Lira Rali
Эксперимент 731
Ночной кошмар
Тоннели.
Они были везде. Сырые, тесные, извивающиеся, словно кишки какого-то гигантского зверя. Холод пронизывал насквозь, забираясь под кожу, в кости, в самое сердце. Влажный воздух пах плесенью и чем-то неуловимо металлическим, напоминающим кровь.
Капли воды срывались со сводов, разбиваясь о грязный пол, создавая монотонный, унылый ритм. Каждый шаг отдавался эхом, множась и искажаясь, словно насмехаясь над одиночеством путника. Здесь, в глубине каменных лабиринтов, время теряло всякий смысл. Лишь слабый луч фонаря, пробиваясь сквозь плотную тьму, указывал путь.
Элия бежала. Ее ноги скользили по неровному каменному полу. Сердце колотилось в груди, словно пойманная в клетку птица.
Впереди, в мерцающем свете тусклой лампы, показались силуэты. Знакомые силуэты. Лица, которые она любила, лица, которым доверяла.
Жанар. Микола. Вероника. Командир Дадаев со своим ирбисом. Симон гневно махал хвостом, глядя прямо на Элию.
Они стояли в конце тоннеля, неподвижные, словно статуи. Глаза Жанар, Миколы и Вероники были пустыми, безжизненными.
"Бегите!" – закричала Элия, но крик застрял в горле, превратившись в хриплый стон. Она попыталась остановить бег, но ноги не слушались. Страх сковал ее, словно ледяные оковы.
Невидимая сила толкала ее вперед, к ее друзьям, к их верным зверям.
"Нет! Нет! Нет!" – кричала она в своей голове, но ее тело продолжало двигаться, неумолимо приближаясь к ним.
Глаза Жанар, полные ужаса и непонимания
Рука Миколы, протянутая в мольбе.
Беззвучный крик Вероники.
Сверкнувший кинжал в руке командира.
Приготовившийся к прыжку Симон.
Затем…
Вспышка.
Ослепительная, всепоглощающая вспышка света, которая уничтожила все вокруг.
…И тишина.
Элия резко села в кровати, словно ее выдернули из бездны, оставив задыхаться на поверхности. Воздух царапал горло, обжигал легкие. Она пыталась вдохнуть глубже, но грудь сдавливало невидимым обручем, не позволяя.
Липкий, ледяной пот покрывал ее тело, вызывая отвратительную дрожь. Отголоски ужаса, увиденного во сне, пульсировали в висках, словно удары молота, дробя сознание на осколки. В глазах все еще стояли картины резни, кошмарные образы, которые отказывались отпускать ее разум.
Комната была погружена в полумрак, освещенная лишь тусклым светом уличного фонаря, пробивающегося сквозь неплотно задернутые шторы. В полумраке обыденные вещи казались незнакомыми и зловещими. На спинке стула висела ее куртка, и сейчас она напоминала сгорбленную фигуру, наблюдающую за ней из темноты. За окном монотонно шумел дождь, барабаня по стеклу, словно настойчиво напоминая о чем-то забытом и ужасном.
Она огляделась вокруг, лихорадочно, ища что-то знакомое, что-то, что могло бы вернуть ее в реальность. Глаза зацепились за свернувшуюся калачиком на коврике у кровати фигуру. Геката, ее черная пантера. Грациозная и полная энергии, сейчас Геката казалась маленькой и беззащитной. Пантера подняла голову, ее глаза, как два золотых уголька, встретились с глазами Элии. Обычно в них светилась безграничная преданность, но сейчас она увидела в них отблеск страха, словно и Геката почувствовала отголоски кошмара, что терзал ее хозяйку.
Она попыталась улыбнуться Гекате, но мышцы лица не слушались ее. Она хотела убедить себя, что это был всего лишь сон. Всего лишь кошмар, порожденный усталостью и стрессом. Но слова застревали в горле, не находя выхода.
Но в глубине души Элия знала, что это не так. Слишком реальными были ощущения, слишком яркими образы. Это был не просто сон, это было воспоминание. Тяжелое, гнетущее, отравляющее ее существование.
Элия тяжело дышала, пытаясь унять дрожь, охватившую ее тело. Сон был слишком реальным, слишком… живым. Образы Жанар, Миколы, Вероники. Она помнила их голоса, их смех, их прикосновения. Помнила, как Жанар заплетала ей косу, напевая казахскую народную песню, как Микола рассказывал ей сказки о белорусских лесных духах, как Вероника учила ее различать оттенки балтийского янтаря. И помнила то ужасное, нестерпимое чувство, когда она… Нет, этого она не хотела помнить. Это то, что Элия больше всего хотела забыть.
Она сбросила с себя одеяло и встала с кровати. Ноги подкашивались Ей нужно было движение, нужно было как-то выплеснуть этот ужас, эту отравляющую вину, которая разъедала ее изнутри.
Подойдя к окну, она взглянула на ночной город. Дождь все еще лил, размывая огни фонарей, превращая их в расплывчатые пятна, похожие на слезы, стекающие по стеклу. Город, обычно полный жизни, сейчас казался призрачным и безжизненным. Где-то вдали, за горизонтом, скрывалась степь, бескрайняя и молчаливая, как память. Степь, где они были счастливы, где они были вместе. Сейчас эта степь казалась Элии огромным кладбищем, хранящим страшную тайну.
Элия тяжело дышала, пытаясь унять дрожь, охватившую ее тело. Сон, кошмар, воспоминание.Слеза одиноко потекла по ее лицу. Элия почувствовала легкое прикосновение к своей ноге. Геката.
В глазах пантеры плескалось беспокойство и, кажется, даже легкий укор. Элия опустилась на колени и погладила мягкую, шелковистую шерсть.
– Прости, девочка, я знаю, что напугала тебя, – прошептала она, чувствуя, как шерсть впитывает ее слезы.
Внезапно ей пришла в голову мысль. Ей нужно было движение, ей нужно было чувствовать свое тело, нужно было развеять этот кошмар.
– Геката, – сказала она, вставая с колен, – Как насчет пробежки? По ночному городу?
Гекаталюбила дождь. Любила ощущать, как прохладные капли омывают ее черную шерсть, любила запах мокрой земли и свежей листвы. Но она еще больше любила поспать. Особенно когда за окном бушевала непогода. Она посмотрела на хозяйку, словно говоря: "Ты действительно этого хочешь? Прямо сейчас?". В ее золотых глазах читалась явная мольба остаться в тепле и уюте.
Элия виновато улыбнулась.
– Я знаю, Геката, знаю, что тебе хочется спать. Если ты совсем не хочешь, можешь остаться дома. Я не обижусь.
Геката, услышав это, на мгновение задумалась. Мысль о теплой подстилке и крепком сне была соблазнительной. Но она знала Элию. Знала, что ей сейчас плохо, и что ей нужна ее поддержка. Она не могла ее бросить. Не сейчас.
Не хотя, она поднялась на ноги. Медленно, неохотно, потягиваясь так, словно каждая мышца протестовала против этого внезапного подъема. Затем, без лишних колебаний, развернулась и направилась к двери, тихо, почти не слышно, рыча. Это было скорее ворчание, чем полноценный рык, но Элия прекрасно понимала его смысл.
– Спасибо, девочка, я в тебе не сомневалась, – прошептала Элия, погладив Геката по спине. Она чувствовала, как под ее рукой вздрагивает шерсть, и знала, что пантера все еще не в восторге от этой идеи.
Город встретил их пронизывающим морозным воздухом, который сразу же обжег легкие. Дождь хлестал по лицу, заставляя щуриться. Фонари тускло освещали мокрый асфальт, превращая улицы в скользкие зеркала. Но они не собирались здесь оставаться. Элия повела Геката проулками и дворами, обходя людные места, двигаясь уверенно, словно знала, куда идет.
Она бежала. Не быстро, но целенаправленно, стараясь не отставать от пантеры, которая, несмотря на свою неохоту, задавала темп. Каждый шаг отзывался болью в уставших мышцах, но Элия не останавливалась. Ей нужно было движение, ей нужно было чувствовать, как бьется ее сердце, как горит кровь в венах. Ей нужно было убежать от кошмара, который преследовал ее.
Наконец, они выбежали за городские ворота, в мир, где правила дикая природа. И вот, перед ними, развернулся… лес.
Не тот привычный тропический лес, где сквозь лианы едва пробивается солнечный свет. Здесь, у подножия Вечнобелых гор, раскинулся волшебный лес. Деревья светились изнутри, источая мягкое, зеленоватое сияние. Огромные цветы, размером с дом, покачивались на ветру, рассыпая искры пыльцы. Влажный воздух был наполнен ароматами невиданных растений и пением диковинных птиц.
Здесь листва деревьев была не просто зеленой, а переливалась всеми оттенками радуги, от изумрудного до сапфирового. Корни огромных деревьев переплетались между собой, образуя естественные арки и туннели. Водопады, падающие с горных вершин, превращались в сверкающие потоки, в которых отражались звезды.
Под ногами простирался ковер из сочных мхов и диковинных цветов. Некоторые из них излучали мягкое свечение, освещая тропу, другие – источали пьянящий аромат, манящий вглубь леса. Здесь и там виднелись огромные, причудливые грибы, похожие на сказочные домики.
Воздух был наполнен влажной, теплой дымкой, пропитанной ароматами диких орхидей и экзотических фруктов. Звуки леса были не менее завораживающими. Где-то в вышине щебетали неведомые птицы, их голоса звучали как хрустальный перезвон. Вдали слышался приглушенный рокот водопада, а под ногами шуршали невидимые существа, скрывающиеся в зарослях.
Элия чувствовала, как отступает напряжение, сковывавшее ее тело. Этот лес был словно живой организм, принимающий ее в свои объятия, исцеляющий ее раны. На мгновение она забыла о кошмаре, преследовавшем ее, о друзьях, которых она потеряла, о силе, которую она не могла контролировать. Здесь, в этом волшебном лесу, она чувствовала себя… в безопасности. Или, по крайней мере, ей хотелось в это верить.
Геката, словно почувствовав перемену в настроении хозяйки, перестала рычать и с любопытством оглядывалась вокруг. Ее золотые глаза сверкали в полумраке, отражая светящиеся растения. Она словно чувствовала эту магию, витающую в воздухе, и это ей явно нравилось. Она потерлась головой о ногу Элии, как бы говоря: "Хорошо, тут вроде безопасно. Можем немного побыть."
Затем, внезапно, Геката оторвалась от ноги Элии и недовольно посмотрела на нее. Ее взгляд был укоряющим, словно она хотела прочитать ей нотацию. Казалось, пантера собиралась заговорить человеческим языком, но вместо этого она выдала тихое, предостерегающее рычание.
"Если отец узнает, что ты вновь выходила за границы города, он отберет у тебя пропуск ходока," – безмолвно упрекнула Геката, и Элия прекрасно поняла ее.
Элия вздохнула. Геката была права. Выход за город без разрешения был строжайше запрещен. Пропуск ходока, выданный правительством, позволял ей беспрепятственно перемещаться по городу и окрестностям.
– Да в курсе я, – пробормотала Элия, закатив глаза. – Не нужно мне читать морали, Геката. Я просто… должна была выбраться оттуда, – помолчав, Элия окрикнула, – Прости, Геката, – добавила она, снова погладив пантеру по спине. – Я обещаю, я буду осторожна. И мы вернемся в город до рассвета. Хорошо?
Геката фыркнула в ответ, словно говоря: "Ты всегда так говоришь." Но она не отступила.
– Побежали? – спросила Элия, лукаво посмотрев на пантеру. В ее глазах горел азарт, смешанный с тревогой.
И, не дожидаясь ответа, она бросилась вглубь леса. В этот раз они решили пойти другой дорогой, избегая протоптанных троп и пробираясь сквозь густые заросли. Элия внимательно осматривалась по сторонам, запоминая ориентиры и периодически останавливаясь, чтобы набросать карту на куске пергамента, который всегда носила с собой. Геката шла рядом, настороженно оглядываясь, словно чувствуя, что их подстерегает опасность.
После нескольких часов пути лес начал меняться. Яркие краски поблекли, светящиеся растения стали встречаться реже, а воздух наполнился ощущением запустения и уныния. Деревья стали сухими и корявыми, а под ногами хрустел песок и мелкие камни.
И вот, наконец, они добрались до места, которое словно было вырвано из другого мира. Перед ними простирались каменные руины. Остатки древних стен, полуразрушенные башни, обломки колонн.
Элия замерла, зачарованно глядя на руины. В ее сердце зародилось странное предчувствие, смешанное с надеждой и страхом. Она достала из сумки старый, потрепанный дневник, принадлежавший ее матери. Она долгое время не решалась его открыть, но сейчас, когда они добрались до этого места, она почувствовала, что пришло время.
Пролистав несколько страниц, она нашла то, что искала. На пожелтевшем листе было написано: "Зона 47. Запретная территория. Руины древней цивилизации, обладающей невероятной силой. Опасность заражения магической энергией."
Она подняла голову и посмотрела на Геката.
– Может это она, зона 47, которая описывалась в дневнике мамы? – спросила она, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. – Место, где она… исчезла.
Но в ее голове мелькали не только записи из дневника. В памяти всплывали отрывки рассказов, услышанные от шепчущихся стариков в городе. Слухи, которые Совет Старейшин старался подавить любой ценой. Зона 47 была не просто местом силы, это был заброшенный генетический комплекс, расположенный на самом нижнем уровне Мирадора, в переплетенных корнях древнего дерева-колосса, известного как "Мать Смерти".
Вспомнилось жуткое описание: "Сюда не проникает солнечный свет, и в воздухе постоянно висит тяжелый запах гниения и химикатов. Здесь повсюду видны признаки ужасных экспериментов: разбитые колбы, сломанное оборудование, пятна крови и непонятные символы, начертанные на стенах."
Элия почувствовала, как в ее груди разгорается гнев. Гнев на Совет Старейшин, на их ложь и лицемерие. Гнев на себя, за то, что так долго верила в их сказки. Гнев на отца за его злосчастный приказ.
– Они убьют меня, понимаешь? Меня, а потом тебя, милая, – шептал отец, когда передавал Элии дневник матери, – Здесь, здесь ты найдешь способ укращения силы.
Брюнетка решительно захлопнула дневник матери, словно ставя точку в долгих раздумьях. Она убрала его в сумку и достала свой резонатор. Девушка провела пальцем по сенсорному экрану, активируя его.
Резонатор ожил, отобразив на экране сложную систему иконок и символов. Она быстро нашла нужную функцию и перевела устройство в режим видеозаписи.
Подняв резонатор, она начала снимать руины. Медленно, тщательно, охватывая каждый обломок камня, каждую трещину в стене, каждый загадочный символ, нацарапанный на поверхности. Она хотела запечатлеть это место во всех деталях, чтобы потом, в спокойной обстановке, изучить записи и попытаться разгадать тайны, которые хранили эти руины.
Камера резонатора бесстрастно фиксировала картину запустения и разрухи. Звук ветра, завывающего в развалинах, был усилен микрофоном, создавая жуткую атмосферу. Элия поворачивалась вокруг, охватывая панораму местности: потрескавшиеся плиты мостовой, обрушившиеся арки, полуразрушенные статуи, изображавшие неведомых богов или героев.
Закончив съемку местности, она приблизила камеру к одной из стен, покрытой непонятными знаками. Эти символы не были похожи ни на один из известных ей языков. Они напоминали скорее абстрактные рисунки, геометрические фигуры, переплетенные с изображениями растений и животных.
– Что это, Геката? – прошептала Элия, обращаясь к пантере. – Кажется, это не алфавит.
Геката, как обычно, не ответила, но ее пристальный взгляд, направленный на стену, говорил о том, что она тоже чувствует что-то необычное в этих символах.
Элия продолжала снимать знаки, надеясь, что потом, увеличив изображение на резонаторе, сможет рассмотреть их более детально и, возможно, найти ключ к их расшифровке.
– Ладно, детка, пошли, мы опаздываем, – проговорила Элия, прерывая съемку. Она понимала, что чем дольше они будут здесь оставаться, тем больше риск быть замеченными. А нарушать правила сейчас было крайне нежелательно.
Она быстро убрала резонатор и дневник в свою сумку, затянув шнурки потуже. Убедившись, что ничего не забыла, она обернулась к Геката, которая уже нетерпеливо переминалась с лапы на лапу.
– Пора домой, пока нас не хватились, – сказала Элия, и, получив утвердительное рычание в ответ, поспешила в сторону стен города.
Они бежали быстро и бесшумно, как тени, пробираясь сквозь лес, стараясь не привлекать к себе внимания. Элия чувствовала, как нарастает напряжение, как кровь стучит в висках. С каждой минутой риск быть обнаруженными возрастал.
Ей нужно было добраться до города до рассвета. В противном случае, ее ждали серьезные неприятности. И не только ее. Под угрозой мог оказаться и пропуск ходока, и даже ее свобода.