Лисса Мия Смит
Ревелль
От удивления ее губы округлились. У меня сжалось сердце.
– Но мы весь вечер только и делаем, что сидим и разговариваем.
– Этого более чем достаточно, – искренне ответил я. – Поговорить с вами, узнать о вас как можно больше. Вот и все, чего я хочу.
Молчание затянулось на миг. И еще на один.
Если мне не померещилось, нетерпеливая суровость в ее взгляде чуть-чуть смягчилась.
– Загадочный вы человек.
– Настоящая загадка – это вы. Вы… Напоминаете мне калейдоскоп.
Тот Эффиженов коктейль напрочь лишил меня чувства самосохранения. Любая дурацкая мысль, залетевшая в голову, тотчас же оказывалась на языке.
– Как это?
Я так и не придумал, как половчее выкрутиться, поэтому ответил честно:
– Вы выставляете напоказ свои многочисленные образы, яркие и красивые, подстраивая их под те фантазии, которые, как вам кажется, приходят мне на ум. Стоит мне сменить линию поведения, и ваш образ тоже меняется, отвлекая меня… Отвлекая от той девушки, которая скрыта в глубине.
Она вскинула голову:
– Девушка, скрытая в глубине?
– Она еще красивее. – Я дождался, пока Лакс посмотрит на меня. Пусть увидит, что я совершенно серьезен. – Она скрывает свою боль. И… ей грустно. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы развеять ее грусть.
Она уставилась на меня раскрыв рот, и наступившую тишину нарушал только громкий стук крови у меня в ушах.
И кто меня за язык тянул? Теперь она того и гляди сорвется и убежит.
– Вы и вправду хотите понять, что меня печалит? – Ее плечи ссутулились под тяжестью вселенской скорби. Сейчас бы никто не узнал в ней звезду шоу Ревеллей.
– Расскажите. – Я придвинулся к ней. – Пожалуйста.
Она скинула туфли и подтянула колени к груди.
– Моя семья. Если подсчитать все расходы, то даже после таких спектаклей, как сегодняшний, прибыль получается совсем крошечной. А с учетом нынешних цен на спиртное на черном рынке… – Она смолкла.
Когда в приюте старшие ребята шепотом рассказывали о доме Ревеллей, мне представлялся роскошный шатер, усыпанный золотом и самоцветами. Но Роджер много раз объяснял мне трагический парадокс своей семьи: под действием их магии драгоценные камни рассыпаются в пыль и добиться мало-мальски хороших доходов очень нелегко. Простейший выход из положения – помочь клиентам стать раскованнее. Для этого годятся любые способы: выпивка, откровенные костюмы, акробатические представления, которыми семья каждый вечер завлекает туристов. Чем меньше используешь магию, тем выше прибыль. Однако в семье слишком много голодных ртов, и самоцветов на всех не хватает. Благополучие Ревеллей строится на потворстве желаниям клиентов, в то время как сама семья находится на грани разорения.
Не успел я ответить, как Лакс снова надела свою маску.
– Трудно объяснить.
Ей не нравилось быть уязвимой. Еще один драгоценный нюанс, который я возьму на заметку.
– И не надо. Роджер рассказывал мне о ваших финансовых сложностях.
Она встрепенулась:
– Роджер уже просил вас о помощи?
– По-моему, он не рассчитывал, что я могу чем-то помочь. Но я бы с удовольствием. Я готов на все ради семьи Роджера. Ради вас.
Она сидела не шелохнувшись, словно оцепенела.
– Правда?
Я, осмелев, накрыл ладонью ее руку. Возможно, за это Господь обрушит на меня все кары небесные, но мне было все равно. Какая мягкая у нее кожа, какие тонкие запястья…
– И пусть мы познакомились только что, все равно… Я готов на любые подвиги, лишь бы сделать вас счастливее.
Роджер наверняка сказал бы, что такие фразы ни в коем случае нельзя говорить девушкам.
– Думаю, вы понимаете, чего я хочу. – Ее голос звучал так беззащитно, что у меня заныло сердце.
– Ради вас я горы сверну.
Она склонилась ко мне и, прикоснувшись губами к уху, прошептала:
– И будете поставлять нам спиртное?
Провалиться мне на этом месте. Попроси она продать душу дьяволу, я бы лишь поинтересовался, где поставить подпись.
– Если бы я мог, то отдал бы вам все спиртное на свете, – проговорил я. – И свое сердце в придачу.
На ее нежном лице отразилась целая буря эмоций, и среди них – облегчение. А уж что чувствовал я – никакими словами не передать.
Не успел я произнести ни слова, как она придвинулась ко мне еще ближе. И губы, которыми она пела мне, губы, на которых играли десятки оттенков ее ослепительной улыбки, – эти губы встретились с моими. Надо мной вспыхнули тысячи фейерверков, окатив сладким жаром.
Я забыл, как дышать.
Забыл, что у меня есть руки, ноги. Остались только губы.
Забыл собственное имя и слился с ней воедино.
Глава 7
Лакс
Поцелуи были для меня не в новинку. Я не раз мысленно отмечала их галочкой в списке навыков, которыми, по мнению мамы, должна была овладеть. Парень с Ночной стороны, чья семья работала в порту. Кто-то из Эффиженов – он прервал поцелуй и стал решать математическую задачу, проверяя, не лишила ли я его разума. Чрезмерно самоуверенный турист, который твердо вознамерился соблазнить звезду шоу Ревеллей и запрокинул меня назад с такой силой, словно пробовался на роль в художественном фильме. Те поцелуи были довольно приятными. И даже волнующими.
Но с этим даже близко сравниться не могли.
На краткий миг Дьюи удивленно замер. Потом подался вперед, прижался к моим губам с такой нежностью, что в груди сразу потеплело. Медленно, страстно ловил мое дыхание. Уверенной ладонью погладил мою щеку, пощекотал большим пальцем шею в том месте, где бешено колотился пульс. Он был нежен, каждое прикосновение губ обещало открыть неведомые тайны, однако мое тело откликалось без намека на нежность: в крови бурлил адреналин, и голова кружилась даже сильнее, чем в те захватывающие мгновения, когда я выпускала трапецию и взмывала в воздух, когда земля и небо сливались в едином вихре, маня к себе.
Уплыла в небытие музыка из Большого шатра. Смолкли далекие голоса. Нас окутала неведомая сила, грозная и могущественная, во всем мире остались мы и только мы.
Он слегка отстранился, втягивая воздух, словно тоже забыл дышать. Прижавшись друг к другу лбами, мы не произносили ни слова. Молчали в тихом благоговении перед этим неповторимым, хрупким моментом. Его плечи поднимались и опускались с каждым судорожным вздохом, но завороженный взгляд не отрывался от меня ни на миг. Ждал. Предвкушал.
Я обняла его за шею и поцеловала опять. Его тело под парадной рубашкой пылало, как в лихорадке, но, когда я коснулась его волос, пропуская между пальцами прохладные темные локоны, он содрогнулся, будто от холода. Пощекотал легким дыханием мои губы, прижал к себе бережно, будто величайшую драгоценность. Наши губы осмелели, сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди…
И тут в дверь постучали.
Разорвав поцелуй, мы застыли в сантиметре друг от друга. Он держал в ладонях мое лицо, словно не мог поверить, что я настоящая. Это чувство было взаимным. Неужели Хронос может быть таким добрым, внимательным и так целоваться?
И он пообещал мне все спиртное на свете.
Стук повторился.
– Пойдите прочь! – простонала я.
Он рассмеялся, разрядив напряженность момента. Я, не удержавшись, провела рукой по его скулам. Такие острые, хоть режь алмазы. А какие густые волосы – они были зачесаны назад, но я их взъерошила, перекинув на лоб…
Опять стучат, уже настойчивее.
Я высвободилась из его объятий.
– Оставайся тут.
Тот, кто осмелился постучать, будет вышвырнут за порог. Немедленно.
За дверью стояла Колетт, с ней – симпатичный парень с темными волосами и фарфоровым лицом. Богатый, судя по дорогому на вид жилету и галстуку. Рада за нее.
– Эта комната занята.
Она прекрасно знает, могла бы не мешать.
Колетт схватилась за дверь, не давая ей закрыться, и предостерегающе сверкнула глазами.
– Лакс, это Дьюи Хронос.
Я, прищурившись, вгляделась в самозванца и уже была готова послать его куда подальше, как вдруг он протянул руку, обнажив часы на запястье. Эти часы было ни с чем не спутать, других таких просто нет. Это и впрямь Дьюи Хронос.
Тьфу ты черт.
Только этого не хватало.
Он поцеловал мне руку, и черные опалы на его циферблате заставили мою кровь, кровь Ревеллей, бурлить.
Я не могла собраться с мыслями. Не могла сделать вдох. Не могла поверить, что я такая идиотка.
– Ваша сестра сказала, что вы желаете меня видеть. – Он выгнул брови над темными глазами. Карими, как и говорил дядя Вольф.
– Да, конечно. Я, э-э, заметила вас в зрительном зале и… Искренне извиняюсь, не могли бы вы подождать одну секундочку?
Колетт была готова испепелить меня взглядом, Дьюи хотел было что-то сказать, но я закрыла дверь у него перед носом:
– Никуда не уходите!
Черт побери. Я только что захлопнула дверь перед человеком, от которого зависело наше будущее.
– Кто это был? – спросил красивый самозванец. Обещавший мне все спиртное на свете.
– Прочь отсюда. – Я указала на окно.
Его глаза широко распахнулись от удивления. Сапфировые, такого нежного оттенка, что хотелось утонуть в них с головой.
Я схватила сброшенную туфельку на высоком каблуке и прицелилась в него.
– Прочь, а то проткну тебе горло и скормлю тиграм.
– Лакс! – Колетт возилась с ключами. – Мы входим!
Мне конец. Оставалось только одно…
– Под кровать. Быстро! – Я замахнулась на самозванца туфлей, и он кубарем скатился с кровати.
Дверь распахнулась как раз в тот миг, когда чертов пройдоха скорчился у моих ног, едва успев скрыться из виду.
– Входите! – Я уронила туфлю за спину, и незнакомец тихо ойкнул от боли. Я топнула ногой, чтобы заглушить звук.
Колетт как-то странно посмотрела на меня:
– Я вас оставлю.
Настоящий Дьюи Хронос снял шляпу и окинул взглядом комнату. От невзрачного малыша, который много лет назад цеплялся за мамину юбку, не осталось и следа. Его сменил молодой человек с безукоризненной стрижкой, в роскошном костюме, словно сошедший со страниц модного журнала. А у того, другого, волосы были лохматые и отросшие. Даже галстука он не носил. А я-то, дура, с ним целовалась. И утонула в том поцелуе.
Я прикрыла ладонью распухшие губы и одарила Дьюи кокетливой улыбкой.
Он протянул мне букет фиолетовых лилий.
– О! – воскликнула я. – Это же…
– Ваши любимые? – он улыбнулся, отчего на левой щеке появилась крохотная ямочка.
– Верно.
Он уже навел справки. Кто, интересно, рассказал ему о моих любимых цветах?
Я пнула самозванца. Он был слишком велик и под кроватью не умещался, но пытался втиснуться.
– Спасибо, что пришли проведать меня, – снова начала я. – Надеюсь, моя кузина не нарушила ваши планы на вечер.
Он снисходительно махнул рукой:
– Когда тебя зовет к себе звезда Ревеллей, можно считать, что вечер удался. Но хочу сразу предупредить: я не дам вам драгоценный камень.
У меня упало сердце. Я словно наяву услышала злорадный смешок самозванца.
– Может быть, пойдем прогуляемся, подышим свежим воздухом? – предложила я. Громко.
– Значит, вы не считаете меня грубияном?
Он меня проверяет. Жаль, что я не могу пустить в ход свою дополнительную магию и посмотреть, какой ответ его бы устроил.
Молодой, богатый. Не так давно добившийся успеха. Он хочет, чтобы им восхищались.
Я обогнула кровать и взяла его под руку.
– За то, что не даете мне камень? Это говорит о вашем уме.
Он улыбнулся во все тридцать два ослепительных зуба. Красив, что и говорить. И сам знает об этом.
Я повела его к двери, ногой отбросив в сторону пиджак с часами-бриллиантом на лацкане.
– Погодите секундочку, я только накину что-нибудь потеплее.
– Я подожду здесь.
В коридоре он обернулся и окинул меня взглядом с головы до ног. Увиденное ему понравилось. Надеюсь, этого хватит, чтобы сделать нам приличную скидку на спиртное.
Он потянул за ручку и медленно закрыл дверь. Очень медленно. И все это время я не переставала улыбаться.
Едва щелкнул замок, самозванец вылез из-под кровати и поднялся на ноги. Какой высоченный. Будь настоящий Дьюи таким рослым, дядя Вольф обязательно бы об этом упомянул. Шагнув мимо меня, он остановился у рамки с фотографией моей мамы и ее сестер на пляже.
– Где это было снято? – спросил сдавленным, чуть ли не благоговейным голосом.
Нашел о чем спрашивать в такой момент!
– Ты должен уйти. Сейчас же.
Он провел пальцем по резному дощатому силуэту.
– Где эта пристань? На Шармане?
– Понятия не имею, – соврала я, безуспешно подталкивая его к окну.
Он оторвал взгляд от фотографии. В глазах бушевала буря.
– Ты хоть изредка прекращаешь врать?
– Кто бы говорил! – парировала я. – Это ведь ты обманом пробрался в Дом веселья, выдав себя за другого человека. А потом пообещал мне спиртное!
– А ты внушила мне, что я тебе небезразличен. – Он с отвращением покачал головой.
Хуже всего, что он и правда был мне небезразличен. Словно одинокая дурочка, соскучившаяся по любви, я заглянула в эти голубые глаза и мигом забыла все правила работы с клиентами, которым меня учили с детства.
– А ты внушил мне, что на тебя стоит тратить время. – Я указала на окно. – Уходи, пока еще чего-нибудь не натворил.
– Я не собираюсь ломать себе шею, прыгая со второго этажа. А это заберу с собой. – Он снял фотографию со стены, сунул под мышку и шагнул к двери.
– С ума сошел? – Я вцепилась в него, стараясь не думать о том, что минуту назад эти мускулистые руки ласково обнимали меня. – Через окно. А фотографию оставь.
Он отстранился:
– Она тебе нужна? Тогда расскажи, где найти эту пристань.
– Я тебе что, экскурсовод? – Я выдернула рамку у него из рук – помог эффект неожиданности. – Некогда мне с тобой разгуливать. Уходи, пока я не позвала полицию!
Он прищурился:
– Дьюи, кажется, парень хороший. Надо бы предупредить его о твоих фокусах.
Пусть только посмеет.
– Он человек деловой. Прекрасно понимает, что к чему.
– Тогда его не удивит, что пару минут назад ты целовалась со мной.
У меня вспыхнули щеки. Да как он смеет пытаться пристыдить меня! Засадить бы ему острый каблук в горло – правда, нет времени прятать труп.
– Это маленький пляж к западу от набережной. Пристани давно нет…
У него вытянулось лицо.
– Тогда как мне узнать, что это тот самый пляж?
– Повторяю: я тебе не экскурсовод. – Я подтолкнула его к окну.
Он скрестил руки на груди:
– Повторяю: я не уйду.
– Ну ладно, – вздохнула я. – Завтра покажу. Только если сейчас же уйдешь и никому ничего не расскажешь.
Он колебался, явно не веря ни единому моему слову. Умный мальчик. Черта с два я с ним куда-нибудь пойду.
– Ну прошу тебя, – прошептала я. – Уходи же.
– Можно подумать, я сам хочу тут торчать. – Он выбрался в окно, швыряя в меня свирепые взгляды. Как будто это я виновата в том, что он меня обманул.
Зализывать раны не было времени. Кричать тоже. Я надела атласную юбку, найденную на самом дне ящика, втиснула усталые ноги в туфли на каблуках и проверила свою маленькую чернильницу. Она успела пополниться небольшой крупинкой магии – едва-едва хватит, чтобы усилить чувство, возникшее естественным образом.
Пущу ее в ход, чтобы прочитать эмоции Дьюи. Не больше.
Я призвала свою магию, и в голову вонзились острые когти. Прикусила костяшки пальцев, преодолевая боль, но почти исчерпанная магия вгрызалась все глубже и острее…
Сквозь дверь показалась светонить Дьюи. Взволнованная. Настороженная. Немного недоверчивая.
Ничего, справлюсь. Бывало и хуже.
Превозмогая боль, я схватила лилии, открыла дверь и захлопала ресницами:
– Можем идти?
В полном молчании я повела Дьюи по боковой лестнице, чтобы не столкнуться с потоком посетителей, вливающимся через главный вход. Внизу он придержал для меня дверь, и в коридор хлынул теплый, соленый воздух, такой влажный, что я почти физически ощутила, как завиваются мои волосы.
Налево вела мощенная камнем дорожка. Она петляла между Домом веселья и берегом океана, постепенно исчезая в тумане. Если пойти туда, нас не потревожат туристы, но любопытные детишки Ревеллей смогут подслушать наш разговор из окон первого этажа. Дорога направо шла обратно к парадному входу в Большой шатер, где на людных улицах гремела музыка и стоял гам, а над головой, заслоняя звезды, высились отвесные скалы Дневной стороны. Уединения там не найдешь, но, может быть, невдалеке от роскошных владений Хроносов Дьюи почувствует себя спокойнее.
Мы свернули направо. Он взял меня за руку:
– Мисс Ревелль…
– Прошу, зовите меня Лакс.
Уголки его губ дрогнули.
– Хорошо, Лакс. Понимаю, мы только что познакомились, и между нашими семьями, как бы сказать помягче, существует некоторая неприязнь. Но я хочу, чтобы мы были честны друг с другом.
Если бы он и вправду жаждал честности, то привел бы с собой Тревора Эдвардса, своего помощника, читающего мысли. Но он этого не сделал. Хочет, чтобы я ему доверяла.
– И я тоже этого хочу.
– А теперь скажите мне правду: вы случайно упали и лекарь из семьи Страттори вас вылечил. Так?
Чему тут удивляться? Судя по его молодому виду, он редко использовал свою магию, а значит, у него есть и другие таланты, помимо путешествий во времени. Возможно, он умен. Жаль. Простачков гораздо легче завоевать.
– Элен Страттори. Она дружит с моей семьей.
Он замедлил шаг и пристально вгляделся в мое лицо.
– Вам неловко из-за того, что пришлось прибегнуть к магии Страттори?
А он еще и проницателен.
– Не люблю, когда другие идут на жертвы ради меня.
– Я часто испытывал то же самое. В моей деятельности важно всегда сохранять полную работоспособность. Если я целую неделю буду восстанавливать здоровье, то потеряю деньги, и те, кто работает на меня, тоже. Деньги, на которые они кормят свои семьи. Пусть лучше кто-нибудь из них перетерпит мою боль вместо меня, зато я смогу полноценно позаботиться о них. Естественно, я выплачиваю им щедрое вознаграждение. Поймите меня правильно, – поспешно добавил он, – мне все равно это не по душе. Просто… просто я считаю, что так будет лучше.
«Мы не можем на несколько недель остаться без нашей главной звезды», – сказала Нана.
– Да, мистер Хронос, смею сказать, в этом наши взгляды сходятся.
Он усмехнулся, и по его светонити скользнула искра симпатии.
– Зовите меня Дьюи. А теперь поправьте меня, если я заблуждаюсь. Наши семьи немного по-разному смотрят на нашу давнюю, гм, вражду.
Вот тут он действительно мягко выразился.
– В моей семье, например, утверждают, что мы прибыли сюда первыми. Мои предки, направляясь к острову Эллис, ощутили сильное притяжение магии. Через несколько дней они вернулись сюда на каноэ, и водоворот вынес их на берег. Пока я все верно излагаю?
– Более или менее. – Я никак не могла понять, зачем он затеял этот разговор.
– Слухи о том, что остров усиливает магические способности, распространялись все шире, и другие семьи, владеющие магией, тоже начали переселяться сюда. В том числе и ваша. В мире к магии относились все более настороженно, и этот остров стал одним из наших прибежищ, где мы могли жить спокойно. – На его лицо тенью легла насмешливая улыбка. – Думаю, именно с этого момента наши версии истории расходятся.
Я удерживала маску спокойствия. Да, моя семья прибыла сюда позже Хроносов, но первые выборы, да и несколько последующих, выиграли мы. Под руководством моих предков на Шармане расцвел туризм. Любой предприниматель, был ли он магом или нет, мог найти здесь работу. Однако разгульная жизнь, воцарившаяся на острове, нравилась не всем. Семейство Страттори удалилось в восточные холмы, их таинственная магия превратилась в легенду для туристов. Хроносы облюбовали обрывистые берега на севере, где занялись инвестированием, преумножая свое богатство, но при этом редко спускались на наши пляжи. Они задували свечи с наступлением темноты, а в Большом шатре веселье не смолкало до рассвета. Так появились Дневная и Ночная стороны.
– Чтобы усилить влияние Ревеллей, ваша семья сменила валюту Шармана с американских долларов на драгоценные камни, – продолжал он. – Но для политиков, способных манипулировать общественным мнением, нет ничего невозможного. Поэтому моя семья начала объединять свои магические силы. Мы не держим в секрете, как нам удалось добиться процветания: как в колонии муравьев, все рабочие усердно трудятся ради блага одного – того, кого они сами избрали. – В его словах слышалась горечь. – Первым мэром Шармана из семьи Хроносов стал мой прадед. Что было дальше, вы и сами знаете.
Чего он от меня ждал? Что я скажу: «Хроносы пришли к власти семьдесят лет назад и с тех пор не выпускали ее из рук. Они снова и снова старались навредить моей семье и наслаждались тем, как с каждой катастрофой статус, благосостояние, безопасность нашей семьи таяли на глазах»? Я кивнула:
– Что было дальше, я и сама знаю.
Он долго всматривался в мое лицо. Затаив дыхание, я смотрела ему прямо в глаза.
– Вы не похожи на прошлых звезд семьи Ревелль, – наконец сказал он. – Вы совсем другая.
Опасная территория.
– Почему вы так считаете?
– Сегодня вечером ради вас люди опустошали карманы. Вытаскивали бриллианты из оправ и бросали на сцену. – Он остановился. Издалека доносились звуки музыки, разливавшейся по Главной улице. – Вы могущественнее остальных.
Он слишком близко подошел к истине.
– Да, в моих руках камни могут сохранять силу немного дольше.
– Я говорю не об этом. – В его тоне по-прежнему звучало любопытство, даже легкая насмешка.
Я придвинулась к нему, вдохнув пряный аромат его дорогого одеколона.
– Мистер Хронос, секрет за секрет. Я вам расскажу свою тайну, вы мне свою. Идет?
– С превеликим удовольствием, мисс Ревелль. – Когда он улыбался, то выглядел еще моложе. Малыш бутлегер, как называл его дядя Вольф. Богатый и успешный даже без путешествий во времени – они не прибавили ему ни морщинки. – Так что же насчет ваших обмороков? Они случаются часто?
Я рисковала исчерпать свою иссякающую магию, не успев даже внушить ему, что я слаба.
– К счастью, нет. Просто накануне не смогла как следует поесть. Перед премьерой так волнуюсь, что кусок в горло не лезет.
В его светонити вспыхнула и быстро исчезла нотка разочарования. Почему?
– Знаете, мне сегодня тоже пришлось прибегнуть к помощи Страттори.
– Да? Что случилось?
– Пытался поймать падающую звезду.
До меня не сразу дошел смысл его слов. Я невольно ахнула.
– Я упала на вас?
В тусклом свете, долетавшем с Главной улицы, стало заметно, что он слегка покраснел.
– По правде говоря, я вас поймал, и мы вместе рухнули на какого-то статного господина. Кстати, он жив и здоров. Я заплатил и за его исцеление тоже.
Черт побери! Я даже не подумала о туристах, которым причинила вред. И надо же упасть прямо на Дьюи Хроноса – того, кого намеревалась обольстить. Какова вероятность такого совпадения?
Близка к нулю.
– Ради меня вы переместились во времени? – Я сама не верила собственным словам.
Он кивнул с загадочной улыбкой.
Хроносы не тратят свою магию на помощь другим и уж точно не стали бы помогать кому-то из нас.
– Не знаю, что и сказать. Если бы не вы…
Вместо ответа он сдвинул брови. Сначала я упала, потом Дьюи переместился… Я обязана ему жизнью.
– Я пришел не для того, чтобы выслушивать благодарности. Хочу предложить вам сделку.
Сердце бешено заколотилось. Сейчас или никогда.
– Сделку о продаже спиртного?
Он поправил шелковый галстук.
– Может быть. Если согласитесь на мои условия.
Я потянулась к его светонити. Моя истощенная магия отозвалась в теле взрывом боли, такой резкой и жестокой, что я чуть не вскрикнула. «Ты исполнен щедрости, – шепнула я по светонити. – Ты хочешь совершить великодушный поступок».
– Мисс Ревелль, вы очень талантливы, но надо мыслить шире. Представьте себе вот что. – Он раскинул руки, и в свете луны его глаза азартно блеснули. – У острова Шарман появится новый лидер: тот, кто помешает моим родным вмешиваться в дела вашей семьи и подарит каждому жителю острова шанс на процветание. Ну как? Что скажете?
– Похоже, вы выпили слишком много Эффиженовых коктейлей.
Он раскатисто засмеялся:
– Моя семья чересчур далеко зашла в своих попытках ослабить вашу семью. Долгими зимами дети Ревеллей голодают, а у детей Хроносов еды столько, что они выбрасывают больше, чем съедают. Пора это изменить, верно?
Но с Хроносами справиться невозможно, ведь им подчиняются полиция, банки, даже само время.
– Умоляю, скажите, кто же этот таинственный кандидат, который мечтает побороться с вашей семьей!
Дьюи склонился ко мне, и его губы снова растянулись в дьявольской усмешке:
– Я.
Крохотный огонек надежды, затеплившийся было во мне, угас, как свеча на ветру. Ну конечно. Один Хронос сменит другого Хроноса.
– Не слишком ли вы молоды для поста мэра?
– Мне двадцать один год. – Он потянул за отвороты жилета. – Понимаю, это непривычно, но, может быть, люди скорее доверятся Хроносу без морщин? Тому, кто не злоупотребляет магией?
– Сказать честно, жители Ночной стороны вряд ли отличат одного Хроноса от другого.
Он нахмурился.
– Я не похож на своих родственников. Уже два года живу на Ночной стороне. Мой дом здесь. Все, кто работает на меня, получают достойную плату, и путешествую я только для того, чтобы защитить свои вложения. Но даже это, как видите, случается редко.
Он опять сверкнул мальчишеской улыбкой, которая не сходила с его лица до тех пор, пока я не улыбнулась в ответ.
– После принятия сухого закона, – продолжал он, – нам все равно нужен путешественник во времени, который избавит нас от сюрпризов со стороны материковой полиции. Я не дурак: я знаю, что на Ночной стороне Хроносов терпеть не могут. Однако моя выпивка завлекает туристов и помогает торговцам держаться на плаву. В моей компании работает треть всех жителей Ночной стороны. Будь у меня побольше времени, я бы их всех переманил на свою сторону, но недавно отец объявил, что уже в августе, всего через четыре недели, состоятся внеочередные выборы. Он решил отойти от дел и передать все моему брату. Естественно, у Джорджа соперников нет.
И опять его светонить налилась гневом. И завистью. Значит, слухи не врут: их отец оставил Дьюи ни с чем и выбрал своим преемником Джорджа. И Дьюи решил их свергнуть.
– Дайте-ка угадаю, – медленно произнесла я. – Хотите, чтобы моя семья поддержала вас.
– Я хочу, чтобы меня поддержали вы.
Лилии у меня в руках внезапно стали тяжелыми, как камень, их сладкий аромат – ядовитым.
– Ваша семья ни за что не допустит этого, – напомнила я. – Вы уже говорили, что они объединяют свои магические силы. На что способен один путешественник во времени против десятков? – Чтобы держать их в узде, Дьюи придется так много путешествовать, что он состарится и одряхлеет, так и не дождавшись выборов.
– На нашей стороне довольно много Хроносов. Больше, чем вы думаете. Например, моя сестра уже три года разъезжает по стране вместе с вашим кузеном Роджером.
Роджер путешествует вместе с девушкой из Хроносов?
Он теребил край своей шляпы.
– Вот мои условия, мисс Ревелль. Вы поддержите меня на выборах в мэры, а я продам вашему дяде столько спиртного, сколько требуется Большому шатру. За бесценок.
Вот оно. Передо мной, словно тяжелая бриллиантовая подвеска, покачивается именно та цель, к которой мы стремились. Осталось только протянуть руку и взять.
Но сегодня меня уже обманул один красавчик. Я уже слышала пустые обещания отдать мне всю выпивку на свете.
Я заговорила, тщательно подбирая слова:
– Помочь вам – все равно что нарисовать у себя на спине большую яркую мишень. Уж ваша семья точно постарается, чтобы перед выборами со мной произошел какой-нибудь «несчастный случай» с трагическим исходом.
Он помрачнел:
– Я этого не допущу. Даже если придется состариться раньше срока, даю слово: вас никто и пальцем не тронет.
Опять обещания. Однако его светонить неожиданно засияла красками искренней преданности. Один раз он уже спас меня от смерти. Но даже если ему по силам сохранить мою жизнь, всех нас он не убережет. А когда выборы останутся позади, что помешает ему снова поднять цены?
– Значит, я рискую навлечь на себя гнев вашей семьи, не говоря уже о гневе моих родственников, и за это мы просто получим спиртное по выгодной цене. А вы станете мэром. Обмен неравноценный.
– Мэр Шармана будет у вас в неоплатном долгу. Ваша семья снова начнет процветать.
Какие красивые слова. Как я устала от красивых слов.
– Простите, мистер Хронос. – Я протянула ему лилии. – Хоть нам и очень нужна выпивка, все же я не стану подвергать свою семью опасности ради купона на скидку.
Он не взял лилии, лишь позволил мне отойти на несколько шагов. Однако в его светонити бурлило раздражение. Я нужна ему не меньше, чем он мне.
Два шага. Три. Четыре. Если я вправду уйду, дядя Вольф оторвет мне голову.
– Назовите свою цену, – окликнул меня Дьюи.
Ночная тьма скрыла мою улыбку.
Я медленно обернулась и сделала шаг, нога выглянула из длинного разреза на юбке. Он пожирал меня глазами. Несмотря на всю сдержанность Дьюи, в его светонити стали проскальзывать красные всполохи. Похоть.
– Старый склад возле порта. Вы его недавно купили.
Не так давно Дьюи приобрел помещение, которое он планировал переоборудовать в театр, и эта нелепая затея не давала мне покоя с той минуты, как о ней упомянул дядя Вольф. Дьюи слишком умен и понимает, что на нашем поле ему нас не переиграть. Туристы хотят видеть наши представления, искрящиеся магией, и потом воплощать свои фантазии в Доме веселья. На меньшее они не согласятся, и он это знает.
Поэтому, естественно, в его светонити не мелькнуло ни тени удивления. Только радость.
– И что?
– Отдайте его мне.
Его губы изогнулись:
– Зачем?
Затем, что он сам видит – дети Ревеллей зимой голодают. Ветхий брезент Большого шатра не в силах противостоять стылым осенним ветрам, а туристы не желают ехать сюда по холодному морю, чтобы дрожать от стужи на наших представлениях. К середине сентября поток зрителей иссякает. Чтобы пережить долгую зиму, нам приходится крайне экономно расходовать заработанные за лето драгоценные камни.
Но если у нас будет новое место для выступлений, если там будут толстые стены и пылающий огонь в камине…
Отделанные мехом зимние трико в декадентском стиле. Гирлянды, припорошенные снегом. Моя семья весь год будет сыта и довольна. Большой шатер навсегда останется сердцем Ночной стороны, но если мы откроем еще и зимний театр, где сухой закон не будет иметь никакой силы… Долгая дорога по холодному морю не отпугнет клиентов – они хлынут к нам толпами.
– Помимо алкоголя за полцены, нам нужно место, где можно выступать зимой.
Он выгнул бровь:
– Я уже начал его оборудовать под собственный театр.
Ну зачем бутлегеру театр? Ему, скорее, нужен целый паромный флот, который будет перевозить и спиртное, и туристов, распивающих его. И да, не помешает еще один склад, где это спиртное хранить. Но театр, да еще такой, где нет Ревеллей? Хотя, возможно, именно об этом он и мечтал всю свою жизнь.
– Это будет проще простого, – небрежно бросила я, изучая его из-под опущенных ресниц.
Он рассмеялся:
– Я так и знал, что мы прекрасно поладим.