Лина Коваль
Горячее сердце Арктики
Глава 4. Аня
– Какой молодец у тебя друг, Миш! Я искренне восхищена Ярославом!.. – обращается к Авдееву моя мама. – Он так за нашей Анечкой присматривал. И, когда бальные танцы допоздна, домой ее привозил, и с утра пораньше забирал.
Тяжелая рука на моем плече каменеет так, что не выдохнуть.
Я вспоминаю сегодняшнюю эпичную драку. Видимо, до Авдеевых-Андреевых слухи о ней пока не дошли, а разбитый нос звездного хоккеиста они списывают на последствия первой сезонной игры.
– Да уж, – в мужском голосе над моей головой кипит едкий, забористый сироп. – Какой порядочный человек, этот Загорский… Я его уже поблагодарил, вы не переживайте, но чувствую как-то не до конца. Надо будет еще раз, с чувством…
– Конечно, поблагодари, – улыбается мама без задней мысли.
– Только попробуй, Авдей, – шепчу, поднимая глаза.
Пяткой отпихиваю медвежью лапу под столом. Хочу причинить боль Майку, но больно только мне.
Все как всегда.
Сейчас его физическое превосходство раздражает пуще прежнего.
Я унаследовала фигуру от мамы: тонкие кости, грациозная шея и длинные ноги, похожие на спички. Мне все это нравится. Пожалуй, кроме груди… Увы, похвастаться нечем, скромничка-единичка.
Авдеев же разъелся на государственных харчах в своих тренировочных кампусах. У него, на секундочку, сорок пятый размер ноги. В его джорданы обе мои ступни входят, мы даже проверяли. А в его хоккейной форме я вполне могу переночевать, как в палатке.
Какое уж тут сопротивление?..
– М-да… Ярик-Ярик. Заменил меня на время, – продолжает Майк громко ворчать. – Ну, теперь я свою Анюту сам буду возить. И с тренировок, и в колледж, и из колледжа. И на бальные танцы.
– Кстати, Миш, на этой неделе обязательно заедь в университет. Надо восстановиться, – говорит дядя Кирилл.
– Зачем?..
Лицо старшего Авдеева становится непроницаемым. Это что-то вроде затянувшегося конфликта.
– Затем, что целый год терять не стоит. Нравится хоккей – пожалуйста, занимайся, я уже говорил, но образование – это база. Возвратишься в Даллас – возьмешь еще один академический отпуск, а сейчас будь добр – учись и выбрось из головы свои глупости.
– Посмотрим-посмотрим… – лениво тянет Майк, не переставая поглаживать мои волосы. – Во сколько тебе завтра в колледж?.. И на танцы, хочу посмотреть…
– И когда тебе меня возить?.. У тебя ведь и тренировки, и массажи… Пропускать нельзя, – задрав голову, ядовито улыбаюсь.
– Кстати, да, Миш, – Астра вдруг грустнеет. – Как твое колено? После операции больше не беспокоит?..
– Нет, спасибо, мам. У меня грамотный личный реабилитолог, ты же знаешь.
– Да, Вита чудесный специалист.
Я сжимаю кулаки под скатертью.
Яичкина – реабилитолог!..
С каких пор ее повысили?.. Хотя сейчас даже рядовых уборщиц называют клининг-специалистами. Астра переключается на диалог с мамой, а наши отцы обсуждают что-то по работе.
– И что… м… входит в твою реабилитацию от Яичкиной? – тихо спрашиваю и тянусь к столу, чтобы смочить горло.
– Я сам налью, – Авдеев сбрасывает мою ладонь с ручки графина и наполняет стакан соком. Смотрит как я жадно, крупными глотками пью. – Не подавись, – хрипит мне на ухо. – Вечно ты, когда нервничаешь, торопишься и все проливаешь. Ну, сказал же… – тянется к салфеткам.
Я пытаюсь исправить собственную оплошность и избавиться от уродливых мокрых пятен на груди.
– Пойдем ко мне, дам свою футболку. Заодно поговорим.
Мы привлекаем общее внимание, поэтому быстро поднимаюсь. Он тащит меня через весь первый этаж и грубовато подгоняет на втором.
Оказавшись в давно знакомой комнате, озираюсь по сторонам и занимаю «свое» кресло. На телефон приходит сообщение, поэтому тянусь к заднему карману на джинсах.
«В «Леонардо» новый диджей. Завтра первая вечеринка» – пишет Бьянка.
«Что еще за новый диджей?» – печатаю и поглядываю на широкую спину Авдеева, открывающего створку шкафа.
«У него смешное имя – Капитан Америка».
«Хм. Серьезно?»
«Думаешь, он принялся за старое?»
«Почти уверена в этом»…
Забрав футболку, прошу Майка отвернуться. Он делает это не очень охотно.
– Я хочу, чтобы ты прекратила всякое общение с Загорским, – говорит он, когда разворачивается и наблюдает, как я завязываю узел на талии. – Думаю, ты понимаешь, что ваше дальнейшее общение абсолютно неуместно.
– Я хочу прекратить нашу фикцию.
– Что?
Он усмехается и, мазнув взглядом по моему животу, облизывается.
Извращенец. Внутри меня горечь.
– Хочешь прекратить это все?..
– Да.
– Я против. Ты мне нужна, а я нужен тебе. Не вижу смысла что-то заканчивать.
– Все изменилось, – переминаюсь с ноги на ногу. – У меня отношения. Настоящие.
– У тебя что? – усмехается. – Отношения с Тайгой? Что за бред?..
Бесит.
– В следующий раз, попроси Яичкину сконцентрироваться на массаже головы, а не простаты. Тормозишь страшно, – шиплю, проходя мимо него. – А я пока все расскажу нашим родителям…
Глава 5. Аня
Однажды, когда мне было всего двенадцать, а Мише только-только стукнуло пятнадцать, он пригласил меня в кино. И в этом не было ничего удивительного ровно до тех пор, пока в и без того темном зале на двадцать мест не погас экран, а из динамиков не полилась романтичная музыка.
Это было безумно трогательно и по-подростковому мило.
В тот день юный Миша Авдеев с нежными розовыми розами наперевес официально предложил мне встречаться. И подарил кота – мягкую игрушку в виде брелка, до сих пор болтающуюся у меня на ключах.
Наверное, я и сейчас в каких-то жизненных аспектах ребенок, но тогда была совсем зеленой. Хотя… счастье я чувствовала. Умела это делать.
А сейчас?
Наверное, разучилась…
В один летний день, благодаря отвратительному поступку Авдеева, мгновенно стала взрослой.
Взрослые не чувствуют счастья, потому что в него не верят.
Выскочив из комнаты, несусь на первый этаж и уже на лестнице, услышав звонкие, бодрые интонации, понимаю, что приехала Роза.
О, нет!..
Роза-Розочка…
– Анечка, моя дорогая!.. – расплывается она в улыбке.
– Здравствуйте, – говорю поникшим голосом и иду целовать в обе щеки теперь бабушку Майка. – Как ваше здоровье?
Либо в комнате тусклое освещение, либо лицо бывшей балетной примы Драматического театра Северска – Розы Цветковой – слишком худое и бледное, хоть она и пыталась скрыть это румянами кирпичного цвета на щеках и нанесенной ровным слоем вишневой помады.
Роза отмахивается от моих вопросов и сразу начинает причитать:
– Да что обо мне, о старой говорить?.. Дай я на тебя посмотрю! Какая фигура!.. Какая осанка!.. И как тебя этот Громила оставил здесь на целый год?..
– «Этот Громила» уже здесь, – слышу грубоватое за спиной и тут же отхожу. – Привет, ба!
Невольно улыбаюсь, глядя, как Авдеев приподнимает и кружит бабулю, а она только глазами хлопает. Он, пожалуй, хороший человек, но даже у хороших людей бывают темные, некрасивые стороны. Так ведь?..
– Медвежонок, – взвизгивает Роза. – А ну, отпусти. Я старая, сейчас инфаркт хватит.
– Какой еще инфаркт? – Миша ставит бабушку на место и пристально изучает морщинистое лицо. – Ты что, болеешь?
– Миш, – откашливается Астра и поглядывает в сторону стола. – Оставь бабулю в покое и поговори с отцом. Он весь вечер переживает, что ты не намерен восстанавливаться в Университете.
– Я же сказал, что завтра заеду.
Авдеев злится, а я вздыхаю, потому что предвосхищаю всеобщий кабздец, который настанет, когда дядя Кирилл узнает, что никакого академического отпуска нет: Майка давно отчислили. Обычно спортивные заслуги, особенно такие выдающиеся, как у него, имеют какой-то вес, но декан экономического факультета, видимо, болеет за футбол.
– Я, пожалуй, с тобой съезжу, – все еще переживает его мама.
– Вы не беспокойтесь, – по привычке заступаюсь. – Мы завтра после моих пар вместе заедем.
– Спасибо, Анют.
Небрежно кивнув мне, Майк провожает бабушку до стола и помогает ей сесть. Это что, вся его благодарность? Я, вообще-то, всем про фикцию рассказать хотела, а сама продолжаю врать.
– Да, маленькие детки – маленькие бедки, – шутливо произносит мой папа.
Он у меня не строгий, но свое веское слово сказать может. И регулярно это делает. Особенно в том, что касается учебы.
– Беритесь уже за ум, молодежь, – продолжает старший Авдеев, строго поглядывая на нас обоих. – Иначе для кого мы тут стараемся?
Все кивают, негласно его поддерживая.
– Для Маргариты и Савелия, конечно, – называет младших Майк, вальяжно растягиваясь на стуле и закидывая руки за голову. – Я на себя и Анюту сам заработаю.
Розочка мне весело подмигивает, а я вспыхиваюот стыда, и снова пихаю под столом огромную лапу.
– У тебя три выговора и штраф с шесть нулями, – напоминает дядя Кирилл. – Пока ты только тратишь.
– Это я на чай им там оставил, – с грубоватым смешком выдает Майк.
Все смеются, и я тоже не сдерживаюсь.
Дурак.
– У Ани, кстати, тоже учеба хромает, – вспоминает мама после того, как все замолкают.
– Ма-а-ам… – тяну и дую губы.
Не при всех же?..
– Что не так? – прищуривается Майк, приобнимая меня.
По-хозяйски поглаживает плечо. Я задерживаю дыхание.
– Английский, Миш. Три пересдачи, два репетитора, все мимо. Странно, что тебе она это не рассказывала. Может, ты с ней позанимаешься? – предлагает она.
– Конечно, завтра съездим в универ и позанимаемся у нас.
Я удрученно вздыхаю, потому что и правда – с английским надо что-то делать. Учиться в Колледже Дизайна мне нравится. Да и отца расстраивать не хочется…
Уже вечером, лежа в уютной кровати, быстро печатаю сообщение:
«Ладно, я согласна. Надо продолжать…».
«Ты всегда была умненькой. Завтра в восемь утра, я у тебя. Загорского отмени».
Закатываю глаза. Будто Ярик таксист…
«Ладно» – отвечаю.
Внимательно рассмотрев фотографию на аватарке, где Авдеев довольно улыбается в хоккейной форме «Даллас Старз», снова пишу:
«Думаешь, получится помочь мне с английским?»
«Конечно. Не ссы, Андрюш».
«Боюсь, что меня тоже отчислят. Как тебя… Что тогда папа скажет?»
«Надеюсь, ты этого никогда не узнаешь, а я не узнаю, что такое массаж простаты».
– Какой ты дурак, Авдей, – смеюсь, и не отвечая, перехожу в переписку с Тайгой.
Вряд ли Ярик обрадуется…
