Лилия Подгайская
Любовь на все времена
Проносятся над Землёй годы и пролетают столетия, бушуют войны и ураганы, сменяют друг друга властители, но сердцами людей неизменно правит одна владычица – Её Величество ЛЮБОВЬ.
Последний дар любви
Британия
Лето 439 года
Когда последний римский легион покидал Британию, сердце красавицы Титмун было разбито. Из её жизни уходил навсегда единственный мужчина, который был ей нужен, нет, необходим для счастья. Он покорил её с первого взгляда, её, гордую красавицу Титмун, ради которой мужчины готовы были на всё – и свои, бритты, и пришельцы с юга, римляне. Но она отвергала всех, гордо отворачивая изящную золотоволосую головку, не желая дарить просителю даже взгляда. Она берегла себя, сама не зная для кого, поняла это лишь тогда, когда впервые увидела его.
Высокий, широкоплечий, мускулистый и при этом гибкий и подвижный, он сражался один на один с громадным бриттом, обладавшим, как все знали, несокрушимой силой. Бритт возвышался над своим соперником как гора, наносил разящие удары, от которых, казалось, нет спасения, но ему не хватало подвижности. А римлянин, лёгкий и подвижный, несмотря на немалую силу мышц, шутя, уходил из-под ударов, красиво двигаясь на своих длинных, стройных ногах, как будто танцевал изящный ритуальный танец войны. Выглянувшее из-за туч солнце отражалось в его блестящем шлеме, нагруднике и наколенниках, рассыпая вокруг слепящие искры.
Стоявшие кольцом вокруг них мужчины, как римляне, так и бритты, громко ревели, по заслугам оценивая каждый удачный выпад силача-бритта и каждый красивый уход из-под удара легконогого римлянина. Время от времени их мечи скрещивались с огромной силой, высекая искры и грозно звеня металлом. Но, несмотря на кажущуюся несокрушимость ударов бритта, римлянин каждый раз отбивал их недрогнувшей рукой, на которой бугрились мышцы. Потные тела блестели на солнце, но темп битвы не снижался, оба воина были полны решимости сражаться до победы.
Когда Титмун подошла к месту битвы, она была в самом разгаре. Легко раздвинув кольцо мужчин, окружавших ристалище, она оказалась в самом первом ряду зрителей и могла наслаждаться созерцанием мужской силы во всей её красе. И сразу же дрогнула сердцем, увидев стройное тело римлянина. Лицо его было скрыто шлемом, и девушка не могла увидеть его, но посадка головы, сильная шея, разворот широких плеч сразу же покорили её. Ей бы желать удачи своему, бритту, а она, вопреки здравому смыслу, ожидала победы римлянина. И тоже крикнула что-то подбадривающее, когда снова со звоном и искрами скрестились их мечи. Римлянин, отскочив от соперника, на мгновение оглянулся и пронзил её взглядом насквозь, как ей показалось. А потом с удвоенным рвением устремился на своего соперника, который начинал уже выдыхаться от такого резвого темпа. Победа досталась ему.
Римлянин, в знак победы, поднял над головой сжатую в кулак руку и снял шлем. И Титмун увидела впервые то, что будет теперь всю жизнь сниться ей, и на смертном одре будет стоять перед её глазами – его лицо. Молодое, загорелое лицо с правильными, немного резкими чертами и стального цвета глазами, сверкавшими не хуже его блестящего шлема. Тёмные, слипшиеся от пота, волосы красиво окаймляли это мужественное, полное внутренней силы и уверенности в себе лицо. Он окинул собравшихся взглядом победителя и встретился глазами с прекрасной незнакомкой, стоявшей в первом ряду. Поднял руку, призывая к тишине, и сильным низким голосом громко объявил:
– Свою победу в этом сражении я посвящаю прекрасной синеглазой незнакомке с золотыми волосами.
Рёв довольных мужских голосов поднялся над землёй – это был красивый жест. И в ту же минуту и она, и он поняли, что он одержал сегодня ещё одну очень важную победу – над её гордым неприступным сердцем. И когда вечером он нашёл её, она не стала отпираться, только просияла ему навстречу синими глазами и отдалась его сильным рукам, прижимавшим её бережно и нежно. В ту же ночь красавица Титмун уже принадлежала доблестному римскому легионеру по имени Ливий. А он назвал её Титанией. С этого дня расцвела их любовь, подобной которой не суждено было больше испытать ни одному из них. Это была такая любовь, что даётся людям очень редко, как бесценный дар, и соединяет сердца неразрывно и до последнего вздоха.
И вот теперь римляне навсегда покидают завоёванную ими Британию, и два слившихся в одно сердца должны расстаться. Тяжело, страшно, больно, но оба знали, что сделают то, чего требует от них судьба. У него там, в далёком Риме жена и двое детей, она навсегда привязана к этому зелёному острову. Прощаясь навеки, он надел ей на шею самое ценное, что у него было – знак своего рода. Она одарила его мощным защитным амулетом, который сняла со своей груди.
– В этом амулете заключена могучая сила, оберегающая от болезней, напасти и преждевременной смерти, – прошептала она, надевая на него свой дар, – и теперь он будет оберегать тебя, потому что твоя жизнь для меня драгоценнее всего на свете. Береги его и никогда не снимай, мой герой.
– Никогда, сердце моё, клянусь тебе, – так же тихо ответил любимый голос, – он всегда будет со мной, и, глядя, на него я буду видеть твои глаза. Ты же никогда не расставайся с моим родовым знаком, я оставляю его здесь вместе со своим сердцем.
– Да, любимый, он будет греть мне душу до конца жизни, напоминая о тебе. Только с последним вздохом я расстанусь с ним. И клянусь тебе, любовь моя, что никогда больше ни один мужчина не получит доступа к моему телу, никогда.
– Жестоко требовать такого от женщины. Но я, наверное, последний себялюбец, потому что твои слова наполняют меня невыразимым счастьем. Сам я такого обещать не могу, у меня есть обязательства по отношению к семье, но никогда, слышишь, любовь моя, никогда ни одна женщина не получит тепла моего сердца, только бездушный акт слияния, когда этого потребуют обстоятельства. Сердце же моё остаётся здесь, с тобой, и ты будешь чувствовать его тепло всегда, поверь. Как и я на любом расстоянии буду чувствовать тебя.
Они расстались, и сердца их долго кровоточили от той невидимой глазу раны, которую нанесло им прощание. Но в течение многих последующих лет они действительно чувствовали друг друга на расстоянии. И иногда ночью просыпались в один и тот же час от счастливого ощущения их близости, даря друг другу себя щедро и беззаветно. Несколько дней после такой сладкой ночи Ливий ходил сам не свой. Но долг перед семьёй он выполнял неукоснительно. Отдавал жене, когда она желала его, свою мужскую силу, но никогда не отдавал себя. Женщина чувствовала это, и осознание того, что желанный мужчина таит в сердце другую любовь, подтачивало её силы. Когда жены не стало, Ливий отдал причитающуюся ей дань памяти и наотрез отказался взять в дом другую женщину. Дети росли, взрослели, он щедро дарил им своё внимание, занимался делами, которые требовали его участия, но всё свободное время отдавал воспоминаниям о любимой женщине, оставленной далеко на севере, в зелёных холмах туманного острова. Прикасался к заветному амулету, прижимал его к губам и как будто чувствовал её рядом с собой. И был счастлив, когда приходила ночь их любовного слияния, ощутимого так ярко, как будто это действительно происходило в реальности.
А на далёком зелёном острове женщина, называемая теперь всеми Титанией, получила ещё один подарок от единственного в её жизни мужчины. Через полгода после его отбытия в свои южные края она родила сына, удивительно похожего на отца, только глаза у него со временем оказались материнскими – синими. Она назвала сына непривычным здесь именем – Титус и воспитывала его как воина. Мальчик вырос сильным и красивым. Глядя на него, Титания представляла рядом его отца. Они были очень похожи, хотя следы, оставленные временем на лице любимого, женщина удивительным образом чувствовала и как бы видела. Мальчик взрослел и набирал силу, что радовало сердце матери. Она нашла ему отличного учителя, способного обучить не только местным приёмам борьбы, но и тем, которыми пользовались римляне. Что ни говори, а воинами они были отменными. И много хорошего оставили после себя в Британии. Взять хотя бы прекрасные дороги, которых не знали бритты до римского вторжения. И крепости, которые теперь служили тем, кто остался на этой земле. И мать сумела вложить в сердце сына гордость за отца и любовь к нему. Свои воинские победы юный Титус посвящал красавице матери и в сердце своём отцу – такому, каким он видел его со слов матери. Но она так ярко, так красочно говорила ему об отце, что юноша, казалось, воочию видел его перед собой. Кроме того, с улыбкой говорила мать, ему достаточно просто посмотреть в спокойную гладкую воду, чтобы увидеть там облик отца.
Как и обещала когда-то любимому в час разлуки, Титания так и не позволила ни одному мужчине больше даже коснуться себя. Время от времени она собирала в себе данные ей от природы силы и по ночам как бы переносилась в объятия своего единственного и незаменимого мужчины. И наступала сладостная ночь любви. Она знала, что за каждую такую ночь платит годами жизни, но это не останавливало её. Если бы её могучий амулет был с ней, всё было бы проще. Но он теперь оберегал жизнь того, кто был женщине дороже всех на свете. И она ни разу не пожалела ни о том, что отдала амулет любимому, ни о том, что платит столь высокую цену за возможность ощутимо, почти реально побыть в его объятиях. Ливий был самым главным, самым необходимым человеком в её судьбе, и саму свою жизнь она подарила ему.
Когда Титусу исполнилось двадцать лет, и он набрал полную силу, Титания в последний раз отдалась любви со своим далёким возлюбленным и поняла, что жизнь её пришла к концу. Нет, она была всё так же прекрасна, как и два десятилетия назад, разве что взгляд стал более глубоким и мудрым, но жизненные силы её исчерпались. Тогда она призвала к себе своего сына и велела ему собираться в дальнюю дорогу.
– Ты должен преодолеть все трудности пути, мой мальчик, – сказала она, и в глазах её горел огонь веры в то, что она говорила, – и найти в далёком Риме своего отца. Ты, конечно, узнаешь его, а он узнает тебя, я уверена. Но для верности ты покажешь ему вот это.
Женщина сняла со своей груди знак рода Ливия и надела серебряную цепь на шею сына, рядом с заветным амулетом, который раздобыла для него и который даётся человеку только однажды в жизни. Надёжный защитный амулет будет хранить в пути и в жизни её сына, а серебряный знак рода откроет ему дорогу в иную жизнь, рядом с отцом. Потому что ей самой остаётся всего лишь несколько дней земной жизни. И она ни о чём не жалела, хотела только, чтобы сын ушёл поскорее и не видел её мёртвой. В его памяти она желала остаться навсегда живой, молодой и красивой.
