Линвуд Баркли
Опасный дом
Глава 5
Детектив Рона Уидмор собиралась лечь спать, когда ей позвонили и доложили об обнаружении трупа. Ламонт улегся раньше ее, но, почувствовав, что жена одевается, проснулся.
– Что такое, детка? – спросил он, поворачиваясь к ней.
Рона никогда не уставала от звука его речи, ей хватало даже одного его словечка, тем более трех. Не важно, что он говорил, – теперь, после длительного периода упорного молчания. Ламонт вернулся из Ирака с тяжелой психической травмой: такого там навидался, что надолго оцепенел. Месяц за месяцем помалкивал, пока однажды ночью – с тех пор прошло три года – ей не прострелили плечо. Тогда он появился в кабинете неотложной помощи и спросил: «Ты цела?» Стоило схлопотать пулю, чтобы услышать те два словечка.
– Придется ехать, – ответила она. – Прости, что разбудила тебя.
– Ничего, – сказал Ламонт, все еще прижимаясь щекой к подушке. Наученный горьким опытом, он не спрашивал, долго ли она будет отсутствовать. Сколько понадобится, столько и будет.
Рона заперла за собой дверь, села в машину и направилась к месту преступления с единственной мыслью в голове: только этого Милфорду не хватало – очередного убийства! Люди и так напуганы. Оставалось надеяться, что на сей раз дело окажется простым, вроде поножовщины после драки в баре. Драки в барах со смертельным исходом не вселяли в жителей страха. Один идиот убил в баре другого идиота, подумает большинство и плечами пожмет. Чего еще ждать от перепившихся кретинов? Сидя в своих безопасных жилищах, добропорядочные милфордцы не усматривали в подобных преступлениях угрозу для себя.
Двойное убийство, гибель супругов Брэдли, – совсем другое дело, лошадка редкой масти, как говаривал отец Роны Уидмор. Двоих безобидных пенсионеров застрелили в гостиной без видимой причины? Такое вселяло настоящий страх.
Пока у Уидмор не было зацепок. За Ричардом и Эстер Брэдли не числилось ни единого правонарушения; неоплаченного штрафа за стоянку – и то не было зафиксировано! На их замужнюю дочь, жившую в Кливленде, у полиции тоже не было ровным счетом ничего: ни плантации марихуаны в подвале, ни лаборатории по изготовлению метамфетамина на заднем дворе. Не считать же зацепкой то, что чуть раньше тем же вечером Ричард Брэдли ломился в дверь соседнего дома, требуя, чтобы окопавшиеся там студенты сделали потише музыку! Сначала молодежь числилась у Уидмор единственными свидетелями. Но чем дольше она их проверяла, тем больше убеждалась, что с убийством супругов Брэдли у них нет ничего общего. Так кто же, черт возьми, их убил? И почему?
Прилетевшая из Кливленда дочь убивалась из-за утраты родителей, но в перерывах помогала Уидмор обшаривать дом, чтобы определить, чего там недостает. По мнению дочери, из дома ничего не пропало, да у ее родителей и не было ценных вещей. Убийца даже не позаботился забрать из бумажника Ричарда Брэдли или из кошелька Эстер Брэдли наличные и кредитные карты. Это исключало наркоманов, нуждающихся в деньгах на очередную дозу.
Убийство с целью пощекотать себе нервы? Ничего ритуального в убийствах не просматривалось. Надписи кровью на стене «тсс, никому не говори!» и то не было. Рона думала о том, не сыграл ли роль факт, что убитые – бывшие учителя. Ей представлялся примерно такой сценарий: обиженный много лет назад ученик вообразил, будто Ричард или Эстер загубили ему жизнь, и явился отомстить. Версия выглядела притянутой за уши, но в отсутствие другой приходилось довольствоваться ей. Хотя убийства по мотиву мести обычно не получаются такими «чистыми».
Ричард и Эстер Брэдли получили по одной пуле в голову. Очень хладнокровное и эффективное двойное преступление. Никаких отпечатков пальцев не обнаружено. Убивающие из чувства мести обычно переусердствуют. Двадцать колотых ран вместо трех. Шесть пуль там, где хватило бы одной. Договорились: действовал профессионал. Зачем? Непонятно. Для чего заключать контракт на устранение двух ушедших на пенсию учителей? Вот что сводило с ума детектива Рону Уидмор.
Вероятно, новое убийство, совершенно не нужное городу Милфорду, окажется именно тем, что требуется ей. Хотя бы прочистятся мозги, замутненные делом Брэдли. Появится необходимость сосредоточиться. Иногда это помогало. Вдруг, вернувшись к расследованию двойного убийства, она заметит то, что ускользало от ее внимания раньше?
Выяснилось, что детектива Уидмор вызвали не в бар, а в Национальный парк «Сильвер-Сэндс» – сорок пять акров песчаных пляжей, дюн, участков разной степени заболоченности, прибрежных лесов. Она поехала на юг, мимо пансионов для престарелых на правой стороне, а потом повернула налево и покатила вдоль пляжа и дощатого прогулочного настила. Там, где кончался настил, стояли три автомобиля милфордской полиции с вращающимися «мигалками» на крыше. К ее машине без опознавательных знаков приблизился полицейский.
– Детектив Уидмор? – спросил он.
– Не узнаешь, Чарли? Как дела?
– Помаленьку. У нас с женой прибавление в семействе.
– Поздравляю! Мальчик, девочка?
– Девочка, назвали Табитой.
– Вот и славно. Так что у нас здесь?
– Труп белого мужчины, возраст – двадцать с небольшим. Похоже, схлопотал две пули в спину при попытке убежать.
– Свидетели?
Чарли покачал головой:
– Это не обязательно произошло прямо здесь. Его могли привезти сюда убитым.
Уидмор уже натягивала перчатки:
– Куда идти?
Она двинулась за полицейским по настилу. Здесь изрядно побушевал ураган «Сэнди», много чего попортивший в округе, но дыры в настиле уже успели заделать.
– Сюда! – Чарли показывал влево, на высокую траву, отделенную настилом от моря. Там уже стояли другие полицейские, с расставленных шестов светили прожектора.
Уидмор утонула в траве по пояс. В нос ударил запах разлагающейся плоти, но благодаря дувшему от воды ветерку ее не затошнило.
– Кто его нашел? – спросила она, достав из кармана фонарик.
– Двое детей. Они убежали и вызвали нас. Никуда не делись, дождались неподалеку.
– Вы их отпустили?
– Сначала записали имена и адреса. Их забрали родители.
Труп лежал лицом вниз. Убитый имел приблизительно двести фунтов веса, короткие светлые волосы, на нем была слишком просторная футболка и шорты цвета хаки с полудюжиной карманов, белые носки и кроссовки. Присев на корточки, Уидмор заметила что-то в его нижнем кармане. Бумажник. Открыв его, она осветила фонариком водительское удостоверение в прозрачном пластиковом кармашке.
– Элай Ричмонд Гоуман, – прочитала Рода и стала разглядывать два пулевых отверстия в окровавленной футболке. – Переверните его на спину!
Двое полицейских выполнили ее требование.
– Где кровь? Она вытекла не здесь. Куда пропал Чарли? Похоже, он прав: потерпевшего привезли сюда уже мертвым. Джоя вызвали? – Так звали судмедэксперта.
– Вызвали, – ответил кто-то.
Уидмор изучила содержимое бумажника. Шестьдесят восемь долларов наличными. Чеки за оплату кредиткой в барах и в винных магазинах. Что ж, по крайней мере, будет с чего начать. Она присмотрелась к водительскому удостоверению, выданному в штате Коннектикут. Убитый родился в марте 1992 года. Двадцати двух лет от роду.
– Ну, приветик, – сказала Рода.
– Что? – отозвался кто-то.
Уидмор не отводила взгляда от удостоверения. Ее внимание приковал адрес Элая Гоумана.
– Сукин сын, – пробормотала она.
Знакомая улица. Она побывала там недавно. Элай жил в двух домах от места, где убили Ричарда и Эстер Брэдли. Уидмор почти не сомневалась, что именно по этому адресу обитали шумные студенты.
Глава 6
– Чего ты так боишься? – спросил Стюарт у Грейс по дороге к дому, где их ждал «порше». – Поверь, все будет хорошо. Ни малейшего риска!
– Как ты собираешься завести его? Как по телику, что ли? Просто соединишь под рулем два проводка?
– Брось, это все выдумки. Счастливчик ныряет под руль, находит провода – и через пару секунд мотор уже фырчит… Нет, так не бывает. Даже если удастся запустить мотор, то как разблокировать рулевую колонку? Нужен ключ зажигания. Даже если завести машину как в кино, она поедет только по прямой. Терпеть не могу киношную дурь!
– А у тебя есть ключ?
– Еще нет. – Он похлопал правой рукой по бедру Грейс. – Она тут, рядом. Но полквартала мы пройдем пешком.
Она не следила, куда они едут. Улица в приличной части города заканчивалась тупиком. Вокруг были аккуратно подстриженные лужайки, большие деревья, дома, широкие подъездные дорожки.
– Идем, – сказал Стюарт. Грейс медленно вылезла из машины. Через несколько шагов Стюарт остановился. – Подожди. Я кое-что забыл.
Он вернулся к «бьюику», открыл пассажирскую дверцу, поставил колено на сиденье и наклонился, будто роясь в «бардачке». Засунув найденное за пояс джинсов, он запахнул полу куртки.
– Что там у тебя? – спросила Грейс.
– Фонарь, – ответил Стюарт.
Поверяя номера домов, он дошел до двухэтажного дома в колониальном стиле и остановился.
– Нашел! Идем, нечего здесь торчать и таращиться, нас заметят.
Хотя вокруг не было ни души.
Стюарт схватил Грейс за руку и повел по подъездной дорожке. Над входной дверью горел фонарь, другой фонарь был включен сбоку от дома, но Стюарт почему-то не сомневался, что никто из соседей их не увидит.
– Чей это дом? – спросила она.
– Какого-то Каунтчилла. Как тебе фамилия? Похоже на «кончил». Тебя спрашивают: «Ты кто?» А ты в ответ: «Я Кончил». А тебе говорят: «Ты так рад меня видеть?» – Стюарт хихикнул. – Ладно, давай сначала заглянем в гараж, проверим, там ли тачка. Вдруг мы напрасно сюда приперлись? – Он еще крепче взял ее за руку.
В гараже, пристроенном к дому сзади, поместилось бы два автомобиля. На воротах было четыре горизонтальных окошка.
– Надо убедиться, что она там, – произнес Стюарт, достал из кармана сотовый, включил его как фонарик и посветил в одно из окошек.
– Я думала, ты принес настоящий фонарь.
– На месте! – сообщил Стюарт, заглянув внутрь. – Видишь? Полюбуйся!
Грейс приблизилась к окошку.
– Ну, машина. Целых две. – В гараже стоял белый двухдверный седан и спортивный автомобиль – низкий, ярко-красный.
– «Ма-ши-на…» – передразнил Стюарт. – Караул, девять-один-один – вот что это такое! «Каррера»! Теперь надо залезть внутрь и раздобыть ключи.
Грейс только сейчас сообразила, что это очень плохо пахнет. Даже живот заболел.
– Нет, это не для меня.
– Говорят тебе, все нормально! Они уехали. Мы залезем, не потревожив охранную сигнализацию. Говорят, у них есть собака – запустили в дом на недельку, и что это значит? То и значит, что внутри нет датчиков, иначе они постоянно срабатывали бы на эту псину.
– Нет, без меня! – Грейс высвободила руку.
Стюарт обернулся:
– Что ты теперь будешь делать? Пойдешь пешком домой? Ты хоть знаешь, где мы находимся? Посидишь на обочине, пока я не вернусь? Брось! Я не нашел у отца ни ключей, ни кода, но это не беда: мы залезем в окно подвала.
Снова сработал телефон Грейс: новое сообщение от отца.
– Твой старикан никак не успокоится?
Она кивнула и убрала телефон. Стюарт отвернулся и опустился на колени перед окошком подвала.
– Датчик должен быть вот здесь, в углу, – сказал он и ударом ноги разбил стекло. Грейс вздрогнула и закрыла себе ладонями рот. – Ты стоишь рядом, поэтому тебе показалось, будто это громко. Больше никто не услышит. В подвале на полу ковер. – Осколки торчали из рамы, как зубы в акульей пасти. – Я мог бы пролезть, но потом истек бы кровью.
Стюарт достал из кармана джинсов кредитную карту с полосками клейкой ленты и что-то блестящее размером со спичечный коробок. Развернув блестящий сверток, он улыбнулся.
– Фольга. Наклеиваешь ее поверх контакта…
Он засунул руку в окно и немного повозился в правом верхнем углу.
– Теперь открываем окно, и сигнализация, как сама слышишь… не срабатывает! – Не вынимая руку из окна, Стюарт открыл раму. Теперь отверстие было достаточно велико, угроза порезаться миновала. – Честно говоря, этот этап всегда меня пугает больше всего. Я уже был готов пуститься наутек.
Он пролез в окно ногами вперед, немного повисел на локтях и спрыгнул с высоты не более фута.
– Пустячное дело! Лезь!
Грейс знобило, хотя был теплый летний вечер. Она запрокинула голову и уставилась в небо. Легкий туман не мешал разглядеть звезды. Грейс вспомнила телескоп, который обожала в детстве. С его помощью она изучала из окна своей спальни звезды, искала астероиды и ужасно боялась, что какой-нибудь из них врежется в Землю и убьет родителей и ее, уничтожив заодно всю планету. Впрочем, какое ей дело до остального мира, если лишится всех родных?! Остаться без семьи… У них дома это было дежурной темой. Вот и теперь ее семья неполная: мать временно поселилась в квартире в старом доме на другом конце Милфорда. Грейс думала, что она должна одуматься и вернуться, но где там… Что она пытается доказать, затягивая свое отдельное проживание? Можно ли серьезно относиться к словам матери про то, что ей необходимо время, чтобы прийти в себя, или это отговорки, прикрытие правды – она не любит дочь и не желает жить с ней под одной крышей? Правда, в последнее время, когда они остались вдвоем с отцом, жизнь стала спокойнее.
Мать слишком напрягалась, беспокоилась, что с дочерью случится беда. Постоянно бесилась. Ей необходимо было каждую секунду знать, где находится дочь, с кем встречается. Требовала от Грейс звонков каждые два часа. Разве всему этому не следовало уйти в прошлое уже много лет назад, когда мать узнала правду о том, что произошло с ней самой в подростковом возрасте?
«Теперь мне самой четырнадцать лет, – думала Грейс. – Долго еще это будет продолжаться? Неужели когда я поступлю в колледж, мать наденет мне на ногу электронный браслет, чтобы следить за каждым моим шагом?»
Иногда Грейс казалось, будто ее мать убеждена: с ней непременно случится что-нибудь страшное, и ей не терпится, чтобы это наконец произошло. Так она того и гляди накличет несчастье! А все потому, что ожидание беды хуже самой беды.
Грейс не исключала, что именно поэтому она находится сейчас с этим болваном, затеявшим отъявленную глупость. С минуты на минуту грянет кризис, и матери придется вернуться домой! «Чушь! Разве я хочу, чтобы мама обо всем этом узнала?»
– Эй! – шепотом позвал ее Стюарт, просунув голову в окно. – Чего ты медлишь?
Она опустилась на колени спиной к окну и просунула в окно одну ногу. Стюарт обхватил ее за талию и стащил вниз.
– Не включай свет, – попросил он.
– Можно подумать, я уже тянусь к выключателю, – буркнула Грейс.
Они попали в комнату для отдыха: кожаный диван, два кресла с откидной спинкой, большой плоский телеэкран на стене. Прошли по ковру, хрустя битым стеклом, и поднялись по лестнице. Дом был состоятельным: современная мебель, много украшений, натуральная кожа, алюминий, стекло. Не то что у нее дома! Ее родители довольствовались секонд-хендом и иногда ездили в «Икеа».
– Разве хозяева не поймут, что у них побывали гости, увидев разбитое окно? – спросила Грейс.
– Ну и что? Тогда это уже не будет иметь значения. – Стюарт освещал им путь телефоном, превращенным в фонарик. – Обычно люди держат ключи от машины близко к входной двери, в каком-нибудь ящике, на тарелочке…
Они дошли до холла, где у стены стоял длинный узкий стол с четырьмя ящиками.
– Ну, вот, – сказал Стюарт. – Наверняка это здесь. – Он выдвинул верхний ящик и направил в него луч. – Только перчатки и разная мура!
Он попробовал выдвинуть следующий ящик, но тот застрял. Стюарт ударился о стол рукой и выронил на мраморный пол что-то тяжелое.
– Что это? – спросила Грейс.
– Я кое-что уронил.
– Револьвер?!
– Нет, сандвич с тунцом. Что тебя удивляет?
– Ты держишь в своей машине револьвер?
– Автомобиль не мой, пушка тоже. Все отцовское. Подержи его, пока я стану искать ключи.
– И не подумаю!
– Сказано: держи! – Стюарт насильно сунул Грейс в руки револьвер. – Учти, ты начинаешь действовать мне на нервы.
– Что у тебя на уме? Собрался кого-то застрелить?
– Нет, но если кому-нибудь взбредет в голову помешать нам, пусть дважды подумает, когда ему сунут это под нос.
Грейс отталкивала револьвер, который Стюарт совал ей, но чувствовала, что он начинает злиться. Вдруг он ее стукнет, если она станет сопротивляться? Ударит по лицу? Как она будет объясняться дома? Что наврет про расквашенный нос или подбитый глаз?
– Ясно, – кивнула она.
Револьвер был тяжелый, теплый, непривычный на ощупь. Грейс никогда не держала в руках огнестрельное оружие. У нее возникло ощущение, будто эта штука весит полсотни фунтов – так оттягивала ей руку.
– Главное, не трогай курок, – предупредил Стюарт. – Прежде чем начать стрелять, надо понимать, что делаешь и что произойдет дальше.
– Ты же у нас специалист! – усмехнулась она.
– Попридержи язык! Плохо, в этом ящике тоже нет ключей. – Он открыл третий ящик и покачал головой. – Куда они засунули ключи от «порше»? Логично, чтобы их держали в…
– Ты слышал звук? – перебила Грейс.
Стюарт замер:
– Какой звук?
– Заткнись! Слушай!
Десять секунд они стояли не дыша.
– Ничего не слышу, – прошептал Стюарт. – Что это было?
– Кажется, какое-то движение. Вроде как пол скрипнул. – Она машинально впилась пальцами в револьвер, но дуло осталось направлено в пол.
– Брось, напридумывала невесть че…
Он осекся – тоже что-то услышал.
– Черт… – пробормотал Стюарт, глядя в сторону кухни.
Грейс сделала шаг к входной двери. На стене у самой двери загорелась маленькая зеленая лампочка сигнализации.
– Нет! – прошипел Стюарт. – Откроешь – зазвучит сирена.
– А почему горит зеленый?
– Звук был где-то внутри дома. – Он на цыпочках двинулся в сторону кухни.
– Нет! Лучше уйдем! – Грейс рассуждала так: если при открытой двери сработает сирена, они успеют добежать до машины и уехать до появления полиции или службы охраны.
– Вдруг нам обоим показалось? Не хочу убегать без причины. Давай искать ключи.
Стюарт вытянул руку с телефоном-фонарем, освещая пол перед собой.
– Пожалуйста! – захныкала Грейс.
– Лучше не отходи от меня, – велел он, делая еще шаг и протягивая ей руку.
– Мне страшно!
Стюарт усмехнулся:
– У тебя же оружие, Грейс. Чего волноваться?
Глава 7
Терри
Телефонный звонок, сообщения остались без ответа. Я пытался вспомнить имя девочки, с которой Грейс собралась в кино. Сара? Сандра? Похоже, Сандра Миллер. После сеанса мать Сандры должна была отвезти Грейс домой. Но у меня не было телефона Сандры, тем более – ее матери; сколько Миллеров может числиться в телефонной книге Милфорда? Я решил не заглядывать в нее. Теперь, когда каждый ребенок на планете разгуливает с сотовым телефоном, мы стали халатно относиться к проблеме досягаемости их друзей. Телефоны могла знать Синтия. Она бы ответила мне, кто такая Сандра Миллер, где живет, каких поп-певиц предпочитает, как давно дружит с Грейс. Наверное, ей доводилось беседовать с матерью Сандры, а значит, в списке контактов в телефоне должен находиться ее номер. Когда у Грейс появлялись новые знакомые, Синтия записывала их координаты – вдруг пригодятся?
Если бы я пережил то же, что пришлось пережить Синтии, то, вероятно, подобная предусмотрительность стала бы и моей второй натурой. Я тешил себя мыслью, что хорошо слежу за Грейс, хотя моя бдительность не шла ни в какое сравнение с бдительностью ее матери. Я проявлял излишнюю снисходительность. Если дочь возвращалась через десять минут после наступления «комендантского часа», я не копировал испанскую инквизицию. Не пилил дочь сверх меры, поскольку стремился ей доверять. Правильнее было бы сказать иначе: мне хотелось верить в ее здравый смысл. Однако подростки не заслуживают доверия. Мне самому в этом возрасте совершенно нельзя было доверять, Синтии, по ее признанию, тоже. Часто родительская доля – просто затаить дыхание и надеяться, что все обойдется.
Да, я предоставил Грейс больше свободы. Заключал с ней сделки. Посулил ей поблажки в обмен на обещание, что даже в отсутствие матери она не будет давать себе волю, а проявит покладистость. Не станет спорить со мной по любому поводу. Грейс согласилась. А вот теперь злоупотребила моим доверием.
Можно было сидеть дома и ждать ее появления, а можно было кинуться на поиски. Я склонялся ко второму варианту, но вот беда, не знал, с чего начать. А главное, велика вероятность того, что она соизволит вернуться в тот момент, когда я умчусь. Этого лучше было избежать: мне хотелось серьезно побеседовать с дочерью в тот момент, когда она переступит порог.
Телефонный звонок застал меня в кухне. В ту же секунду я прижал телефон к уху. Но еще не вымолвив ни слова, убедился, глядя на дисплей, что звонит не Грейс.
– Привет!
– Ты используешь телефон вместо подушки? – произнесла Синтия.
– Стою в кухне, утоляю голод, – ответил я. – А ты чем занята?
– Ничем. Мне стало стыдно из-за пива.
– Из-за чего?
– Когда ты заглянул, я даже не предложила тебе пива.
– Я и не заметил.
– Стоило тебе уехать, как я спохватилась. Проявила негостеприимность, даже грубость.
– Не бери в голову.
Синтия помолчала.
– Неужели?
– Вот оно что!
– Мне нужно было побыть одной. Я подумала: предложу ему пива, а он… А теперь мучаюсь раскаянием.
– Хватит мучений!
– И вообще, как только ты уехал, я расплакалась. Возненавидела себя за то, что не предложила тебе пива! Я поздно поняла, что не хотела, чтобы ты уехал. Господи, Терри, что со мной? Я себя не узнаю!
– Ты была на этой неделе у Наоми?
– Да. Гляжу на нее порой и думаю: как же она, наверное, от меня устала! Столько лет слушать мое нытье!
– Подозреваю, ты изрядно достала ее.
– Что поделать, если я никак не могу избавиться от посттравматического состояния? Из-за этого жизнь с Грейс превращается для меня в ад. – Пауза. – Она уже вернулась из кино?
– Пока нет, – честно ответил я.
Даже теперь, живя не дома, Синтия интересовалась, дома ли Грейс, иначе ей не удавалось уснуть.
– Когда ей полагалось вернуться?
– Синтия!..
– Просто подумала: раз ей завтра работать, то лучше не возвращаться поздно, иначе она явится на работу усталой. В кухне надо глядеть в оба, там можно пораниться.
На лето Грейс нанялась в яхт-клуб официанткой в буфет.
– Не волнуйся, пока она задерживается всего на несколько минут. Две минуты назад я отправил ей сообщение. Все в порядке.
Это даже нельзя было считать враньем.
– Ладно, – произнесла Синтия.
– Как прошел вечер?
– Побывала у Барни. Забыла, что сегодня день выплаты аренды, а он предпочитает наличные, так что пару часов назад пришлось сгонять к банкомату, а потом ехать к нему расплачиваться.
– Он не предлагал развеять твое одиночество?
Синтия негромко засмеялась:
– Барни говорит, что всю жизнь один, у него никогда никого не было. Вы не представляете, говорит, как вам повезло, что вы не одни, цените это, не разбрасывайтесь близкими. Так он меня напутствует.
– Синтия, ты в порядке?
– Да.
– Я знаю, ты ценишь наш брак.
Или я заблуждался? Может, что-нибудь не так понял? Поверил Синтии, когда она сказала, что ей надо передохнуть, перестать злиться на Грейс? Вдруг ее тревожило не только это? Может, возникли какие-то сомнения на мой счет? Мне на ум пришли слова Натаниэла про «визит очередного друга». Я уже собирался спросить ее, кого он имел в виду, когда в трубке раздался гудок. На дисплее появился номер Грейс.
– Минуточку, звонит наша дочь.
– Конечно.
Я нажал на клавишу.
– Грейс! – раздраженно воскликнул я. – Ты знаешь, который час? – Я не кричал, словно подозревал, что Синтия может услышать меня.
– Папа, папа! Приезжай!
Голос дочери дрожал. Я сразу понял: что-то случилось, и переключился с «сердитого папаши» на «озабоченного»:
– Доченька, с тобой все хорошо? Я думал, мама подружки привезет тебя домой.
– Ты должен приехать. Немедленно!
– Где ты? Что происходит?
– Кое-что случилось, папа. Кое-что…
