Ло Гуаньчжун
Развеянные чары
Глава четвертая
Старая лиса учиняет скандал в доме Полусвятого. Великий лекарь тщательно проверяет пульс в трех точках
С давних пор жила в нищете,
терпела голод и жажду,
Рада была, что дал ей рецепт
знатный лекарь однажды.
Всякий, кто хочет недуг исцелить
или взрастить добродетель,
Должен Полусвятого спросить —
он страждущих благодетель.
А сейчас наш рассказ пойдет о знаменитом лекаре Янь Бэньжэне, потомке Янь Цзюньпина. Сей лекарь проживал в округе Ичжоу и проверял пульс больного иначе, нежели это делали другие лекари: он прикасался пальцами к трем известным ему точкам и сразу определял источник болезни. Затем прописывал лекарства, которые неизменно исцеляли больного, за что и получил в народе прозвище Янь Три Точки.
Некогда Янь Бэньжэнь числился лекарем придворной Лекарской палаты. Как-то в годы правления под девизом «Светлая добродетель» его вызвали осмотреть занемогшую государеву фаворитку Ли Ченьфэй. Янь Бэньжэнь явился к больной, прощупал тремя пальцами ее пульс и ушел, так ничего и не сказав. Государь разгневался и уже хотел было его наказать, но, к счастью, за лекаря вступились придворные сановники. Им удалось убедить государя, что Янь Бэньжэнь лекарь не простой, учился у людей необыкновенных, а потому и лечит не так, как все прочие. Государь смилостивился, однако от дальнейших услуг лекаря все же отказался и отослал его на родину, в округ Ичжоу, где Янь Бэньжэнь продолжал заниматься лекарской практикой.
Пятого, пятнадцатого и двадцать пятого числа каждого месяца Янь Бэньжэнь бесплатно раздавал больным лекарства. В другие же дни хоть и взимал плату, но весьма скромную. Если же у посетителей денег не оказывалось, то и вовсе ничего не брал. Поэтому у ворот его дома всегда было людно, как на базаре.
Обладал Янь Бэньжэнь еще одним удивительным свойством. Обычный лекарь по пульсу судил лишь о болезни самого пациента, а Янь Три Точки вдобавок мог определить болезнь у близких и даже у дальних родственников пациентов. Даже гадателям по звездам и то не всегда удавались столь диковинные дела! Видно, знал он какие-то небесные секреты, но предпочитал помалкивать.
Как-то раз правитель округа Ичжоу схватил простуду и пригласил Янь Бэньжэня. Тот, как всегда, прощупал пульс и сказал:
– При вашей хвори лекарства не нужны. Лучше заварите покрепче чашечку люаньского чая и выпейте, пока он горячий. Ночью пропотеете, и к утру все как рукой снимет. И еще могу вас порадовать – скоро ваша супруга родит сына. А вот у супруги вашего старшего сына роды окончатся неблагополучно.
Правитель округа лишь посмеялся про себя: «Моя жена и в самом деле беременна. Лекарь наверняка услышал об этом в ямыне, а от себя решил добавить о рождении мальчика, дабы польстить мне, – словом, как говорится, добавил к готовому сочинению фразу. Что же до моей невестки, то она сейчас в Сянчжоу, в трех тысячах ли отсюда, и даже мне неизвестно, беременна ли она. Да и как можно предсказать судьбу жены по пульсу ее мужа. Вздор, да и только!»
Вечером правитель выпил чашку крепкого чая, и уже к утру вся хворь прошла. А вскоре после этого жена его действительно родила мальчика. Но и тут он решил, что это случайное совпадение. Когда же в десятом месяце от старшего сына пришло письмо, в котором тот сообщал, что двадцать седьмого числа восьмого месяца его жена умерла от преждевременных родов, правитель наконец проникся глубочайшим уважением к лекарю и стал почитать его как божество и называть Полусвятым. Молва об этом разлетелась по всей Поднебесной, и за Янь Бэньжэнем закрепилось новое прозвище.
А теперь вернемся к старой лисе, которая, приняв облик старухи-нищенки, отправилась в путь. Добираясь до Ичжоу, она успела разузнать, что Янь Полусвятой живет неподалеку от Яблоневой башни. Вошла она в город как раз пятнадцатого числа, в день раздачи лекарств, но, как назло, в этот день правитель округа праздновал день своего рождения, и Полусвятой еще с утра отправился с коробами подношений в окружной ямынь поздравлять его.
Все, кто пришел за лекарствами – а их набралось около сотни, – разбрелись кто куда. Одни отправились прогуляться к Яблоневой башне, другие – поглазеть на сутолоку у окружного ямыня.
О башне следует рассказать особо. Во времена династии Тан генерал-губернатор Ли Хуэй построил ее для отдыха и развлечения чиновников. Вокруг башни были посажены яблони, пышно разросшиеся и цветущие и по сию пору. Каждый новый правитель округа, вступив в должность, первым делом решал непременно подновить башню и привести ее в порядок.
Старую лису не интересовали ни башни, ни ямынь, и потому она направилась прямо к дому Полусвятого. Его дом был окружен частоколом, за которым виднелась искусственная горка и росло несколько старых деревьев. Чуть подальше высилось строение, над входом на особой доске, присланной лекарю правителем округа, было начертано: «Зал Полусвятого».
Святая тетушка обладала острым зрением и сразу заметила ее. Перейдя на противоположную сторону улицы, она остановилась под стрехой дома, оперлась на бамбуковую палку и стала ждать лекаря.
В полдень послышались крики:
– Едет! Едет!..
Посреди улицы на белом коне ехал Полусвятой, за ним шли мальчики-слуги с коробами, одни – с полными, другие – с пустыми; за мальчиками терпеливо следовали многочисленные посетители, жаждавшие исцеления. Однако сейчас их было меньше, чем утром, ибо многие, потеряв терпение, разошлись, так и не дождавшись лекаря.
У ворот дома Полусвятой сошел с коня и, не заходя во внутренние покои, поднялся прямо в приемный зал. Отталкивая друг друга, люди бросились к нему: одни протягивали руки, чтобы он пощупал пульс, другие спешили рассказать о больных, оставшихся дома. Полусвятой осматривал одного за другим больных и диктовал рецепты, а мальчики-слуги подавали нужные лекарства: кому – отвары, кому – пилюли, одним – внутреннее, другим – наружное. Слуги выполняли приказания споро, без заминки, поэтому на все это потребовалось менее двух часов.
Увидев, какое множество здесь людей, Святая тетушка не посмела лезть вперед. Она присела возле насыпной горки, решив немного подождать, и вскоре задремала. Когда она проснулась, все уже разошлись, а Полусвятой удалился во внутренние покои.
Старуха прислонилась к воротам и стала ждать, в надежде, что он снова выйдет. Между тем начинало смеркаться. Вскоре появился старый дворецкий с огромным замком в руках, чтобы запереть ворота. Старуха бросилась ему навстречу, почтительно приветствовала и пожелала всяческого счастья.
– Если ты за милостыней, то следовало приходить пораньше, – преградил ей путь дворецкий. – Люди уже спать укладываются, кто тебе сейчас чего даст?
Старуха залилась слезами:
– Я не нищая. Я пришла попросить снадобья у господина лекаря.
– И за лекарством надо приходить в положенное время, – наставлял ее дворецкий. – Наш господин весь день хлопотал и сейчас отдыхает. Станет он нарушать заведенный в доме порядок и выходить ради какой-то нищенки! Если даже я доложу ему, он меня отругает, и только.
– Я пришла сюда из Дэаня – путь далекий, потому и опоздала немного. Болезнь у меня очень необычная. Только господин великий лекарь может ее исцелить. Уж вы не откажите в милости, доложите. Ведь спасти человеку жизнь – бо́льшая заслуга, нежели построить пагоду в семь ярусов. Доложите же господину лекарю; может, сжалится он надо мной и выйдет.
Старуха вцепилась в рукав дворецкого и, упав на колени, продолжала умолять. Дворецкий стал терять терпение:
– Ну что ты за бестолочь! Тебе же ясно сказали: у нас порядок, а ты свое! Какая бы ни была у тебя болезнь – за ночь не помрешь. Если бы к господину лекарю прибыл гонец от самого государя императора, то и он не стал бы ломиться ночью, подождал бы до утра!
С этими словами он высвободился от старухи и стал выталкивать ее за ворота. Но старуха так завопила, что встревоженный криком Янь Полусвятой послал мальчика-ученика разузнать, в чем дело.
Увидев мальчика, старуха бросилась к нему, но дворецкий оттащил ее со словами:
– Эта нищенка не поймешь кто: ни человек, ни бес! Ведь это надо же – явиться к нашему господину за лекарством в такое время! И ведь втолковывал ей: подожди до утра – не хочет! Просил уйти – шум подняла.
Тут и мальчик-ученик поддержал дворецкого:
– Ты кто такая и откуда явилась, что порядков не знаешь? Будь ты из наших постоянных больных, что хорошо платят за лечение, – еще куда ни шло. Или хоть знатной госпожой, или барышней, а то нищенка! Помрешь – одной старой каргой меньше станет! Сам господин правитель округа, наш повелитель, и тот присылает за лекарствами в положенное время. А ну живо отсюда! Не то черкнет наш господин бумажку, да и отправят тебя в ямынь. А там уж с тобой церемониться не будут – не от хвори подохнешь, от побоев.
И, схватив старуху, мальчик поволок ее к воротам. Тут старуха принялась еще громче вопить, отбросила палку и повалилась на землю. Ее лицо пожелтело, руки и ноги безжизненно вытянулись. Видя такое дело, дворецкий тут же напустился на мальчика-ученика:
– Кто тебя просил вмешиваться, я сам с ней управился бы. Делал бы, что приказано, а то полез с бранью, стал толкать взашей больного человека. Вот иди теперь и сам докладывай господину, я ни при чем!
Ученик не на шутку испугался, но делать нечего: пришлось ему идти докладывать о случившемся Полусвятому.
В это время Янь Бэньжэнь как раз отдыхал в своей библиотеке. Выслушав ученика, он обеспокоился и вышел в зал. Дворецкому кое-как удалось привести в чувство старуху, но она еще неподвижно лежала на земле, бессмысленно тараща глаза.
Полусвятой велел дворецкому приподнять правую руку старухи.
Коснувшись тремя своими божественными пальцами пульса на правой руке старухи и нащупав затем пульс на левой ее руке, он воскликнул:
– Какой странный, какой необычный пульс!..
Затем Полусвятой вернулся в свой кабинет и велел кормилице привести старуху.
Кормилица пошла к старухе и сказала:
– Господин желает с тобой говорить.
При этих словах старуха, до сих пор неподвижно лежавшая на земле, вскочила и, подхватив палку, припустилась по залу, как заводная игрушка. Кормилица погналась было за ней – да куда там!
Глядя старухе вслед, дворецкий лишь головой качал:
– Ну и старуха! Ловко же она прикинулась. Надо же, так меня напугать!
Между тем Янь Полусвятой сидел во внутреннем зале при свете восковой свечи и ждал старуху. Когда та вошла, он удалил людей и, подозвав ее поближе, спросил:
– Ты где живешь?
– В округе Дэань, – отвечала старуха.
– Перестань меня обманывать, – строго сказал Полусвятой. – Я же вижу, облик у тебя человеческий, а пульс – звериный.
«Пожалуй, такого ученого и впрямь не обманешь!» – подумала про себя старуха и, убедившись, что, кроме них, в зале никого нет, опустилась на колени.
– Я не обманываю. Я действительно старая лиса, живу в пещере у подножия гор Гусиные ворота. Мне пришлось проделать большой путь, чтобы именно вы проверили мой пульс.
– Твой пульс я уже проверил, ты совершенно здорова, – сказал Полусвятой. – А явилась ты сюда ради своих детей.
Взволнованная старуха отвесила несколько земных поклонов и на коленях подползла к Яню.
– Вы поистине настоящий святой, а не Полусвятой! – промолвила она. – Верно, у меня действительно есть двое детей – сын и дочь. Недавно сына подстрелил охотник, и вот теперь он умирает…
И старуха подробно рассказала, какая страшная рана у ее сына.
– Рана сама по себе не страшна, – сказал Полусвятой. – Плохо только, что повреждены сухожилия и кость. Если даже рана заживет, боюсь, что твой сын на всю жизнь останется хромым.
– Пусть хоть ноги лишится – лишь бы сам жив остался! – вскричала старуха. – Как только рана заживет, я обязательно привезу его к вам поблагодарить за милость.
– Ни в коем случае не делай этого, – предупредил Полусвятой. – И еще: твоей дочери тоже грозит беда…
От этих слов сердце старухи заныло так, словно по нему ударили палкой. Убедившись еще раз в провидческом даре Полусвятого, она торопливо заговорила:
– Если дочери моей грозит беда, то позвольте мне, когда это случится, снова потревожить вас. Окажите мне такую милость, и я этого вовек не забуду!..
– Беда, грозящая твоей дочери, не совсем обычная; и я сейчас ничего определенного сказать не могу, – произнес Полусвятой. – Все выяснится в ближайшие полгода. Дело в том, что вы еще не до конца овладели искусством изменять свой облик и обманывать людей, сотрясать небеса и передвигать землю, и в один прекрасный день за это поплатитесь – придет вам конец. На вас станут охотиться с соколами и собаками. Взять, к примеру, твоего сына: хорошо еще, что его ранили только в ногу! Попади стрела в какое-либо жизненно важное место – и сам Бянь Цяо из Лу был бы бессилен помочь. А сейчас о тебе: твой большой пульс правой руки говорит о долгой жизни, а малый пульс – об открытой душе и ясном уме! Что и говорить: завидная судьба! Живете вы к тому же в горах, с миром людей общаетесь мало, да и наши страсти над вами не властвуют. А раз так, почему бы тебе не обратиться к какому-нибудь даосскому наставнику, чтобы научил вас, как навсегда избавиться от звериной шкуры? Вот это было бы хорошо!
Слова лекаря растрогали старуху. Она залилась слезами, поклонилась ему до земли и промолвила:
– Большое спасибо вам, благодетель мой, за поучение.
Полусвятой позвал домашнего аптекаря, велел ему принести пилюлю Девяти духов, продлевающую жизнь, и две мази и, завернув лекарства в два отдельных пакета, подал старухе со словами:
– Пусть твой сын примет эту пилюлю с вином, и боль как рукой снимет. Боюсь только, как бы стрела не проникла в кость и наконечник не застрял в ране. Тогда боль будет мучить всю жизнь. Рану обмоешь желтой водой и приложишь вот эту мазь – она хорошо отсасывает яд. Как только вытечет порченая темная кровь и начнет сочиться свежая, приложишь вторую мазь, сращивающую кости. Через сто дней твой сын сможет ходить.
Немного помолчав, Полусвятой добавил:
– Хорошенько запомни все, что я тебе сказал, ибо я искренне желаю тебе помочь.
Затем он позвал кормилицу и велел ей проводить старуху. Еще раз поклонившись, старуха последовала за кормилицей в приемный зал. Старый дворецкий все еще был там, дожидаясь, когда можно будет запереть ворота. Пожелав дворецкому всяческого счастья и благополучия, старуха, преисполненная радости, торопливо удалилась.
Оставшись один, Полусвятой ощутил в душе некоторое беспокойство и решил никому ничего не рассказывать.
Между тем старуха той же ночью выбралась из города, купила по дороге большую бутыль лучшего очищенного вина и поспешила в Дэань.
А в это время Чуэр, раненый молодой лис, беспрерывно стонал, лежа в пещере у подножия горы Гусиных ворот. Его сестра Мэйэр не отходила от него ни на шаг. Оба с нетерпением дожидались возвращения матери, и когда старуха наконец появилась у входа в пещеру, радости их не было границ.
Старуха не мешкая разогрела вино, растворила в небольшой фарфоровой чашечке пилюлю Девяти духов, продлевающую жизнь, и, приподняв голову сына, влила ему в рот лекарство. А затем, как и было велено, приложила к ране мазь, отсасывающую яд. Чуэр сразу затих, повернулся лицом к стене и погрузился в глубокий сон.
– Чуэр несколько дней подряд не смыкал глаз от боли, – сказала сестра, – а сейчас заснул: видно, лекарство подействовало и боль отпустила.
Вскоре старуха увидела, что у сына из-под приложенной мази начинает расти на ноге кровавый сгусток, но решила не тревожить его.
Внезапно Чуэр проснулся и воскликнул:
– Ой, как чешется рана! Нет сил терпеть!..
Старуха живо удалила мазь и увидела торчащий в сгустке крови угловатый предмет. Раздвинув травинкой наружную пленку, она ухватилась за него ногтями и вытащила. Это был наконечник стрелы в форме лопаточки. Именно такими стрелами пользовался Чжао И! Однако в первый раз ей удалось вытащить только древко стрелы, а наконечник, вонзившийся в кость, остался в ране.
Изумлению старухи не было конца; она вновь убеждалась в прозорливости великого лекаря и в чудодейственной силе прописываемых им лекарств.
Приготовив отвар из целебных трав и осторожно промыв рану сына, старуха увидела разорванные мышцы и поврежденную кость и онемела от ужаса. Она быстро разогрела мазь для сращивания костей, приложила к ране и осторожно перевязала шелковой тряпицей.
На следующее утро старуха сменила повязку. Семь дней подряд прикладывала она мазь к ране, пока из нее не вышел весь гной. Наконец на пятидесятый день рана на ноге затянулась, и Чуэр хотя и с трудом, но начал вставать, однако покидать пещеру пока не осмеливался.
На сотый день, как и было обещано, рана зажила, и лишь на том месте, где была приложена мазь, розовело нежное пятнышко без единого волоска. Все шло как нельзя лучше, только левая нога стала короче правой на два вершка.
– Вот так Янь Полусвятой! – восхищенно воскликнула старуха-мать. – Сказал: «быть тебе хромым», так и получилось. Придется тебе в знак уважения к нему сменить имя. Уж коли хромаешь ты на левую ногу, то и зваться тебе Цзо Чуэр – Хромающий на левую ногу.
С этих пор молодой лис принял фамилию Цзо и перестал именовать себя Ху.
Однажды, прогуливаясь, Цзо Чуэр случайно набрел в лесу на то место, где его ранил охотник. Едва вспомнив об этом, он тут же подумал:
«А ведь мне нанесли обиду, которую нельзя оставлять без отмщения!»
И Цзо побежал в пещеру, чтобы посоветоваться с матерью.
Старуха сидела на привычном месте, погрузившись в раздумья. Когда молодой лис поделился с ней своими мыслями, она залилась слезами.
Почему, спросите вы? А потому, что поистине:
Со всяким человеком иногда
о воле Инь и Ян
случается беда.
Иной живет весь век
в тоске и горе,
Не зная,
что придет удача вскоре.
Если хотите знать, что сказала сыну старуха и удалось ли молодому лису осуществить свою месть, прочитайте следующую главу.
Глава пятая
Хромой лис Цзо Чуэр крадет вино в храме. Даос Цзя в домике для гостей пытается обольстить красавицу
Ответной враждой отзовется вражда,
за обидой – чреда обид;
Зло и отмщение между собой
единою связаны нитью.
Так пусть совершеннейший человек
зла в душе не таит.
Этим он на веки веков
ближним покой сохранит.
Итак, молодой лис Цзо выздоровел, но теперь все время терзался из-за своего уродства. Как же это несправедливо, думал он, что все в его роду здоровы и лишь он вынужден припадать на левую ногу из-за какой-то злосчастной стрелы. Нет, такую обиду он не оставит без отмщения!
– Любую вражду, сынок, следует всячески избегать, а не распалять, – уговаривала его старуха-мать. – Ты сам был неосторожен, обнаружил перед людьми свой порок, вот и пострадал. Счастье еще, что Янь Полусвятой оказался связанным с тобой судьбой и спас тебе жизнь! Даже если бы ты и вовсе лишился ноги, и то не беда. Во времена Семи царств полководец Сунь Бинь и первый министр Лоу Шидэ – в танские времена – тоже были хромыми. Говорят, что даже в мире бессмертных есть святой по прозвищу Ли Железный Посох, который тоже хром. Так что, сын мой, хромоты не стоит стыдиться.
Упомянув имя Яня Полусвятого, старуха вдруг вспомнила его наказ и невольно заплакала.
– Матушка, я поступлю, как вы велите, и забуду думать о мести, – стал успокаивать ее молодой лис. – Почему же вы плачете?
– Всякому, познавшему высочайшую истину Дао, дано освобождение от власти добрых и злых духов; а уж люди тем более не могут причинить ему вреда, – отвечала старуха. – Мы такими познаниями не владеем; мы лишь можем принимать человеческий облик да морочить глупых людей. Случись еще раз непредвиденная беда – и нам непременно придет конец. Тут уж никакой великий лекарь нам не поможет! К тому же Янь Полусвятой предупреждал меня, что беда грозит не только тебе, но и твоей сестре, Мэйэр. Вот я и плачу, не зная, как быть…
И старуха рассказала о совете великого лекаря найти даоса-наставника.
Посоветовавшись, старая лиса и ее дети решили покинуть пещеру и стали думать, в какую сторону им направиться.
– Давайте пойдем в Кайфын, – предложил молодой лис. – Недавно государь учредил там восточную столицу, место богатое, необыкновенных людей – не счесть.
– Боюсь, как бы большой город не вскружил вам голову и вы не натворили бед, – возразила старуха. – Мне приходилось слышать, что в округе Инчжоу есть три знаменитые реки и семь озер. Еще дед ваш говаривал: хочешь стать царем даосов – отправляйся в Мяньян, задумаешь проникнуть в даосское учение – спроси, где находятся Юнь и Мын. Юнь и Мын – это озера, которые как раз находятся в Мяньяне и окружены горами. Где-то в тех горах есть пещера Белых облаков, в которой спрятана Небесная книга, и охраняет ее дух Белой обезьяны. Раз уж судьба предопределила нам познать даосскую магию, давайте отправимся в Мяньян и найдем то, что ищем.
– И все же восточная столица – место средоточия трех учений, – возразил Цзо. – Даже если нам и не удастся познать там магию, так хоть повидаем много диковинного.
– Этого-то я и опасаюсь! – воскликнула старуха. – Однако, я вижу, поиски наставника тебя не вдохновляют…
– До Инчжоу путь не близок, – поддержала молодого лиса сестра, – а у братца больная нога. Сколько же лет нам понадобится, чтобы туда добраться? Давайте уж лучше пойдем по Юнсинской дороге, к Западной священной горе Хуашань. Слышала я, что там живет знаменитый отшельник Чэнь Туань. Мы навестим его и попросим раскрыть нам секрет усмирения пяти драконов. К тому же недалеко от горы Хуашань находятся и другие прославленные горы – Самая южная, Великий предел, Каменная башня и Небесный столп – места собраний святых и бессмертных. Попутно завернем и туда, а оттуда и до восточной столицы рукой подать. Доберемся до столицы, а там уж решим, каким путем идти до Инчжоу. Вот и сделаем попутно два дела, не так ли?
Слова сестры отвечали желаниям хромого лиса, и он радостно воскликнул:
– А ведь сестрица правильно говорит!..
Оба лиса упорно стояли на своем, и старуха в конце концов согласилась.
Хромой лис принял облик молодого крестьянина, Мэйэр обрядилась деревенской девушкой, старая лиса – бедной женщиной, и, покинув пещеру, они двинулись по дороге на восток. Было это в начале второго месяца, и погода стояла теплая.
Надо сказать, что даже в простой деревенской одежде Мэйэр была хороша собой, знала это и весело шагала навстречу новым приключениям. Хромому лису трудно было поспевать за сестрой и матерью, и он то и дело отставал, а когда прошли десять ли, запросил отдыха. Матери и сестре ничего не оставалось, как остановиться.
И всякий раз, когда им приходилось останавливаться на отдых, вокруг них собирались любопытные и начинали вслух судачить.
– А у этой старушенции дочка – настоящая красотка, – говорили одни, – чтобы заиметь такую женушку, многие и ста связок монет не пожалели бы! А вот кем приходится им этот хромой?
– Скорее всего, хромой – сын старухи, а красотка, видать, ее невестка, – высказывали предположение другие.
Наиболее любопытные не стеснялись расспрашивать прямо в лицо и, узнав, что перед ними брат и сестра, изумлялись:
– Надо же, два разных товара в одной лавке! Как говорится, оба из одного чрева, но один – урод, а другая красавица!
Молодые люди посмелее пытались даже заигрывать с Мэйэр, но юная лиса держалась строго и не удостаивала их вниманием. Когда же терпеть бесконечные приставания стало совсем невмоготу, старуха стала выбирать для отдыха места потише и поукромнее.
За день путники обычно успевали пройти пятьдесят – шестьдесят ли. Так как все трое были звериной породы, то в пути питались плодами, воду пили из чистых родников, а на ночь забирались в лесную чащу и спали прямо на голой земле. Таким образом, тратиться, подобно обычным путешественникам, им почти не приходилось.
Так они пропутешествовали несколько дней, радуясь хорошей погоде, как вдруг однажды поднялся сильный ветер, небо заволокло тучами и повалил снег.
Хромой Цзо и в хорошую-то погоду еле плелся, а тут по снегу и вовсе двигаться не смог.
– Не хнычь, – подбадривала сына старуха. – Скоро доберемся до горы Ворота мечей и передохнем в тамошнем монастыре. Потерпи немного, уже недалеко.
Наконец через два часа пути, у подножия горы, среди высоких деревьев показалась красная кирпичная стена. Указав на нее рукой, старая лиса сказала:
– Ну чем не место для отдыха?
Подойдя поближе, троица узнала по надписям над воротами, что перед ними «Храм доблестного и справедливого князя Гуаня». Через полуоткрытые красные двустворчатые ворота лисы проникли внутрь и огляделись: по правую руку высилась статуя грозного воина, державшего под уздцы коня, Красного зайца, а по левую – огороженная каменная плита. Прямо перед ними был просторный зал на три пролета. Справа перед залом – очаг для сжигания жертвенных бумажных денег, слева – колодезный павильон, окруженный невысоким ярко-красным барьером с узким проходом для тех, кто приходит за водой.
– В этом зале, наверное, живут даосы, не стоит их тревожить, – сказала старуха. – Отдохнем лучше в колодезном павильоне.
Они вошли в павильон; посреди находился облицованный глазурованным кирпичом колодец, вокруг колодца стояли каменные скамьи.
Снег между тем валил все сильнее и сильнее.
– Небо прямо-таки издевается над нами, – заворчал хромой лис. – Ну еще зимой, положим, снег нужен, он полезен для будущего урожая. А сейчас зачем? Эх, лучше бы дома остались! Нечего сказать, выбрали подходящее время для поисков каких-то там даосов! А теперь терпи все эти мучения…
– В стародавние времена буддийский патриарх Дхарма целых девять лет просидел, повернувшись лицом к стене. Между его коленями проросли лианы, его поливал дождь и засыпал снег, но он даже не шелохнулся, – упрекнула сына старуха. – А ты ропщешь при виде первого снежка, будто тебе одному терпеть приходится. Ну не грех ли?!
Не успела она произнести эти слова, как послышался скрип ворот. Выглянув через забор, хромой увидел человека: на его голове была рваная повязка, тело прикрывала грубая шерстяная куртка, вся в заплатах, подпоясанная веревкой, ноги были обуты в соломенные сандалии. Это был не кто иной, как даос из здешнего храма, по прозвищу Косой, ведавший воскурением благовоний. В одной руке он держал зонт, в другой – большой глиняный кувшин с вином.
– Человеку, ушедшему от мира, не подобает и думать о вине, – бормотал он себе под нос. – А этот погнал меня в такую непогоду в деревню за своим зельем! Чтоб ему от вина все брюхо вспучило.
Положив на землю зонтик и поставив кувшин с вином, Косой принялся запирать ворота.
«Однако не мешало бы в такой холод и винца выпить!» – мелькнуло в голове хромого лиса.
Ленивый и медлительный в обычное время, хромой Цзо сейчас проявил завидную прыть: стремглав выскочив из-за павильона, он подхватил кувшин и, захлебываясь, стал шумно лакать вино. Услышав шум, Косой обернулся и завопил:
– Ах ты, рвань этакая! И откуда тебя только принесло? Хлещешь чужое вино, за которым я тащился в такую даль!..
Хромой поставил кувшин и хотел уже было улизнуть, но даос в один прыжок нагнал его и так двинул кулаком в лицо, что тот перекувыркнулся. Кое-как встав на ноги, хромой бросился в павильон; Косой не отставал. Догнав лиса уже в павильоне, Косой поднял кулак и только сейчас увидел старуху с молодой девушкой. Старуха торопливо поднялась ему навстречу, почтительно приветствовала его и промолвила:
– Мы с сыном и дочерью направляемся в столицу навестить родных, но в пути нас застал снег, и мы решили укрыться здесь на время. Люди мы деревенские, невежественные, уж вы простите нас.
Косой хотел было напуститься на старуху, как вдруг заметил прячущуюся за ее спину красавицу-девушку, и так был поражен, что тут же позабыл о своем гневе.
– Я вижу, твоему сыну совсем неведомы правила приличия, – уже спокойно сказал он. – Но раз вы люди темные, то прощаю вас. Вот только как мне оправдаться перед наставником за вино, которое вылакал твой сын? Уж ты, почтенная, сама потрудись объяснить, что я тут ни при чем.
С этими словами Косой подобрал зонт и кувшин и, хихикая, направился в восточный флигель главного зала.
Не успел он уйти, как старуха набросилась на сына:
– Небо уже наказало тебя за жадность, но тебе, видно, мало этого, ждешь, чтобы и вторую ногу перебили!
– Братца беды не страшат, ему лишь бы выпить, – съязвила и Мэйэр.
– Пусть мне досталось, зато хлебнул вдосталь, и теперь мне теплее, чем вам, – храбрился хромой.
Пока они так пререкались, на галерее послышались шаги, и из внутренних покоев храма появился еще сравнительно молодой даос.
Дело в том, что прежде настоятелем здешнего храма был даос по имени Чэнь Кунщань, но к этому времени он состарился, стал страдать одышкой и редко покидал свою келью. Обязанности настоятеля исполнял сейчас молодой ученик по фамилии Цзя, носивший даосское прозвище Цинфын – Чистый Ветер. Хоть он и считал себя священнослужителем, однако никак не мог избавиться от старого порока – пристрастия к вину. Правда, он был также неравнодушен и к женщинам и страдал оттого, что в здешних глухих местах редко встречаются хорошенькие. Поэтому, узнав от Косого, что в колодезном павильоне сейчас находится красивая деревенская девушка, он позабыл про вино и прямо по снегу поспешил в павильон.
– Позвольте узнать, откуда вы? – спросил он, представ перед нежданными гостями.
– Мы живем у подножия Гусиных ворот, – стала объяснять старуха. – Направлялись к западному пику Хуашань, дабы воскурить благовония, но в пути нас застал снег, вот и пришлось вас побеспокоить. Мой сын невежественный, порядков здешних не знает и потому без спросу выпил немного вашего вина. Я уже отругала его за это. Надеюсь, почтенный господин простит нас.
– Пустяки, не стоит из-за этого волноваться, – улыбнулся даос, не сводя глаз с девушки, продолжавшей прятаться за спиной матери. Он чувствовал, что теряет голову, очарованный красотой деревенской простушки. – Да-да, конечно, путешествовать в такой снег трудно, – продолжал даос. – Вы, наверное, устали с дороги?
– Устали, очень устали! – подхватил хромой. – Глоток вина сейчас не помешал бы…
Старуха бросила на сына укоряющий взгляд, и он умолк.
– Этот павильон не совсем подходящее место для отдыха, – продолжал между тем даос. – Днем еще ничего, а ночью ветер продувает его насквозь. Тут за павильоном есть домик, где останавливаются приезжие гости. Милости прошу туда – обогреетесь, отдохнете, одежду просушите.
– Вы уж не беспокойтесь, – поблагодарила старуха. – Как-нибудь и здесь переночуем, а утром – снова в путь.
– Уж больно погода ненастная, – продолжал уговаривать даос. – Да и дороги здесь неровные, ходить по ним трудно. Даже если снег и растает, все равно земля раскиснет. Разве можно заставлять девушку месить грязь? Храм – место общественное, поживете с недельку – плату с вас не взымут. А там, глядишь, небо прояснится, солнышко землю подсушит, тогда и тронетесь в путь.
