Лия Болотова
Выбирай сердцем
За своим монологом я не заметила, что мы уже подъехали к спортивному комплексу. Фил развернулся ко мне и сказал:
– Тебе не нужно искать никаких предлогов. Просто позвони ему. – Замолчал, его левая рука потянулась ко мне. На мгновение мне показалось, что он хочет погладить меня по щеке. Но Фил всего лишь намеревался отстегнуть ремень безопасности. – Ты можешь опоздать.
Не смея больше его задерживать, я кивнула и вышла из машины.
– Я передам ему от тебя привет, – услышала я прежде, чем за мной захлопнулась дверь.
Почти бегом я добралась до раздевалки.
– Поторопись, Наталья Леонидовна сегодня не в духе, – вместо приветствия сказала мне Настя.
Мне потребовалось всего три минуты на то, чтобы переодеться и сделать два вывода:
1. Для первой встречи после долгого расставания я была слишком откровенной.
2. Филипп Зиберт был похож на Тиля Швайгера. А этого актёра я считала красавчиком.
Глава 3
Подготовка полным ходом
Из гимнастического зала я практически выползла. Даже Наталья Леонидовна, всегда скупая на похвалы, похлопала меня по плечу и улыбнулась:
– Работай так каждую тренировку до соревнований, и место в пятёрке тебе обеспечено.
В троллейбусе я чуть не уснула, но, больно стукнувшись головой о стекло, заморгала и уставилась перед собой. Оставалось надеяться, что никто не стал свидетелем моего очередного позора. Только сейчас я поняла, что сижу на том же самом месте, что и вчера. В голове мелькнули, будто кадры, нелепая поза незнакомца, взгляд из-под опущенных ресниц… Я тряхнула головой, прогоняя непрошеные воспоминания, и успела выскочить из троллейбуса в прохладу сквера, чуть не прозевав свою остановку. Несмотря на ноющие мышцы, шла я быстро, пытаясь тем самым свести к минимуму возможность нашей новой встречи со вчерашним незнакомцем.
Мама с Тасей хоть и были настроены решительно, но, видя моё состояние, отступили, позволив мне пересказать нашу с Филом встречу вкратце.
– Твои ожидания оправдались? – спросила в конце мама.
– Мам, всё, что я ожидала, так это увидеть молодого дядю Марка. А увидела Тиля Швайгера.
Дамы переглянулись, и мама задала следующий вопрос:
– Значит, он тебе понравился?
– Значит, он вполне себе ничего. – Я направилась в свою комнату. – А вот Тася была бы от него без ума.
За моей спиной раздалось дружное:
– Почему?
– Он дал мне кредитку и сказал ни в чём себе не отказывать, чтобы на мероприятии мы были лучшей парой.
Дамы визжали и прыгали у меня за спиной второй вечер подряд, похоже, у них это входило в привычку.
Следующую неделю мама с Тасей распланировали за меня: маникюр, педикюр, шопинг, благо от солярия я смогла отказаться. Тренировки были изматывающими. Наталья Леонидовна решила, что раз устроила нам три выходных перед первым сентября, то в оставшиеся дни нужно оторваться по полной. Во вторник у нас с мамой был запланирован поход в новую школу. Она заранее созвонилась с учительницей и договорилась о встрече. Классный руководитель мне понравилась: миловидная, располагающая к себе женщина слегка за тридцать, во взгляде которой читался неподдельный интерес. Она была из той категории учителей, которые уже приобрели опыт, но ещё не утратили энтузиазма и желания работать с детьми.
– Меня зовут Лидия Петровна, я классный руководитель одиннадцатого «Б». Очень приятно, Анна Александровна, познакомиться с вами и Ксюшей.
– Ксенией. – Услышав, как я поправляю учителя, мама дёрнула меня за руку. – Извините, если это прозвучало грубо. Вы могли бы называть меня Ксенией?
Лидия Петровна улыбнулась и сказала:
– Я очень рада, что мы решили этот вопрос прямо сейчас. Не волнуйтесь, Анна Александровна, девочка права. Если ей будет в чём-то некомфортно, это может повлиять на её адаптацию и учёбу в целом. В классе у нас двадцать пять, а вместе с Ксенией двадцать шесть детей, все очень разные по характеру, но не проблемные. Успеваемость высокая…
Я оставила маму с Лидией Петровной и решила немного осмотреться. Впрочем, класс был вполне типичным: парты в три ряда, стулья, фотографии русских писателей в рамках над доской. Противоположная от доски стена была занята шкафами, на открытых полках которого стояли книги. Три высоких окна с вертикальными жалюзи вместо штор. Возле входной двери висел стенд «Наш класс», где остались заметки прошлого года и общая фотография. Я собралась было подойти ближе в попытке рассмотреть своих будущих одноклассников, но тут Лидия Петровна предложила:
– Как вы смотрите на небольшую экскурсию по школе?
– Это было бы здорово, – охотно откликнулась я.
На среду был запланирован поход по магазинам. Мама отправилась на работу, а мы с Тасей – на шопинг.
– Сначала платье, – объявила она и повела меня в «Галерею».
Мы зашли в несколько бутиков, но Тася с порога обводила взглядом стойки с платьями, пока ни разу не предложила мне ничего примерить и лишь качала головой.
– Ты можешь хотя бы объяснить, что ищешь? – спросила я, когда мы снова ни с чем вышли из очередного магазина.
– Фигура у тебя хорошая, но не для декольте… – От этих слов я инстинктивно прикрыла обозначенное место руками. Ничуть не раскаявшись в том, что её слова меня смущают, Тася продолжила: – Поэтому будем открывать ноги. И спину можно, линия шеи и плеч у тебя отпадная. Но я не вижу ничего подходящего… Либо слишком вульгарно, либо слишком просто. Ага, сюда.
Моя сопровождающая смело шагнула туда, где над входом красовалась вывеска одного известного бренда. Тасино внимание привлекло простое на вид платье из плотного шёлка, юбка и верх которого были усыпаны сиреневыми и бирюзовыми цветами, а средняя часть оставалась белоснежной; немного спущенный рукав, вырез лодочкой спереди. Дизайнер словно забыл вшить сзади застёжку-молнию, из-за чего при каждом движении шёлк расходился в стороны, обнажая спину. Конструкция не падала с плеч благодаря маленькой жемчужной пуговице. Талию подчёркивал тонкий кожаный ремешок.
– А вот теперь, Сеня, в примерочную.
С помощью продавщицы мне удалось облачиться в этот наряд. Платье доходило до середины бёдер. Оно было почти невесомым, только холод шёлка напоминал о том, что я вообще одета. Я вышла из примерочной босиком на высоких подъёмах, посчитав, что надеть под это платье мои сандалии будет просто кощунством.
– Как я и ожидала – великолепно! – Тася обошла вокруг меня. – Сделаем высокую причёску, чтобы не закрывать спину. Да, и обязательно нужен каблук! Ну что, берём?
Мне платье тоже понравилось. Главное, я чувствовала себя в нём уютно. О чём и сказала Тасе.
– Как думаешь, нужно узнать, в чём идет Фил, чтобы наши наряды… сочетались?
– Девочка моя, я вижу, что ты всей душой желаешь заполучить главный приз этой вечеринки. – Тася одобрительно закивала. – И что ты предлагаешь?
Я достала из сумочки телефон и отправила Филу сообщение:
Через минуту пришёл ответ:
Сначала я хотела отправить селфи, но передумала и сделала фото такого же платья на манекене. Я ждала ответа, когда телефон зазвонил.
– Я надеялся, что ты пришлёшь селфи. – И снова то же ощущение: Фил улыбается, разговаривая со мной.
– Я босиком, без макияжа и причёски. Уж лучше манекен. Так что насчёт платья? Только учти – оно дорогое. И будут ещё туфли.
В трубке послышался смешок:
– Покупай.
– Хорошо, – сказала я и кивнула Тасе, которая в ответ показала мне большой палец. – Пока.
Я уже почти нажала «сброс», когда услышала:
– Сень, я жду пятницы. С нетерпением.
Сеней меня звали только родные, и слышать своё имя, произнесённое низким мужским голосом, было очень непривычно. Хотя чему удивляться, мы всё детство провели вместе, и Фил звал меня так постоянно. Я ничего не ответила, нажала «сброс» и пошла в примерочную. Тася вопросительно посмотрела на меня, увидев на моём лице блуждающую улыбку, но в ту же секунду я снова стала «мисс Невозмутимость» и задёрнула штору.
Затем ещё были туфли (закрытые нос и пятка, тоненький ремешок вокруг щиколотки и семисантиметровый каблук), клатч и молочный коктейль в кафетерии. Удивительно, но после примерки платья мне захотелось, чтобы пятница наступила как можно быстрее. Я действительно захотела пойти на это мероприятие, и не важно, что я просто оказывала Филиппу помощь. Я предвкушала новые эмоции, стало интересно, как люди отреагируют на меня, на нас, как на пару, какое лицо будет у Зиберта, когда он увидит меня во всём блеске… Ого, Ксения, куда тебя понесло?! Ещё недавно меня интересовало мнение только одного мужчины – моего отца. И что теперь? Сначала меня заинтриговал этот парень в троллейбусе, теперь я поставила себе задачу произвести впечатление на Фила… Может, у меня нейроны взбунтовались и стали посылать неправильные сигналы мозгу?
Вечером я спросила у мамы:
– А когда ты поняла, что тебе интересны мальчики?
В этот момент мы ужинали, и мама так и застыла с вилкой, поднесённой к открытому рту. Я ждала, продолжая спокойно пережёвывать котлету.
– Точно не помню… – Мама наконец совладала с эмоциями и собралась с мыслями. – Лет в десять-одиннадцать… наверное. А почему ты спрашиваешь?
– Сегодня, когда мы с Тасей выбирали наряд, мне стало интересно, а что подумают мужчины, увидев меня в этом платье?
Мамина вилка со звоном упала на пол, но она даже не потрудилась её поднять.
– То есть тебе неинтересно встречаться с кем-то, а хочется знать их мнение о тебе, как о женщине? Я правильно поняла?
– Ну… в общем, да… Хотя…
– Хотя?.. Тебя волнует мнение какого-то конкретного мужчины?
– Мам, ты чего так растревожилась? Уже успела придумать себе чего-то? – Я поставила в раковину пустую тарелку, хотя мамина была ещё наполовину полной. – Доедай уже, потом поговорим.
Едва я уютно устроилась в зале на диване, как в комнату вошла моя родительница с двумя чашками чая:
– Так, продолжаем беседу. – Одну чашку она протянула мне. – Это Филипп?
Я закатила глаза:
– Ой, мам, я так и знала! Ну почему сразу Филипп?! Он единственный на свете?
– Значит, тебе кто-то нравится?
– Всё, остановись! Я просто спросила: когда ты поняла, что тебе интересны мальчики?
Я обиженно надула губы и собралась уйти в свою комнату, но мама взяла меня за руку и усадила обратно:
– Если ты понимаешь, что тебе интересен мальчик, и хочешь, чтобы он тебя заметил, значит, он тебе нравится.
Я молча отхлебнула из чашки, показывая, что её ответ меня удовлетворил. Мамины глаза увеличились до размеров блюдца:
– Тебе что, до сих пор никто не нравился?! А как же Никита в старшей группе садика? Или Вася во втором классе? – стала подначивать меня мама.
– Мам, с этими мальчиками я просто дружила, мне нравилось с ними играть. Но мы никогда даже за ручки не держались, и уж тем более я не представляла себя никого из них в роли «жениха».
– А сейчас, значит, представляешь?
– Ты опять?!
– Всё, Сенечка, я поняла. – Мама снова пресекла мою попытку уйти. – Просто это первый раз, когда мы разговариваем на такие темы… И я никогда не думала, что тебе никто не нравится… Ты же такая умная, красивая…
– Да-да, мам, спортсменка, комсомолка и просто красавица, – съязвила я.
– Неужели ты до сих пор считала, что не интересна мальчикам?
– Мам, мне некогда было об этом думать. Тренировки, школа, сборы, соревнования… Когда? Дело даже не в том, что неинтересна я, а мне никто не был интересен. Точнее, я никого не рассматривала как объект…
Я замолчала, не сумев подобрать нужного слова. Не могла же я, глядя в глаза своей матери, сказать «для поцелуев и объятий»?
– …как объект? – эхом повторила мама, подначивая закончить фразу.
– Мам, я тебя прошу, не нужно заранее придумывать себе невесть что. Ну да, вот такая я «поздняя», с горем пополам к семнадцати годам осознала, что с мальчиками можно не только в разбойников играть… – Увидев, что мама округлила глаза в недоумении, я попыталась исправиться: – Блин, да не о том я. Просто мне хочется, чтобы у мужчин, глядя на меня, загорались глаза. Пусть это будет не восторг, но хотя бы интерес. Вот. Короче, мне интересен их интерес.
– О боги, и почему Таси нет, когда она так нужна?
Чтобы не травмировать психику матери дальше, я поцеловала её в лоб и отправилась спать. До пятницы осталось всего два дня, а значит, две тренировки, педикюр и маникюр.
Глава 4
Ложка дёгтя в бочке мёда
В день Х, за те десять минут, что я принимала душ, моя комната превратилась в филиал салона красоты: на моём столе и кровати появились серебристые ящички, наполненные кисточками, спонжами, баночками, тюбиками и прочей атрибутикой профессионального визажиста. Возле комода стояла Тася и с невозмутимым видом раскладывала щётки, расчёски, фен, стайлер. Мама с восхищением наблюдала за ней. Теперь перед нами была не Тася, а профессионал своего дела, парикмахер-визажист и владелица салона красоты Таисия Алексеева.
Наконец тётушка обратила внимание и на меня:
– Ну что, золотце, приступим?
Тася мучила меня по меньшей мере часа два. В зеркало мне смотреться не давали, один раз отпустили в туалет. Я пыталась канючить и жаловаться, но меня пристыдили:
– Сеня, прибереги свои силы, – спокойно сказала Тася, – тебе ещё весь вечер на каблуках ходить.
В общем, я решила плыть по течению, строго выполняя указания моего экзекутора (читай: визажиста), и расслабилась настолько, что вовсе собралась вздремнуть.
– Всё, я устала. – Тася опустилась на мою кровать и вытянула ноги.
Это было сигналом того, что тётушка наконец закончила. Я на стуле подъехала к зеркалу над комодом и стала рассматривать результаты двухчасового труда.
– Тася, что ты со мной сделала? – спросила я, вертя головой в разные стороны.
– А я всегда говорила тебе, что ты красавица, – сказала мама, положив руку мне на плечо. – Посмотри на эти скулы, глаза, брови…
– Вот именно, брови. Откуда они взялись?
Я хотела провести пальцем по лицу, но услышала гневный окрик:
– Руками не трогать! – Тася встала за спиной и придвинула мой стул как можно ближе к зеркалу. – А теперь послушай меня не как мамину подругу, а как профессионала. У тебя лицо модели…
– Только не начинай снова эту песню… – отмахнулась я.
– …Высокий лоб и скулы, прямой нос, пухлые губы. Но всё это блекло смотрится за счёт того, что ты натуральная блонди. Ты – чистый лист, и тебе можно нарисовать любое лицо, что я и сделала. Твой макияж не агрессивен, а натурален. Я выделила брови и скулы, подчеркнула губы и сделала ещё ярче твои зелёные глаза. А чтобы людям ничего не мешало любоваться, собрала твои волосы в высокий хвост.
Я красилась раньше, но такого эффекта добиться не могла. Впервые я не искала недостатки на своём лице, я им любовалась. Над ухом кто-то всхлипнул, и я поняла, что это мама.
– Анюта, не вздумай рыдать! – Тася порывисто приобняла её за плечи и кивнула в мою сторону: – Пусть мужики от такой красоты рыдают.
Так же вдвоём они помогли мне облачиться в платье и обуться. На мои протесты мама твёрдым голосом возразила:
– Тебе нельзя наклоняться или приседать, иначе помнёшь платье.
– Я и так его помну, пока буду ехать в машине. Или вы предлагаете ехать в троллейбусе стоя?
– Не надо стоя, – вставила своё слово Тася, – надо просто аккуратно. Но первое впечатление должно быть «Вау!». Филипп же приедет тебя забирать? Мы можем выйти тебя проводить, заодно поможем усесться…
– Вы сейчас издеваетесь?!
Ответом мне стал их дружный смех. Не удержавшись, я засмеялась сама. Не знаю, сколько бы мы ещё хохотали, но нас прервал телефонный звонок.
– Привет. Я внизу. – Фил был сама лаконичность.
– Буду через пять минут, – сказала я и сбросила вызов. – Всё, дамочки, карета подана.
Тася с мамой снова засуетились возле меня. Мама разбрызгала духи, заставила меня войти в ароматное облако и протянула клатч. Тася попыталась вдеть мне серьги, но я увернулась:
– Я в лифте вставлю. Обниматься не будем, платье может помяться.
Уже на пороге мама опомнилась:
– А во сколько ждать?
– Даже не знаю… Разберусь на месте и позвоню тебе, хорошо?
В лифте, как и обещала, я занялась серёжками. Тася подобрала мне двусторонние жемчужные гвоздики. Правую серьгу я застегнула быстро, а вот левая не поддавалась: в спешке винт никак не надевался на резьбу правильно. И кто только придумал серьги на винтах?! Они сами пробовали их закручивать?
Я вышла из лифта и остановилась, прижала клатч локтем к своему боку, чтобы освободить обе руки, и снова принялась за серёжку. Сосредоточилась, для удобства наклонила голову к плечу. Буквально через три секунды винт наконец нашёл резьбу. Я старательно закручивала серьгу, когда услышала звук воробьиного чириканья. Откуда здесь мог быть воробей? С таким же звуком мой телефон делает фото… Я резко опустила руки, отчего клатч рухнул на пол, и повернула голову, пытаясь разглядеть «фотографа». Моему удивлению не было предела: на ступеньках лестницы стоял парень из троллейбуса, и в руках у него был телефон. Наверно, сейчас я выглядела как кукла: руки и ноги расставлены, а рот и глаза широко раскрыты: единственное, что мой мозг смог «сгенерировать» в тот миг, это белая простыня на бельевой верёвке, развевающаяся на ветру, что в моём случае означало отсутствие всяких мыслей.
– Мой вопрос «За кем прибыл к нашему подъезду принц на белой „Ауди“?» отпадает сам собой. – С этими словами горе-фотограф поднялся на несколько ступенек, подобрал с пола клатч и протянул мне.
Я не пошевелилась и продолжала молчать, только мои зрачки следили за его движениями. Сегодня он был с распущенными волосами, из-за отросшей челки глаз практически не было видно, а светлые футболка поло и шорты ещё сильнее подчёркивали его загар.
– Значит, в прошлый раз ты меня обманула – нам всё-таки было по пути. – Видимо, мои ответы были не нужны, его и монолог устраивал.
Мой ступор наконец прошёл, я взяла свою сумочку, отряхнула её и как можно спокойнее сказала:
– Удали фотографию.
– Что? – Его брови почти сошлись на переносице, словно он не расслышал.
– Удали фотографию, – повторила я чуть громче.
– И почему я должен это сделать?
Парень поднялся ещё на одну ступеньку и теперь стоял прямо передо мной. Туфли на каблуках помогли мне смотреть ему прямо в глаза. И, как и в прошлый раз, они поразили меня своей глубиной, будто неведомая бездна: стоишь на краю, и голова моментально начинает кружиться, а сердце колотиться. Я не выдержала и сделала шаг назад:
– Ты ведь…
– Ты думаешь, я сфотографировал тебя? – Парень недобро усмехнулся. – Сначала было обвинение в преследовании. Теперь я стал папарацци. Тебе не кажется, что это слишком? Или ты действительно думаешь, что мир крутится только вокруг тебя?
Он говорил всё это с улыбкой, но слова звучали как обвинение. А действительно, с чего я взяла, что он сфотографировал меня? Смотрела же я в другую сторону. Мне стало не по себе от возможной ошибки, я часто-часто заморгала, не зная, что сказать. Снова извиняться перед ним? И почему при каждой нашей встрече я попадаю в такие ситуации? В этот момент в клатче завибрировал телефон, и, пока я его доставала, парень успел вызвать лифт, протянув руку над моим плечом. Двери открылись мгновенно. Я посторонилась, пропуская его, но прежде чем лифт закрылся, наши глаза снова встретились. Я так и не сумела произнести «извини», в руке продолжал вибрировать телефон. Нажала «сброс», пару раз глубоко вздохнула, пытаясь вернуть спокойствие, и направилась к выходу. Теперь в моей голове вместо белой простыни появилась одна мысль: «Он что, мой сосед?!» А ведь я думала, что таких совпадений не бывает. Ну почему нам повезло переехать именно в этот дом, в этот район?
После подъездной темени начинающиеся сумерки неприятно резанули по глазам. Я прикрыла их ладонью, пытаясь увидеть Фила.
– Я уже начал волноваться. – Сначала я услышала голос, а привыкнув к свету, увидела моего сегодняшнего кавалера.
Филипп выглядел дорого и стильно в своём тёмно-синем костюме. Но то, что он широко улыбался, был без галстука и небрежно заложил руки в карманы брюк, убрало из образа ощущение официальности и строгости.
Я сделала несколько шагов в его сторону, потом остановилась, повернулась вокруг своей оси и замерла.
– Ну как? Ты доволен?
– Выше всяких похвал, – сказал он, не переставая улыбаться, – на манекене выглядело хуже.
– Не переусердствуй в лести, – ответила я, подходя ближе.
– Это комплимент. Привыкай. Думаю, сегодня ты услышишь их немало.
С этими словами Фил распахнул передо мной дверь машины. Я, помня советы мамы с Тасей, как можно аккуратнее устроилась на сиденье. Когда Филипп занял свое место рядом со мной, я сказала:
– Моя задача на сегодня не собирать комплименты для себя, а сделать так, чтобы завидовали тебе. А некоторые даже приревновали.
– Ты справишься на все сто. – Помолчав, Фил добавил: – Потому что выглядишь просто шикарно. Только надо что-то сделать с твоими ушами.
Я машинально схватилась за уши, проверяя, на месте ли украшение.
– А что с моими ушами? – спросила я, нащупав обе серьги.
– Они красные. – И пока я рассматривала свои пылающие уши в зеркало, Фил продолжил: – Наверное, вспоминает кто-то.
Чёрные глаза и недобрая усмешка этого «кого-то» не выходили из головы, но я отогнала видение, как назойливую муху, и сказала:
– Не могла долго с серёжками справиться, да и не носила их давно…
Фил понимающе качнул головой и сосредоточился на дороге. Моё настроение улетучивалось на глазах. Как можно показаться на людях с ушами, алеющими, как маков цвет?
– Может, стоит волосы распустить? – предложила я.
– Зачем же так радикально? Подожди минуту.
Я ничего не стала спрашивать и снова отвернулась к окну. Если он думал, что через минуту мои уши «остынут», то я в этом глубоко сомневалась. Ну почему тот парень встретился мне именно сегодня? Через минуту Фил затормозил у обочины и вышел из машины. Я огляделась по сторонам – мы были на остановке, от которой до галереи ехать ещё минут пятнадцать. Фил обогнул машину, направился к небольшому магазинчику и вышел оттуда спустя несколько, как мне показалось, долгих минут.
– Держи, – он протянул две маленькие запотевшие бутылки с газированной водой, – приложи к ушам.
Я впечатлилась его смекалкой и пробормотала «спасибо». Филипп посмотрел на свои часы:
– Время ещё есть, так что постоим здесь немного. Остывай.
Он включил радио, и из динамиков полилась романтическая мелодия. У меня была одна привычка: неосознанно связывать музыку и события. Вступление ещё не закончилось, а я уже знала, что, где бы теперь меня ни застала эта песня, я всегда буду вспоминать, как сидела в машине с холодными бутылками возле ушей и мужчину рядом со мной, который отрешённо смотрел вдаль через лобовое стекло, непроизвольно барабаня пальцами по рулю в такт музыке.
«Тебе нужно немного времени…» – пел хриплый голос, неведомым образом идеально попадая в настроение момента. Я была благодарна Филу за то, что он подарил мне эти минуты передышки, благодаря чему я смогла вернуть своё душевное равновесие. С последними аккордами песни я положила бутылки на заднее сиденье и сказала:
– К бою готова.
Фил завёл машину, и мы продолжили путь. Вместе со спокойствием вернулось воодушевление, и я вновь стала предвкушать наше появление на торжестве. Неожиданно я спросила:
– Послушай, а почему вы расстались? – Поняв, что это звучит абсолютно бестактно, я попыталась исправить ситуацию: – Если хочешь, можешь не отвечать.
– Честно говоря, я и сам не знаю, – не отвлекаясь от дороги, сказал Филипп. – Мне казалось, что у нас всё хорошо. Не то чтобы мы думали о свадьбе. Я был счастлив рядом с ней, надеялся, что и она тоже. Оказалось, я заблуждался.
Он замолчал, словно снова складывал пазлы их отношений. Я корила себя на чём свет стоит за то, что затеяла этот разговор. Неожиданно Филипп снова заговорил:
– Она позвонила мне и попросила встретиться с ней вечером. Это было в апреле, в тот день ещё была первая весенняя гроза… И как бы между прочим, за чашкой кофе, сказала, что нам нужно расстаться. Я ждал объяснений, но всё, что она сказала: «Нам нужно идти разными дорогами. Я хочу развиваться, а рядом с тобой этого не получится. Знаю, что тебе будет тяжело, но ты должен принять наш разрыв. Это моё решение как взрослой самостоятельной женщины».
– По-моему, это всё бред, – ляпнула я первое, что пришло в голову, но, опомнившись, добавила: – Извини, если обидела.
– Да какие тут обиды, если я и сам так думаю.
– А после этого она начала с кем-нибудь встречаться?
– В том-то и дело, что нет. Может, я действительно ей мешал?
Я подняла свои руки в жесте капитуляции:
– У меня можешь ничего не спрашивать – я профан в вопросах отношений полов. Ещё один вопрос можно?
– Давай. У нас как раз минуты три ещё есть.
– Чего всё-таки ты пытаешься добиться, пригласив меня на открытие галереи? Чтобы она приревновала и вернулась?
Фил ответил не сразу:
– Скажу тебе по секрету, как другу детства, мужчины не любят, когда их видят слабыми. А для меня прийти сегодня одному – значит, показать слабость. Зная Крис, она посчитает, что я до сих пор ещё не оправился от нашего разрыва, а этого я показать не могу.
– Хотя это правда, – добавила я.
– Хотя это лишь отчасти правда, – поправил он. – К тому же я терпеть не могу эти чопорные и скучные приёмы. Поэтому и взял тебя – мне кажется, мы отлично проведём вместе время. Готова? Как раз прибыли.
К моему удивлению, перед зданием галереи машин было немного. Скорее всего, многие гости воспользовались такси и уезжать планировали так же. Филипп помог мне выйти из машины и, как истинный джентльмен, предложил свой локоть в качестве опоры, который я с благодарностью приняла, правда, без книксена. Машину он оставил чуть в стороне от входа, нам пришлось немного пройтись вдоль фасада здания, что помогло мне приноровиться к походке Фила. Перед самым входом он сказал:
– Земля, прощай. В добрый путь.
И, ведомая своим шикарным спутником, я решительно вошла в галерею.
