Лиза Арисуин
Кровавая симфония
Пролог
Этот вечер выдался дождливее, чем вчера. А ведь перед выходом она заходила на сайт гидрометцентра, чтобы убедится в отсутствие осадков. Теперь ей остается идти под дождем без зонта. Автобусы в такой час уже не ездят, а попросить друзей подвести не получится. Они все сидят в баре неподалеку и отмечают день поступления в университет. Люси уже раз десять пожалела, что повелась на поводу у подруги. Сначала вечер проходил нормально. Все знакомились, кушали и поднимали бокалы за удачную сдачу вступительных, а потом это превратилось в пьяное месиво. Люси особо не пила, да и не любила это дело. Алкоголь не нравился, в особенности то, что после принятого яда могло произойти. Не прошло и двух часов, как участники посиделки уже были пьяны. Анна, та самая подруга и любительница всеобщего внимания, успела повисеть на шеях нескольких однокурсников. Один из них даже увел ее в неизвестном направлении. Люси чувствовала себе чужой на этом празднике жизни. Пока ребята веселились, она одиноко сидела у окна с бокалом шампанского, наблюдая как на стекло падают капли. Поджав губы, девушка бросила взгляд на компанию. Искать и уговаривать подругу пойти с ней обратно в общежитие не было смысла. Анна хорошо вписывалась в эту атмосферу, поэтому Люси не оставалось ничего больше, чем просто собраться и уйти. Однокурсники были так увлечены праздником, что не заметили уход одного участника.
На дворе уже был октябрь, но одежда девушки явно была на ней не по сезону. Все ради праздника. Люси хотелось понравиться новому окружению. Будучи родом из глубинки, ей никогда не доводилось быть в центре внимания, так как каждая собака знала кто она и ее семья. Но в большом городе можно быть кем угодно, жить по-другому и начать все с чистого листа. Да, начать все сначала. В глубине души Люси желала этого больше всего. Когда она уехала из родной коммуны то дала слово изменить свою жизнь и больше никогда не вернуться в эту глушь. И вот он – шанс оторваться как следует, влиться в тусовку и стать своей, но почему-то девушка стоит на автобусной остановке, под дождем в ожидании маршрутки, которая не ходит после двенадцати часов. Люси понимала, что ей не нравятся: ни эта вечеринка, ни люди и даже поведение Анны вызвало чувство отвращения. Нет, сейчас Люси явно не готова к такому рода изменениям.
Дождь усилился. Звук грома раздался почти рядом, от чего девушку просило в дрожь. Люси начинала замерзать. Ждать транспорт уже было невозможно, и она потянулась в карман за телефоном.
«Вот черт!»
Люси тыкала в старенький смартфон, но он, как назло, вырубился, не давая и малейшего шанса реанимировать себя.
«Может вернуться? Нужно попросить кого-то вызвать такси».
Девушка положила телефон обратно. Появившийся из неоткуда темный силуэт, вынудил напрячься мышцы, а повернувшись в его сторону и вовсе заставил издать испуганный визг. Перед ней стоял молодой человек в черном пальто с перемотанным на шее шарфом. Он широко улыбался, а когда Люси испугалась и вовсе засмеялся.
– Прости, прости, – заговорил он. – Я не хотел тебя напугать, Люси.
– Да н-ничего.
Девушка приложила руку к груди и старалась привести дыхание в норму. Этот парень, Стефан, был второкурсником и учился на фармацевтическом факультете в том же самом университете, в который поступили они с Анной. Подруга много говорила о нем, и каждый раз произнося его имя, она краснела как зрелый помидор. Девушка постоянно лепетала про его лицо, крепкое телосложение и то, что таких, как мужчин, как он, нужно хватать сразу. И на самом деле Стефан оказался именно таким, каким описывала его подруга – настоящем красавцем. Люси не доводилось встречаться с ним раньше, но, когда он зашел в бар вместе со своим другом, девушка не могла отвести глаз. Даже сейчас, промокшие волосы молодого человека не портили его внешний вид, а наоборот дополняли и делали еще более сексуальным. Люси выпрямилась и, взяв края куртки, начал укутываться в ее. Про себя она думала, что как славно, что парень не видит ее цвет лица. Девушка чувствовала, как ее щеки наполняли теплом и розовели с каждым разом, когда та смотрела на Стефана. Парень же напротив, подошел к девушке и, сняв с шеи шарф, накинул на нее.
– Так хоть дуть не будет. – проговорил он, отойдя от нее. – А чего ты ждешь тут? Разве не знаешь, что автобусы ходят до одиннадцати?
– Знаю, – ответила Люси. – я хотела вызвать такси, но мой телефон сел.
Девушка виновато уткнулась носом в ткань шарфа. Она услышала прекрасный запах мужского парфюма. Эти ноты бергамота и розового грейпфрута, сочетавшиеся с ароматом фиалок и лаванды, говорили, что хозяин этих духов изысканный и чувственный человек. Ах, если бы ее сейчас видела Анна, то точно места не нашла от зависти.
«Так пахнет мужчина мечты!» – провозгласила в мыслях Люси.
– Тогда, почему не вернулась? На холоде стоять такое себе. Да еще и под дождем. – Юноша помотал головой по сторонам. – А подруга твоя где?
– В баре ос-сталась, – Люси слегка вздрогнула и засунула руки в карманы. – Последний раз я ее видела сидевшую на коленях у Сергея.
– Значит не заметил. Она сегодня была уж больно активная. – Он посмотрел на дрожащую девушку. – Замёрзла?
Люси замешкалась. Она и сама не знала, дрожит ли от холода или от волнения, как на нее смотрят его голубые глаза.
– Слушай, я тут живу не далеко. Пойдем, я дам тебе свитер и такси вызовут. Какой толк стоять тут и мерзнуть?!
От предложения Стефана девушка еще больше покраснела. Ее смущало то, что малознакомый человек зовет к себе домой. А что, если он будет к ней приставать? А вдруг… Люси отошла от парня на несколько шагов. Пусть он и красивый, но девушка понимала, что все здесь могло быть не так просто. Парень поднял бровь. По его лицу читалось растерянность. Стефан потер шею и посмотрел в сторону проезжей части.
– Прости еще раз, – тихо проговорил парень, опустив глаза. – У меня не было никакого злого умысла на твой счет и… прости, мое предложение звучало не лучшим образом.
– Ничего, – на лице девушки воссияла улыбка. Ее немного позабавила реакция парня. Он метался в словах как уж на сковородке, стараясь не обидеть и ей показалось это милым. – Я ничего такого не подумала. Но предложение и в самом деле было странное.
Они посмеялись. На мгновение девушка ощутила чувство стыда за то, что позволила себе подумать плохо о нем.
– На самом деле, – начала Люси – не отказалась бы от чашки чая.
Страх сменился на волнение, а он на желание.
Когда юноша говорил, жестикулировал, игрался с мимикой, она смотрела как заворожённая. Пока они шли по тихой улице города, сердце Люси билось в бешеном темпе, казалось, будто вот-вот вырвется из груди. Каждый раз она хотела коснуться его руки, сжать и не отпускать больше никогда в жизни. А он словно услышал ее мысли и маленькую ладонь накрыла большая. О как она горела тогда. Дальше последовало то, о чем на утро девушка точно пожалеет. Его алые губы касались ее с такой нежность, что само тело с огромной охотой отвечало ему. Эта жадность, подобно голодному зверю, терзала ее изнутри. Огонь похоти разгорался в хрупком женском теле с новой силой, как только Стефан касался ее шеи, опускаясь ниже к груди. Не сдержавшись, девушка издала тихий стон. Снизу живота все тянулось от желания ощутить его. Люси не испытывала неловкости или стыда, и это далеко не из-за того, что на улице их никто не видел. Это лишь одна ночь. Одна с ним. Анна и мечтать не могла о таком. Девушка представляла себе лицо подруги, когда вернётся в общежитие и увидит ее раздавленную от того, что Стефан даже не взглянул на нее. А Люси подойдет, прижмет ее к своему плечу и скажет, что он не стоит даже крохотной слезинки.
Юноша отстранился от девушки, растягивая пуговицы ее рубашки. Он прикусил кончик перчатки и стянул со своей руки. Такая холодная, она касалась ее груди, сжимая сосок. Девушка чувствовала, как сгорает от нетерпения. Люси хотела его и готова была отдаться прямо здесь. Стефан снова прильнул к ее устам. Тело становилось ватным и податливым. Ее рука ласкала лицо юноши, следуя его изгибам. Спускаясь ниже внимание Люси привлекла одна деталь.
– Твоё сердце, – осторожно заговорила она. – Оно набьётся.
Девушка ощущала его дыхания на своей шее, которое дарило опьяняющее чувство.
– Может его нужно просто разжечь? –прорычал он.
В тот момент, время словно прекратило свой бег. Люси казалось, что даже капли стали падать медленнее. За лаской и нежностью последовала невыносимая боль. Что-то острое и длинное проникала, сдавливая ее шею. Ужасное жжение распространялась по всему телу как паутина. Девушка жадно глотала воздух. Его ей так не хватало. Она пыталась закричать, но Стефан прикрыл ладонью рот. Парень сжимал щеки, еще немного и он сломал бы челюсть. Люси старалась не растеряться, хотя резкая слабость в теле дала о себе знать. Она прикусила тыльную сторону ладони и то резко отстранился.
Девушка упала на мокрый асфальт. Из шеи текло что-то темное и теплое. Люси прижала ладонь к ране, чтобы хотя бы немного продлить себе времени. Она надеялась на спасение, что кто-то неравнодушный придет на помощь. Перед ней уже стоял не Стефан из фармацевтического факультета, а чудовище, в существование которого девушка не готова была поверить. Оно надвигалось на нее. Люси неуклюже встала с земли и побежала прочь. Ей нужно скрыться. Все магазины и кафе были закрыты, оставалось надеяться, что кто-то подвернется ей на улице или же будет хоть что-то открыто. Кровь лилась сквозь пальцы, а перед глазами начинали расплываться здания.
– Кто-нибудь…хоть кто-нибудь…помогите!
Силы покидали ее. Чувство беспомощности свалилось на ее плечи. Слезы неустанно омывали ее лицо. Она не знала куда бежать, лишь бы спрятаться от этого монстра как можно скорее. Не разбирая дороги Люси, упала на асфальт у той самой остановки. Нет, только не так. Она не хотела, чтобы жизнь вот так закончилась. Ей же всего двадцать лет. Ей только удалось выбраться их своей ненавистной глуши, достался шанс начать все с заново.
– Мама. – прохрипела она. – Мамочка.
В глазах уже мелькали какие-то огоньки. Звуки приглушались. Глаза уже не могли сфокусироваться на чем-то. Она лишь заметила что-то темное, стоявшее над ней. Люси улыбнулась. Вот оно – спасение. Но надежда погасла как свеча, когда до ушей донесся голос монстра.
– Боюсь, мамочка тебе не поможет.
Девушка из последних сил потянулась к окровавленной шее и сняла с нее серебряный крест. Ее руки дрожали, как и голос, которым Люси пыталась прочитать молитву.
Стефан присел на корточки перед телом своей жертвы, обнажив в коварной улыбке свои длинные клыки.
– Это лишнее, ибо даже Господь не заинтересован в твоей грешной душонке. Смирись и прими самую сладкую смерть в твоей жизни.
Глава 1
Алексис проснулся от резкого толчка. Мышцы затекли, от чего тянущая боль проходила по всему телу: начиная с шеи, заканчивая поясницей. Слипшиеся, еще сонные глаза пытались сфокусироваться на окружающем. Юноша сидел на нижней полке в купе с открытой настежь дверью. На столе стоял недопитый чай в граненом стакане, а рядом приоткрытая книжка Агаты Кристи с заломанной страницей. За окном было начало дня. Солнце уже находилось в зените. Погода по ту сторону так и кричала, что на улице жарко как на юге. На самом деле так и было. По прогнозу погоды говорили, что скоро начнутся холода и нужно насладиться последним лучами как можно скорее. Но ни ясная погода, ни приближающие холода не радовали Алексиса. У него вообще не было повода веселиться. Уже с позднего вечера прошлого дня настроение было ужасным, а после внезапного утреннего звонка из больницы, и так невыспавшийся ученик геологического факультета, вовсе не сомкнул глаз. Лишь когда он со своей девушка Хелен сели в поезд, юноша позволил себе чуть расслабиться и поспать. Лучше бы вообще этого не делал.
Сон – настоящий враг Алекса с самого детства. Было огромной удачей, если ему ничего не снилось. Его воображение рисовало со сна разные сцены, которые были довольно реалистичными. Словно он уже был свидетелем этих событий. Он видел, как горели деревни, как убивали детей и матерей, как разрушались города, но в основном снилась смерть. Раньше все эти сновидения цепляли его морально. Жалость, грусти и переживания с возрастном превратились в полное безразличие. Но вот в последнее время, сны становились все реалистичнее. Тот не был похож ни на один из прошлых. Он помнил, что видел огромную опушку леса, на которой стоял небольшой деревянный домик. Перед ним находился сад с цветущими растениями. Юноша слышал ароматы цветов и свежей хвои. Это пробуждало в нем чувство, ностальгии, хотя в пошлом ни разу не видел этого места. Там, на крыльце, сидела фигура молодой женщины с маленьким кульком. Когда Алексис подошел ближе, то увидел в нем младенца, который сладко спал в теплых ласковых руках матери. Она легонько покачивалась и пела колыбельную. Однако, картинка сменилась так же быстро, как и появлялась, и уже вместо дома стояли обугленные стены, а на столбе возле дома был привязан обгоревший труп. Такие концовки были частым завершением сна. Они всегда закачивались чьей-нибудь смертью, но этот оставил неизгладимый след. Ведь в том мертвом теле юноша узнал свою собственную мать.
Алексис почувствовал жжение в горле. Юноша потянулся к недопитому чаю. Остывшему, но не потерявшему вкус. Покрутив стакан в руках и немного отпив из него, молодой человек посмотрел в окно, наблюдая как перед его глазами меняется ландшафт. Наблюдал он до того момента, пока в купе не влетела Хелен. Низкая, с почти детским тельцем, она больше походила на подростка, чем на зрелую девушку. Она нахмурила темные брови и села напротив парня. Хелен старалась показать всем видом, что недовольна, но юноша никак не обращал на ее попытки внимания. Они сидели в тишине меньше минуты, пока самой девушке не надоело играть в молчанку.
– Не хочешь ни о чем спросить? – проговорила она, сверля парня зелеными глазами.
Алекс повернулся к ней, осматривая ту с головы до ног.
– О чем? Что-то успело произойти за эти полчаса?
– Тебе не интересно, почему я зла?
– Так ты постоянно злишься.
Хелене фыркнула и хотела кинуть в парня лежавшую на столе книгу, но не передумала. Она пересела к нему и, сняв с себя кроссовки, поджала под себя ноги.
– Зачем они вообще дёргают тебе во время выходных? Мы и дня не побыли у моей бабушки. На кафедре не могли подождать твоего приезда?
Кафедра, преподаватели, университет. Все это прибавляло груза на его и так слабые плечи. А если посчитать, что сам предлог поездки обратно в столицу является полнейшим враньем. Если бы не вспыльчивый нрав его возлюбленной, ему бы не пришлось сочинять эту нелепую историю. Тот телефонный звонок заставил его поволноваться не на шутку. На другом конце провода юноше сообщили не самые приятные новости. Его дядя, Драгомир Боун, был тем самым старым матерый полицейский о которых обычно пишут детективы. Про Драгомира можно написать настоящую серию книг, но мужик настолько опустился на дно, что казалось он его даже пробил. Он пил постоянно, после работы. Сначала все сходилось по одной бутылке, а потом по накатанной. Последней каплей стала смерть сестры – матери Алекса. Парень сочувствовал дяде и хотел помочь. Водил к врачам, кодировал. И вроде бы все стало налаживаться. Но когда парень осмелился познакомить дядюшку со своей возлюбленной, тот напился вусмерть и устроил дебош. Если бы это был первый и последний раз. Отношения у них не задались и теперь парень оказался между двух огней. Звонок из больницы заставил вспомнить ужасные моменты их жизни. Врач на проводе сказал, что дядю доставили с приступом. У него обнаружили цирроз печени в запущенной форме. Дальше Алекс и не слушал. В голове крутилось лишь одно – если все не закончится, то он потеряет еще одного родного человека. Времени совсем нет. Он заказал билеты на последний рейс и сразу же отправился на вокзал. Хелен в тот вечер закатила истерику. Алексис не нашел чего лучше, чем сказать, что ему позвонил руководитель кафедры и попросил приехать утром в университет. Даже тогда парень понимал, как глупо звучит его ложь, но она поверила. Единственным условием было то, что они поедут вместе. Ей не хотелось оставаться в деревне одной. Теперь, кроме размышлений о дяде, юноше предстояло придумать повод зайти к своему преподаватель, чтобы «легенда» сработала.
– Сама знаешь, господин Антонеску непредсказуемая личность. Его намеки по поводу моей дипломной работы также прозрачны, как у многих девушек. – Алексис до дна допил чай и поставил стакан. Уже через пару часов они приедут в Бухарест- Норд. Сердце бешено билось от одной мысли, что его дядя может умереть уже сегодня.
Он всей душой ненавидел больницы. Запахи хлорки, абсолютно белоснежные стены, а также полы, могли кого угодно довести до неприятной дрожи. Чувство дискомфорта ни отпускала парня не на минуту. Алекс считал такую стерильность настоящей болезнь и старался как можно реже попадать в медицинские учреждения. Туда же относился и их медкабинет в универе. Несмотря на то, что здесь явно хотели сделать атмосферу благоприятнее для выздоровления, Алексису показалось мало просто поставить цветы в горшках и одну живописную картину.
«Как в дурдоме». – подумал про себя парень.
На ресепшене медсестра с милой улыбкой выдала ему одноразовый набор до посещения, в который входили: шапочка, бахилы и халат. Шапочку он, конечно, не надел. Положил в карман, вдруг понадобиться. В полном обмундировании Алекс энергично пошагал к палате, где под капельницей лежал Драгомир. Мужчина был в сознании, но выглядел на столько узнаваемо, что парень и вовсе не поверил своим глазам. Его кожа обрела цвет бледного желтка, живот раздуло и, казалось, вот-вот лопнет как шарик. Дядя спокойно лежал и разговаривал с рядом сидящим человеком. Он сидел к юноше спиной, поэтому узнать с кем дядюшка вел беседу было трудновато, да и сам Алекс не решился прерывать разговор взрослых. Парень сел на скамью в коридоре. На телефон пришла очередная СМС от Хелен, которая уже догадалась о его «маленькой» лжи. Девушка пришла в деканат и узнала, что профессор его не вызывал и вообще с ним не связывался. Парню стало стыдно. Внутри скребли кошки из-за чего чувство набирало силу. В мыслях корил себя, но ничего уже поделать не смог. Что сделано, то сделано. Он лишь написал ей, что позвонить позже и поставил телефон в «режим полета».
Ожидание постепенно успокоило его, но переживание за жизнь единственного родного человека продолжала сжирать его. Неужели все так закончится, спрашивал себя он. Неустанно в голову полезли мрачные мысли. Смерть. Та самая штука, про которую многие шутят, а потом плачут, когда ее холодные руки касаются их семей. Эта старуха не имеет чувство юмора. Даже сидя в пустом коридоре, парень задумался, а не шутил ли он сам. Может и он обидел ее.
Алексис чувствовал, как дрожь пробегала по его спине и то, как пульсировали виски.
– Ты один?
Юноша поднял голову. Перед ним стоял средних лет мужчина в белом расстёгнутом халате. Его светлые волосы были аккуратно уложены, а ярко-голубые глаза смотрели через стекла очков. На правой стороне халата весел металлический бейджик с именем: Корнелиус Лафт. Врач-терапевт.
– Добрый день, доктор Лафт. – Алекс резко подскочил. В голову что-то резко ударило, от чего тот немного пошатнулся. Мужчина положил на его плече ладони и посадил обратно. – Я решил пока не рассказывать Хелен о болезни дяди.
– И видимо ты ей навешал сказку и чем-то?
Алексис покраснел. Ему было не удобно и чувство стыда снова расковыряла рану. Даже доктор знает, что нельзя так поступать с близкими людьми. Но Лафт не стал отчитывать юношу, от этого Алексу стало немного легче.
Доктор Корнелиус Лафт был именитым врачом – хирургом, который работал в Королевской больнице Бухареста, а также одним из не многочисленных друзей Драгомира. Дядя рассказывал ему историю о том, как они познакомились. Тогда коллегу Боуна старшего подстрелили при задержании преступника и нужна была срочная помощь. Корнелиус был на смене и смог вовремя оказать ее. Вроде бы штатный момент, который прошел как по маслу, но заставил двух людей разных профессий стать друзьями.
Лафт сел рядом с юношей, уперевшись на спинку скамьи.
– Ему не долго осталось. – голос стал тише. Корнелиус снял очки и посмотрел на Алексиса, который сидел, опустив голову. – Я предупреждал его о рисках. Мне очень жаль, что я не смог помочь ему.
– Что вы, доктор, разве можете так говорить. Вы столько для нас сделали. Просто дядя тяжелый человек вот и все. – Парень выпрямился и посмотрел в ответ на доктора. – Простите.
– Я бы сказал, что человек с длительным расстройством горя. – слова доктора заставили ощутить на душе неприятный осадок. В груди начало сдавливать, стало неуютно и тесно, словно парень находился в коконе. Ему хотело поскорее избавиться от назойливого чувства.
Лафт поднялся на ноги, поправив воротник медицинского халата.
– Не думай о смерти, как о чем-то плохом. Это очередная дверь, который открывает каждый. Мы можем помочь им тем, чтобы они вошли через нее без чувства сожаления о прожитом времени. Поэтому не вини себя, что не смог быть рядом. Он будет очень рад увидеть тебя, мальчик мой.
Алекс посмотрел в окно палаты Драгомира. Еще одно чувство – вина. Да, он чувствовал ее, намного сильнее остальных, занимающих его тощее тело. Из-за пьяных выходок, ему пришлось переехать на съемную квартиру, так как Хелен не хотела жить с дядей под одной крышей. Тогда, когда его галлюцинации брали вверх над остатками здравого разума, юноша просто не мог остаться, а вскоре и вовсе переставал с ним общаться. Он вел себя как скотина, а Драгомир продолжал звонить и отбивать порог его съемной квартиры, чтобы хоть глазком посмотреть счастливы ли любимый племянник. В такие моменты понимается одна очень известная фраза – «Что имеем – не храним, потерявши – плачем.»
Дверь в палату открылась и из нее вышел высокий мужчина, на вид чуть старше доктора Лафта. Халат был явно ему не по размеру. По сравнению с ним Алекс казался еще более хилым, чем можно себе представить. Если бы он не знал этого громилу, то в тот час нервно убегал, сверкая пятками, и плакал как маленькая девочка.
– Я поговорил с ним, Лафт. Думаю, что тебе стоит смерить ему давление. – изо рта мужчины прозвучал басистый голос. Он провел пальцем по своим усам и посмотрел на парня. Доктор Лафт, прекрасно понимая намек, кивнул на прощанье Алексу и скрылся за углом, оставив после себя легкий шлейф дорогого парфюма.
– Ну как поездка? Познакомился с родичами Хелен?
– Как сказать, – парень положил руки на свои бедра, слегка потирая их. – Не успел даже попить чаю.
– Твой дядя в не лучшей форме. Раньше он и дня не мог пролежать на койке, если получал ранения. А сейчас… Ты знаешь, а он ждет тебя. Когда я сказал, что ты едешь, он…
Было видно, что Макс Хакер искал слова, чтобы хоть как-то заполнить пустоту. Видимо тот собирался сгладить углы, на которые парнишка мог ненароком напороться. Алексис встал со скамьи и направился к палате дяди.
– Слышь, Алекс, – Когда Харкер обратился к парню, тот застыл. – Улицы нынче не спокойны. Ты со своей девочкой будь поаккуратнее, да и не гуляйте допоздна. Целее будете.
Алекс зашел в небольшую комнатку. В отличие от коридора, что навевал не самые приятные мысли, палата выглядела более дружелюбно. Она была двухместной, но вторая кровать была застелена, говоря о том, что дядя единственный ее обитатель. Драгомир лежал смирно, из его правой руки торчал наконечник катетера капельницы, который явно доставлял ему дискомфорт. Мужчина осмотрел юношу с ног до головы, а затем слабо улыбнулся. Алексис только сейчас понял, что не принес ему никаких фруктов или что там обычно приносят больному. Из-за этой мысли, он поник и опустил голову.
– Чего мрачный такой? Умер кто? – хриплый смех раздался по всей палате. Он так смеялся, что ком в его горле заставил прокашляться.
– Ты понимаешь, что такими темпами в могилу себя вгонишь? – Алекс сел на соседнюю койку и с полным серьёзности лицом, пытался выискать хоть каплю стыда в глазах дяди. Маска серьезности не могла долго держаться на нем, особенно когда тот заговорил:
– Ну помру и что дальше? Хоть сестру увижу.
– Хватит, а?
Парень не любил эти загробные темы. Когда Драгомир беспробудно пил, всегда говорил, что ему не страшно умереть, ведь по ту сторону его ждет Верона – его любимая младшая сестрица. Такие разговоры Алекс считал просто болтовней, которая его раздражала. Алексис потянулся. За время, которое он просидел в поезде, а потом и в коридоре больницы, его спина сильно затекла. Это вызывало чувство дискомфорта. Они молчали. Каждый раз, когда дядя встречался с глазами племянника, мужчина открывал рот, но ничего не говорил.
– Ты что-то хочешь сказать? – Поинтересовался он. Может ему нужен толчок, чтобы начать говорить. Но когда дядя отвернулся, парень вскочил с соседней койки. – Если нет, то я пойду. В твоём состоянии нужно больше отдыхать.
Разговора не получилось. Опять. Да и что ему говорить? Очередной раз просить его не пить? Или снова заставить обратиться в лечебницу, чтобы повторно закодировали? А есть ли в этом толк или это простая трата денег? Но, чтобы не хотел сделать для него Алекс, дядя все равно сделает в точности так, как того желает его душа. Этим страдал и сам парень.
Юноша подошел к двери, как до его ушей донесся голос Драгомира.
– Мне не долго осталось, парень. И ты уже ничего не исправишь. Прости старого, что уже принял свою судьбу такой, какая она есть.
Алекс повернулся к нему, но дядя уже смотрел в окно, тем самым оканчивая диалог.
Ключ щелкнул в замочной скважине и в нос ударил ужасный запах гнили. Тошнота подступила к его горлу, а голова начала кружиться как после карусели. Из одноразового набора для посещений у него осталась маска, парень надел изделие на лицо и зашел внутрь. Квартира оставалась такой, какой была четыре года назад. Обои были потерты и местами отклеились от поражённой грибком стены. Пол скрипел под каждым шагом юноши, что било по вискам и так ноющей головы. Это была маленькая квартира на аллеи Мостиштя, которая имела небольшой второй этаж. Алекс гулял по комнатам, оглядывая весь бардак, который накапливался годами. На кухне он нашел ведро с тряпками и моющее средство. Нужно все привести в божески вид.
Юноша начал с сердца дома – кухни. Остатки еды в раковине отдавали тем самым гнилым запахом, с ним в унисон аромат разносил забытый мусор. В тот момент парню хотелось бросить все, закрыть дверь с той стороны и не возвращаться. Но кто если не он. Вызвать клининговую службу не позволяли средства. Когда дядю отстранили от службы и отправил на пенсию, все деньги уходили на его зависимость и посиделки с друзьями по «интересам». Мама старалась хоть как-то помочь, работала на двух работах и почти не ночевала дома, пока слегла с пневмонией. Поэтому вопрос денег стоял у них острее ножа.
Пока парень бегал по дому, на столе в прихожей запищал стационарный телефон. На нем мигала красная лампочка – пришли новые сообщения. Алексис нажал на кнопку и через секунды две из слабого динамика послышались голоса. Сначала был господин Драу, сосед из 45 дома. Предлагал Драгомиру встретить и выпить в честь какого-то очередного праздника. За ним следом сообщения от Маргарет, бывшей жены. Она напоминала, что ей нужно забрать оставшиеся вещи, и чтобы тот не забыл про суд, который был позавчера. Она явно нервничала. Орала так, что динамик зарывался.
Подумав, что сообщения кончились, Алексис отошел от столика в гостиную. В мусорный пакет полетели допитые бутылки водки и крепкого самогона, который гнал Драу. Запах стоял ужасающий. Он даже резал глаза юноше, от чего он постоянно вставал и потирал их рукой. Закончив со стеклотарой, Алекс начал собирать бумагу и одноразовую посуду. Он даже залез по диван, чтобы достать мусор оттуда, но вместо него нашел золотую цепочку, на которой висел кулон. Подвеска была среднего размера, овальной формы с выгравированной буквой «В». Верона, мать Алексиса, была красивой женщиной. Ее фотографии Драгомир всегда держал на виду, на полках в гостиной, на холодильнике и в бумажнике.
«Почему оно здесь?» – подумал про себя Алекс, поглаживая большим пальцем выгравированную букву.
И ответ был очевиден. Дядя напился и достал из маминой шкатулки кулон, чтобы очередной раз оплакать ее. Алекс сам так делала первый год. Потом боль утихла, и парень старался как можно меньше зацикливаться на прошлом. Старался брать как можно больше заданий, чтобы не иметь возможности плакать и мучиться от изнуряющей боли. Смерть мамы подкосила всех, но каждый по-разному отнесся к потере. Воспоминания накрыли парня как цунами и в груди все сжалось. А ведь он так давно не ходил на ее могилу, да и на отцовою тоже. Его Алексис почти не помнит, фотографии остались в прошлом доме, который давно превратился в пепелище. Но он знает, что похоронен отец совсем не далеко от матери.
«Как-нибудь зайду к ним. Точно зайду.»
Парень поднял тяжелый мешок стекла и бумаги и вынес его в коридор. Внезапное шуршание привлекло внимание Алекса. Звуки напоминали белый шум. После шуршания, юноша услышал низкий мужской голос.
– «Добрый вечер, мистер Боун, – начал он, после этого сделав длинную паузу. – 46, точка, 461104…25, точка,455427. Всего доброго.»
Сообщение повторялось несколько раз, Алекс посчитал около трех раз. Юноша достал из пакета клочок бумаги и, взяв из стакана карандаш, записал цифры.
Данное голосовое оставило его в растерянном состоянии, а когда решил его еще раз переслушать, то сообщение уже не было. Оно было стерто, но как? Может ему показалось? Маловероятно. Что за мужчина и что за числа, а самое главное, для чего они? Вопросы заполнили его голову так же успешно, как и исчезли. Пусть это и не дело Алекса, но чувства настороженности не отпускало. Ему даже показалось, что за ним наблюдают. Это заставило выглянуть парня из окна квартиры, чтобы убедиться в обратном.
– Так параноиком стать можно. – проговорил юноша, засучив рукава своей рубашки.
На часах был уже около восьми часов вечера. Кухня и гостиная более-менее нормально убраны. Всю стеклотару парень успешно вынес за пределы дома, по пути поздоровавшись с соседями. Его радовало, что никто не спрашивал о Драгомире и о том, куда тот подевался. Хотя, зная людей, которые жили за стенами по соседству, это было даже удивительно. Алексис зашел домой, скинув куртку с плеч. Теперь его встречал свежий запах, а не затхлая и гниющая вонь. Юноша словил себя на мысли, что без дяди и его пьяных выходок здесь стало намного приятнее. Разувшись, он повесил верхнюю одежу в шкаф и направился на верх. На втором этаже располагались две комнаты: его и дяди. В своей комнате Драгомир не жил, отдал сестре, а когда та умерла не нашел в себе силы снова там находиться. Там все осталось так было при жизни Вероны. Алекс заходил туда и постоянно ночевал, думая, что мама скоро придет и ляжет с ним рядом. Казалось, не было ничего больнее, чем ожидание ребенка, которое никогда не оправдается. Юноша подошел к старой потертой двери. Рука коснулась округлой ручки. Осталось лишь сделать поворот, но что-то сильно тянуло его назад. Нет, он еще не готов, пусть и прошло семь лет. Облокотившись лбом в двери, его легкие сделали тяжёлый вдох, за которым последовал такой же выдох.