Ло Гуаньчжун
Троецарствие
Глава пятая
Князья откликаются на призыв Цао Цао. Три героя сражаются с Люй Бу
Итак, Чэнь Гун замыслил убить Цао Цао, но тут же раздумал: «Нечестно это. Ведь я последовал за ним, желая послужить государству. Лучше оставлю его и возвращусь к себе».
Цао Цао проснулся и, не найдя Чэнь Гуна, все понял: «Видно, решил, что я слишком жесток, и покинул меня. Здесь мне долго оставаться нельзя».
Цао Цао примчался в Чэньлю, разыскал отца, рассказал ему о случившемся и заявил, что распродаст имущество, соберет войско и начнет борьбу во имя справедливости.
– Боюсь, твоих денег не хватит, – сказал отец. – Но есть здесь один человек, весьма достойный и к тому же богатый, по имени Вэй Хун. Если заручиться его поддержкой, можно начать великое дело.
Цао Цао пригласил Вэй Хуна и поделился с ним своими планами:
– Ханьский дом ныне без правителя. Дун Чжо захватил власть, обманывает государя, губит народ. Хотел бы я поддержать династию, да сил маловато. Надеюсь, вы, как человек справедливый и преданный, не откажете мне в помощи.
Вэй Хун тотчас же согласился, сказав, что ради такого дела пожертвует все свое имущество.
Не мешкая, они разослали гонцов по всем дорогам и приступили к набору войск, призывая под белое знамя, на котором начертали два слова: «Верность и справедливость».
И храбрецы из разных мест собирались под это знамя.
Юань Шао тем временем собрал тридцать тысяч воинов и тоже присоединился к Цао Цао.
Откликнулись на призыв Цао Цао и все князья, и Лю Бэй со своими назваными братьями – Гуань Юем и Чжан Фэем.
Цао Цао приказал зарезать быка и лошадь для жертвоприношений и созвал на совет всех князей, чтобы обсудить план похода. На совете была дана клятва и избран предводитель – Юань Шао.
На следующий день возвели трехъярусный помост, по краям его установили стяги пяти кланов, а на самом верху – белое на желтом древке знамя. Тут же положили полномочную грамоту и печать полководца и попросили Юань Шао подняться на возвышение.
Юань Шао в полном облачении, с мечом у пояса поднялся по ступеням, воскурил благовония и, поклонившись всем, произнес клятву:
«Несчастье постигло Ханьский правящий дом – прервана родословная нить императоров. Мятежник Дун Чжо, воспользовавшись распрями, бесчинствует; бедствия обрушиваются на знатных, жестокость изливается на народ.
Мы, Юань Шао и союзники, опасаясь гибели династии, объединили наши войска, дабы помочь государству. Связывая себя клятвой, обещаем действовать единодушно и быть достойными подданными Поднебесной. Пусть сгинет и лишится потомства тот, кто нарушит эту клятву. Царь Небо, царица Земля и светлые духи наших предков, будьте тому свидетелями».
Произнеся клятву. Юань Шао выпил глоток крови и спустился с помоста. После этого все направились в шатер, и, когда вино обошло несколько кругов, Юань Шао стал распределять должности.
Начальником головного отряда был назначен Сунь Цзянь, правитель области Чанша. Он тут же выступил в поход к перевалу Сышуй. Войска, охранявшие перевал, немедленно послали гонца в Лоян уведомить о случившемся Дун Чжо.
– Не печальтесь, отец мой, – сказал Люй Бу с поклоном. – Дозвольте мне с нашим храбрым войском пойти на перевал. Мы отрубим всем этим князьям головы и выставим их у ворот столицы.
Но тут кто-то заявил:
– Стоит ли большим тесаком резать цыпленка? Я сам могу обезглавить князей, это так же легко, как вытащить что-либо из своей сумы!
Дун Чжо взглянул на говорившего – был он ростом в девять чи, с поступью тигра, телом волка, головой барса и длинными, как у обезьяны, руками. Звали его Хуа Сюн. Дун Чжо понравились его слова, и он, назначив его на высокую должность, дал ему пятидесятитысячное войско. Хуа Сюн в ту же ночь двинулся к перевалу.
Тем временем один из князей, Бао Синь, не желая, чтобы Сунь Цзянь совершил подвиг первым, тайно послал своего брата Бао Чжуна с тремя тысячами конных и пеших воинов опередить Сунь Цзяня и вступить в бой с врагом.
Хуа Сюн со своим отрядом бросился ему навстречу и обратил в бегство. Потом настиг его и снес ему голову, которую тотчас же и отправил с гонцом к Дун Чжо.
Сунь Цзянь приблизился к перевалу с четырьмя военачальниками. На нем был сверкающий серебряный панцирь, на голове – красная повязка, у пояса – древний кованый меч, и восседал он на пестрогривом коне.
– Эй вы, пособники злодея! – крикнул Сунь Цзянь. – Сдавайтесь!
В бой с ним вступил Ху Чжэнь, помощник Хуа Сюна, но был сражен и замертво упал с коня.
Сунь Цзянь подал сигнал к наступлению, но с перевала посыпались стрелы и камни, и он вынужден был отвести войска. Раскинувшись лагерем в Ляндуне, Сунь Цзянь послал гонца к Юань Шу с требованием о провианте. Но ни фуража, ни провианта не получил, ибо нашелся человек, который сказал Юань Шу:
– Если Сунь Цзянь убьет Дун Чжо, у нас не станет волка, зато появится свирепый тигр. Не давайте ему провианта, и он потерпит поражение.
Юань Шу так и сделал.
В войсках Сунь Цзяня поднялось возмущение. Когда лазутчики сообщили об этом защитникам перевала, Ли Су, состоявший советником при Хуа Сюне, сказал:
– Сегодня ночью я с отрядом спущусь с перевала и ударю по лагерю врага в обход, вы же ударьте в лоб, и мы захватим Сунь Цзяня в плен.
Ярко светила луна, дул легкий ветер. К полуночи отряды добрались до лагеря Сунь Цзяня и с криками и барабанным боем бросились вперед. Сунь Цзянь вскочил на коня, и они с Хуа Сюном скрестили оружие. Тут подоспел отряд Ли Су, и его воины подожгли все вокруг. Войска Сунь Цзяня в панике бежали, военачальники сражались один на один.
В конце концов, Сунь Цзянь, не выдержав натиска, тоже бежал.
– Не думал я, что Сунь Цзянь потерпит поражение от Хуа Сюна! – воскликнул встревоженный Юань Шао и тут же созвал князей на совет.
– Брат Бао Синя, нарушив приказ, самовольно напал на врага, – сказал Юань Шао, когда все князья заняли свои места в шатре предводителя. – Он погиб, и вместе с ним погибло много людей. Ныне Сунь Цзянь потерпел поражение от Хуа Сюна. Боевой дух наших войск упал. Что будем делать?
Князья безмолвствовали. Юань Шао обвел всех взглядом и обратил внимание на трех необычного вида людей, стоявших позади Гунсунь Цзаня.
– Кто эти люди, господин правитель округа Гунсунь Цзань? – спросил Юань Шао.
– Один из них – мой брат Лю Бэй, мы с ним с малых лет жили под одной крышей, – отвечал Гунсунь Цзань.
– Неужто тот самый Лю Бэй, который разбил мятежников? – спросил Цао Цао.
Неожиданно прибежал лазутчик с вестью, что Хуа Сюн спустился с перевала и на длинном бамбуковом шесте несет шлем Сунь Цзяня; он уже приблизился к лагерю, выкрикивает угрозы и вызывает на бой.
Первым вызвался сразиться с Хуа Сюном Юй Шэ, но был убит. Вторым вступил в бой Пань Фын и тоже погиб.
Вдруг раздался громоподобный голос:
– Я отрублю голову Хуа Сюну и положу ее перед вашим шатром!
Все взоры обратились в сторону говорившего. У входа в шатер стоял могучий воин. Глаза у него были, как у красного феникса, лицо – цвета перезрелого финика, брови – пушистые, как гусеницы шелкопряда.
– Это Гуань Юй, брат Лю Бэя, конный стрелок из лука, – сказал Гунсунь Цзань.
– Хуа Сюн будет глумиться над нами, если мы пошлем в бой простого лучника, – возразил Юань Шао.
– Если я не одержу победы, отрубите мне голову, – заявил Гуань Юй, схватил меч и вскочил на коня. Князья услышали, как оглушительно загремели барабаны, словно раскололось небо и разверзлась земля, дрогнули холмы и обрушились горы. Князья замерли в напряженном ожидании, и когда уже хотели послать людей на разведку, раздался звон колокольчика: прискакал Гуань Юй и швырнул на землю голову Хуа Сюна.
Тем временем разбитые войска Хуа Сюна бежали обратно на перевал. Тогда Ли Су отправил спешное донесение Дун Чжо, и тот незамедлительно вызвал на совет всех своих приближенных.
– Мы потеряли лучшего военачальника Хуа Сюна, – сказал Ли Жу, обращаясь к Дун Чжо. – Силы мятежников возросли. Юань Шао возглавляет союз князей, а его дядя Юань Вэй у нас на должности воспитателя государя. Если они вступят в заговор, ничего хорошего ждать не приходится. Прежде всего надо разделаться с Юань Вэем.
Дун Чжо немедленно отдал приказ окружить дом Юань Вэя и перебить всех – старых и малых, а отрубленную голову Юань Вэя доставить на перевал и объявить, за что он казнен.
Затем Дун Чжо собрал двухсоттысячное войско, выступил в поход и занял оборону на перевале Хулао, в пятидесяти ли от Лояна. Люй Бу с его тридцатитысячным войском было приказано расположиться лагерем на подступах к перевалу.
Лазутчики, прознав об этом, стрелой помчались с донесением в лагерь Юань Шао, и тот по всем направлениям двинул к Хулао войска.
Первым к перевалу подошел Ван Куан, правитель округа Хэнэй. Навстречу ему выступил Люй Бу с тремя тысячами закованных в броню всадников. Ван Куан придержал коня, остановился под знаменем и увидел Люй Бу, который выехал вперед из строя противника. Волосы у Люй Бу были стянуты узлом, на который был надет колпачок из червонного золота. Поверх халата из красного узорчатого шелка надета кольчуга, перехваченная маньским поясом, украшенным нефритовыми пластинами с пряжкой в виде льва. Вооружен он был луком со стрелами и алебардой. Сидел он на быстром как ветер коне по кличке Красный заяц.
– Кто осмелится сразиться с ним? – спросил Ван Куан.
Склонив копье и припустив коня, выехал знаменитый воин Фан Юэ. Всадники помчались друг на друга. На пятой схватке Люй Бу сразил Фан Юэ, тот упал с коня, и Люй Бу с алебардой наперевес бросился вперед, обратив воинов Ван Куана в бегство. Однако на помощь Ван Куану подоспели армии Цзяо Мао и Юань И, Люй Бу пришлось отступить. Князья, понеся значительные потери, также отступили на тридцать ли и разбили лагерь.
Как раз в это время войско Люй Бу с развевающимися знаменами снова ринулось в бой, и никто не мог против него устоять.
– Люй Бу великий герой, – сказал Цао Цао, когда князья собрались на совет. – Никому не удается его одолеть. Вот если захватить Люй Бу, тогда и с Дун Чжо покончить нетрудно.
Люй Бу то и дело вызывал противника на бой. С ним сражались многие воины, но безуспешно.
Наконец в бой с Люй Бу вступил Чжан Фэй. Они схватывались более пятидесяти раз, однако ни один не мог победить. На помощь брату, размахивая тяжелым мечом Черного дракона, поспешил Гуань Юй. Последовало еще около тридцати схваток, однако Люй Бу по-прежнему был неодолим. Тогда на него сбоку налетел Лю Бэй. Сражаясь сразу с тремя противниками, Люй Бу почувствовал, что слабеет. Глядя прямо в лицо Лю Бэю, он сделал неожиданный выпад. Лю Бэй шарахнулся в сторону, а Люй Бу вихрем пронесся мимо него и вырвался на свободу. Братья погнались за ним и преследовали до самого перевала. Вдруг они увидели впереди колыхавшийся на ветру огромный зонт из черного шелка.
– Здесь Дун Чжо! – крикнул Чжан Фэй. – Какая польза гоняться за Люй Бу? Схватим самого злодея и вырвем зло с корнем!
Подхлестнув коней, братья устремились на перевал…
Недаром говорится:
Хочешь мятеж усмирить, сначала схвати главарей.
Подвиги хочешь свершить – ищи необычных людей.
Чем окончилась эта битва, вы узнаете из следующей главы.
章节结束
Глава шестая
Дун Чжо сжигает императорский дворец. Сунь Цзянь похищает государственную печать
Чжан Фэй первым устремился на перевал, но пробиться ему не удалось: сверху посыпался град стрел и камней. Братья вынуждены были вернуться в лагерь. Князья поздравили Лю Бэя и его братьев с успехом и послали гонца к Юань Шао с вестью о победе.
А в это время Ли Жу говорил Дун Чжо:
– После неудачи Люй Бу дух нашего войска упал. Не лучше ли пока вернуться в Лоян, а оттуда для большей безопасности перевезти императора в Чанъань? Недавно я слышал, как мальчишки на улицах распевали:
На востоке – один хань, на западе – другой хань.
Лишь тогда олень спасется, если побежит в Чанъань.
Смысл их песенки, по-моему, таков: охотник на западе – это основатель Ханьской династии Гао-цзу, двенадцать поколений потомков которого правили на западе, в Чанъани; охотник на востоке – это император Гуанъу-ди, который перенес столицу на восток, в Лоян. После него здесь также правили двенадцать императоров. Дабы возродить династию, вам следует возвратиться в Чанъань. Видимо, такова воля Неба…
– Я бы и не уразумел, не растолкуй ты мне все это! – воскликнул обрадованный Дун Чжо.
В ту же ночь Дун Чжо возвратился в Лоян, где объявил всем гражданским и военным сановникам о своем намерении перенести столицу в Чанъань. Кое-кто пытался ему возражать, что, мол, Чанъань лежит в развалинах, но он заявил, что город можно отстроить за месяц, а всех противников переноса столицы велел казнить.
Перед выступлением в путь пять тысяч закованных в броню всадников похватали всех лоянских богачей, объявили их мятежниками, вывели за город и обезглавили. Имущество их было конфисковано.
Всех жителей Лояна приказано было гнать в Чанъань. Люди были разбиты на группы по сто человек, каждую группу сопровождал вооруженный отряд. В пути стража бесчестила женщин, отбирала у людей пищу. Многие от истощения умирали и оставались лежать у дороги. Стенания и плач потрясали небо и землю.
Перед уходом из Лояна Дун Чжо приказал дотла сжечь город, в том числе императорский дворец и храмы предков.
Когда пришла весть о том, что Дун Чжо покинул Лоян, военачальник Чжао Цань, оборонявший перевал Сышуй, сдался Сунь Цзяню. В то же время Лю Бэй с братьями захватили заставу Хулао. За ними двинулись и другие князья.
Спеша в Лоян, Сунь Цзянь издали увидел вздымавшиеся к небу языки пламени. В столице не осталось ни одного человека, ни одного дома. Тушить пожары были посланы воины. Прибывающим князьям приходилось располагаться на опустошенной земле.
Цао Цао пришел к Юань Шао и предложил:
– Надо не мешкая послать погоню за Дун Чжо.
– Князья устали. Вряд ли они согласятся двигаться дальше, – усомнился Юань Шао.
Тогда Цао Цао один во главе десятитысячного войска стал преследовать Дун Чжо…
Дун Чжо тем временем добрался до Синъяна и по совету Ли Жу приказал местному правителю Сюй Жуну на случай преследования их вражескими войсками устроить засаду за городом вблизи гор, пропустить врага, а затем отрезать ему путь к отступлению. Люй Бу получил приказ во главе отборных воинов прикрывать тыл.
Когда подошел отряд Цао Цао, лучшие воины Люй Бу ударили на врага одновременно с трех сторон. Устоять было невозможно. Войско Цао Цао потерпело полное поражение и бежало к Синъяну. Уже наступило время второй стражи, когда его чудом спасшиеся воины добрались до какой-то горы. При ярком свете луны все было видно, как днем. Они решили остановиться и отдохнуть. Но едва начали устанавливать котлы, чтобы приготовить пищу, как со всех сторон послышались крики – это вышли скрывавшиеся в засаде войска Сюй Жуна.
Сюй Жун выстрелил из лука, и стрела попала Цао Цао в плечо. Он так и умчался, даже не вынув ее из раны.
Цао Цао уже перебрался через гору, как вдруг два копья вонзились в его коня. Конь упал, а сам он свалился на землю и был схвачен вражескими воинами, скрывавшимися в густых зарослях. Но в это время прискакал всадник. Взмах меча – и оба врага пали мертвыми.
Всадник спрыгнул с коня и помог Цао Цао подняться. Это был его брат Цао Хун.
– Оставь меня, я умру здесь, – сказал Цао Цао. – Спасайся сам, дорогой брат. Войско разбойников настигает нас!
– Садись скорей на коня, а я пойду пешком. Ты больше нужен Поднебесной, чем я!
Он посадил Цао Цао на коня, снял с себя латы, вытащил меч и побежал следом за конем. Спустя некоторое время путь им преградила широкая река. А погоня приближалась, уже слышны были крики.
Тогда Цао Хун взвалил брата на плечи и бросился вплавь. Преследователи открыли стрельбу из луков, но беглецы успели скрыться…
Тем временем князья расположились лагерем в Лояне. Сунь Цзянь раскинул шатер на том месте, где прежде стоял дворец Цзяньчжан. Он приказал убрать камни и обломки. Были засыпаны все разрытые Дун Чжо императорские могилы. На месте храма предков династии был сооружен легкий павильон. Сюда пригласили князей, чтобы расставить по порядку священные таблички [20]. Затем зарезали быка и принесли жертвы. После этой церемонии все разошлись.
Ночью Сунь Цзянь возвратился в лагерь. Ярко светила луна, сверкали звезды. Сжимая в руке меч, Сунь Цзянь наблюдал за небесными светилами. Он заметил, как по небу с северной стороны разлилась белесая дымка, и со вздохом подумал: «Императорские звезды меркнут – мятежник Дун Чжо возмущает государство. Десятки тысяч людей мучаются на развалинах и пепле, столица превратилась в пустыню».
– Смотрите! – сказал вдруг стоявший рядом с ним воин. – Южнее дворца из колодца подымается радужное сияние.
Сунь Цзянь велел воину зажечь факел и спуститься в колодец. Вскоре тот вытащил мертвую женщину, совершенно не тронутую временем. На ней было придворное платье, на шее – атласный мешочек, а в нем красная коробочка с золотым замочком. В ней оказалась нефритовая печать с выгравированными пятью переплетенными драконами и восемью иероглифами в стиле чжуань [21], которые гласили: «Принявший веление Неба да процветает в веках». Один уголок печати, видимо, был отбит, а потом припаян золотом.
Сунь Цзянь показал печать советнику Чэн Пу.
– Это императорская печать из старинного нефрита, – промолвил тот. – В древности некий Бянь Хэ увидел у подножия горы Цзиншань феникса, свившего на камне гнездо. Он взял этот камень и поднес чускому князю Вэнь-вану. Князь расколол его и увидел кусок нефрита. В двадцать шестом году правления Циньской династии [22] гравер сделал из нефрита печать, а Ли Сы [23] вырезал на ней восемь иероглифов. В двадцать восьмом году Цинь Шихуан плыл по озеру Дунтин, началась буря, и лодку едва не перевернуло. Тогда Цинь Шихуан бросил печать в озеро, и буря прекратилась. В тридцать шестом году Цинь Шихуан отправился в Хуаинь. Некто встал на дороге и обратился к одному из его приближенных: «Возвращаю печать потомственному дракону»[24].
Сказав это, он исчез. Так печать вернулась к династии Цинь. Затем она перешла к ханьскому Гао-цзу. Позже, во время мятежа Ван Мана [25], императрица Сяоюань запустила этой печатью в Ван Сюня и Су Сяня, при этом отломился уголок. И вот сейчас она попала к вам в руки. Вы непременно станете императором. Но долго оставаться вам здесь нельзя, надо ехать в Цзяндун и там обдумать план великих деяний.
– Завтра же скажусь больным и уеду отсюда.
Сунь Цзянь приказал воинам не разглашать тайны. Но кто мог знать, что один из них – земляк Юань Шао? Он бежал ночью из лагеря, явился к Юань Шао и обо всем ему рассказал.
На следующий день к Юань Шао пришел Сунь Цзянь.
– Прихворнул я немного, – заявил он. – Хочу возвратиться в Чанша и зашел проститься с вами.
– Знаю я вашу болезнь! – насмешливо воскликнул Юань Шао. – Называется она «государственная печать».
– С чего вы взяли? – бледнея, спросил Сунь Цзянь.
– Мы подняли войска для того, чтобы покарать мятежников и уничтожить зло в государстве, – продолжал Юань Шао. – Печать – это сокровище династии, и вам следовало бы передать ее мне как главе союза, чтобы возвратить ее законному владельцу, когда Дун Чжо будет уничтожен. А вы утаили ее.
– Да как могла она у меня оказаться? – стал отпираться Сунь Цзянь.
Тут Юань Шао вызвал перебежавшего воина и спросил:
– Видел ты этого человека, когда извлекали труп из колодца?
Сунь Цзянь обнажил меч и в ярости хотел зарубить доносчика, но, увидев, что остальные военачальники тоже обнажили мечи и не миновать схватки, вскочил на коня и ускакал.
Юань Шао в ту же ночь послал преданного человека в Цзинчжоу предупредить тамошнего правителя Лю Бяо, чтобы он перехватил по дороге Сунь Цзяня и отобрал у него печать.
Между тем с каждым днем становилось все яснее, что Юань Шао не в силах успешно завершить начатое дело, и князья один за другим стали от него уходить.
Тем временем Лю Бяо, получив послание Юань Шао, приказал своим военачальникам Куай Юэ и Цай Мао с десятитысячным войском преградить путь Сунь Цзяню. Куай Юэ построил свое войско в боевой порядок и выехал вперед.
– Ты подданный династии Хань, – сказал он Сунь Цзяню. – Как же ты посмел присвоить государственную печать? Верни ее и иди дальше своей дорогой.
– Пусть я умру от меча или стрелы, если печать у меня! – воскликнул Сунь Цзянь.
– Дозволь тогда тебя обыскать, – промолвил Лю Бяо.
– Кто ты такой, что осмеливаешься так дерзко со мной говорить? – гневно вскричал Сунь Цзянь и тотчас повел своих воинов в бой.
Лю Бяо отступил. Сунь Цзянь бросился за ним. Но тут в бой вступили войска, вышедшие из засады у подножия двух гор, а сзади подошли Цай Мао и Куай Юэ. Сунь Цзянь попал в кольцо.
Поистине:
Хотя утаил он печать, но пользы ему никакой.
Войну этим только разжег и потерял покой.
О том, как Сунь Цзянь спасся, вы узнаете из следующей главы.
章节结束
