Лиз Плам
Борись за нее
Глава 4
Джек, конечно же, привел футбольную команду к победе, тем самым сдержав данное школе обещание. Наши соперники не набрали ни единого очка. Джек попал во все новости, и здесь нет ничего удивительного: он пообещал настолько большой результат и не подвел. После оглушительной победы со счетом 35:0 он очутился в каждой газете и на каждом новостном канале в радиусе пятидесяти миль. В выходные он праздновал победу с командой, а я взяла дополнительные часы на работе. Я нисколько не возражала, ведь его счастье – на поле, а мое – в мастерской. Мы не виделись все выходные, и я этому не противилась.
Сегодня утром Джек заехал за мной, чтобы отвезти в школу. Это была наша первая встреча после его победы. Учитывая сильный дождь, громко стучащий по тротуару, я не могла не оценить его жест. Дождь лил со вчерашнего вечера, когда разразилась сильнейшая гроза.
Перед четвертым уроком я вернулась к шкафчику, не обращая внимания на суету в коридоре.
– Привет, красотка, – шепчет Джек, подходя ко мне сзади и обвивая руками талию. – Ты так быстро сбежала, что я не успел получить свой утренний поцелуй.
– Кое-кто заехал за мной на десять минут позже. На поцелуи не оставалось времени.
– Это был не я. Я отличный парень – всегда приезжаю вовремя.
Ложь.
Я поворачиваюсь в его объятиях и встаю на цыпочки, чтобы поцеловать.
– Вот он – твой утренний поцелуй.
– Эй, сейчас уже полдень, Скар! Мне нужен послеобеденный поцелуй!
Я снова наклоняюсь вперед, но когда отстраняюсь после короткого соприкосновения губ, он ворчит и пытается украсть еще один поцелуй. Да, парни-подростки – еще те кобели, а Джек – самый ярый из всех. Он уводит меня на несколько футов назад, прислоняет к ряду черных шкафчиков с оранжевыми цифрами и обнимает крепче.
– Если мы продолжим – ты не сможешь остановиться, – шучу я, хотя какая-то часть меня говорит вполне серьезно.
– Меньше разговоров, больше поцелуев!
Я отстраняюсь.
– Кстати, сегодня на уроке английского…
– Привет, Джек! – кричит парень из коридора. – Отличная победа!
– Спасибо, приятель. Я сделал то, что должен, – отвечает Джек.
– Продолжай в том же духе – и нас никто не остановит в этом году!
– Пока я остаюсь квотербеком «Воинов», нас ждут только победы! Я обещаю. – Он подмигивает, и парень топает прочь, выкрикивая футбольную «кричалку».
Проходящая мимо толпа футболистов зовет Джека. Все они выкрикивают его имя и отпускают шуточки о нас двоих. Джек переводит внимание на ребят.
– Увидимся позже, детка, – пренебрежительно говорит он, следуя за ними.
– Эй, я не успела рассказать историю!
Джек возвращается, кладет мои руки себе на плечи.
– Прости, Скар, – извиняется он, нежно целуя мою ладонь. – Расскажешь вечером. Я буду весь внимание, обещаю. Не дуйся, детка. Ты же знаешь, что я люблю тебя.
– Да-да-да. Иди уже.
Я уже привыкла. Такое происходит не в первый раз.
– Не могу дождаться, когда услышу твою историю! – кричит Джек, догоняя толпу мускулистых футболистов.
Случайно заметив человека в толстовке, я подпрыгиваю на месте.
– Элайджа! – без раздумий выкрикиваю я.
Хотя его плечи напрягаются, он не останавливается. Я еще раз зову его и бегу трусцой за ним.
– Что ты делаешь? – спрашивает он.
– Составляю тебе компанию.
– Зачем?
– Мы ведь друзья, разве нет?
– Друзья?
– Ну, раз я помогла тебе в пятницу и мы прошли вместе почти милю, значит, нас можно считать друзьями.
Элайджа не отвечает, отчего я чувствую необходимость заполнить тишину:
– Слушай, если тебе кажется, что все происходит слишком быстро… Хм, звучит так, будто у нас отношения, а это явно не так. Нет-нет, не подумай, что я предвзято к тебе отношусь! Совсем наоборот! Ладно, я только все усугубляю. Мы недавно познакомились, и у меня есть парень, и…
– Стена. – Голос Элайджи остается спокойным, но в нем проскальзывают нотки смеха.
В тут же секунду мое лицо сталкивается с бетоном. Я подношу руку к несчастному носу, сморщиваясь от резкой боли.
Стена.
– Ауч…
Клянусь, если я только что умудрилась сломать себе нос, девочки из компании Джека наперебой начнут рассказывать, где сделать операцию, чтобы добиться наилучших результатов (чего мне хочется меньше всего). Но что самое позорное: я налетела на трофейную колонну в главном зале, а эту штуку очень трудно не заметить.
Элайджа прислоняется к колонне, в которую только что врезалось мое лицо.
– Ты в порядке?
Я потираю пульсирующий лоб.
– Да, просто замечательно.
– Значит, ты хочешь быть моим другом?
– А почему бы и нет?
– Ну, я могу назвать несколько причин.
– Например? Если ты о слухах – я не слушаю этот бред. И все же кое-что я знаю наверняка: ты – загадочная личность.
– Загадочная?
– Да, и это единственное, что мне известно, если, конечно, не брать в расчет тот факт, что ты частенько носишь эту толстовку. А когда ты не в ней, то надеваешь другую, черную и большего размера, но в эти дни почему-то прячешь лицо. О, а еще я знаю, что твои пальцы иногда замотаны бинтами или заклеены пластырем. Все остальное – загадка.
Элайджа мгновенно возводит между нами стену, куда более прочную, чем та, об которую я только что ударилась. Его губы превращаются в напряженную линию, и прежде чем я успеваю извиниться, звонок предупреждает нас о скором начале четвертого урока. Элайджа отталкивается от колонны и направляется прочь.
– Увидимся, Скарлет.
Как только Элайджа растворяется в толпе учеников, я слышу как кто-то зовет меня: это Джессика. Она хватает меня за руку – не очень нежно – и тащит по коридору.
– Ты что задумала? – шипит она.
– Я могу задать тот же вопрос!
Опустив глаза на свою руку, Джессика ослабляет хватку, извиняясь.
– Зачем ты с ним разговариваешь? Джек знает, что вы друзья?
– Я сама не знаю, друзья ли мы, – бормочу я. Элайджа не дал мне конкретного ответа. – Да и вообще, какая разница, знает ли Джек?
– Я не хочу, чтобы ты страдала.
– Ты ведь не веришь в слухи об Элайдже?
– Я не о нем говорю, Скарлет. Но раз уж мы заговорили, я все равно попрошу тебя быть осторожнее. Он… жутковатый. Все знают, что Джек ненавидит Элайджу. Даже боюсь представить, что он скажет, если увидит тебя рядом с Элайджей.
Обойдя спешащих на урок учеников, мы успеваем на урок английского ко второму звонку. Мысль о Джеке и Элайдже не выходит у меня из головы, отвлекая от участия в занятиях. Вместо того чтобы сосредоточиться на уроке, моя голова целиком и полностью погружена в предупреждения Джессики.
Глава 5
Весь оставшийся день я держусь от друзей на расстоянии. Джессика заставила меня задуматься: не совершила ли я ошибку, начав общение с Элайджей? Ее слова никак не выходят из головы даже сейчас, в мастерской, и звучат куда громче, чем дождь, бьющий по опавшим листьям за дверью гаража. Ливень, к слову, не прекращается уже целый день.
– Арчи, ты не мог бы передать тряпку? – прошу я, выкатываясь из-под старой ржавой машины, поступившей на ремонт несколько дней назад. Неожиданно вместо протянутой руки мне на лицо падает тряпка. – Черт, Арчи! Что ж, спасибо и на этом.
– Не за что, дорогая, – отзывается он. – Похоже, твой дружок Джек решил к нам наведаться.
Я медленно встаю с подкатного лежака – приспособления, похожего на скейтборд, которое механики используют для прохода под машинами. Вытирая руки от жира, я слышу рев пикапа. Джек останавливается на парковке, выпрыгивает из машины и ныряет внутрь, спасаясь от дождя.
– Эй, детка, что ты… – начинаю я.
– Какого черта ты разгуливала с этим уродом? – заявляет он обвинительным тоном.
– Ты о чем? – спрашиваю я, нервно сжимая в руках тряпку.
Кто, черт возьми, на меня настучал?
– Об Элайдже! Брайс видел, как вы шли на занятия!
Брайс.
Я прохожу через гараж, бросаю тряпку на захламленный стол. Арчи, заметив назревающую ссору, тут же уходит в магазин.
– А что тут такого? – удивляюсь я, стараясь не смотреть ему в глаза.
– Что такого? – недоверчиво повторяет Джек, вскидывая руки. – Все это дерьмо о наркозависимости, Скар! Его брат умер от передозировки. Элайджа – наркоман!
– Это всего лишь слухи, Джек.
– Слухи разрушают репутацию. И моя репутация теперь тоже под угрозой!
– Ты пришел сюда, чтобы на меня накричать? Если так, тогда тебе лучше уйти, пока ты не остынешь.
– Нет.
– Тогда прекрати.
Джек делает глубокий вдох, закрывает глаза на несколько мгновений, чтобы привести себя в чувства.
– Отец просил кое-что купить для машины.
– Что ему нужно?
– Не уверен, – бормочет он, шагая в сторону магазина. Я следую за ним. – Какая-то жидкость, чтобы чистить капот или лобовое стекло или что-то еще в этом роде.
– Стеклоомывающая жидкость?
– Точно! – Джек щелкает пальцами, и я целую его. – Спасибо, детка. Прости за мою вспыльчивость. Можешь вычесть из своей зарплаты? Я оставил бумажник в спортивной сумке.
Я не хочу больше ссориться, но я ненавижу, когда он пользуется плодами моей тяжелой работы.
– Слушай, Скар, я не хочу ругаться. Приходи сегодня вечером. Я хочу загладить вину. Попрошу Линду приготовить нам стейк, мы посмотрим твой любимый фильм, а потом поднимемся наверх и займемся примирением, – предлагает он, притягивая меня к себе.
Я размышляю над заманчивым предложением Джека. Линда, личный шеф-повар его семьи, феноменально готовит, а ее стейк – мое любимое блюдо.
– Я вижу ответ в твоих глазах, Скар. – Джек ухмыляется. – Заеду за тобой в восемь. Люблю тебя.
Держа над головой куртку, Джек выходит из магазина, запрыгивает в пикап, заводит машину и уезжает.
Арчи снова появляется.
– Не волнуйся, милая, я притворюсь, что не видел, как он взял канистру.
* * *
– Сможешь подменить меня? У нас клиент, а я до сих пор вожусь с машиной мисс Бетти, – просит Арчи, копаясь под капотом старого «Шевроле».
Я сразу же откладываю инструмент и направляюсь в сторону магазина.
– Да, сэр!
Арчи хмыкает: он ненавидит, когда я называю его «сэром», но манеры для меня имеют первостепенную значимость.
Запах резины, смешиваясь с освежителем воздуха, чуть ослабевает. Я заставила Арчи купить освежитель, чтобы у клиентов в зоне ожидания не болела голова. Запах масла и шин остается со мной еще на несколько часов после ухода домой и принятия душа, а мне бы не хотелось, чтобы магазин тоже пропах.
От неожиданности у меня по телу пробегает дрожь: я вижу знакомую серую толстовку, которая рассматривает дворники размещенные вдоль задней стены.
– Знаешь, Элайджа, теперь, когда мы друзья, тебе не нужно за мной следить. Ты можешь прийти и поговорить со мной напрямую, – дразню я.
Услышав мой голос, Элайджа не подпрыгивает от удивления. Вместо изумления он холодно оборачивается, обратив на меня пронзительные зеленые глаза. Я замечаю, что его короткие каштановые волосы спутались от дождя. Капли дождя собираются на небольших бакенбардах и струйками стекают с челюсти.
– Вчера во время грозы у меня дворники сорвало, – объясняет он, держа в руках новую пару.
– Эти дворники зимние, и они предназначены для седана 2014 года и новее. Твоему «Форду» понадобятся… – я хватаю подходящую пару, – вот эти. Я даже удивлена, что они есть в наличии. Ты умеешь их устанавливать?
Элайджа почесывает затылок.
– Нет, не умею.
– Я помогу.
Элайджа открывает передо мной дверь, и я быстро выскакиваю на улицу, замечая, что ливень превратился в легкую морось, а темные тучи рассеялись. Мы идем по парковке, обходя лужи. Добравшись до «Форда», я приступаю к работе по установке новых стеклоочистителей.
– Твоя машина – мечта механика, – шучу я. – Целых две проблемы за одну неделю!
Хотя он не заплатил за охлаждающую жидкость, и мы вроде как ушли, не заплатив за дворники… Прости, папочка.
– О, кстати. – Элайджа полез в бумажник.
– Все в порядке. – Я останавливаю его.
– Нет, возьми, пожалуйста. – Элайджа вкладывает деньги в мою ладонь.
– Спасибо.
Его грубые руки покрыты ранами и шрамами, но прежде чем я успеваю спросить о них, он убирает руки в карманы.
– Готово! – говорю я, закончив.
Мои глаза с любопытством блуждают по пассажирскому сиденью. На порванных кожаных креслах я замечаю гигантскую потертую голубую сумку.
– Убегаешь из дома?
– Это для спортзала.
– Здорово. А я вот мало тренируюсь. Однажды я пошла с Джеком в спортзал, но он был с Брайсом и кучей друзей, так что я чувствовала себя как рыба без воды, – жалуюсь я.
Элайджа не отвечает на мою историю.
Я прочищаю горло.
– А где твой спортзал?
– Еще раз спасибо за помощь, Скарлет. – Элайджа открывает скрипучую дверь и уезжает, не сказав больше ни слова.
Глава 6
Когда на следующий день по пути в столовую я захожу за угол, заблудившись в настенной росписи озера Конро, которую студенты-художники создавали на протяжении многих лет, меня резко обвивает пара рук. Кто-то сильно, но нежно притягивает меня к твердой груди, а я в ответ издаю тихий возглас удивления. Глубокий смех щекочет мне ухо, обдавая шею теплым дыханием.
– Не хотел напугать тебя, красотка, – говорит Джек.
– Мне пора бы уже привыкнуть. Каждый день одно и то же.
– Да, это моя фишка.
Шумные футболисты в лице лучших друзей Джека проносятся мимо, и мой любезный Джек вмиг превращается в мачо-квотербека.
– Чувак, ты все подготовил для пятничной вечеринки? – спрашивает Брайс, хлопая Джека по плечу и отрывая его от меня.
Что ж, к этому тоже пора бы привыкнуть.
– Приятель, у меня достаточно выпивки, чтобы до смерти напоить каждого.
– Вечеринка? – переспрашиваю я.
– Черт, я забыл сказать. В пятницу вечером после игры я устраиваю вечеринку.
Прежде чем я успеваю ответить, мы доходим до столовой и направляемся к нашему месту. Расположение столов явно намекает на четкое разграничение учеников по их популярности: в самом центре стоит стол, достаточно большой для нашей компании, а по краям – маленькие круглые столики для всех остальных.
Как только мы садимся, Кэти достает ланчбокс от Кейт Спейд, наполненный суши. Брайс достает контейнер с тремя мясными бутербродами. Все это напоминает сцену из фильма «Клуб “Завтрак”». Если бы я достала домашний папин бургер, меня бы точно восприняли чудачкой из фильма, высыпающей на сэндвич Pixy Stix[3]. Поэтому вместо бургера я принесла зеленый салат. О, не подумайте: я не имею ничего против салата. Я никогда не стала бы есть нелюбимую еду, чтобы произвести впечатление на друзей. Но все же, как бы я ни любила зелень, я предпочитаю что-нибудь более сытное, поэтому в дополнение я укладываю на него курицу гриль.
– Даже не знаю, что мы будем делать, если появится Карсон, – жалуется Кэти.
Изо всех сил я пытаюсь прислушаться к разговору о том, кто испортит репутацию вечеринки, но теряю интерес и переключаюсь на текущие новости.
– Ребята, вы слышали о недавнем падении акций на фондовом рынке? Папа сказал, что малые предприятия теперь под угрозой, и…
Они тотчас перебивают меня рассказами о вечеринке. Я сдаюсь. Конечно, я могу попытаться еще раз, но только какой в этом смысл?
– Так что там насчет бизнеса, детка? – спрашивает Джек, наконец обратив на меня внимание.
– Индекс Доу-Джонса упал. Папа говорит, что это не критично, но взять на заметку все-таки стоит. ФРС может поднять процентные ставки.
– О, ФРС? – шутит Джек.
– Предприятия наших родителей могут пострадать. Разве мы не должны за этим следить, Джек? Это ведь базовая экономика. Я думала, вы все в этом семестре…
Джек улыбается, но в его голосе не слышно волнения.
– Конечно, детка. Я обязательно передам папе, чтобы он был осторожен.
Я даже не знаю, зачем вообще пытаюсь.
Элайджа сидит в противоположном конце столовой с помятым коричневым бумажным пакетом, и, похоже, одиночество его ничуть не волнует. Интересно, что у него на обед? Может быть, отец приготовил ему бургер? Вот что странно: затворничество Элайджи волнует меня больше, чем его самого. Я не перестаю думать о том, что никто не должен сидеть в одиночестве. Что бы сказал Джек, если бы я встала, подошла к Элайдже и села рядом? Что бы сказали остальные ребята за моим столом? Почему вообще меня это заботит?
– Эй, чего ты уставилась на этого фрика? – ворчит Джек мне в ухо.
Я подпрыгиваю от неожиданности и смотрю на него удивленными глазами.
– Что?
– Ты пялишься на него.
– Он выглядит одиноким.
– Что за благотворительность, Скар? Прекрати на него смотреть.
Вздыхая, я бросаю последний взгляд на Элайджу, прежде чем вернуть внимание к разговорам о вечеринке и о том, кто быстрее напьется. Похоже, они будут трещать об этом весь оставшийся день.
На каждой перемене я только и слышу о предстоящей вечеринке. Они не смолкают даже тогда, когда наступает время уходить домой. Прижимая учебники к груди, я направляюсь к парковке. Сегодня Джек не смог отвезти меня домой, однако у меня есть запасной вариант: папа просил позвонить ему, когда я выйду из школы. Он сегодня рано закончит и сможет меня забрать.
Я уже собираюсь достать телефон, как вдруг кто-то похлопывает меня по плечу. Я оборачиваюсь.
– О, Элайджа. Привет.
Он протягивает руку, неловко держа знакомый блокнот.
– Ты уронила.
Ах, так вот почему я узнала его.
– Спасибо! – Я аккуратно беру блокнот и неуклюже закидываю его на вершину стопки в руках.
Кивнув, Элайджа прячет руки в карманы, не возражая против воцарившегося молчания. В ту же секунду «БМВ» на парковке чуть не врезается в розовую «Ауди». Машина явно покрашена на заказ, и столкновение испортило бы покрытие. Тишину заполняет шум дорогих гудков.
– Куда идешь? На парковку? – интересуюсь я.
Элайджа кивает, вскинув бровь.
– Прогуляемся?
Его губы чуть дергаются; уголки приподнимаются.
– Да, я как раз хотел спросить тебя.
Я чувствую смущение. Зачем ему спрашивать разрешения? Это мне нужно спрашивать, ведь обычно Элайджа не выглядит так, будто хочет пообщаться. Он все делает один, и я не понимаю его затворничество. Конечно, я тоже могу назвать себя независимой, но это вовсе не значит, что мне не нравится внимание других людей. Я люблю находиться в компании, смеяться с кем-то или просто иметь собеседника. Не понимаю, почему у него с этим проблемы.
– Почему ты обедаешь один? Ты любишь одиночество? – интересуюсь я.
– Я не страдаю от него.
– Я бы так не смогла.
– Разве?
– Слушай, мне тоже не нужна толпа друзей. Но мне нужен кто-то, с кем можно поговорить. Это всегда приятно. Раньше, до встречи с Джеком, мне было трудно радоваться жизни. А потом появился он, и я поняла, насколько все становится проще, когда ты не один. В одиночестве трудно держаться подальше от мыслей, которые разъедают тебя, понимаешь? Когда ты с кем-то – ты можешь отвлечься и отогнать прочь мрачные мысли. Я рада, что у меня есть возможность посмеяться с друзьями или посплетничать. И…
Пора бы мне научиться контролировать свой рот.
– Когда ты долго находишься в одиночестве, ты забываешь, каково это – зависеть от других. Ты больше не нуждаешься в помощи, чтобы отгонять мысли, – возражает он.
– Может быть. До тех пор, пока не найдешь человека, который напомнит тебе, что ты не один. Видишь? Некоторые из моих бредней могут привести к умным выводам, – шучу я.
Ответ Элайджи уводит разговор от философии:
– Ты общаешься со мной, потому что твои друзья не дают тебе и рта открыть?
У меня не получается придумать остроумный ответ.
– Я не слепой, Скарлет, – говорит он.
Элайджа открывает дверь, и мы выходим на улицу. Меня окутывает волна осенней свежести, наполненной запахом листьев.
– Они без перерыва говорят о вечеринке, а мне эта тема не очень интересна. – Я чувствую необходимость защитить друзей.
Хотя Элайджа молчит, глядя перед собой, я знаю, что он внимательно меня слушает.
– Вечеринка в пятницу. Хочешь пойти?
Элайджа одаривает меня хмурым взглядом.
– Ты приглашаешь меня на вечеринку?
– Да, а что такого?
Ты же знаешь, Скарлет, – существует масса причин не делать этого. Однако причина, по которой все-таки стоит его пригласить, однозначно избавит от остальных вопросов. Ты ведь хочешь, чтобы он пришел.
Элайджа смотрит на меня несколько секунд, прежде чем перевести взгляд на тротуар.
– В пятницу вечером я занят.
– Чем же? – спрашиваю я вопреки здравому смыслу.
– Нужно помочь маме оплатить счета. – Он тщательно подбирает слова.
– Чем она занимается?
– Работает официанткой в закусочной на Десятой улице, – нерешительно отвечает Элайджа.
После нескольких попыток я вспоминаю закусочную и тот день, когда Макс водил меня за мороженым. Да, это было там.
– Кафе на Десятой, – повторяю я. – Оно так и называется, верно?
Элайджа выглядит удивленным.
– Ты там была?
– Да, несколько раз, – нерешительно протягиваю я, не желая вызывать ненужные воспоминания о Максе. Когда я думаю о нем, мне трудно сдерживать эмоции.
– Я бы никогда не подумал.
– Там вкусно кормят, – настаиваю я.
Элайджа уходит к машине, и я остаюсь одна. Пока он идет по траве, капюшон его толстовки подпрыгивает в такт; шнурки на изношенных кроссовках почти касаются земли.
Я кладу книги на траву, сажусь рядом, набираю номер отца, чтобы узнать, сможет ли он за мной приехать. Я звоню дважды, и когда оба раза мне отвечает голосовая почта, я начинаю звонить маме. Мама тоже не отвечает.
Заблокировав телефон, я бросаю его на колени. Я сижу на земле, теребя траву и одновременно размышляя: стоит ли мне пойти домой пешком или же позвонить Джеку, Джессике или кому-то другому? Пока мой разум перебирает возможные варианты, я слышу хруст травы. Спустя мгновение я вижу перед собой две старых кроссовки со шнурками почти до земли. Подняв глаза на залитую солнцем фигуру Элайджи, я, щурясь, смотрю на его лицо.
– Никто не ответил? – Он протягивает мне руку. – Пойдем, я отвезу тебя домой.
До моего мозга наконец-то доходит значение только что сказанных слов. Я беру его руку, чувствуя, как грубые мозоли царапают мою такую же грубую кожу, закаленную работой в автомастерской. Элайджа помогает мне подняться на ноги. Наверное, я выгляжу как рыба, вынырнувшая из воды с открытым ртом: я не могла и представить, что Элайджа Блэк когда-нибудь предложит отвезти меня домой.
– Мы же друзья. Я не позволю тебе пойти домой пешком, в одиночестве, да еще и под дождем, – добавляет он, переводя взгляд на облака. – Похоже, Техас застрял в цикле штормов.
– Я не хочу тебя напрягать. К тому же я не возражаю против прогулки. Да и дождь вряд ли пойдет, – тараторю я, подходя к пикапу. В ту же секунду мне на нос падает огромная капля.
Элайджа морщится, глядя по сторонам.
– Эй, я, может, и фрик, но точно не бессердечный. Пойдем, не хочу, чтобы ты попала под дождь.
Вздрагивая от комментария Элайджи, я сажусь в машину, вдыхая аромат старой кожи. Джек, возможно, и считает его фриком, но я точно знаю, что это не так.
– Слушай, я не считаю тебя фр…
– Я знаю.
Если бы не мелкий дождь, барабанящий по лобовому стеклу, мы бы ехали в полной тишине. Элайджа включает дворники, устанавливая самую низкую скорость.
– Надеюсь, на этой неделе дождь закончится, – нарушаю я тишину. – Иначе пятничная игра будет испорчена. Ты пойдешь?
– Я не увлекаюсь футболом. Куда мне поворачивать?
– Направо, потом до мастерской. Я живу в нескольких минутах оттуда. Почему ты не любишь футбол?
Элайджа переключает передачу, выезжая на главную дорогу. С легким шумом он повторяет действия, а затем увеличивает скорость дворников.
– Слишком многие болеют за парня, который мне не нравится, – отвечает Элайджа.
Мы проезжаем район Джека. Въезд закрыт изысканными черными воротами с кодовым замком. Джек живет на берегу Конро: лодки, гидроциклы, большой причал и прочие атрибуты роскоши. Интересно, какой смысл от озера в дождливые дни?
– Здесь поворачивать?
Элайджа тормозит, но я останавливаю его прежде, чем он успевает переключить передачу.
– Нет, я живу не здесь. Я живу в Саммерсете.
Слегка приподнятые брови Элайджи выдают его удивление, и он продолжает ехать дальше, быстро поднимаясь на холм, ведущий к «Такер Авто».
– Теперь твоя очередь рассказывать, где ты живешь, – шучу я. – Тебе знакома формула разговора? Я рассказываю что-то о себе, а ты в ответ рассказываешь о себе.
Элайджа усмехается.
– Я живу в центре.
– У закусочной на Десятой улице?
Он явно колеблется. Десятая улица – самый бедный район в Конро, а закусочная – единственный бизнес, способный держаться на плаву. Кафе расположено в окружении обанкротившихся зданий с грязными окнами и табличками о продаже помещений десятилетней давности. Жители этого района – однозначно не те люди, с кем стоило бы связываться. Если бы в Конро был высокий уровень преступности, все злодеи были бы однозначно оттуда.
– Примерно там, – решается ответить Элайджа.
– Здесь нам прямо и налево. Я никогда не была в центре города, кроме закусочной.
– Этот район не очень популярный.
Не очень безопасный, я бы сказала.
Когда он поворачивает на небольшую улочку с коттеджами по обеим сторонам, мы доезжаем до поворота в мой район. Я указываю, куда повернуть, и вскоре мы достигаем подъездной дорожки, подпрыгивая на булыжниках. Мой дом наконец показывается за деревьями.
– Спасибо, что подвез, Элайджа. Подумай о том, чтобы пойти на игру или на вечеринку.
Открыв дверь – мне прошлось приложить усилия, потому что она немного прилипла из-за ржавчины, – я делаю шаг вниз, мысленно готовясь к прыжку. Прыгать, однако, не приходится, ибо ноги мгновенно упираются в землю. Снова попрощавшись с Элайджей, я быстро забегаю в дом, прячась от дождя. Спустя миг я уже направляюсь в комнату: мне предстоит подготовиться к неделе, предшествующей пятничной вечеринке.