ветерок, шаловливо играющий с моим платьем.
Приближаясь к дому, нарастает возбуждение. Скорее эмоционального, нежели платонического характера.
Момент истины. Набираю на циферблате домофона номер «69», как раздается грубый хриплый голос:
– Кто там?
– Это я, – незамедлительно отвечаю, – Надя! У нас сегодня занятие.
– Ах да, – бодро отвечает преподаватель, – Надежда! Конечно, проходи. Я ждал тебя. – хотелось крикнуть в ответ, что я тоже ждала. Только пока не понимаю, чего конкретно я ждала. Толи физической встречи с Эрнестом Богдановичем, то ли встречи с объяснениями и установлением истины в волнующих меня вопросах.
Раздается сигнал открытия двери домофона. Этот звук является прототипом стартового выстрела, сигнализирующего о начале забега. Учащенное сердцебиение и неровное дыхание буквально эхом разносятся по гулкой темноте подъездных коридоров. Сглатывая густую слюну, поднимаю глаза и вижу на лестничной площадке мистера Эрнеста, одетого в те же самые вещи, что и на прошлом занятии.
– Здравствуй, Наденька! – обращается, приветливо улыбаясь, – Заходи скорее.
Робко и взволнованно захожу в напоминавшую о приятных мгновениях квартиру. Окно, сквозь распахнутые стекла которого виднеется храм и чистый без облачка небосклон. Письменный стол, на котором с присущей Эрнесту аккуратностью разложены учебники и письменные принадлежности. Диван. Да-да, тот самый, на котором пришла в себя, недоумевая от случившегося. Никакого страха я не испытала, скорее любопытство.
– Ты повторяла тему предыдущего занятия? – спрашивает Эрнест и присаживается на диван, – Я же не впустую распинался?
