Людмила Галыгина
Чужой ребёнок. Роман
Пролог
Женя со страхом ждала возвращения матери с работы. Вчера она ей сказала, чтобы убиралась из дома и не позорила её своим пузом:
– Соседки проходу не дают, говорили мол, что принесёт твоя Женька в подоле. Днями и ночами дома не бывает. Набегала себе живот выше носа и проваливай из дому. Завтра, когда с работы приду, чтобы тебя здесь не было.
Но Жене не к кому было уходить. Саша её бросил. Уехал в город. Говорят контрактником в армию пошёл. К ней даже проститься не заехал. Нина не пускает к себе, у неё родители приехали из Норильска насовсем. И теперь всех Нинкиных ухажёров разогнали. Подруг тоже на порог не пускают. А у неё уже семь месяцев, на УЗИ сказали: мальчик будет. А радости нет никакой. Вроде как затолкается, аж в груди горячо становится, и тут же мысль: а где нам жить с тобой, малыш?
Вещи она на всякий случай собрала. Один ноотбук остался. Она ещё за ним посидит, может, кто откликнется, послала на сайт знакомств письмо, в котором всё без утайки рассказала.
– Да кто там откликнется. Кому чужой ребёнок нужен? Может мать сжалится? Попрошу ещё раз.
Но с экрана пошёл сигнал: Вам сообщение! Вам сообщение!
Глава 1
В маленьком городке в Швеции за компьютером сидел Иоган Берг. Рано поседевший сорокалетний мужчина машинально просматривал странички на сайте знакомств. Ему посоветовали это друзья и его психотерапевт. Несколько месяцев он лечился от депрессии после гибели беременной жены. Луиза должна была родить мальчика через два месяца. Они готовились к этому событию. И, несмотря на предупреждения родных не покупать ничего заранее, постепенно приобрели всё необходимое для малыша. Обставили детскую так, как хотела Луиза. Даже заходили посидеть там перед сном, называя это посиделки втроём.
Теперь эта комната была закрыта на ключ, и Иоган никогда не заходил туда. Он боялся, что ему придётся снова испытать то, что он испытал в день гибели жены. Жена в этот день ездила за покупками и как всегда была осторожна на дороге. Но огромный грузовик, потерявший управление, расплющил её машину о стену дома. Когда ему об этом рассказали, он понял, что теряет рассудок. Переживание было таким сильным, что пришлось лечиться у психотерапевта.
Перед ним на экране монитора мелькали фотографии женщин, он даже не останавливал на них свой взгляд.
– Неужели врач думает, что мне станет легче от знакомства с одной из этих женщин. Я любил Луизу, и никто мне больше не нужен. Её и нашего ребёнка мне никто не сможет заменить, – говорил он сам с собой.
Иоган уже хотел прекратить это никчемное занятие, как вдруг сердце вздрогнуло. Руки дёрнулись к клавиатуре, и он вернул назад только что промелькнувшую фотографию. На него с экрана смотрела Луиза. Не такая, какую он запомнил, а чуть уставшая, с поблекшим взглядом и печально опущенными уголками полных губ. Зато кудрявые рыжие волосы, овал лица, носик в веснушках… И такие знакомые черты лица…
– Это Лу, моя Луиза… Так не бывает,– прошептал Иоган. И жадно стал читать письмо женщины. А прочитав, снова повторил:
– Так не бывает… Семь месяцев, как и у нас… – руки уже сами набирали сообщение.
Он злился, что так плохо владеет русским, боялся – его не поймут. Поэтому старался писать коротко, четко выражая смысл того, что хотел сообщить.
Женя получила письмо, разобрать сумела только это: «Я к вам еду. Ждите, никуда не уходите». И ещё швед написал почему-то, что это его ребёнок, который не родился. Но Женя подумала, что он путается в языке и ему трудно выразить свою мысль.
Когда Дарья Тимофеевна пришла домой, дочь ей сказала, что скоро за ней приедет жених, и она уедет от неё навсегда. Он прислал письмо и сказал, чтобы ждала его здесь, дабы не ошибиться адресом.
– Зубы мне заговариваешь, да? Не верю я ни одному твоему слову.
– А ты вот сама прочитай.
Дарья подошла к компьютеру, посмотрела, почитала и сказала:
– Ну, если дурак нашёлся, то разрешу его подождать пару недель, а потом – выгоню.
– За что ты меня так ненавидишь?
– За то, что ты мне всю жизнь испортила. Отец твой поступил также как Сашка. Сбежал и больше глаз не показал. А я с тобой мыкалась, всё думала замуж ещё выйду, а меня из-за тебя так никто и не взял. Одиночество влачу по твоей вине. Погулять выйти и то не могла, тебя не с кем оставить было. Радуйся, что в детдом не отдала, а выкормила. А ты отблагодарила!
– Значит судьба у нас одинаковая, тебе бы посочувствовать, а ты меня готова убить.
– И убила бы ещё в детстве, если бы духу хватило.
– Это ты правду сейчас говоришь?
– Правду. С тех пор тебя ещё больше ненавижу. И себя тоже.
Женю накрыл ужас. Она вдруг поняла, что её мать могла с ней сделать, когда она была ещё беспомощной. Она боялась смотреть на неё, глаза бы выдали, о чём она думает.
– Тогда она, не задумываясь, выгонит нас,– украдкой гладя свой живот, тихо говорила Женя. – Давай потерпим, миленький мой. Давай потерпим. Хоть бы этот швед нас не обманул, хоть бы приехал…
Две недели ожидания были кошмаром для Жени. Дарья Тимофеевна придиралась ко всему. Не так убралась, долго спишь, не ходи лишний раз на улицу, не позорь меня. Каждый день стал мукой. Да ещё она издевалась над её верой в то, что её иностранец приедет за ней.
– Идиотка, думает там у него свободных и без детей нету невест. Прямо, приехал и забрал и в доме у себя поселил, ха-ха! Нету таких дураков сейчас. И не надейся.
– А мне больше не на что и на кого надеяться. Это мой последний шанс. Если ты выгоняешь, куда я с грудничком денусь. На работу не возьмут и жить негде.
– А куда хочешь, туда и иди. Как гуляла, так и расхлёбывай. Оставляй в роддоме и устраивай свою судьбу. И работа будет и муж найдётся.
По её словам было видно, она очень жалеет, что не сделала такое с Женей. И девушка подумала, её мать жестокая и бездушная женщина. Никому никогда ничем не помогла, никакого соболезнования к чужому горю не испытывала. Её тоже никто не любил, соседи сторонились или старались задеть за живое как можно больнее в отместку за её злобный характер. Так вот и жила Дарья, бирючкой и ненавистницей.
У Жени совсем другой характер, она была общительным человеком. У неё много подруг и друзей. Ей в их компании было веселее и приятнее, чем дома. Поэтому, когда пришла к ней первая любовь, она по неопытности допустила до интимных отношений, не проверив чувства, не зная характера своего избранника. Спохватилась – было поздно. А самый родной человек – мать оказалась хуже врага.
– Я нахожусь на каком-то перепутье. И не знаю, что мне завтрашний день принесёт… – бормотала она, прибираясь в доме. – А, что ни принесёт…, хуже мне не будет. Что может быть хуже, когда родная мать не помочь, а убить готова.
Глава 2
Бергу казалось, что он слишком долго оформляет визу, нервничал и боялся, что не успеет.
Мой ребёнок должен родиться здесь, у нас дома, а с этими документами тянут и тянут,– жаловался он своему другу Ларсу.
– Ты говоришь, как будто это действительно твой ребёнок.
– Конечно мой, я запрещаю тебе даже думать иначе. Это мой малыш, он будет Бергом, моим наследником и любимым сыном.
«Нет, он не сумасшедший, он просто заранее полюбил этого ребёнка. Что в этом плохого?»,– успокаивал себя Ларс. Но всё равно считал, что это не нормально.
Иоган попросил друга присмотреть за домом, отпустил на выходные прислугу, сделал распоряжения на своем мебельном комбинате и уехал в аэропорт в тот же день, когда были готовы документы. Прилетев в Москву, купил в столице подарки Евгении и её матери. Потом поездом ехал до Таганрога. И всю дорогу переживал об одном, чтобы Женя никуда не уехала, ведь у неё с матерью серьёзные разногласия. Для него разногласия с родителями было нормальным явлением. Взрослые дети должны жить отдельно от них. Как они с отцом. У них тоже не складываются отношения. Но это не значит, что нужно их разрывать окончательно. Он всё равно твёрдо знает, что ювелирный бизнес отца перейдёт к нему. А когда отец будет совсем стар, он обязан будет заботиться о нём. Это узаконено в их стране.
Но Россию Берг не знал. Он здесь бывал не раз по делам мебельного бизнеса, но никогда ему не пришлось вникать в семейные отношения русских. Он не знал, что здесь в семьях бывают разрушены все связи, и родные могут ненавидеть друг друга хуже чем враги. Что родители бросают детей, а дети родителей. Это только предстояло ему узнать.
На вокзале в Таганроге Иоган взял такси и поехал по адресу к Жене. Её не было дома, она гуляла по берегу залива. Свежий ветерок в летнюю жару нёс прохладу с моря. Ей не хотелось уходить, она бродила босиком по песку, заходила в воду, освежая ноги. И снова выходила на берег. Присела на большой плоский камень, погладила его рукой. Здесь она в детстве загорала. Камень всегда был тёплый, гладкий и какой-то свой, родной.
– Тут бы и мой сынишка загорал. Я бы привела его сюда и показала любимое место. Ему бы понравилось…
Она не замечала, что по щекам текут слёзы. Ей не хотелось покидать родные места. Но Женя не видела другого выхода.
– Две недели завтра истекают, мать бесится. Мне всё равно придётся уезжать, даже если швед не приедет.
Только сейчас она заметила, что она никогда не называет его по имени. Женя задавала себе вопросы и не знала на них ответы.
– Это что значит? Что я не принимаю его сердцем как мужчину? Конечно, не принимаю! Я даже не знаю, как он выглядит. Просто благодарна ему за то, что откликнулся. А если он ждёт от меня любви? Что мне тогда делать? Надо будет пересиливать себя, подстраиваться и угождать ему. Вот что меня ждёт. На это и нужно себя настраивать сразу. Может я смогу? Ой, что это я? Ведь он может и не приехать, а завтра мне уходить из дому.
Евгения поднялась с камня, ещё раз посмотрела на него, обвела взглядом залив, помахала рукой чайкам и пошла домой.
А дома Иоган уже мирно беседовал с Дарьей Тимофеевной. Русский язык его был никудышным. Но понять его было можно. Он уже вручил подарок Дарье. Это была богатая норковая накидка, которую она разложила тут же на диване и всё смотрела на неё во время разговора с будущим зятем. Ей в жизни никто не дарил подарков. Тем более таких дорогих. Поэтому Дарья немного размякла и беседовала без свойственной ей постоянной недоброжелательности. Она уже знала, что он богат, а его отец ещё богаче. Поняла её Женьке несказанно повезло. Зависть поднималась в душе чёрной волной, но она терпела, Ведь из этого богатенького зятя можно будет многое вытянуть. Дарья уже начала поворачивать разговор в русло тех проблем, которые у неё возникнут, когда она останется без дочки. Давая Бергу намёк на то, что ей надо будет помогать материально.
Но тут вошла Женя, увидела мужчину в доме и сразу поняла, кто это. У неё всё внутри вздрогнуло, накрыла масса разных чувств. Это были и надежда, и облегчение, и удовлетворение от того, что швед оказался привлекательным и не старым. Ведь он не прислал своей фотографии, она не знала, какой он на самом деле.
Иоган смотрел на Женю и его тоже обуревали различные переживания. «Да, она похожа на Луизу, очень похожа, но не будит во мне тех чувств, которые я испытывал при взгляде на свою жену. Может это первое впечатление? Потом всё будет по-другому? Хочется верить». Он подошёл к Евгении, взял её за руку. Тёплая ладошка девушки, легла в его огромную ладонь и вызвала какие-то далёкие неясные воспоминания. Иоган был удовлетворён. Он понял: всё не безнадёжно, впереди у них, возможно, будет любовь, пусть не такая как у них с Лу, но что-то же шевельнулось в душе.
– Какой у тебя красивый живот,– сказал Берг, потом спохватился и добавил, – и ты очень милая.
И сразу, переходя к делу продолжил:
– Наш ребёнок должен родиться в Швеции, у нас дома. Такси должно быть через час. Ты готова?
Он опустил руку в карман, достал коробочку и подал её Жене. Она открыла её – в чёрном бархате утопало кольцо из белого золота с бриллиантом. Женя изумилась красоте и блеску и не смогла сдержать восторга. Берг улыбнулся и сказал:
– Я делаю тебе предложение. Регистрация будет в Москве. Тогда ты как моя жена беспрепятственно выедешь из страны. Иначе на оформление визы уйдёт много времени. Не дай Бог придётся рожать в России. У ребёнка будет российское гражданство, этого мне не надо. Собирайся быстрее.
