Милана Стоун
Секс-няньки по соседству
Глава 10
Спускаюсь вниз медленно, шагая как по минному полю, и мгновенно окунаюсь в какофонию разнообразных звуков.
Алька же наоборот стремительно бежит вниз и буквально врезается в смуглого иностранца в дорогом костюме и очках. Он обнимает ее, прижимает к себе, но при этом снимает очки и жадно осматривает мое тело.
Меня передергивает от неприятия, и я отворачиваюсь. Какие-то странные кавалеры у Аллы. Мне стоит снова поговорить с ней об этом. Но это потом, после решения моих проблем в лице двух нянек.
На глаза попадается пара, судя по всему пришедшая пососаться на моем любимом диване. Вот суки.
Мне невольно становится одиноко, ведь за всю жизнь я так никому и не осмелилась подарить поцелуй. Никому. Никогда. Отворачиваюсь от этой милой парочки.
Так… а вон те, просто пьют без остановки, словно вернулись из Сахары. Откуда здесь вообще столько бухла? Коробки со спиртным стояли буквально везде.
Но меня же больше всего заинтересовал танцпол. Моя тайная фантазия, осуществлению которой отец был категорически против.
– Пусть жопой трясут другие, ты девушка серьезная!
И вот его не стало. Свобода! И только я хотела исполнить мечту, стать танцовщицей, появились эти двое.
Ну ничего.
Уже завтра они покинут мой дом, я уйду из медицинского и подам документы в хореографический вуз! Ничто и никто меня не сможет остановить. Хороший настрой. Боевой.
Беру бокал с шампанским, делаю глоток и жмурюсь от удовольствия. Так в груди горячо. В голове пусто и тело само начинает ловить ритмы и биты латинской мелодии. И я отдаюсь танцу, так, как никогда не отдавалась.
Сквозь круговерть движения на глаза снова попадается тот незнакомец. Он уже стоит у выхода, но продолжает жечь меня темным взглядом. Музыка заглушается громким биением сердца. Пространство на танцполе сужается до мизерных размеров. И меня пробирает холод, словно я снова оказываюсь в грязной вонючей камере, а со всех сторон суют отростки.
Не нравится мне этот Алькин друг. Опасный.
Наваждение прошло в тот момент, когда меня толкает какой-то парень в розовой футболке, так грубо, что я спотыкаюсь о свои ноги и чуть не прочерчиваю пол. Это же Фил! Уже хочу его окрикнуть и хорошенько обматерить, но меня почти сбивает с ног любительница мужских орехов.
– Видела, какой мужик? – спрашивает Алька и счастливо вздыхает, указывая на того самого. – Он зовет меня на море, но я пока играю в невинность. Тебе понравился?
Я думаю нет, так что пожимаю плечами. Для меня есть два эталона мужской красоты. И этот тип не вписывается ни в один из них.
– Видела только, что он совсем не вписывается в нашу студ. пати. Староват.
– А мне такие нравятся. Взрослые, самостоятельные, грубые даже, – с придыханием шепчет Алька и прикусывает губу. – Такие, что могут даже наказать за провинность…
Подруга продолжает щебетать, а я оглядываю заполненное пьяными людьми пространство, ловлю на себе несколько заинтересованных взглядов и сглатываю.
Черт. Мне кажется, я сама не поняла, что наделала. Ну разгонят они пати. С чего им уходить-то? Кажется, это западня. Ловушка, в которую я самолично себя загнала.
И почему мудрые мысли приходят уже после свершившегося поступка? Почему иногда не остановиться и не подумать на трезвую голову? Как разгребать буду это дерьмо, м?
Слышим плеск воды и бежим к бассейну. Там уже разгар вакханалии, девчонки сняли лифчики, и парни принялись активно слизывать с их сосков соль для текилы.
Спокойно. Спокойно, Катя. Даю себе установку молчать. И наслаждаться. Пусть новые няньки разгребают эти завалы стаканчиков, бутылок и пьяную молодежь сами. Может, где пара презервативов найдется. А может, чего поинтересней.
В голове возникает образ из фильма «Девочки сверху», где героини учились одевать презерватив ртом.
Ох, к коже приливает жар. А ведь я час назад тоже могла бы потренироваться. Передо мной был весьма такой опытный образец, размером с хороший крупный огурец. Очень крупный.
Нет. Так нельзя. Такие паразитирующие мысли нужно выводить из башки. А для этого нужно выгнать парней. Обоих. Из моей жизни и дома.
Ко мне кто-то прижимается сзади, но я даже не глядя делаю удар своим прокаченным орешком и слышу вой боли.
Нашел тоже, куда и к кому прижаться, придурок.
И тут меня осеняет. Контакт! Тело к телу.
Делаю очередной глоток шампанского. Гениально!
Мне нужен компромат.
Что-то мерзкое, после чего Захар с Ренатом никогда не смогут посмотреть в глаза начальству. Да и вообще никому, стоит это выложить в сеть. Я, конечно, не собираюсь выкладывать, но припугнуть-то можно? Немножко. Напустить шумихи.
Осталось найти жертву разврата. И… желательно мужского пола. Обвожу взглядом загруженное людьми пространство и натыкаюсь на Филиппа. Того самого в розовой футболке. И ни для кого не секрет, что привлекают его далеко не киски.
О, мой бог, это оно. Иди сюда, мой голубой друг.
– Ты что задумала? Это законно? – замечает Алька мой взгляд.
– Вечеринка – это ничто. Нужны более радикальные методы.
Иду к Филу, пошатываясь на каблуках, делаю новый глоток шампусика.
Ну… Для смелости. Потому что план просто дичь, но если сработает, то песня Кипелова еще долго будет звучать в моей душе.
В этот раз даже Алька меня отговаривает, пытается вразумить, загородив путь, но я настойчиво продолжаю его. Ну почти… Держусь за нее, не сводя взгляда с цели, которая, кажется, уже не знает, куда бежать.
Чувствую, как от спиртного приятно разгорается в груди. Тело расслабляется. Сознание становится затуманенным. И вот уже поступок, что я собираюсь совершить, не кажется мне таким мерзким. Скорее забавным. Это должно быть весело. Представляю, сколько лайков может набрать данное видео.
Беру гея, парня с фотокамерой, что кружился рядом и, кажется, заглядывался на голубка, и тащу всех наверх. Туда, где спит Ренат. Что ж, первой жертвой оказывается он.
Без слов, жестом указываю парню, что делать, и тот радостно кивает, облизываясь на бугор, прикрытый одеялом. Снимает с себя майку и медленно устраивается на огромной постели. Наклоняется к нему и неспешно спускает одеяло вниз.
Второй парень предвкушает сенсацию и настраивает камеру, давая нам знак немного подождать.
– А если он проснется? Ты сошла с ума, – шепчет испуганно и возбуждённо Алька, во все глаза рассматривая полуобнажённое тело Рената.
Совершенное тело.
Охрененное тело даже в расслабленном состоянии. Я тоже залипаю. Обрисовываю взглядом каждую выпуклую мышцу, вены, грудь и упрямый подбородок. Идеальный мужик, особенно во сне, когда не показывает свой дурной характер.
Алкоголь и возбуждение давно сделали свое грязное дело, и я теку, как грязная сучка. Сжимаю бедра и слышу почти оглушающий щелчок фото вспышки.
– Блять, – выругивается фотограф, а меня пробирает дрожь острого, как боль, страха.
Пиздец, Господа. В этот же момент в голову Филиппа упирается огромный ствол пистолета, а подружка поднимает визг.
Глава 11
Сквозь сон настойчиво пробиваются мужские духи. Приторные. Они до тошноты заполняют обонятельные рецепторы, а самое главное п*здец как злят. И странные звуки, а именно перешёптывания.
Вкус снотворного в коктейле я различил только тогда, когда с тела сбежало подгоняемое разумом, как розгами, возбуждение.
То есть, когда сучка ушла, виляя своим белым аппетитным задом. В такой я не прочь… Блять… Захар тоже не дурак. Все понял.
Мы стояли в спортзале, как два идиота, с охрененно твёрдыми стояками. Мозги в кашу. До нас дошло, что это был не добрый жест, а самая настоящая бабская подстава. И я бы сразу ее обман раскрыл, но эти два шарика над рубашкой, и тень сосков сквозь лифчик, и запах. Такой, что выть зверем хочется.
Отбросить условности и условия. Нагнуть ее к стояку, причиной которого она и стала, и заставить сосать. Долго так, причмокивая. Заставить брать в рот, даже сквозь сопротивление, даже сквозь слезы.
Смотреть, как слюни стекают по подбородку, и размазывать их по лицу. Влажно шлепнуть ее по щеке, а потом просто насадить по самые яйца… сука… Эти сны как зараза, и ничем их не выведешь. Даже ее снотворным.
Даже два пальца в рот не помогли вывести всю хуйню, которой нас накачала эта маленькая дрянь. Так что пришлось прилечь и сном разогнать дремоту. На пару часиков.
А потом мы бы пошли разбираться с этой неадекватной. Лучше бы членом. Он бы прекрасно подошел ее дрожащим губам.
Но внезапно весь эффект вещества смыло летним ливнем, когда ко мне прижалось это.
Человеком обозвать язык не повернется, а педиком воспитание не позволяет.
Проще пристрелить, тем более, судя по его испуганному виду, это очередная выходка и задумка Кати.
Сказать, что я ахуел, это ничего не сказать.
– Ну что, Киска. Мне снести ему башню? – задаю ей вопрос, потому что она осталась одна, остальные ее друзья позорно сбежали, заслышав щелчок затвора. – А может переломать ему все пальцы для начала, м?
Дрожит от страха. Кажется, вижу даже слёзы в глазах и сожаление о содеянном. Бедная овечка прям. Ох, Киска, слишком поздно ты подняла белый флаг.
– Не надо, Ренат. Прошу, не надо, – мотает головой девчонка, разметав волосы, и тут я замечаю, как она одета.
Моргаю несколько раз, не веря своим глазам. Что за вид дорогостоящей проститутки? Это что, платье или майка? Тогда где ее ебанные шорты?
Быстро бросаю взгляд в окно, в которое бьют лучи светомузыки.
И снова на нее. Убью.
Своими руками придушу. Если это то, о чем я думаю.
Она пятится к двери, продолжает мотать головой, держась за сердце. Ой, какая актриса. Оскар в студию.
Я же просто отталкиваю дрожащего пиздюка и бросаюсь к окну.
Ох, ебать…
– Ты что за хуйню там устроила!? – реву я раненным зверем и поворачиваюсь к ней, но ее уже и след простыл.
Сука. Шустрая. Животные инстинкты трубят погнаться за ней. Догнать. Зажать и отыметь. Но вовремя вспоминаю, что я в одном не слишком плотно завязанном полотенце. Матерясь себе под нос, натягиваю на голое тело джинсы. Хватаю ствол и пулей вылетаю из комнаты.
Чуть не налетаю на столь же полуголого не понимающего, что происходит, Захара.
– Катя? – тут же спешно интересуется друг. – Что за ебанный шум?
– Я тебе об этом и говорил! Бабу нужно держать в узде. Пора показать ей, что за все надо платить.
Захар спешно застегивает джинсы, и мы спускаемся на первый этаж. Переглядываемся. Народу до хрена. Какие-то телки. Почти голые, но сейчас меня интересует конкретная. Толпа зелёных сопляков, что курят прямо в доме и бухают.
Играет дерьмовая музыка.
Захар подходит к колонкам и выстреливает несколько раз из своей пушки. Те, кто в доме, быстро в панике начинают ретироваться.
Выбегаем во двор на поиски своей жертвы и видим, что сучка довольно быстро скачет на каблуках. А толпа расходится перед ней, как волны перед катером.
Успевает забежать в крытую беседку, но не успевает закрыть за собой двери.
Захар ставит ногу и буквально вытягивает оттуда сопротивляющуюся и испуганную Катю.
Руками берет в кольцо.
Жмётся к ее идеальному телу, и я замечаю стояк у друга, которым он трется об ее зад. Мудак. Удерживает за сиськи, пытается заглушить ее сопротивление.
Картина, конечно, ахуеть, какая сексуальная. Но лучше бы на его месте был я!
Она пытается его боднуть лбом, ищет коленом пах, чтобы нанести удар. Ведет себя как уж на раскаленной сковороде.
Заху это быстро надоедает, и он с проклятиями просто выкидывает ее в бассейн, дико орет вдогонку:
– Охладись, шизанутая!
Плеск воды привлекает внимание пьяной толпы. Отлично. Разбираться с Катей мы будем наедине.
Делаю двойной выстрел в воздух. Кто-то кричит, кто-то аплодирует. Неадекватное пьяное быдло.
– Считаю до десяти! У вас есть шанс убраться целыми! Иначе следующий выстрел может быть в вашу тупую башку.
Когда большая часть народа продолжает тупо глазеть на меня, открыв пасти, я наставляю ствол на того самого горе-оператора. Он моргает пару раз и как-то резко теряет пару сантиметров в росте. Подхожу к нему медленно, как хищник.
И все в миг замолкают.
Выхватываю аппарат и подбрасываю вверх. Резкий бросок руки. Выстрел. И под восхищенный вздох толпы куски пластика и металла фейерверком разлетаются по всему пространству заднего дворика.
И только после этого толпа начинает расходиться окончательно. В темпе проигравшей стороны с поля боя.
Кто-то вон, даже уползает. Идиоты.
Перевожу взгляд на Заха, а тот уже некоторое время играет в гляделки с мокрой кошкой, чьи глаза разве что молнии не мечут.
Злишься? Ты еще не знаешь, что такое злость.
Еще не знаешь, что через минуту твои блядско-невинные глаза будут полны слез, а губы, столь влажные, будут умолять меня остановиться.
А я, кажется, остановиться уже не смогу. Тяну руку к пряжке ремня и думаю: да и не хочу.
Глава 12
Наказать.
Это желание растекается по венам, опьяняет, кружит голову, заставляет тело напрячься. Рукой сдергиваю ремень с петель и жду.
О, предвкушение это самое приятное. Особенно, когда жертва и не понимает, что ее может ожидать.
Екатерина забирает волосы наверх, так, что сиськи тут же приподнимаются, пока мерзавка медленно поднимается по лестнице. Ещё не осознавая, что ее ждёт.
Первое, что бросается в глаза – ее влажные, пухлые губы.
Ну и чего ты их надула? Так еще больше хочется с размаху всадить между ними ноющий член. И смотреть, каким плотным колечком она будет всасывать его в себя, смачно причмокивая.
Мокрая полностью. Меня прошибает новый разряд тока, стоит ей подняться выше. Без белья. Блядство!
Сиськи, обтянутые белым платьем, больше напоминающим майку, просвечивают. Два округлых полушария с высоко стоящими маленькими сосками. Температура резко повышается.
Они так и просятся в мужские руки. Сжать, оттянуть, покрутить, услышать визг и шлепнуть, чтобы заткнулась, пока буду их вылизывать.
Хер пульсирует и стрелой тянется к ним. Глаза застилает неконтролируемая похоть.
Пара шагов. Хватаю за руку и тяну на себя, ощущаю на себе ее холмы, разворачиваю боком и шлепаю по мокрой заднице под испуганный, возбуждающий визг.
Пока только рукой с зажатым в ладони ремнем, ощущая, как от звука шлепка темнеет в глазах.
Блять… Не завещание, а подстава.
Бью снова в отместку, бесконтрольно трусь членом, что уж.
Звук нового шлепка раздаётся на всю округу. Мозги просто отключатся. Я теряю соединение с реальным миром. Ей пиздец.
– Ты, – шипит Катя на меня, – что творишь, неандерталец?
Пытается развернуться лицом, но тщетно. Дергается. Но держу так крепко, что уверен, завтра ее кожа будет покрыта синяками.
– Только попробуй сделать это ещё раз! – кричит она мне в лицо, а я только и вижу, как шевелятся ее губы, как мелькает средь жемчужных зубок дерзкий язычок. Который так и хочется прикусить.
– Попробую, сучка, и не раз, – скалюсь на неё.
Реально кроет от ощущения ее беззащитности в моих руках. Как же легко ее сломать. Как же легко получить с ней удовольствие.
Пьяненькая. Кайф. Развести на трах еще проще. Стоит только…
Стоп, мужик. Завещание!
Злость снова заменяет возбуждение, делает стояк еще более упругим. Ещё один повод отшлепать по ее пухлой жопе, а лучше отыметь.
Да, блять! Хватит! Я в первую очередь солдат и не могу ослушаться приказа, увидев мокрую сучку. Не могу все испортить.
Отшвыриваю ее, переглядываюсь с Захаром. Тот не теряется, уже как хищник приближается. Незаметно. Сзади.
Катька своими дёрганными движениями и испуганным взглядом пробуждает потайные мужские желания.
Жертва – охотник. В данном случаи охотника два. Тем хуже для неё.
Красная шапочка и два серых волка. Кто знает, чем бы закончилась сказка при таком раскладе.
Милашка решила поиграть, да вот просчиталась. Мы играем только во взрослые игры. Правила у нас достаточно жесткие, не для таких нежных особ. И секс мы любим жесткий, чтобы девка верещала и билась в приступах оргазма.
Растягиваю в руках ремень и щелкаю волной, чтобы привлечь ее внимание.
Она дергается на месте, смотрит удивлённо. Щеки приобретают красный окрас.
Точно так же скоро будут выглядеть ее аппетитные булки.
– Н-не подходи, – хрип и мольба во взгляде. Но меня не пронять, я уже все решил.
Смотрит Катя то на меня, то на ремень в моей руке.
Делаю широкий шаг в ее сторону, и она разворачивается на своих огромных шпильках и… Врезается в грудь Захара.
– Куда-то собралась? – улыбается ей. Его явно забавляет данная ситуация, меня она заводит не меньше.
Хватает ее одной рукой за волосы, говорит ей что-то тихо на ухо.
Становится на одно колено и под визг толкает вниз. Вынуждает лечь через колено, оттопырив зад вверх.
Отличный такой зад. С мелькнувшей между булок влажной полоской трусиков, что съехали чуть в сторону.
Мы с Захаром переглядываемся. Понимаем друг друга без слов. Негоже нянькам так на подопечную смотреть, а тем более думать, в какой позе член будет заходить особенно глубоко. Тем более о ней.
Она запретная территория.
Это какой-то бред. Я никогда не ощущал себя настолько сильно озабоченным. Как сопляк, ей богу. Никогда это не приносило такого дикого удовольствия. И за это тоже ответит Киска.
– Ренат, – предупреждающе пытается образумить меня Захар, но поздно. Зверь внутри меня встал на дыбы.
Запах, удар и крик мучительной боли пытается проникнуть в затуманенный похотью гнев. Дыхание замирает. Кончик ремня касается полоски трусиков, ласкает под громкий девичий плач. Прерывистый.
Захар любовно поглаживает ушибленное место, медленно вылизывает языком красную полоску, пока уже вряд ли сильно соображающая Катя хнычет головой вниз.
А я только и смотрю неотрывно, как между ног мелькает розовая плоть. Бешусь снова! Сука, с самой недоступной вагины.
– Нет! Не трогай меня, ты кусок дерьма, – поднимает на меня свои полные прозрачных слез глаза. – Что, нравится унижать девушек?! От другого ты не получаешь удовольствие? Животное.
– Сейчас и проверим, Киска.
Делаю новый замах, слышу испуганный крик и звук шлепка.
Охреневаю, осознавая, что мой друг положил свою руку на то место, куда был направлен удар.
Это приводит в бешенство. Джентльмен хренов. Всегда был неравнодушен к ней. А меня уже колбасит.
Почему он не доводит все до конца?! Теперь Катя будет думать, что ей все дозволено.
Особенно, когда к тебе так относятся. Баб нужно наказывать за провинности, чтобы в следующий раз думала башкой. Непослушание неприемлемо.
Захар заботливо, мать твою, поправляет ей юбку, поднимает на руки. Она тут же обнимает его в ответ, утыкается носом в шею, причмокивая губками.
И пока Захар несет ее в дом, меня посещает блядская мысль. Судя по виду Захара, не одного меня.
«Если ее трахнуть, она ведь завтра ничего не вспомнит».
Глава 13
Следую за ними в дом. Смотрю с завистью на то, как друг лапает девушку. Нашу дрянную девчонку.
Я бы мог это сделать сам, успокоить, положить на кровать, лучше, естественно, на свою. Растянуть, а после разогреть своим членом.
Он там в штанах изъявляет свое отчаянное желание запретного плода. Голодный. Пульсирует, ноет, поддергивается. Я быстро сжимаю ствол рукой, пытаясь ослабить блядское напряжение. Голова просто перестаёт работать в таких случаях.
Вот тебе и военный с невъебенной подготовкой.
Ладонь от единственного шлепка продолжает гореть. Мало, чертовски мало.
Нельзя было прерывать наказание, Захар не прав, сук нужно воспитывать, иначе сядут они на шею и свесят свои шикарные ножки.
Одна вон, кажется, свесила. С намалеванными красным лаком ноготочками, что так и просятся в рот. А в башке пульсирует: «эти ножки хорошо будут смотреться на моих плечах».
Нужен трах. И как можно скорей. Реально нужна упругая баба с узкой дыркой. Эту-то трогать нельзя, иначе все полетит к чертям собачьим.
Смотрю, как Захар заносит чертовку в спальню, и от греха подальше сматываюсь в свою комнату.
Переодеваюсь в свежую одежду, так как в этой весь вспотел. Надо хоть спарринг устроить, напряжение снять. Находиться в этом доме становится все сложней. Да и отдубасить Захара хорошенько не помешало бы. Чтобы руки не распускал, да приказы старших по возрасту слушался. Он может потерять контроль.
Разминаю тело, тяну мышцы, делаю сотню другую отжиманий на кулаках.
Короче, заебался ждать.
Психую и иду на поиски блудливого друга.
Это что за хрень собачья?!
За вечер охреневаю дважды, когда нахожу Захара в той комнате, сидящего около белоснежной постели.
Застываю.
Он раздел ее. Тварина. Переодел в короткую пижаму, в ту, что видели на первой встрече. Розовая, невинная.
Она сама-то в отключке. Лежит на животе, а этот придурок чем-то намазывает ей торчащий кверху зад.
Утомилась, бедняжка.
Захар медленно скользит своей огромной ручищей по маленькой попке Кати, оглаживает ноги, возвращается наверх, мажет кремом между сливочных булок.
Думаю, это точно лишнее.
А меня накрывает новой волной дичайшего желания. Стояк за пару секунд начинает давить башней на спортивные штаны.
Я нервно сглатываю образовавшуюся слюну и кладу свою ладонь на пах.
Она что-то мурлыкает, обнимая подушку, как любимого. Подаётся попкой к его рукам. Маняще выгибает гибкую спинку.
Зрелище настолько возбуждающее, что я готов зверем выть, лишь бы присоединиться.
Он сдвигает ее пижамные шорты вместе с трусиками вбок и меня прошибает, стоит увидеть мелькнувшую розовую девичью, сладкую плоть. И если я правильно понимаю, чисто выбритую. Блять.
Я знаю, что он собрался делать. И я бы не прочь его заменить, или помочь, но лучше нам отсюда свалить обоим.
Не даю Захару совершить ошибку и пустить все по пизде. Ни он, ни я не выдержим на гражданке.
Не даю придурку опустить свою голову к ней между ног. Топая, захожу в комнату.
– Ты больной? – озлобленно рыком кидаю в его сторону.
– Тихо… – шикает он на меня, но взгляда от манящей киски не отрывает. Сукин сын. – Ты подойди. Просто понюхай, как она пахнет… ммм…
Захар наклоняется к ней ещё раз.
Подхожу к нему, дергаю за майку вверх.
Всего трясёт. И меня, и его. Он не сопротивляется, лишь мотает головой. В этой комнате противопоказано находиться. Здесь все, вплоть до бантиков на зеркале, сводит внутренности узлом похоти. И желанием трахнуть нежную хозяйку берлоги.
Девочка, словно борец сумо, одолевает хрупкое равновесие разума. Опьяняя собой всех рядом, буквально заставляя вставать на колени.
Толкаю в грудь Захара, заставляя выйти из комнаты. Пиздец, вот что это.
– Ты головой вообще думаешь? – беру его за ворот майки, тяну к своему лицу. – Брат, что за хрень ты вытворяешь?
Злость бурлит в венах. А рожа этого идиота лишь сильней выводит из себя. Он нас обоих погубит.
– Да брось, – толкает в ответ, и я врезаюсь спиной в стену. – Она в отключке, ничего бы не вспомнила. Мог бы и присоединиться, ты же знаешь, я не жадный.
Он ухмыляется, как змея в саду Эдема, и я невольно бросаю взгляд на белую дверь с плакатом: «Осторожно, злая кошка».
Злая-то может и злая, но желанная, от чего в груди сердце как часовая бомба тикает.
Неправильно это. Изнасилованием называется. Мы таким заниматься не будем.
Поворачиваю лицо к довольной роже Захара. Что творится у этого отшибленного в башке, я хрен пойму. Готов променять дырку на службу? Один трах на цель всей жизни.
Правила есть правила. Никогда ни к кому не привязываться. Потом отдирать намного больнее, чем сраный пластырь. Никаких личных связей.
Мы парни шумные были. Детдомовские. Нас часто брали к себе, как братьев. Потому что морды смазливые. Но пара шалостей и отправляли назад. Как ненужный отход, обратно на помойку.
К четырнадцати мы поняли, что жизнь, собственно, ещё то дерьмо, и нам его грести самостоятельно.
Вдвоём, без лишних лиц.
Армия стала лучшим выходом. Там всегда кормили, выдавали деньги, а вскоре появились привилегии. И хрена с два я променяю цели на мокрощелку. Не дождется.
Да и понятно же, что и Захар не сильно-то любит Киску. Трахнуть, да. В нем проснулся азарт. Мы часто делим баб. Но эти бабы на один раз.
Катя как никакая другая заслуживает лучшего. Не двух отбитых и повернутых на войне солдат, а нормального парня. Которого мы выберем, естественно, сами.
– Если ты не забыл, у неё камеры напичканы по всей комнате. Мы сами их ставили! Ты же понимаешь, что этот компромат не в нашу пользу?! – напоминаю другу о самом важном и улыбка его тут же гаснет, как свет лампочки.
То-то же блять!
Осознаёт. Смотрит виновато.
Да затуманило ему мозг молодое женское тело, понимаю, сам не без греха. Но это единственная девка, которую нельзя трогать. Нельзя и все. Руки пообрубать, но не прикасаться.
– Включи мозги и отключи свой хер, – советую ему, хотя самого колотит по жесткому и приходится сдерживать свои похотливые порывы.
Не было бы этого завещания и просьбы ее отца, сорвался бы уже. Возможно, наплевав бы на звания, но взял, что хотел. Уж больно хороша она, да и прикипела.
Захар недовольный ушёл спать в другую комнату, громко хлопнув дверью, а я взял ключи от дома, закрыл нашу соседку… На всякий случай. От греха подальше.
Только вот перед этим сходил укрыл ее одеялом и все-таки втянул в себя сладко-соленый запах ее смазки. И когда выходил, чуял, что ведет меня с этого аромата, не хуже, чем с пары бутылок водки.
Это будут тяжелые полгода.
