Лина Певзнер
Нити Тьмы: Тарнодан
По совокупности этих причин Ника и жалела Дэрна – отчасти девушка его понимала. Она боялась расстроить маму только по соображениям совести, а у него ситуация была куда страшнее, ведь, как ей представлялось, он жил в таком же аду, как она последний год, всю свою жизнь.
В глубине души Ника искренне надеялась – рядом с ней Дэрн изменится, осознав, что есть и иная, спокойная и уютная жизнь, а не только гонка за амбициями Хейна-старшего. Увы, пока выходило только, что Дэрн постепенно становился копией своего отца, жестокой и бескомпромиссной.
По счастью, никаких «разговоров вечером» не случилось – Дэрн слишком спешил на тренировку по баскетболу, время проведения которой стало впритык к окончанию занятий из-за того, что темнело всё раньше, и комендантский час смещался по времени. Все дневные активности в городе всегда подстраивались под него. Перед уходом парень всё же не преминул «зацепить» Нику:
– Что за уродливое платье на тебе?
– Мама подарила на окончание прошлого учебного года, – тихо ответила она.
– Выкинь, – отрезал он и сел на кровать, сложив руки на груди и ожидая исполнения своего повеления.
Ника беспрекословно переоделась и направилась к двери, держа платье в руке.
– Ну и куда ты? – раздражённо спросил Дэрн.
– Оно всю мусорку займёт, отнесу в мусоропровод, – старательно сдерживая эмоции, машинально ответила девушка.
– Умница, – парень улыбнулся, – как раз провожу тебя.
Он вышел за ней, а Ника, идя по коридору, корила себя за глупость – вытащить мамин подарок из мусорного ведра было гораздо легче, чем из мусоропровода, достаточно было лишь дождаться, пока Дэрн уйдёт.
Спасло чудо – мусоропровод находился рядом с лифтами и один из них приветливо открыл двери, когда парень и девушка проходили мимо. Дэрн кинул взгляд на часы и, выругавшись, стрельнул в сторону Ники злым взглядом и зашёл в лифт. Парень не сомневался – он достаточно хорошо воспитал свою девушку, чтобы она не посмела ему перечить и выполняла всё, что он ей велел.
Пусть совсем немного, но Дэрн ошибался. В жизни Ники был лишь один человек, которым она дорожила больше него. Выдохнув и досчитав до трёх на случай, если двери лифта откроются, Ника быстрым шагом направилась к лестнице, стремглав сбежав по ней на этаж ниже.
Там, за мусоропроводом, находилась ещё одна дверь, единственная на каждые три этажа. Она вела в бельевую комнату, где студенты, при необходимости, могли взять для себя комплект постельного белья. Судя по запылённости и застарелому запаху нафталина, бельевой давно никто не пользовался. Нике это было очень кстати – дальний угол вытянутой узкой кладовки с двумя рядами стеллажей по стенам был маленьким складом её «запрещёнки».
Ценные для девушки вещи, которые Дэрн велел выбрасывать, хранились здесь, накрытые одним из комплектов никому ненужного белья. Быстро сложив и сунув в тайник подаренное мамой платье, Ника поспешила обратно в свою комнату, опасаясь, что Дэрн вернётся туда, забыв что-то важное.
Закрыв за собой дверь в комнату, Ника выдохнула – никто не любил спорт так, как она, когда Дэрн уходил на тренировки…
В комнате было совсем тихо и от этого даже уютно. Ника часто смотрела в окно, когда оставалась одна, раздумывая, как иначе могла бы сложится её жизнь, не сиди она в этой западне.
Тишину нарушило тихое жужжание – в стекло билась маленькая муха. Поймав её, Ника выпустила мушку на волю, с тоской проводив её взглядом – хотя бы кто-то в этом мире может быть свободен… У насекомого всего лишь день или два, чтобы прожить всю свою жизнь, стоит ли их тратить на то, чтобы бесцельно биться об стекло?
За окном разнёсся раскатистый вой сирен, блуждавший среди «растущих» вокруг одинаковым лесом высоток, поэтому Ника поспешила его захлопнуть. Негромко лязгнули металлические ставни, закрывающие окно с внешней стороны. Последние проблески закатного солнца, только что отражавшиеся от стекол окон, померкли.
Дверь в комнату открылась и на пороге возник Дэрн. Натянув фальшивую улыбку, Ника пошла его встречать. У мухи всего лишь день на жизнь, а у неё сколько…?
Утром Ника была сама не своя: на последнем занятии в этот день был предварительный зачёт по математической статистике, в которой она была не сильна и очень боялась, что Дэрну понадобится помощь, которую она не сможет оказать.
Бинтовать больные ноги парень ей запретил, поэтому, кое-как заклеив их пластырем, Ника надела всей душой ненавидимые туфли. Если начистоту, сейчас она скорее ненавидела не туфли и даже не Дэрна, а себя и свою жизнь. Как подобно глупой мухе, девушка угодила в банку, из которой не выбраться, потому что крышка закрыта и выхода нет…
С этими мыслями Ника провела остаток дня. Обучение давно отошло на второй план – на нём сложно было сфокусироваться, когда все мысли сходились лишь на том, как не попасть под каток гнева Дэрна. И в этот раз чутьё её не обмануло…
– Реши, – Дэрн пододвинул ей тетрадь с заданием.
Пробежав по нему взглядом, Ника ощутила, что глаза наполняются слезами – она пропустила мимо ушей объяснение этой темы, запутавшись в своих размышлениях и страданиях, а сейчас не имела представления, как это всё решается.
– Я не знаю, как, – еле слышно пролепетала она, в надежде на понимание посмотрев на Дэрна.
– Что?! Ты спятила? – тихо, но очень угрожающе прорычал он.
– Хейн, выйдите, пожалуйста, за дверь, – строго сказала преподавательница, высокая властная женщина преклонных лет. – Для вас занятие закончено.
– Но… – хотел было отговориться Дэрн, но получил более строгое:
– Вон из кабинета и не мешайте остальным! – она резким движением указала на дверь.
Дэрн кинул в сумку письменные принадлежности и, одарив Нику взглядом, отчётливо говорившим: «тебе конец!», вышел за дверь.
В глазах у девушки потемнело и она стала часто дышать. Страх перед предстоящей и неминуемой болью встал комом в горле, мешая каждому вдоху. Ника закрыла голову руками – настолько сильно она ещё ни разу не провинилась перед Дэрном, поэтому даже представить не могла, на что он может быть способен в подобной ярости. Пытаясь успокоиться, девушка закрыла глаза. В клетке безопасно. Страх и боль – снаружи, не внутри. Улыбайся. И молчи.
Открыв глаза, Ника увидела, что кабинет почти опустел. Преподавательница дожидалась сдачи работ самых нерасторопных студентов, а большая часть её одногруппников уже покинула его.
Тихо паникуя, одним движением убрав вещи в сумку, Ника сдала свою работу и поспешила за дверь – она боялась, когда оставалась в помещениях одна – Дэрн не преминул её «воспитывать» и вне дома, когда они останавливались наедине.
Парень ждал Нику у выхода. Быстро схватив её за руку мёртвой хваткой, он увлёк её за собой по коридору, но не к ближайшему лифту, а к дальнему, к которому точно никто из их одногруппников не пойдёт. Девушку снова накрыло волной панического страха – коридор был для неё эшафотом… Её затрясло, как только двери лифта закрылись. Дэрн резко обернулся, пробуравив Нику затуманенным злостью взглядом.
– Понравилось меня унижать, тварь? – рыкнул он.
– Я не… правда… не знала… – мир на мгновение вспыхнул белым светом. Резкая боль окутала сознание. Ника инстинктивно закрыла голову руками. По инерции она ещё и ударилась затылком о располагавшееся позади зеркало, по счастью, не разбившееся от удара. Затем пришло ещё несколько ударов наотмашь по голове, а в довершении – один очень сильный по бедру ногой.
Ноги девушки подкосились, и она упала на пол, предчувствуя, что он её сейчас просто добьёт. Ранее Дэрн бил только руками и практически всегда по голове – под волосами следов побоев не было видно. Однако, двери лифта открылись и Дэрн, схватив Нику за руку, вытащил её из него и потащил за собой, зло прорычав под нос:
– Перестань ковылять, иначе дома ещё получишь.
Выполнить этого девушка не могла – нога не была сломана, но идти было невыносимо больно. Она не помнила, как дошла небольшое расстояние до общежития, только растекающуюся по телу боль и застившее сознание отчаяние. Дэрн явно не отвёл душу. Ника понимала, что расправа, которой он ей угрожал весь год, неожиданно стала близка, как никогда.
– Приведи себя в порядок, прежде чем входить, – велел Дэрн, заходя в комнату. – У тебя десять минут.
Испуганно кивнув, Ника вошла в ванную, находящуюся в блоке из трёх изолированных комнат. Она посмотрела на себя в зеркало, которое висело на дверце шкафчика над раковиной. Растрёпанная, заплаканная мушка, у которой всего лишь день… Внутри что-то умерло, оборвалось, полетев в бездну отчаяния. Дэрн её убьёт. Здесь и сейчас. С особой садистской жестокостью, а на то, сойдёт ему это с рук или нет, ей будет уже плевать – она будет мертва.
Казалось, что уж у этой грани выбора нет и быть не может, но он был… В голове словно что-то щёлкнуло, перемкнуло, мысли перестали путаться и стали яснее.
Если Нику убьёт Дэрн, её мама просто так это не оставит и, пытаясь добиться правосудия, попадёт в жернова системы, которые заведут её разве что в психиатрическую больницу, или куда хуже… а вот если девушка погибнет сама… Почему-то в этот момент эта мысль показалась ей самой здравой.
Открыв дверцу шкафчика, она вытащила оттуда небольшой чемоданчик с лекарствами, который они собирали с соседями на всякий случай, чтобы каждый из жителей блока мог им воспользоваться при необходимости. Что ж, для Ники эта необходимость наступила.
Оставив туфли под раковиной и обхватив аптечку руками, девушка на цыпочках, еле дыша, выбралась в коридор и побежала в бельевую. Оставаться с Дэрном в одном здании было на её взгляд глупой затеей – парень найдёт Нику где угодно. Выудив из кладовой припрятанные там кеды, Ника быстро натянула их на ноги и, опасаясь лифтов, побежала по лестнице вниз.
– Стой! Куда? Сейчас же начнётся комендантский… –услышала она окрик охранника на пропускном пункте.
– Уже не важно, – ответила Ника самой себе и выбежала в сгустившийся сумрак вечерних улиц.
Глава 2
В сумерках привычно взвыли сирены и раздался лязг закрывающихся ставен. Вот и всё, пришло время иных чудовищ. Какими бы они ни были, ни одно не сравнится с тем, что поджидало Нику в комнате на шестом этаже…
Обратного пути нет. Быть съеденной, однако, девушке тоже не хотелось, поэтому припустив по опустевшей улице, она пробежала мимо пары домов, когда ощутила накатывающий страх. Чувство было настолько омерзительным и проникающим в самые недра сознания, что Ника решила лишний раз не рисковать и забежала в подъезд третьей по счёту высотки. После оповещения комендантского часа специальный ключ, нанесённый на запястье, мог открыть любую дверь в любое здание. Выдохнув, девушка вошла в лифт и нажала кнопку верхнего этажа.
Выход на все крыши зданий был открыт, почему – Ника не знала, просто всегда и везде было так, как само собой разумеющееся. «Никогда не задавалась вопросом, почему так… С крыши же точно никто не зайдёт. Или зайдёт?» – возникший на задворках сознания вопрос на мгновение застопорил девушку, поднимавшуюся по лестнице наверх, к двери на крышу.
– А тебе уже какое дело, дура… – хмыкнув, обругала она себя под нос.
Лёгкий ветерок трепал её непослушные пышные волосы, когда Ника направилась к краю. Здесь было гораздо холоднее, чем внизу. Она поёжилась, поставила на парапет прихваченную с собой аптечку, но открывать её пока не стала, изумившись открывшемуся виду.
По причине строгих запретов, Ника никогда не бывала на крышах высоток ночью. Только один раз днём и из любопытства, но тогда ей не показалось это чем-то завораживающим – та высотка была ниже своих соседок, и они застили собой вид вокруг, отчего создавалось впечатление, будто окружающее серое месиво с прогалами окон просто стало ниже и ничего, относительно нахождения на земле, не поменялось.
Высотка, на которой Ника находилась сейчас, располагалась ближе к окраине города и была выше окружающих её. Чернеющие вокруг здания в тусклом свете двух лун и совсем незначительных отблесках редких малозаметных фонарей величественно и безмолвно громоздились рядом, словно непоколебимые истуканы.
Прочего света, из-за плотно закрытых ставен, видно не было. Создавалось впечатление, что город умер с наступлением ночи. Лишь небольшие красные огоньки по краям высоток перемигивались, словно глаза нелюдей, забравшихся на крышу. Зачем они, если ночью никто не летает? Где-то на задворках сознания снова стало щемиться беспокойство…
Ника тряхнула головой, отгоняя от себя накатывающее наваждение и больше не имеющие значения вопросы. Раскрыв аптечку, она выругалась, осознавая, что сгоряча не подумала, чем будет запивать таблетки. Задумавшись, девушка стала выуживать из аптечки хоть что-то, похожее на жидкость, и расставлять на парапет.
Увлекшись этим занятием, Ника вздрогнула и выронила один из флаконов. Тот полетел вниз, когда тишину нарушили звуки выстрелов, раздавшиеся где-то внизу и эхом разлетевшиеся меж высоток. Осторожно высунув нос за парапет, в свете тусклых уличных фонарей внизу Ника разглядела отряд хранов, чьи мечи горели ярче, чем все фонари на этой улице, вместе взятые.
Дождавшись, пока всё стихнет, а храны уйдут отдыхать на скамьи поодаль, девушка выдохнула и взяла первую пачку таблеток, не интересуясь даже, что это и для чего – теперь это больше не имело никакого значения. На вкус таблетки оказались не такими уж противными. Ника решила повременить с запиванием, меланхолично закидывая их в рот и жуя по одной.
– Вкусно? – раздался тихий, низкий, мужской голос рядом.
От неожиданности Ника отскочила в сторону, инстинктивно подняв руки в защитной позе. Оперевшись спиной о парапет и сложив руки на груди, в паре метров от неё стоял высокий, жутковатого вида мужчина, непонятно откуда здесь взявшийся.
Судя по строгой чёрной форме – хран. На его лице, испещрённом огромным количеством шрамов вдоль и поперёк, с трудом читалось совершенно безучастное выражение. Он смотрел на Нику тяжёлым взглядом непроглядно-тёмных глаз, словно и правда дожидаясь ответа на поставленный им ироничный вопрос. Будто осознав, что хран точно его не получит, так как его появление шокировало девушку, он тяжело вздохнул и медленно подошёл к ней, нависнув над Никой грозовой тучей. Помедлив, мужчина поинтересовался:
– Как тебя зовут?
– Н… Ника, – осторожно ответила она трясущимся голосом, судорожно пытаясь собрать воедино разбегающиеся и путающиеся мысли.
– Ника, – коротко кивнул он, принимая информацию к сведению. – Я – Кас. По-хорошему, Ника, я должен взять тебя, как котёнка, за шкирку и оттащить в Хампт, где на тебя составят акт об административном нарушении в виде нахождения вне безопасной зоны после объявления комендантского часа. Тебе выпишут крупный штраф, которым, при твоей безвременной кончине, обложат твою семью. Впрочем, о ней ты, видимо, даже и не подумала, совершая вот это вот всё, – он махнул рукой в сторону раскрытой аптечки и расставленных вокруг неё лекарств. – Впрочем, если я так поступлю, после получения штрафа ты вряд ли что-то сможешь сделать. Тебя направят в психиатрическую клинику, после лечения в которой, поверь, тебе не захочется уже ничего. Вообще.
– Если это по-хорошему, то как тогда по-плохому… – еле слышно пролепетала Ника, тихо ненавидя себя за подобную «везучесть».
Кас хмыкнул и протянул руку, забрав у неё наполовину опустевший флакон с таблетками. Поднеся его к глазам, он прочёл название и таким же мерным голосом спросил:
– Больше ничего не пила? – он покосился на Нику, отрицательно покачавшую головой. – Ладно. Подействует в течение получаса.
– Как подействует? – отрешенно спросила Ника.
– Монвертин – это успокоительные, – усмехнулся хран, – такая доза угомонит даже оренкрата, – он небрежным движением повернул ещё несколько флаконов с таблетками, взяв один из них, он показал его Нике и пояснил: – А это – рейтентарин, не суть важно, для чего он, но если выпить больше пяти штук за сутки, он медленно разрушит твою печень, и ты умрёшь дней через пять, предварительно знатно намучившись. А этот, – он показал пальцем на другой, – вообще тебя не убьёт. Просто твоё тело сведёт судорогами, настолько болезненными, что ты не сможешь пошевелиться несколько дней и не будешь думать ни о чём, кроме сдавливающей невыносимой боли. А этот – вортаргал – забористая дрянь, но при передозировке тоже скорее всего не убьёт, а отправит в кому. Ты будешь существовать в состоянии растения, пока твои близкие будут спускать всё, что у них есть, на твоё содержание. Мне продолжать?
– Нет, достаточно… С ума сойти… – ошеломленно пробормотала Ника. – Откуда ты всё это знаешь?
Кас взял один из флаконов и достал из бумажного «кармашка» на его боку длинную аннотацию, написанную мелким шрифтом. Наставительно держа её двумя пальцами, он иронично ответил:
– Читать умею. Чему рекомендую и тебе научиться. Не поверишь, но это весьма полезно и по жизни пригодится.
– Не пригодится уже, – упрямствовала Ника, – если не таблетки, гравитация убьёт точно.
– Ой ли? – хмыкнул хран и подманил её пальцем к парапету. Когда девушка недоверчиво подошла, он показал ей пальцем вниз, где во мраке ночи даже с такой высоты можно было различить располагавшийся по периметру здания резервуар, наполненный какой-то жидкостью, отражающей отблески фонарей.
– Кас, тут сорок шесть этажей. С такой высоты разница между водой и асфальтом ощутима не будет, – Ника почувствовала, что съеденные ей таблетки начали действовать. Её перестало трясти, угрозы штрафа и психиатрической больницы были уже не столь устрашающими, как и её неожиданный странный собеседник.
К тому же, девушка резонно заключила – если бы он хотел привести свою угрозу в действие, сделал бы это сразу, а не стал бы тратить время на разговоры с ней. Впрочем, даже если это впечатление было ошибочным, она всё равно не смогла бы ничего сделать: от храна не убежишь, он догонит одним прыжком, резко прыгнуть вниз тоже не вариант – вне всякого сомнения, его реакция была намного выше, а с таким мощным телосложением откинуть хрупкую девушку назад от парапета ему не составит труда.
Пока Ника хмурилась, размышляя, Кас выбрал бутылёк из аптечки и бесцеремонно запустил его вниз. Она ожидала услышать в тишине далекий всплеск, но его не последовало.
– Это не вода, – наставительно пояснил хран. – Какой в ней тут толк? Нелюди умеют плавать. Эта высотка – элитная, вокруг подобных всегда делают бассейны с керансисом, днём закрытые сверху настилами. Ты, видимо, пришла раньше, чем они открывались. Керансис специфичен и очень вязок, выбраться из него самостоятельно практически невозможно. От крупных тварей не спасёт, но, если нерадивый дозор упустит, скажем, серка, такой барьер вполне может спасти чьи-то ноги, к примеру. Соответственно, прилетев туда с такой высоты, вероятность смерти крайне мала, а вот получить множественные переломы и умирать в мерзкой жиже медленно и болезненно – наоборот, очень даже велика. К тому же, есть та же вероятность превращения в растение при должной доле везучести, – он покосился на задумчивую и расстроенную девушку. – Ника. Какими бы ни были твои проблемы, они решаемы, пока ты жива. Нас всех ожидает смерть в конце пути, от неё не уйдёт никто, но и бежать к ней навстречу – не самая хорошая идея. Всегда можно оступиться и последствия будут даже хуже, чем если получится достигнуть цели. Я прекрасно понимаю, почему сейчас так много самоубийц – смерть в наше время романтизируется через СМИ, кинематограф и интернет. Для одних она кажется чем-то далёким, что случится не с ними, для других – избавлением от всех проблем. Но всё это – ложь. Ложь, обесценивающая жизнь, насаждаемая пастухами стаду для того, чтобы его проредить от психически неуравновешенных посредством самоубийств. Помимо прочего, так легко выявить чрезмерно подверженных пропаганде или же просто психопатов, которые, не ценя своих жизней, стройными рядами понесут свои тела на убой в Хампт. А там уже рады всем подряд – храны долго не живут, а зачищать улицы толстозады из кабинетов не пойдут, да и с таким количеством зомбированных добровольцев им никогда не придётся, – он сделал внушительную паузу посмотрев куда-то вдаль. – Ты не задумывалась, почему в Тенерисе суд работает лишь час в неделю, а в единственной тюрьме никто никогда не сидит, даже надсмотрщиков для вида не нанимают? Да, это преподносится как развитость общества, социальная ответственность и прочая чушь, которую так любят рассказывать в сказках для взрослых. На деле же, в судах и тюрьмах нет необходимости по другой причине – мы все… и так в загоне уже не одну сотню лет. Системе не нужны нахлебники в камерах. Ей нужны сторожевые псы на улицах.
– Любой пёс предпочтёт служить, чем быть забитым камнями. В службе хотя бы есть надежда на выживание, – Нике очень хотелось лечь спать, прямо здесь и сейчас, на крыше, и абсолютно плевать, что будет потом. – Выходит, многие храны просто уголовники? Или… люди с фабрикованными на них делами?
– Не многие, – Кас с интересом покосился на Нику, – впрочем, тут сложно сказать. Никто в здравом уме не признается, что он, скажем так, не просто доброволец. Мне всё же кажется – моховик пропаганды в этом плане куда мощнее.
– Не знаю. Никогда не было мысли стать храном, – призналась девушка. Её «повело», мир стал кружится вокруг и Ника, пошатнувшись, села на покрывающий крышу настил.
– Отличные таблетки, да? – рассмеялся Кас, помогая ей подняться. – Пей, когда очередная глупость в голову взбредёт. Только не по половине пачки, одной штуки вполне достаточно. Где ты живёшь?
Расслабившись под действием таблеток, Ника беззаботно ему улыбнулась и собралась было соврать, что живёт в соседнем доме, но он пресёк это насмешкой:
– Даже не вздумай, я вижу ложь. Ну и?
– В общежитии геологического университета, – также глупо улыбаясь, призналась Ника.
– Понятно, – коротко кивнул хран и направился к углу высотки. – Иди сюда.
– Я… ммм… там… на лифте, – пытаясь говорить вразумительно, воспротивилась девушка.
– Ну уж нет уж, – отрезал Кас. – Чего доброго, вернёшься и сиганёшь вниз. Мне в дозоре запрещено входить в здания, поэтому спуститься с тобой тоже не смогу. Так что, собирай вот это вот всё, – он махнул рукой на лекарства, – и иди сюда.
Ника послушно сгребла всё расставленное обратно в аптечку и, пошатываясь, поплелась к храну. Соображать было всё трудней, поэтому она решила просто подчиниться. За последний год Ника подсознательно научилась чувствовать угрозу, а от Каса её не исходило вообще, хотя она и отдавала себе отчёт, что это может быть просто последствие выпитых таблеток, притупивших все чувства.
Кас безучастно глянул ей за спину и, недовольно цокнув языком, снял с себя френч и надел на Нику. Он расстегнул застёжку-молнию сзади на вороте, достал оттуда капюшон и натянул его девушке на голову. Хран спрятал под него пышную шевелюру девушки и коротко кивнул.
– З… зачем? – спросила она.
– Затем, чтобы твои волосы не зацепились во время спуска за конструкцию лифта, – ворчливо ответил Кас. – Я понимаю, что сейчас тебе плевать, но жить со снятым скальпом такое себе. Тебе не понравится.
Ника было умилилась такой заботливости, но Кас повернулся к ней спиной, что-то налаживая в торчащем из-за края крыши механизме, и она увидела носимый им внушительный арсенал, до этого скрываемый френчем. «Вот так всегда, – родилась мысль в её затуманенном разуме, – Смотришь на человека, вроде милый и хороший, а с другой стороны глянь – машина для убийств…»
– Понятно т… теперь, почему в… вы такие удлинённые к… куртки носите, чтоб овец не пугать…– пробормотала девушка.
– Не исключено, – обернувшись и протянув ей руку, улыбнулся Кас. – Если псы всегда будут ходить с оскаленной пастью, овцы со временем привыкнут к такому их виду, и перестанут их бояться. Залезай.
– М… можно не н… надо? – взмолилась Ника, увидев, куда её пытается запихнуть Кас.
– Угу. То есть, прыгать, значит, не страшно, а на лифте, пусть и специфическом, спускаться боишься? – закатив глаза, спросил хран.
Решив, что и так слишком много времени тратит на упрямую девчонку, Кас бесцеремонно засунул вяло сопротивляющуюся Нику на платформу, пристегнул её наискось от плечей до пояса ремнями и скомандовал:
– Держи капюшон руками и не ори.
Он нажал на кнопку спуска и лифт поехал вниз. Кас снял с пояса пару специальных карабинов, которые закрепил на отдельном остове, предназначенном для экстренного спуска. В толстой подошве высокого ботинка тоже находился карабин, выдвигающийся при нажатии на первую пару шнуровочных колец. Проделав эти нехитрые манипуляции и держась за пристёгнутые карабины, хран умчался вниз, просвистев мимо спускающейся на платформе Ники и изрядно её напугав.
– Ты в курсе, что ты п… псих? – тихо спросила она, когда он отстегивал ремни внизу.
– Разумеется, – ничуть не обидевшись, парировал он. – Кто же в здравом уме пойдёт добровольцем в Хампт? – Кас ухмыльнулся. – Тебе повезло – твоё общежитие находится в пределах моего сектора, так что, возможно, тебя не сожрут, потому что я тебя провожу.
– Не д… думала, что храны столь… оптимистичны, – буркнула Ника, возвращая ему френч. – П… погоди. А это… не это… к… как его… дезертирство? Ты же не скажешь об этом своему к… командиру? И… – она нахмурилась, – вроде к… как… х… храны без чаров не очень-то… боеспособны?
– Отличные таблетки, – Кас как-то зло улыбнулся и повёл её в сторону общежития, – ты неожиданно озаботилась кем-то, кроме себя.
– П… подожди-ка, – Ника остановилась, осознав и изумившись. – Ты – чар? – он молча улыбнулся, разведя руками в стороны. – С ум-ма сойти, – она смерила своего спутника ошарашенным взглядом, – я д… думала, вы чем-то отличаетесь от обычных людей… Н… ну, внешне.
– Конечно, отличаемся, – Кас снова настойчиво повёл её в сторону общежития. – Я просто хвост к ноге привязываю, а волосы у меня такие, – он показал на чёрную, как ночь, густую шевелюру длиной с ладонь, – чтобы рога скрывать.
– В… враньё, – фыркнув, пригрозила ему пальцем Ника.
– В каждом вопросе скрыт ответ, – усмехнулся Кас. Он обратил внимание – чем ближе они подходили к общежитию, тем медленнее пыталась идти девушка.
Ника остановилась, смотря вверх на здание общежития. Страх застил её взгляд и никакие таблетки не могли его побороть. Расправы Дэрна она боялась куда больше последствий передозировки, прыжка с крыши и устрашающего чара рядом.
– Хочешь быть где угодно, только не здесь? – услышала девушка тихий голос Каса.
– Точнее и не скажешь, – также тихо отозвалась она. – Оставишь меня здесь? Я утром з… зайду…
– Даже и не подумаю, – спокойно ответил Кас. – Пойдём, я живу неподалёку. За пределами восемнадцатого, но там рядом, дойдёшь.
– Что? – Ника не поверила своим ушам. – Ты меня п… пустишь к себе домой, хотя даже не знаешь толком?
– Уже кое-что знаю, – откликнулся Кас и всю оставшуюся дорогу молчал.
Ника тоже молчала, шокированная его решением. На границе секторов Кас остановился, взял её руку и приложил к запястью своё, копируя электронный ключ.
– Вон тот дом, – он показал пальцем и холодно продолжил: – Квартира сто семьдесят вторая, сорок четвёртый этаж. Поговорим, когда проспишься. Я приду после дозора, утром. Всё, ступай.
– С… спасибо…– по-прежнему не веря в происходящее, поблагодарила Ника и направилась к указанному дому. Закрывая дверь, она увидела, как Кас развернулся и направился обратно, вглубь вверенного ему сектора.
Войдя в лифт и нажав на кнопку «44», девушка ощутила, что странное состояние от употребления таблеток новой волной стало накрывать её. Окружение расплывалось, медленно вращаясь вокруг, а на душе было как никогда безразлично на всё происходящее.
Двери лифта плавно открылись и Ника, держась за всё, что попадало под руку, выбралась наружу. На площадке располагалось четыре квартиры: три с металлическими дверьми и одна обычная – типовая и пластмассовая, которые устанавливают при строительстве домов.
Именно на ней, маркером, небрежно было написано «172». Ника приложила ключ к замку, из последних сил открыла и закрыла за собой дверь, повалившись на пол прямо у входа. На потолке зажглась автоматическая тусклая лампочка, осветив минималистическую прихожую. Со сдачи дома, видимо, в ней прикрутили к стене несколько крючков для одежды и какой-то небольшой, в пару ладоней размером, металлический ящик.
Из арки, ведущей вглубь квартиры, бесшумно ступая по полу лапами, вышла кошка и села у дальней стены, внимательно смотря на гостью осознанным взглядом ярко-зелёных глаз. «Серая, невзрачная и беспородная, совсем как я, – вяло подумала Ника. – Вот так и верь слухам о жестоком Хампте… Какой-то чар добрее, чем все дневные жители, вместе взятые…»
– П… привет, – глупо улыбнувшись, зачем-то поздоровалась Ника.
– Привет, – недоверчиво ответила кошка и, увидев, как гостья изумлённо уставилась на неё, поспешила ретироваться в комнату.
– Стой! – окликнула её Ника и, не пытаясь подняться, поспешила за кошкой на четвереньках. – Ну п… подожди же ты!
– Мяу? – с надеждой мяукнула та, стоя посреди гостиной с выгнутой спиной и вздыбленной шерстью.
– Да я чётко с… слышала, что т… ты говоришь, – Ника примирительно подняла руки. – Не бойся, я т… тебе не н… наврежу.
– Он меня прибьёт…– обескураженно вздохнула кошка. – Ты нормальная? Кто в здравом уме здоровается с животными?
– Скажем т… так, я н… не совсем в здравом ум-ме, в особенности, с… сейчас, – нахмурившись, призналась Ника, опираясь спиной на стену позади неё.
Гостиная была чуть менее минималистична, чем прихожая. Совмещенная с кухней и отделяемая от неё лишь длинной серой столешницей, она явно также не претерпевала особых изменений со сдачи дома – тёмно-серые крашенные стены, в тон им невысокий, по колено, тёмно-серый стол, напротив которого стоял простой чёрный диван. С одной стороны от него располагался невысокий белый комод, а с другой – широкий тёмно-серый шкаф. В кухонной части стоял простой обеденный стол, а вокруг него – четыре стула.
– Ты кто вообще такая? – недоверчиво поинтересовалась кошка.
– Ника, – ответила девушка. – Кас р… разрешил побыть мне здесь до утра. А тебя как з… зовут?
– Мейлина, или просто Мей, – представилась кошка, садясь на пол возле Ники и заглядывая ей в глаза с подозрением. – Дай угадаю, ты неудавшаяся самоубийца, которую мой сердобольный братец решил приютить?
– Ого, а к… как ты д… догадалась? – изумилась девушка. – П… постой… братец?
Мей фыркнула и выругалась. Выдохнув, она спросила:
– Где твой сплитфон?
Ника порылась в кармане и достала из него связанные нитью металлические кольца. Кошка выцепила их зубами из рук девушки и шустро унесла куда-то в сторону входной двери. Вернувшись, она села на то же самое место и пояснила:
