Лизавета Вергелес
Неосказки. Чужая свадьба, или Осенний сон
Контрольная улыбка консьержки и я перемещаю матерчатый турецкий чемодан из Женькиных юношеских нескладных длинных рук, на заднее сиденье белого Мерседеса с шашечками такси. Машина тронулась, едва я, отодвинув чемодан, устроилась на заднем сиденье.
– Вы меня ждете? Вызов на железнодорожный вокзал? – запоздало интересуюсь я.
Наконец-то водитель, увлеченный селекторным совещанием одновременно по двум направлениям: по рации с диспетчером-девушкой и по мобильному, видимо тоже с девушкой, снизошел до пассажира.
Не отнимая уха от маленькой трубочки он повернулся и замер на несколько секунд, вглядываясь в моё лицо.
Можно списать эту замедленную реакцию на полумрак салона, но я уже знаю, как идентифицировать эту ситуацию, при которой существо мужского рода любого возраста, от двух до восьмидесяти, не может отвести взгляда от моего светлого облика.
Конечно же, сама по себе, я, уверенная в своей небесной красоте зрелая девушка, хоть и выгляжу иногда моложе, в зависимости от времени года, состояния здоровья и настроения, но таких как я – пруд пруди. Поэтому дело отнюдь не в моей, довольно спорной – хотя, как говорят древние греки, о вкусах не спорят – небесной красоте. А в чём-то другом. Наверное, в том Образе моего облика, который притягивает взгляды мужского населения от мала до велика.
Эту замечательную способность предъявлять миру нужный лик в нужное время в нужном месте, то есть, руководствуясь соображениями целесоОбразности, я приобрела с молоком матери. Моей заслуги в этом нет. Мне так и сказал Учитель в одной из первых наших встреч. Я тогда подумала: «Какие способности я унаследовала от матери?»
Моя мама никакими особенными талантами не владеет. Не экстрасенс, не парапсихолог и в мистику не верит. Интеллигентная, сдержанная по-польски и холодновато-надменная внешне, сероглазая жемчужноволосая пани.
Спутник жизни , мой папочка – боевой морской командир в прошлом, а сейчас неспешно капитанит в местном порту, перемежая эти занятия с пребыванием на фазенде – небольшом садово-огородном участке, где: то заморозки, то зной, то колорадский жук. Зато единение с Матерью Сырой Землей и с Природой после многолетнего пребывания в агрессивных просторах морей-океанов на службе Родине.
Как-то я пришла на проходную морской военной части и пыталась по фамилии вызвать папу. Фамилии такой никто не знал, зато Майор Вихрь – как потом выяснилось! – был известной в части личностью.
Можете представить, как мне живется: с одной стороны капитанская дочка, с другой – дочка Майора Вихря! Короче, Мисс Тайфун польско-кубанского происхождения: «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет» и останется при этом сдержанной гордой паненкой.
В этом году Майор Вихрь и Мирослава, мои родители, вступили в пору своего свадебного юбилея. В этом тоже немалая заслуга моей мамы. Как и раньше, в любом информационном пространстве, именуемом домом – даже если это была корабельная кушетка и чемодан в крохотной комнатушке огромной коммуналки – так и теперь в благоустроенной квартире – мама неустанно гармонизирует пространство.
Чистит-моет проявленное информационное поле, печёт пироги, варит варенье, заботясь о физическом и моральном здоровье домочадцев, сохраняясь легкой на подъем Дамой в возрасте – бабушкой прохожие не назовут!
Самое сложное для ее гармоничной натуры – это восприятие смены поклонников, ухажёров, женихов и мужей в поле ее любимых дочерей.
Когда-нибудь и мы с Сестрой гармонизируемся окончательно и бесповоротно, благодаря даденным родителями природным способностям и преобразуемся в почтенных Матрон.
Будем вышивать крестиком, окружённые многочисленными домочадцами и домашними животными, под сенью виноградной беседки и под аккомпанемент прибоя вспоминать свои необыкновенные непридуманные перекрёстки… Когда-нибудь!
А сейчас я плыву по волнам моей памяти в белом Мерседесе, не отрывая взгляда от феерического зрелища Огней Большого Города.
Как украшение неразборчивой красавицы, мириады огней то сверкают бриллиантовым ожерельем, то жемчужинами переливаются в её неприбранных волосах, то рассыпаются дешевыми стразами по одеянию.
Этот самый волнующий образ я увожу с собой в свои южные края. Там, в горах, охраняющих море, есть еще одни огни – вечерней Ялты.
Ялта – Джалита, укрывается вечером от морского бриза легким шёлковым покрывалом, расшитым богато, напоказ, золотыми звёздами, которые переливаются и сливаются со звёздным небом. Потрясающее зрелище!
Приглушённый звук мобильного в битком набитой деловой – а сейчас это дорожная! – сумке оповещает, что, видимо, волны моей памяти разбудили дремавшую во мне, укрощённую болезнью-лягушкой Девушку С Веслом.
Логично! Пристальный взгляд таксиста узрел во мне Василису Прекрасную, а от неё до весла уже рукой подать. Вот и заволновалось поле-море-океан, что-то к борту моей лодочки-скорлупки пробилось-прибилось!
– Привет, это я! Как дела? Где ты? – неуверенный от волнения голос моего осеннего Романа, осторожно внедрившегося в поле периода застоя между этапами моего активного участия в одной из общественных кампаний.
– А я в Скадовске, не могу уехать на прииск, мне тут устроили… – длинный сбивчивый монолог, который я уже не слушаю, унесенная вихрем смятения в мою суматошную осень, когда осторожной поступью охотника он очень близко подошел ко мне, к моей жизни.
…………………………………………………………………………………………
Осень – мое любимое время года. Опустевшие, сиротливо обозначающиеся поблекшими надписями кафешки, подметённые ветром и помытые дождём тротуары города, пустынный берег моря – все это умиротворяет душу, радует утомлённый солнцем глаз.
Можно остановить бег быстрых лет, застыв на кромке прибоя с любым выражением лица, не опасаясь чужих любопытных взглядов.
Можно спокойно брести по бесконечной приморской набережной, а не протискиваться сквозь толпу жадных до «хлеба и зрелищ» тел.
После летнего, безумного, пляжно-экскурсионно-гостевого марафона, можно обратиться к себе, к своей дороге, наполненной осенними ритмами моросящего дождя и опавших листьев, пронизанной мягкими полутонами бархатного сезона, напоённой травянисто-горьким ароматом хризантем.
Этой осенью все было иначе, покой мне только снился!
Я сновала как осенний листок, унесённая ветром перемен на необъятные просторы родины.
Западная Украина, Киев, Ялта – в центре этого бермудского треугольника – Мой Город, в который я периодически возвращалась, радуясь редким встречам с моим «сарафаном» одиноких подруг.
Сарафан сбивается в кучку и закатывается «в ночное» с плохо прикрытой надеждой встретить Его – не на всю оставшуюся жизнь, а хотя бы на этот вечер.
Как правило, встреченное в кабаке, или дорогом ночном клубе, или в летней кафешке годится только для одноразового использования, хотя пара-тройка моих приятельниц до сих пор пользуются плодами, сорванными в период безудержно-отчаянных эскапад по злачным местам.
А где еще девушке в возрасте знакомиться? Не на улице же?
Приличный контингент нашего возраста без дела по улице не топчется: либо уснул у телевизора в халате и тапочках, либо работает в поте лица, либо в компании себе подобных спортивно-саунно-зрелищные потребности отправляет.
Вот таких особей, потерявших бдительность и осторожность, обуреваемых вполне конкретными желаниями, влекомых природными инстинктами и поджидает Сарафан, вооруженный стреляющими наповал подведёнными глазками, цепкими ручками с модным маникюром и стройными ножками в джинсах «в облипочку».
Оружие бьет без промаха, была бы Цель! Женщины по жизни более активны, и в силу этих обстоятельств, увеселительные заведения города заполнены под завязку девочками, девушками и женщинами всех возрастов, мастей и социальных прослоек – от девушек легкого поведения до преуспевающих бизнес-леди.
Они все мечтают в этот особенный вечер реализовать свою мечту, ну, а если не получится, то хотя бы оторваться – наплясаться!
Так что чаще всего планируемый Вечер Знакомств оказывается праздником Восьмого марта – в зале одни девушки! Десяток прыщавых юнцов, тусующихся своей компанией или пара-тройка столиков, оккупированных лицами «не нашей национальности», да и столик с околодиджейскими лабухами не в счет.
В этот вечер, портовый кабачок, громко именуемый диско-баром, был заполнен, когда мы, большой шумной компанией, протиснулись за единственный свободный столик возле плохо застекленных окон, из которых нещадно дуло. Мы чувствовали себя здесь привычно – комфортно. Во-первых, нас много, во-вторых, мы здесь самые взрослые, в третьих – пришли уже подготовленные, от застолья.
На трезвый рассудок трудно вливаться в такую, мягко скажем, демократическую атмосферу, зато потом этот момент осознается как неоценимое преимущество, по сравнению с чопорной атмосферой дорогих ресторанов. Напитки и обслуживание так себе, зато недорого, да и публика собирается здесь отнюдь не для этого.
Привычный заказ, известный до копейки. Водка, лимон, маслины, чай-кофе-сок, – реквизит на весь вечер, особенно если с собой еще кое-что есть в сумочке.
А зачем зря тратиться, и было бы на что… На то, чтобы отравить свой бесценный неюный организм? Гораздо с большим комфортом это можно сделать на любой из наших кухонь, но тогда это совсем другая номинация. Ближе к посиделкам или еще ближе к бытовому пьянству.
Иногда и это уместно, ведь алкоголь, с одной стороны, вред – для физического тела. С другой стороны – снятие стресса – некая, хоть и сомнительная, польза, так как стирается информация с ментального тела о больно ранящих, негативных, прошлых информационных фантомах, сиюминутно формируя иллюзорно-светлые образы.
В зависимости от социального статуса, менталитета и состояния здоровья, формируется этот чисто медицинский эффект: яд или лекарство. Доза индивидуальна и непредсказуема. Польза-вред, разрушение-восстановление, черное-белое, свет-тень – как и все в этом Подлунном Мире.
С такой многовекторностью, собираются Сарафаны в местах, где горят огни, звенят бокалы, звучит музыка, а самое главное – являются миражи и фантомы искомых образов Идеальных Партнеров.
Неважно, что наутро опустошение и сожаление по потерянному зря времени, истраченным попусту деньгам, а их и так не хватает, «лучше бы фирменную помадку купила!», и подорванному здоровью, остается единственным реальным послевкусием.
Подходит выходной и перспектива одинокого вечера с тортиком у телевизора, вдохновляет искательницу на звонок к такой же одинокой подружке, и вот они, нарядные и окрыленные, летят как мотыльки на обжигающий свет.
Тот вечер начинался как обычно – как один из бесконечной череды таких же однотипных безликих близнецов-клонов, существующих единомоментно, иллюзорно, с изначально заложенной инерцией распада на компоненты разочарований, обид и неудовлетворенностей. Как «черная» альтернатива воссоединения системных элементов хорошего настроения, радости, ощущения праздника в светлый образ гармонии, от которой горят румянцем щеки, искрятся глаза и поет душа. А вдруг? Именно сегодня?!
Зорким взглядом Дианы-охотницы я оглядела пульсирующее бликами света, Звуками Му и вибрациями тел – проявленное информационное поле.
«Ничего обнадеживающего, даже в последнем приближении», – констатировала Охотница, спрятала стрелы и философски присоединилась к Празднику Общения С Подругами, чтобы после «пятого стакана» преОбразоваться на танцполе в Одинокого Черного Лебедя, как немой укор Белым и Пушистым, танцующим дружно, в такт.
В прямом и в переносном смысле – в проявленном и в непроявленном.
Рост мой, спасибо родителям, позволяет на танцполе смотреть на всех свысока, возраст, само собой, одинока – тоже понятно, иначе бы штопала мужу носки у телевизора, да и прикид мой – маленькое черненькое коктельное платьишко, функционально дополняет образ.
