Лоис Макмастер Буджолд
Комарра
Глава 12
Майлз сразу понял, что, проснувшись, он не обрадуется. После сильного припадка он, как правило, весь день маялся чем-то вроде похмелья, мышцы болели, их сводило судорогой, и голова раскалывалась от псевдомигреней. Это сочетание, судя по всему, было чисто синергетическим. Застонав, он попытался снова впасть в блаженное беспамятство, но чья-то нежная рука, коснувшаяся плеча, быстро привела его в чувство.
– Лорд Форкосиган? – раздался тихий голос Катрионы.
Майлз мгновенно распахнул веки. Свет в помещении, слава Богу, оказался приглушенным. Он лежал в комнате ее сына Никки, но совершенно не помнил, как сюда попал. Перевернувшись, Майлз, моргая, поглядел на нее. С тех пор как он видел Катриону в последний раз, стоящей подле него на коленях в гостиной, она успела переодеться. Теперь на ней была мягкая бежевая блуза с высоким воротом и темные брюки в комаррском стиле. Ее длинные волосы, еще влажные после душа, ниспадали на плечи. А вот он все еще был в окровавленной рубашке и мятых штанах, так и не переодевшись после вчерашнего кошмара.
– Извините, что разбудила, – продолжила она, – но приехал капитан Тумонен.
– А-а-а… – глухо протянул Майлз и сел. Госпожа Форсуассон держала поднос с большой кружкой черного кофе и флакончиком с болеутоляющими таблетками. Две таблетки уже лежали наготове возле дымящейся кружки. Но божественный хор звучал лишь в его сознании. – Ой! Надо же…
Она не произнесла больше ни слова, пока Майлз не пропихнул таблетки сквозь потрескавшиеся губы и не проглотил их. Опухшие руки служили еще не очень хорошо, но он все же исхитрился неким подобием мертвой хватки удержать кружку. Второй глоток кофе смыл пакостное ощущение во рту и несколько успокоил бурчащий желудок.
– Спасибо.
После третьего глотка Майлз сумел выговорить:
– Сколько сейчас времени?
– Рассвело примерно час назад.
Значит, он был в отключке примерно четыре часа. А за четыре часа много чего могло произойти. Не расставаясь с кружкой, Майлз спустил ноги с кровати. Похоже, первые несколько минут ходьба будет занятием довольно-таки проблематичным.
– Тумонен торопится?
– Не могу сказать. Он выглядит усталым. Сказал, что они нашли вашу печать.
Это решило дело. Сначала Тумонен, потом душ. Проглотив еще немного кофе, Майлз вернул кружку Катри… госпоже Форсуассон и встал. Неловко улыбнувшись, он сделал несколько упражнений, чтобы убедиться, что сможет пройти по коридору, не свалившись на глазах у офицера Имперской безопасности.
Майлз понятия не имел, что сказать госпоже Форсуассон. «Извините, что позволил убить вашего мужа» как-то не очень подходило по ряду причин. Майлз вполне представлял, что мог бы проделать добрую дюжину разнообразных трюков до того, как попал под парализатор, чтобы итог предыдущей ночи оказался иным. Но если бы Форсуассон проверил перед выходом свой чертов респиратор, то остался бы в живых, уж в этом Майлз не сомневался. И чем больше он узнавал о Тьене Форсуассоне, тем сильнее становилась его уверенность, что своей смертью этот человек оказал не такую уж плохую услугу жене. Вдове. Немного помедлив, Майлз попытался продолжить светскую беседу:
– С вами все в порядке?
– Ну, с учетом всего происходящего… – пожала она плечами, изобразив подобие улыбки.
У нее между бровями залегли морщинки.
– А вы сами приняли… э-э-э… – Майлз кивнул на пузырек, – что-нибудь такое?
– Даже несколько. Спасибо.
– А-а-а. Хорошо. – Тебе причинили зло, а я не знаю, как это исправить. Совершенно очевидно, что для этого нужно нечто куда большее, чем пара таблеток. Майлз покачал головой, тут же пожалел об этом и направился к Тумонену.
Капитан ждал на диванчике в гостиной, тоже благодарно потягивая кофе, приготовленный госпожой Форсуассон. Когда лорд Аудитор вошел в комнату, офицер собрался было вытянуться во фрунт, но все же передумал. Майлз сел напротив Тумонена, и они обменялись приветствиями. Госпожа Форсуассон, войдя следом, поставила перед Майлзом его полупустую кружку, затем, искоса глянув на Тумонена, спокойно уселась рядом. Если Тумонен хочет, чтобы она ушла, пусть сам ей об этом скажет, решил Майлз. А потом еще и обоснует требование.
Но Тумонен, вопреки ожиданиям, лишь кивком поблагодарил ее и достал из кармана кителя пластиковый пакет. В нем лежала позолоченная электронная аудиторская печать. Капитан протянул ее Майлзу.
– Отлично, капитан, – кивнул Майлз. – Думаю, не стоит надеяться, что вы нашли ее непосредственно в кармане вора?
– Нет, к величайшему сожалению. Вы в жизни не догадаетесь, где мы ее нашли.
Майлз хмыкнул и поднес пакет к свету. Целлофан изнутри был покрыт водяными испарениями.
– Ну, в первую очередь я бы предположил, что в канализационной трубе где-то на полпути между этим домом и Серифозской фабрикой по переработке отходов.
У Тумонена отвисла челюсть.
– Откуда вы знаете?
– Когда-то очистка канализационных труб была у меня своего рода хобби. Не хочу показаться неблагодарным, но ее кто-нибудь помыл?
– Вообще-то да.
– Премного благодарен.
Майлз открыл пакет, и печать скользнула ему на ладонь. Вроде бы цела.
– Мой лейтенант отследил сигнал, – пояснил Тумонен. – Ну, во всяком случае, определил триангуляцию, буквально через полчаса после вашего звонка. А затем с группой захвата полез за ней в канализацию. Жаль, что я не видел их лиц, когда они наконец поняли, что им предстоит! Уверен, вы бы тоже это оценили.
Несмотря на головную боль, Майлз ухмыльнулся:
– Боюсь, прошлой ночью я был несколько не в форме, чтобы оценить что бы то ни было.
– Ну, короче, в результате эта впечатляющая делегация пошла будить муниципального инженера Серифозы. Она комаррианка, конечно. Когда к ней посреди ночи заявилась Имперская безопасность, ее мужа чуть инфаркт не хватил. Лейтенанту удалось в конце концов успокоить супруга и с помощью леди получить то, что нам нужно… Боюсь, у нее оказался прекрасный повод для… э-э-э… иронии. И мы все признательны, что лейтенант не последовал своему первому порыву, то есть не приказал своей команде разнести этот самый кусок трубы из плазмотронов.
Майлз чуть не подавился кофе.
– Ду-ушевно признательны!
Он бросил взгляд на Катриону Форсуассон, которая, услышав последнюю фразу капитана, откинулась на подушку с сияющими глазами и зажала ладонью рот. Таблетки начали действовать, теперь он видел ее уже более отчетливо.
– Но никаких признаков нашей двуногой дичи, конечно, не обнаружилось, – вздохнув, закончил рассказ Тумонен. – Они давно удрали.
Майлз поглядел на свое искаженное отражение в кружке с кофе.
– Ну, сценарий предельно ясен. Вы сможете все точно восстановить по времени. Фоскол и неизвестно сколько сообщников обшарили мои карманы, привязали нас с администратором Форсуассоном к перилам, прилетели в Серифозу, позвонили госпоже Форсуассон. Скорее всего откуда-то поблизости. Как только она покинула квартиру, они вошли сюда, зная, что в их распоряжении как минимум час, до того как поднимется тревога. Воспользовались моей печатью, чтобы вскрыть кейс с данными об аварии. Затем спустили печать в туалет и смылись. Даже не вспотев.
– Плохо, что они не поддались искушению взять ее с собой.
– М-м-м, они четко понимали, что печать отслеживается. Поэтому и устроили свою маленькую шуточку. – Майлз нахмурился. – Но… зачем им понадобились хранящиеся у меня сведения?
– Наверное, они искали информацию о Радоваше. Что конкретно было в вашем кейсе?
– Копии всех закрытых технических отчетов об аварии на отражателе и доклады об аутопсии. Судха – инженер. Он, вне всякого сомнения, знал, что там находится.
– Нам сегодня предстоит чудное занятие в Департаменте Проекта Терраформирования, – мрачно заметил Тумонен. – Попытаться выяснить, кто из служащих отсутствует потому, что сбежал, а кто – потому что и вовсе не существовал никогда. Мне нужно с этим разобраться как можно быстрее, чтобы приступить к предварительным допросам. Думаю, нам придется всех их обработать суперпентоталом.
– Предсказываю, что это будет грандиозной потерей времени и пустой тратой медикамента, – хмыкнул Майлз. – Впрочем, всегда есть шанс, что кто-то знает гораздо больше, чем сам думает.
– М-м-м, да, – согласился Тумонен и оглянулся на молчаливо слушавшую их хозяйку дома. – И кстати, госпожа Форсуассон, боюсь, мне придется также попросить вашего согласия на допрос с суперпентоталом. Это стандартная оперативная процедура в таких случаях, как гибель вашего мужа, – мы должны опросить ближайших родственников покойного. Местная полиция, возможно, тоже захочет принять в этом участие или затребовать копию, в зависимости от того, к какому решению придет мое начальство о юрисдикции этого дела.
– Я понимаю, – бесцветным голосом проговорила Катриона.
– В смерти администратора Форсуассона ничего непонятного нет, – сказал Майлз, чувствуя себя весьма неловко. – Я стоял с ним рядом.
Ну, если уж быть точным, то стоял на коленях.
– Госпожа Форсуассон вовсе не подозреваемая, – уточнил Тумонен. – Она свидетель.
И допрос с суперпентоталом поможет ей и дальше оставаться в этом качестве, нехотя признал Майлз.
– Когда вы хотите это сделать, капитан? – спокойно спросила Катриона.
– Ну… Не сию секунду. У меня будет гораздо более точный список вопросов, когда мы закончим разбираться у них в конторе. Просто никуда не уходите.
«Я арестована?» – взглядом спросила она капитана.
– Дело в том, что мне нужно забрать моего сына, Николаса. Он ночевал у своего приятеля. И ему еще ничего не известно о происшедшем. Мне не хочется говорить ему об этом по комму, и я не хочу, чтобы он узнал все из программы новостей.
– Этого не произойдет, – мрачно отрезал Тумонен. – Пока, во всяком случае. Хотя подозреваю, что информационные службы скоро начнут нас осаждать. Кто-нибудь наверняка заинтересуется, с чего это вдруг вечно сонное отделение Имперской безопасности Серифозы вдруг развернуло такую кипучую деятельность.
– Я должна либо пойти забрать его, либо позвонить и договориться, чтобы он остался там еще.
– Что вы предпочитаете? – встрял Майлз, прежде чем Тумонен успел открыть рот.
– Я… Если вы собираетесь проводить этот допрос сегодня здесь, то я лучше подожду, пока все закончится, и заберу Никки потом. Но мне придется как-то объяснить ситуацию матери его друга. Сказать ей, ну, хотя бы, что прошлой ночью с Тьеном… произошел несчастный случай и он погиб.
– Вы уже поставили ее коммы на прослушивание? – прямо спросил Майлз.
Тумонен явно был ошарашен такой откровенностью, но, откашлявшись, все же ответил:
– Да. Вы должны отдавать себе отчет, госпожа Форсуассон, что Имперская безопасность будет в течение нескольких дней прослушивать все ваши звонки, как исходящие, так и входящие.
Она недоуменно посмотрела на него:
– Зачем?
– Существует возможность, что кто-то из команды Судхи или же какой-то связной, которого мы еще не обнаружили, не зная, что администратор мертв, попытается связаться с ним.
Катриона приняла объяснение с несколько скептическим кивком.
– Спасибо, что предупредили.
– Кстати, о звонках, – добавил Майлз. – Пусть кто-нибудь из ваших доставит мне сюда закрытый от прослушивания комм. Мне тоже нужно кое с кем переговорить.
– Вы останетесь здесь, милорд? – поинтересовался Тумонен.
– На некоторое время. Пока вы не закончите допрос госпожи Форсуассон и до прибытия лорда Аудитора Фортица, а он наверняка захочет прилететь. Как раз с ним я и собираюсь связаться в первую очередь.
– А, конечно!
Майлз огляделся. Активатор, футляр и загубник по-прежнему лежали там, где их бросили несколько часов назад.
– И будьте любезны, – указал на них Майлз, – пусть ваши спецы проверят мой медицинский прибор на предмет какой-нибудь пакости, а затем вернут его мне.
Брови Тумонена поползли вверх.
– Вы подозреваете, что с ним что-то сотворили, милорд?
– Просто пришла такая жуткая мысль. Но думаю, что будет не слишком разумно недооценивать ум и хитрость наших противников в такого рода вещах, а?
– Он вам нужен срочно?
– Нет.
Уже нет.
– Дискету, которую Фоскол прилепила к спине администратора Форсуассона, вы уже успели просмотреть? – продолжил Майлз. Он исхитрился не покосится на госпожу Форсуассон.
– Бегло, – ответил Тумонен и посмотрел на Катриону, сведя таким образом на нет все усилия Майлза проявить деликатность. Она слегка поджала губы. – Я отдал ее нашему финансовому аналитику – полковнику, ни больше ни меньше, – которого прислали из штаб-квартиры заниматься финансовой частью расследования.
– О, прекрасно! Я как раз собирался спросить, прислали ли вам помощников, чтобы облегчить существование.
– Да, все, что вы затребовали. Техническая команда прибыла на опытную станцию примерно час назад. Оставленный Фоскол пакет – это вроде бы полный документальный отчет обо всех финансовых операциях, связанных с… э-э-э… платежами, сделанными группой Судхи администратору. Если все это не фальшивка, то данные сильно помогут вычленить схему казнокрадства из прочего мусора. Что довольно-таки странно, если подумать.
– Фоскол, вне всякого сомнения, любви к Форсуассону не питает, но наверняка все, что топит его, топит и самих комаррцев. Да, действительно весьма странно. – У Майлза было такое ощущение, что если бы его мозги в данный момент не представляли собой пульсирующий субпродукт, то он смог бы вывести из этого логическую цепочку. Ладно, займемся этим позже.
Из глубины квартиры выплыл техник СБ в черном комбинезоне с черным ящиком, идентичным тому – а скорее всего тем же самым, – что Тумонен использовал у госпожи Радоваш.
– Я закончил с коммами, сэр, – сообщил он начальнику.
– Спасибо, капрал. Возвращайтесь в контору и скопируйте файлы к нам, затем в Солстис и полковнику Гиббсу.
Техник кивнул и направился к до сих пор сломанной – как заметил Майлз – входной двери.
– Да, и, пожалуйста, направьте сюда кого-нибудь починить дверь госпоже Форсуассон, – попросил Майлз. – Может быть, он заодно сможет поставить и замок получше.
Катриона наградила его благодарным взглядом.
– Слушаюсь, милорд. И пока вы здесь, я, конечно, оставлю охранника.
Эдакую двухметровую дуэнью, надо полагать. Стоит попытаться добыть для госпожи Форсуассон что-нибудь получше. Подозревая, что уже достаточно нагрузил бедного невыспавшегося Тумонена всякими поручениями и приказами, Майлз лишь попросил, чтобы его немедленно поставили в известность, если удастся обнаружить Судху или кого-нибудь из его группы, и отпустил капитана заниматься его значительно возросшими обязанностями.
К тому времени, когда Майлз принял душ и переоделся в свой последний свежий серый костюм, таблетки сделали свое дело и он почти почувствовал себя человеком. Он выплыл из комнаты, и госпожа Форсуассон пригласила его пройти на кухню. Оставленный Тумоненом охранник торчал в гостиной.
– Не хотите ли позавтракать, лорд Форкосиган?
– А вы сами ели?
– Ну, вообще-то нет. Но я не голодна.
Скорее всего так и есть, но выглядела она такой же бледной и измученной, как и он сам.
– Я съел бы что-нибудь, если вы составите мне компанию, – придумал тактический ход Майлз. – Что-нибудь попроще, – предусмотрительно добавил он.
– Хлопья? – осторожно предложила она.
– Да, с удовольствием.
Майлз хотел было добавить «я их сам приготовлю» – приготовление блюда из хлопьев было вполне в пределах его способностей, – но ему не хотелось, чтобы она ушла, поэтому он сел, как послушный гость, и принялся наблюдать за ее передвижениями по кухне. Катриона казалась несколько не на месте, хотя вроде бы находилась в святая святых своего дома. Где же она будет смотреться лучше? В каком-нибудь более просторном месте.
Она села и налила им обоим. Они обменялись любезностями. Проглотив несколько ложек, она неубедительно улыбнулась и спросила:
– Это правда, что суперпентотал делает человека… несколько придурковатым?
– М-м-м… Как на любой наркотик, люди на него реагируют по-разному. Мне приходилось неоднократно присутствовать при допросах с суперпентоталом в рамках моей предыдущей деятельности. И я сам подвергался его воздействию дважды.
Последнее заявление вызвало у нее живой интерес.
– О?
– Я… хм… – Майлз хотел успокоить ее, но ему приходилось быть честным. «Никогда не лгите мне больше», – сказала она тогда голосом, полным сдержанной страсти. – Моя собственная реакция – полная идиосинкразия.
– Разве у вас нет аллергии, которую Имперская служба безопасности специально прививает… Нет, конечно, нет, иначе вас бы тут сейчас не было.
Имперская безопасность ограждала своих ведущих сотрудников от допросов с суперпентоталом, прививая им аллергическую реакцию, приводящую в случае применения препарата к анафилактическому шоку и смерти. Для этого, конечно, требовалось согласие человека, но, поскольку данная прививка открывала доступ к карьере, недостатка в добровольцах служба безопасности не испытывала никогда.
– Вообще-то нет. Иллиан никогда мне этого не предлагал. Задним числом я не раз задумывался, не приложил ли к этому руку мой отец. Но в любом случае суперпентотал не делает меня более правдивым, лишь гиперактивным. Я болтаю невесть что. С огромной скоростью, надо думать. Когда меня подвергли такому допросу… хм… враги, я сумел выкрутиться, читая стихи. Оч-чень необычный опыт, должен сказать. У нормальных людей степень, ну, противности, что ли, зависит во многом от того, сопротивляется ли он воздействию наркотика, или нет. Если вы чувствуете, что ведущий допрос на вашей стороне, то это просто помогает свободнее давать те же показания, которые вы дали бы в любом случае.
– О! – Она выглядела не очень успокоенной.
– Не могу утверждать, что это не затрагивает каких-то глубинных вещей, – а у нее этих глубин, как в океане, – но грамотно построенный допрос не должен, – унизить вас, – быть так уж плох. – Хотя если уж события прошлой ночи не вытряхнули ее из ее состояния мрачного самоконтроля… Помедлив, Майлз добавил: – Как вы научились так скрывать ваши чувства?
Ее лицо мгновенно стало бесстрастным.
– А я скрываю?
– Да. По вашему лицу очень трудно что-либо прочитать.
– О! – Она отхлебнула кофе. – Не знаю. Я такая сколько себя помню. – Однако более отдаленные воспоминания несколько смягчили ее черты. – Хотя нет… Нет, было время… Думаю, было… У меня было… есть три старших брата.
Типичная структура форской семьи их поколения: перебор мальчиков и девочка в виде символического довеска. Так, для коллекции. Неужели никто из этих родителей не обладал (А) предвидением и (Б) умением элементарно считать? Неужели никто из них не хотел стать дедушками и бабушками?
– Двое были намного меня старше, – продолжила она, – но младший – вполне подходящего возраста, чтобы быть невыносимым. Он обнаружил, что может прекрасно поразвлечься, доводя меня до истерики. Вполне подходящим объектом для этого были лошади. В те времена я с ума сходила по лошадям. Я не могла дать сдачи: чтобы ответить словесно, мне тогда не хватало ума, а физически – сил. Он был значительно сильней: ему тогда было четырнадцать, а мне – десять. Он просто переворачивал меня вверх тормашками, и все. Через некоторое время он меня настолько хорошо выдрессировал, что ему достаточно было заржать, чтобы вывести меня из себя. – Катриона кисло улыбнулась. – Для моих родителей это было совсем не просто.
– Они что, не могли его остановить?
– Обычно он был достаточно сообразителен, чтобы выходить сухим из воды. Его выкрутасы срабатывали даже со мной. Помню, что иногда я одновременно и смеялась, и пыталась огреть его чем-нибудь. И думаю, в то время мать уже заболевала, хотя никто из нас об этом даже не подозревал. И мама мне как-то сказала – я как сейчас вижу ее сидящей, подперев лицо ладонями, – что единственный способ отделаться от него это просто не реагировать. То же самое она говорила, когда меня дразнили в школе или когда я расстраивалась из-за чего-то. «Будь как каменная, – говорила она. – Тогда он не получит никакого удовольствия и перестанет».
И он перестал. Во всяком случае, он повзрослел, перестал быть четырнадцатилетним олухом и поступил в университет. Теперь мы с ним друзья. Но я не разучилась отвечать на нападение невозмутимостью. Теперь, оглядываясь на прошлое, я размышляю, сколько проблем моего брака было следствием… – Она улыбнулась и моргнула. – Моя мать ошибалась, я полагаю. Уж сама-то она точно игнорировала свои боли слишком долго. Но теперь я бесстрастна все время, и уже слишком поздно меняться.
Майлз с силой закусил кулак. Все верно. Значит, с самой ранней юности она усвоила, что никто ее не защитит, кроме нее самой, и единственный способ выжить – прикинуться мертвым. Просто класс! И если и существует более ошибочный шаг, чем обнять ее и попытаться успокоить, то Майлз не мог его вообразить. Если ей нужно быть каменной, потому что это единственный известный ей способ выживания, то пусть будет мраморной, пусть будет гранитной. В чем бы вы ни нуждались, миледи Катриона, возьмите это. Чего бы ни хотели, вы это получите.
Единственное, что Майлз сумел в конечном итоге родить, было:
– А я люблю лошадей.
И задумался, действительно ли это прозвучало так по-идиотски, как… прозвучало?
Ее темные брови поползли вверх в веселом изумлении. Значит, именно так и прозвучало.
– Ой, я это переросла много лет назад!
Переросла или вынужденно бросила?
– Я единственный ребенок, но у меня есть кузен, Айвен, который был не менее вредным, чем бывают родные братья. И конечно, он намного крупнее меня, хотя мы практически ровесники. Но когда я был ребенком, у меня был телохранитель, один из оруженосцев графа, моего отца. Сержант Ботари. У него чувство юмора отсутствовало начисто. Если бы Айвен хоть раз попробовал выкинуть что-то вроде того, что творил ваш брат, его не спасло бы никакое хитроумие.
Катриона улыбнулась:
– Ваш личный телохранитель. Вот уж действительно идеальное детство.
– А оно во многом таким и было. Если не считать медицинской части. Тут сержант мне помочь ничем не мог. И в школе тоже. Должен сказать, в те времена я не ценил того, что имел. И половину времени тратил на то, чтобы придумать, как вырваться из-под его опеки. И мне это удавалось достаточно часто для того, чтобы понять, что я могу добиться успеха.
– Сержант Ботари по-прежнему с вами? Один из вассалов древнего форского рода?
– Был бы со мной, будь он жив. Мы с ним… э-э-э… попали в зону боевых действий во время путешествия по галактике, когда мне было семнадцать, и сержант погиб.
– Ой, мне очень жаль.
– Это произошло не совсем по моей вине, но именно мои решения повлекли за собой цепь событий, которые привели к его смерти. – Он наблюдал за ее реакцией. Как обычно, выражение ее лица практически не изменилось. – Но он научил меня, как выживать и жить дальше. Последний из очень многих его уроков.
Ты только что познала разрушение. А я умею выживать. Позволь мне помочь тебе.
Глаза ее блеснули.
– Вы любили его?
– Сержант был… непростым человеком, но да, я любил его.
– А!
Через некоторое время Майлз продолжил:
– Ну, как бы вы к этому ни пришли, в чрезвычайных ситуациях вы держитесь очень хорошо.
– Правда? – Она казалась удивленной.
– Да, прошлой ночью.
Катриона улыбнулась, явно тронутая комплиментом. Дьявольщина, она не должна воспринимать это простое замечание как великую награду. Должно быть, она всю жизнь просидела на голодном пайке, раз такая ерунда кажется ей царским пиром.
Это был самый откровенный разговор, которым она его удостоила за все время, и Майлз просто жаждал продлить мгновения, но хлопья в тарелках закончились, кофе остыл, и прибыл техник СБ с затребованным Майлзом закрытым коммом. Госпожа Форсуассон направила техника устанавливать комм в кабинет своего покойного мужа, как в самое уединенное место квартиры. Эксперты пришли и ушли, пока Майлз еще спал. Бросив быстрый взгляд на новый прибор, Катриона спряталась в хозяйственных хлопотах, как олень в чаще, явно намереваясь стереть все следы вторжения чужаков в свое жилье.
И Майлзу ничего не оставалось, как приступить к следующему, самому трудному разговору за это утро.
На установку закрытого от прослушивания канала с пришвартованным к отражателю кораблем-маткой спасателей, где в данный момент находился лорд Аудитор Фортиц, ушло несколько минут. Майлз устроился перед коммом с максимальными удобствами и приготовился терпеливо выносить раздражающие паузы в разговоре – следствие дальнего расстояния. Фортиц, наконец появившийся на экране, был в обычном корабельном комбинезоне и, судя по всему, собирался вскорости влезть в скафандр. Но казался вполне жизнерадостным и бодрым. Наверху жили по времени Солстиса, на несколько часов опережая часовой пояс Серифозы.
– Доброе утро, профессор, – начал Майлз. – Надеюсь, вы провели нынешнюю ночь лучше, чем мы. Самая плохая из всех имеющихся у нас паршивых новостей – вчера ночью ваш зять, Этьен Форсуассон, погиб на опытной станции отдела избыточного тепла из-за проблемы с респиратором. Я сейчас нахожусь в квартире Катрионы. Пока что она держится хорошо. Объясню подробно чуть позже.
Проблема с временной задержкой заключалась в том, что приходилось долго и тоскливо ждать, пока изменится выражение лица человека, когда до него дойдет сказанное несколько минут назад – особенно если новость действительно паршивая, меняющая человеческие жизни, – и не иметь возможности ни вернуть свои слова обратно, ни изменить формулировки. Когда послание дошло до Фортица, он испытал именно такое потрясение, какое и предвидел Майлз.
– Боже правый! Продолжай, Майлз.
Майлз, глубоко вздохнув, принялся подробно излагать события прошлого дня, начиная с впустую потраченных часов на перетряхивание помещений Проекта Терраформирования. Он рассказал о внезапном возвращении Форсуассона, потащившего его на опытную станцию. Об участии администратора в казнокрадстве, об их встрече с Судхой и госпожой Радоваш. О том, как они очнулись, прикованными к перилам (подробности гибели Форсуассона Майлз опустил)… О прибытии Катрионы. О вызове подразделения СБ, сильно запоздалом. Об истории с аудиторской печатью.
Лицо Фортица становилось все более и более ошарашенным.
– Майлз, это все просто чудовищно! Я прилечу как можно быстрей. Бедная Катриона! Пожалуйста, побудь с ней до моего прибытия, ладно? – Чуть поколебавшись, Фортиц добавил: – Вообще-то я подумывал позвать тебя сюда. Мы тут обнаружили кое-какое очень странное оборудование, подвергшееся сильному физическому воздействию и очень искореженное. И я хотел узнать, не попадалось ли тебе что-нибудь в этом роде во время твоих галактических странствий. На обломках кое-где сохранились серийные номера, которые, я надеюсь, смогут помочь. В свете твоего рассказа мне придется оставить разбираться с этим моих комаррских ребят.
– Странное оборудование? Судха с приятелями тоже удрали с кучей странного оборудования. Аж на двух грузовых катерах. Пусть ваши комаррские ребята передадут эти серийные номера полковнику Гиббсу в отделение Имперской безопасности Серифозы. Ему предстоит отследить множество серийных номеров оборудования, закупленного Проектом Терраформирования, и боюсь, оно может оказаться… не таким уж липовым, как я сначала предположил. Похоже, между опытной станцией и аварией с отражателем связей несколько больше, чем одно лишь тело бедолаги Радоваша. Послушайте, хм… В связи с участием Тьена во всей этой истории СБ намеревается допросить с суперпентоталом Катриону. Не хотите, чтобы я отложил это до вашего прибытия? Я подумал, что вам, возможно, захочется хотя бы пронаблюдать за ходом ее допроса.
Фортиц озабоченно нахмурился.
– Я… Бог ты мой… Нет. Мне бы хотелось, но не следует. Моя племянница… Это чистой воды конфликт интересов. Майлз, мальчик мой, ты не думаешь… Не смог бы ты проследить за этим и позаботиться, чтобы их не заносило?
– Ну, в Имперской безопасности больше не прибегают к резиновым дубинкам с металлическими насадками – но да, я планировал так и сделать. Если вы не против, сэр.
Пауза.
– Для меня это большое облегчение. Спасибо тебе.
– Не за что. И еще мне очень хочется узнать ваше мнение обо всем, что технической группе СБ удастся накопать на опытной станции. В данный момент у меня очень мало улик и куча теорий. И мне не терпится изменить это соотношение.
Когда до профессора Фортица дошла последняя фраза, его губы искривились в сдержанной одобрительной улыбке.
– Как и всем нам.
– У меня есть еще одно предложение, сэр. Мне кажется, Катриона здесь очень одинока. Насколько я понял, у нее тут нет ни близких подруг-комаррианок, ни, конечно, родственниц… И я подумал, что было бы неплохо, если бы вы вызвали сюда вашу жену.
Фортиц просиял.
– Не просто неплохо, а очень мудро и мило с твоей стороны. Да, конечно, я вызову ее немедленно. С учетом сложившейся ситуации она наверняка сможет приехать, а ее ассистенты примут оставшиеся экзамены. Я должен был бы это и сам сообразить. Спасибо, Майлз.
– Все остальное может подождать вашего прилета, разве что СБ что-то найдет. Я сейчас приведу сюда Катриону, я знаю, что она хочет с вами поговорить… Но подозреваю, что участие Тьена во всей этой заварушке для нее довольно унизительно.
– А, Тьен… – поджал губы профессор. – Да. Я понимаю. Ладно, Майлз.
Майлз немного помолчал, а потом решился:
– Кстати о Тьене, профессор… Допрос с суперпентоталом обычно гораздо легче контролировать, если допрашивающий имеет хоть какое-то представление, куда лезет. Я не хочу… хм… не могли бы вы рассказать мне, что собой представлял брак Катрионы с точки зрения ее родни?
Пауза затянулась, потом Фортиц нахмурился.
– Мне бы не хотелось говорить дурно о покойнике, когда ему даже еще не принесли поминального возжигания.
– Боюсь, что в данном случае выбор у нас небогатый.
– Хм, – буркнул Фортиц, когда слова Майлза дошли до него. – Ну… думаю, тогда это всем казалось хорошим вариантом. Отец Катрионы, Саша Форвейн, знал покойного отца Тьена. К тому времени Форсуассон-старший совсем недавно умер. С тех пор уже десять лет минуло. Надо же, как время летит! А, ладно… Старшие дружили, оба служили в администрации графства, их семьи знали друг друга… Тьен только что уволился из армии и воспользовался правом ветерана, чтобы получить работу на гражданской службе округа. Симпатичный, здоровый… Казалось, в нем есть все, чтобы пойти по стопам отца, хотя, полагаю, все же должна быть какая-то причина, по которой он, прослужив в армии десять лет, не поднялся выше лейтенанта.
Фортиц пожевал губу.
Майлз едва заметно покраснел.
– Тому может быть множество причин… Не важно. Продолжайте.
– Форвейн начал приходить в себя после преждевременной смерти моей сестры. Он познакомился с женщиной, симпатичной леди средних лет… Вайоли Форвейн очень славная… И начал подумывать о повторном браке. Полагаю, он хотел, чтобы Катриона была как следует устроена… Чтобы с честью развязаться с последними обязательствами перед прошлым, если угодно. К тому времени мои племянники давно жили самостоятельно. Тьен связался с ним, отчасти чтобы отдать дань вежливости другу покойного отца, отчасти чтобы получить поддержку и рекомендацию на работу в округе… Они поладили, насколько могут поладить мужчины такого разного возраста. Нисколько не сомневаюсь, что мой шурин пел Катрионе дифирамбы…
