Лина Филимонова
Снежный поцелуй
Сеня, впустил официанта и помог ему расставить тарелки на столике. Потом включил торшер, а люстру выключил.
– Так нормально? – спросил он. – Просто с верхним светом не видно того, что за окном.
– Так тоже почти не видно, – сказала Марьяна. – Хорошо было бы зажечь свечи…
– Свечи? Но у меня, наверное, нет… Я сейчас позвоню.
– Да не надо! Я пошутила. У нас же не романтическое свидание. Можно просто включить вон тот дальний светильник. Он не будет отбрасывать свет на окно. Правда, будет не очень хорошо видно, что мы едим… Но, я думаю, разберемся.
И она взяла в руку вилку.
– Так вы здесь пробудете неделю? – спросила Марьяна через некоторое время.
Она удивлялась необычной молчаливости Сени и не могла понять, в чем ее причина. Время от времени она ловила на себе его взгляд, и совершенно не могла понять его значение. Ей казалось, что он смотрит на нее как-то испуганно. Что его так пугает? Или это не страх, а какая-то тревога? Может, это вообще связано не с ней. Мало ли какие у человека неприятности.
– Да, такие были планы, – ответил он. – Маловато, конечно, но все же лучше, чем ничего.
– Что, каникулы заканчиваются? – улыбнулась Марьяна.
– Нет, не каникулы, – произнес Сеня серьезно.
Она посмотрела на него в недоумении. Да что происходит? Куда подевался его острый язык, его чувство юмора и легкость в общении? Его как будто подменили… Марьяна случайно взглянула на его тарелку и заметила, что он режет не лист салата, а бумажную салфетку.
– Эй, осторожнее, – произнесла она. – Твой аппетит меня просто пугает.
– Что? – он хлопал глазами, как будто только что проснулся. Потом посмотрел вниз и рассмеялся. – Надо держать себя в руках. Того и гляди перекинусь на шарфы и башмаки.
Он, действительно, совершенно не чувствовал вкуса того, что ест. В его мозгу молоточком звучала одна фраза: «Я должен сказать, сегодня я обязательно должен все сказать». Сначала он отложил объяснение до того момента, когда уйдут друзья, потом – до прихода официанта, последняя отговорка была: «Надо же сначала спокойно поесть». Все, больше откладывать нельзя. Хватит. Мужчина он, в конце концов, или где? Он никогда не испытывал страха перед важными событиями. Наоборот, он всегда чувствовал азарт и прилив адреналина. Когда ему было страшно что-то сделать, он просто выключал мозг, вместе со страхом, и делал. Не думая. Так же, как прыгают с вышки в воду. Или с трамплина на снежной трассе. Все. Пора. Он глубоко вдохнул и произнес, чувствуя, что голос предательски дрожит:
– Марьяна, мне нужно кое-что тебе сказать.
Она бросила на него испуганный взгляд и вцепилась в подлокотники кресла. Почему-то ее напугал его серьезный тон. Сеня сполз со своего кресла и сел у ее ног. Теперь его бездонные серые глаза, в которых застыла тревога, были так близко… Он взял ее руку в свои ладони. Ее сердце стучало так громко, что он, наверное, его слышал.
– Когда я тебя увидел в аэропорту, – начал он, глядя на нее умоляюще, – я еще не понял, что совершенно пропал.
– А когда ты это понял? – она попыталась улыбнуться.
– Не знаю, – он пожал плечами. – На катке точно понял. Или еще в самолете… И я никак не мог тебе сказать, хотя все время собирался…
– Тс-с-с, – она приложила палец к его губам. – Может, не надо торопиться?
Он прижал ее руку к своей щеке, ее пальцы оказались на его виске, и она почувствовала, как бьется тоненькая ниточка пульса.
– Может, и не надо было бы, если бы все было по-другому, – он поцеловал ее ладонь. – Но я должен сказать тебе…
У Марьяны от прикосновения его губ по ладони, а потом и по всему телу разлилась горячая волна. Она сама не заметила, как провела по его волосам другой рукой. Волосы были густые, спутанные и мягкие.
– Марьяна, – услышала она хриплый голос Сени, – кажется, я тебя люблю. И…
Она наклонилась и прикоснулась губами к его губам. Он мгновенно лишился дара речи и забыл все заготовленные заранее слова. Исчезли все мысли, все благие намерения и правильные соображения. Исчезла вся вселенная. Остались только ее губы, нежные, горячие, то неуверенные, то страстные, дразнящие и зовущие…
Марьяна совершенно не помнила, как они оказались в спальне, видимо, в тот момент, когда ей показалась, что она парит в безвоздушном пространстве, Сеня нес ее на руках. Их как будто накрыло лавиной и унесло в какой-то другой мир, где не нужны были слова, где они общались при помощи прикосновений и понимали друг друга с одного, еле заметного, касания. Этот мир был невыразимо прекрасен, и невозможно было поверить, что все это происходит на самом деле, что реальность может быть такой чудесной.
Они проснулись от того, что услышали за дверью голоса. Это были Лось и Кузя. Марьяна испуганно натянула на себя одеяло, а Сеня притянул ее к себе и поцеловал в шею. Его губы… она знала, какие волшебные ощущения они могут подарить…
– Наверное, уже очень поздно, – прошептала она. – Мне пора.
– Разве тебе нужно уходить?
– Да. Меня потеряют.
– Я тебя провожу.
Марьяна смущенно огляделась в поисках одежды.
– Надеюсь, ничего не осталось в гостиной, – пробормотала она.
– Все твои красивые вещички здесь, – Сеня извлек ее белье из-под одеяла. – Но мне так не хочется тебе их возвращать. По-моему, без них гораздо лучше.
– Но мне правда нужно идти…
– Тогда я сам тебя одену.
Одевание затянулось надолго, но все же было успешно завершено. Голоса за стенкой затихли. Влюбленные вышли в гостиную, а потом, разговаривая шепотом и постоянно хихикая, выбрались на улицу. Им было так сложно расстаться у дверей гостинцы Марьяны, но Сеня, почувствовав, что нос щеки девушки стали ледяными, сам затолкал ее вовнутрь.
– Увидимся завтра, – произнес он.
– Обязательно, – улыбнулась она и послала ему воздушный поцелуй.
Глава 8
Марьяна подошла к окну, потянулась, улыбнулась солнцу, выглянувшему из-за снежных вершин, посмотрела вниз… и застыла от неожиданности – у входа в гостиницу стоял Сеня с букетом розовых тюльпанов. На белом снежном фоне цветы полыхали пожаром. Она помахала ему и собралась открыть окно, но в этот момент услышала скрип двери. Девушка резко повернулась к окну спиной. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то увидел Сеню и предназначенный ей букет.
Это был Ромка. И чего его занесло в ее комнату? Надо было крикнуть, что она переодевается. Но теперь уже поздно. Он видит, что она стоит у окна в халате и тапочках. Надо сделать так, чтобы он не подошел к окну и не посмотрел вниз… Или он уже все увидел из своей комнаты и поэтому пришел? Окна-то выходят на одну сторону. Если видел, будет сейчас издеваться.
– Ну ты соня, – произнес брат, вроде бы совершенно нейтральным тоном.
– А что, уже поздно? – рассеянно спросила Марьяна.
– Одиннадцать часов. Ты, кстати, во сколько вчера пришла?
Он плюхнулся в кресло у стены.
– А что? Ты волновался? – лучшая защита, как известно, нападение.
– Мама волновалась.
– Да ты что? Я ее кстати, предупреждала, что задержусь.
– В три часа тебя еще не было, – спокойно констатировал Роман. – Арамис мне привет не передавал?
Вопрос звучал очень странно, но Марьяна почти не обратила на это внимания. Она чувствовала страшную неловкость. Конечно, она уже взрослая. Но брат есть брат. Она никогда не обсуждала с ним свою личную жизнь. И он, кажется, должен понимать, что эти разговоры неуместны. В обычной ситуации она бы просто выставила его за дверь, но сейчас у нее почему-то не хватало духу вести себя как ни в чем ни бывало.
От воспоминания о вчерашней ночи вся кровь прилила к голове, она чувствовала, что щеки полыхают, и ей казалось, что Ромка это видит и прекрасно понимает причину. Смотрит как-то слишком пристально и как будто осуждающе… В конце концов, какое ему дело?! Марьяна решила проигнорировать его вопрос и перевести разговор на нейтральную тему.
– По-моему, маме с папой здесь нравится, – сказала она. – А Кирилл вообще в восторге. Он мне вчера сказал, что хочет стать лыжным инструктором, представляешь?
– Ага, – пробурчал брат. – А еще он хочет быть летчиком, барменом и Губкой Бобом.
– Губкой Бобом? – засмеялась Марьяна.
– Ну так вот, – начал брат.
– А тебе здесь нравится?
– Мне? – он очень удивился вопросу. – Нравится.
– И цена нормальная, потому что не сезон и скидки. И отель как раз для семейного отдыха. И четыре звезды у него настоящие, а не для красоты нарисованы. Так?
– Ну, – Роман был полностью сбит с толку. – Только я не пойму, к чему ты все это говоришь?
– А к тому, что этот отдых организовала я. Я все придумала и все нашла. Выбрала, забронировала, купила билеты… Вам осталось только сесть в самолет и прилететь.
– Спасибо тебе, конечно, дорогая сестренка…
– А ты говорил, что из меня ничего не получится! Я профессионал, понятно? Я столько знаю о туристическом бизнесе, что тебе и не снилось. – Для убедительности Марьяна топнула ногой. – И я хочу сказать, что ты совершенно напрасно не хотел знакомить меня с Журавлевым. Теперь-то ты это понимаешь?
Роман несколько секунд открывал и закрывал рот, ошарашенный ее напором, а потом вскочил на ноги, подбежал к окну, вернулся обратно и прокричал:
– Так ты все еще хочешь познакомиться с Арсением Журавлевым? Прямо-таки горишь желанием?
– Чего ты разорался? – удивилась Марьяна. – Я просто хочу, чтобы ты пообещал, что скажешь ему обо мне, когда будет такая возможность.
– Хорошо, я познакомлю тебя с ним. Пошли.
Он схватил девушку за руку и потащил за собой.
– Ты что, совсем спятил? – возмутилась Марьяна, когда он вытолкал ее из номера и фактически впихнул в лифт. – Куда ты меня тащишь? Я в халате, между прочим!
В холле несколько человек сидели в креслах, а молодая семья с ребенком стояла у стойки регистрации. Когда Марьяна с Романом вылетели из лифта: она, раскрасневшаяся и растрепанная, в халате и тапочках и он, злой и решительный, тянущий ее за руку, все головы повернулись в их сторону.
– По-моему, ты рехнулся, – прошипела девушка, одной рукой запахивая халат.
Ромка, не сбавляя темпа, тянул ее к выходу на улицу. Дверь распахнулась, в лицо Марьяне ударил свежий морозный ветер. Сеня с букетом стоял у скамейки. При виде вывалившейся из гостиницы парочки, его лицо, на котором до этого блуждала мечтательная улыбка, резко изменило выражение. Марьяне показалось, что на нем мелькнул страх… В чем дело? Она совершенно не могла понять, что нашло на ее брата, обычно довольно уравновешенного, и что вообще происходит.
– Ты хотела познакомиться с Арсением Журавлевым? – обратился он к Марьяне.
– Причем тут это? – Она резко дернулась и, наконец, смогла вырвать свою ладонь из его цепкой руки.
– Знакомься, – произнес брат глухим голосом. – Арсений Владимирович Журавлев, директор «Синей птицы».
И подтолкнул ее к Сене. Тот смотрел на Романа и не смотрел на Марьяну. Девушке показалось, что она спит и видит дурной сон, где все невероятно запутано и понять смысл происходящего нет никакой возможности.
– Кто – Арсений Журавлев? – пролепетала она.
– Вот он, – Ромка кивнул в сторону Сени. – Покажи ей паспорт.
– Нет у меня паспорта! – зло ответил тот. – А ты…
– Я тебя предупреждал.
– Да что тут, в конце концов, происходит? – воскликнула Марьяна.
– Да, я Арсений Журавлев, – Сеня наконец-то посмотрел на нее. – Извини, что так получилось. Я не хотел тебя обманывать. Это случайность. А потом… я никак не мог выбрать момент, чтобы признаться.
– Ты… – Марьяна задыхалась, слова застревали у нее в горле и не хотели идти наружу. – Так ты не студент?
Он помотал головой.
– А твои друзья…
– Да. Мы с Само… с Ромкой все вместе учились.
– И вы все…
– Марьяна… – Сеня шагнул к ней и взял ее за руку. – Все, что было…
– Я понимаю… – прошептала она. – Это было так смешно.
– Нет! – его крик был похож на стон. – Нет! Это было…
Марьяна резко развернулась и быстрым шагом направилась в гостиницу. И ей было совершенно плевать на то, что все на нее смотрят.
– Доволен?! – Арсений швырнул букет прямо в лицо Романа и зашагал в противоположную сторону.
Роман схватился за голову, пробормотал что-то невнятное и упал на скамейку. И дернул же его черт влезть в эту историю!
Первой, кого она встретила в дверях, была Катя.
– Ты знала? – спросила Марьяна без предисловий.
– Я… – начала Катя.
По ее виноватому виду и так все было понятно.
– Вы все смеялись надо мной!
– Да нет же! Никто над тобой не смеялся! Я вообще была против, но Рома…
– Не произноси при мне этого имени.
И она захлопнула дверь своей комнаты.
Распахнув шкаф, Марьяна достала чемодан и бросила его на кровать. В него полетели свитера, джинсы, носки… На опустевшей полке лежал билет на самолет с оторванным корешком. На тот самый самолет, на котором она сюда прилетела. Где она познакомилась с этим… С этим…
Марьяна упала на кровать и разрыдалась. Она не собиралась плакать. Она не думала, что внутри у нее столько боли. Как он мог… Зачем ему все это было нужно? Это, конечно, очень весело – притвориться студентом, завести курортный роман с первой попавшейся дурочкой, потом будет, что вспомнить. И друзьям весело. Всем весело, все развлекаются, все все знают, и только она ежеминутно выставляет себя полной идиоткой!
А когда она вспомнила, как рассказывала ему – Арсению Журавлеву! – свои планы по организации необычных туров, на нее обрушился такой шквал эмоций, что она запустила в стену настольной лампой. Лампа разлетелась на мелкие осколки, но легче Марьяне не стала. Он слушал ее, задавал вопросы… а сам смеялся над ней! И как только ему удавалось сдерживаться и сохранять заинтересованный вид?
Дверь в ее комнату немного приоткрылась, Марьяна запустила в нее подушкой и дверь захлопнулась снова. Почему они не оставят ее в покое? Как ей хочется отсюда исчезнуть! Испариться, оказаться в каком-нибудь другом месте… Дома. Она хочет домой. В свою крошечную съемную квартирку, которая за полтора года стала родной. Сесть на любимый диванчик у окна, завернуться в плед и… выплакать все свои слезы. Дома, а не здесь. Все, хватит. Она должна успокоиться.
Услышав скрип двери, Марьяна снова приготовила подушку, но это была не Катя и не Рома, а папа.
– Эй, – сказал он. – Ты чего тут буянишь?
– Пап, мне надо уехать.
– Надо – езжай. И брось ты этот чемодан, мы его привезем. Хочешь, я тебя провожу в аэропорт?
– Нет, – Марьяна помотала головой. – Лучше вызови мне такси.
– А самолет есть?
– Не знаю. Я там подожду.
Папа скрылся за дверью. Через пять минут он появился снова.
– Я забронировал тебе билет. Самолет через три часа. Как раз успеешь.
– Спасибо!
Марьяна уже переоделась и взяла свою сумку.
– Документы не забыла?
– Нет, все на месте.
– Деньги у тебя есть?
– Есть, не волнуйся.
– Они все дураки, – неожиданно сказал папа.
– Ты уже знаешь? – спросила Марьяна.
– В общих чертах, – ответил он. – Не забивай себе голову.
– Я постараюсь. Ну, пока, – она чмокнула его в щеку. – Маме привет. И Кириллу. Больше никому.
Устроившись на своем месте у окна, Марьяна вставила в уши наушники и включила Джо Дассена. Он ее всегда успокаивал. Она натянула на голову капюшон своей толстовки, закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на расслабляющей мелодии и приятном хрипловатом голосе романтичного француза.
Ей почти удалось выбросить из головы все мысли и все огорчения, она почти задремала и очнулась от того, что почувствовала легкое прикосновение к своей руке. Она вздрогнула и открыла глаза. Сначала она увидела руки, застегнувшие ее ремень. Очень знакомые руки…
– Ты! – воскликнула Марьяна и отпрянула от Арсения.
Но деваться было некуда. Она сидела в кресле, он сидел рядом, самолет выезжал на взлетную полосу.
– Выслушай меня, пожалуйста, – он смотрел на нее умоляющими глазами.
Марьяна отвернулась, вставила в уши выпавшие наушники, надвинула капюшон, откинулась в кресле и закрыла глаза. Сначала ее мысли метались, как стая тигров в тесной клетке. Как он здесь оказался? Зачем он здесь? Что ему нужно? Она не собирается выслушивать его оправданий. Что бы он ни сказал, это ничего не изменит. Она не хочет его видеть. И слышать. И знать. Она очень жалеет о том, что встретила его в тот злополучный день. Как было бы здорово, если бы ничего этого не было!
Секунды и минуты тянулись невыносимо медленно, а ведь полет длится больше двух часов. Это было настоящей пыткой. Она чувствовала его взгляд, ей хотелось спрятаться, закрыться от него прочной высокой стеной. Марьяна не хотела открывать глаза, но, с другой стороны, ей было очень сложно держать их закрытыми. Но она собрала всю свою волю в кулак и… задремала. Она бы не поверила, если бы ей сказали, что она может уснуть в такой ситуации. Но она уснула. Сказались бессонные ночи, активные дни, переживания. Она просто очень устала.
Девушка не заметила, как ее голова опустилась на плечо соседа, не почувствовала, как он поправлял ее волосы и держал ее за руку. Она проснулась, когда самолет приземлился. В первую секунду она улыбнулась Арсению, но проснувшись окончательно и вспомнив все, что произошло, вырвала свою руку из его руки и снова схватилась за запутавшиеся наушники.
Но наушники не понадобились – он молчал. Смотрел на нее и молчал. Она чувствовала его неотрывный взгляд, от которого пылали щеки. Лица его она видеть не могла, потому что смотрела вперед, но она знала, что на нем застыло выражение растерянности и отчаяния.
Все пассажиры двинулись к выходу, но Арсений и не думал вставать. Марьяна тоже оставалась на месте, ведь она не могла выбраться, пока он не поднимется.
– Молодые люди, полет окончен, – произнесла подошедшая к ним стюардесса.
Марьяна встала, ее сосед тоже поднялся и вышел в проход, пропустив ее вперед. Больше она не оглядывалась. Ни когда спускалась по трапу, ни когда шла через аэропорт, ни когда садилась в такси. Она оглянулась, только заходя в подъезд. Ее такси отъехало, его место заняла другая машина. Сквозь стекло девушка увидела знакомую фигуру на переднем пассажирском сиденье.
Она вошла в подъезд и захлопнула за собой дверь. Оказавшись в квартире, Марьяна первым делом подошла к окну. Машина все еще стояла у ее подъезда. Через минуту раздался звонок в дверь. Она вздрогнула, но осталась стоять у окна. Звонок повторился, потом еще раз. Марьяна закусила губу. Нет. Она не откроет. Она не хочет его видеть. Это ее окончательное решение.
