Людмила Райкова
Обманули дурака
Глава 1
Прибыть в назначенную точку не значить приехать и вкатив чемодан облегченно вздохнуть:
– Дома!
Именно так и выдохнули хором Маня с Глебом, вставив в замочную скважину ключ. Дверь распахнулась и в нос путешественникам ударил запах застоявшейся сырости. С потолка прямо по стене тонкими струйками стекала вода.
В коммуникационной шахте за стеной туалета бурлил водопад. Стена на кухне отвергла свежие обои, а в местах где они умудрились выстоять явила взору супругов географическую карту лунной поверхности с замысловатыми рыжими разводами.
Пока муж с женой разинув рты раскрывали балкон и все доступные форточки, у входной двери скопились в полном составе соседи с двух нижних этажей.
– Явились курортники! Теперь закатывайте рукава и принимайтесь за ремонт всего стояка. – Вопила Клавдия Игнатьевна.
Маня с Глебом вселились в этот дом меньше двух лет назад, и сердобольные соседи предупредили:
– Клавдия Игнатьевна, соседка снизу, человек не уравновешенный. После трагедии с мужем она долго пила. Потом лечилась.
Словом, у соседки афганский синдром и теперь все вокруг она воспринимает как замаскированный обман против нее лично. Отправили на войну и не сказали куда. Молодая Клава с первоклассницей дочкой считала, что муж уехал в командировку на Камчатку. Потом пришли трое военных со скорбными лицами и сообщили что летчик Смирнов геройски погиб. Клава выяснила что геройствовал ее муж в Афганистане. Поплакала, а еще через два года объявили, что войска оттуда торжественно эвакуировались. Клава впала в ступор – входили тайно, выходили праздничной колонной. Без Мишки и еще 14000 таких же. Какие интересы отстаивали там они? За что сложили свои головы? И почему теперь эту войну называют ошибкой? Клава водила дочурку в школу, смотрела по телевизору Горбачева, и каждый день увеличивала перед сном дозу коньяка. Потом дочурка получила аттестат, поступила в Медицинский институт и принялась лечить маму алкоголичку. Получалось с переменным успехом – в любой сложной ситуации Клава добывал коньяк и стабилизировала нервную систему.
Маня с Глебом переступили порог в 15.30, Клавина система коньячному успокоительному за это время не поддалась. И теперь она нетвердо шагая по их квартире решительно размахивала руками, чтобы удержать равновесие.
Водопад за стеной санузла снял все претензии к Мане с Глебом. Водный поток бушевал сверху, и процессия, усиленная Глебом и Маней, двинулась на штурм двух верхних этажей. На четвертом никто не открыл. А на пятом при первой трели звонка приглушили телевизор.
Все разошлись по своим квартирам расставлять ведра и тазы.
В жилищном комитете пояснили, что штатный сантехник прийти не сможет, – три дня отмечал отбытие жены с детьми в отпуск. Обычно он в таких случаях выпадает на три дня. Но диспетчеру невнятно пообещал привести себя в рабочее состояние через полтора суток. Аварийная служба тоже не откликнулась на сигнал сос пострадавших.
Маня с Глебом вместо обещанных друзьям визитов с подарками и рассказами о славном отдыхе коротко отвечали по телефону, что дома ЧП, и кидались выливать воду и отжимать тряпки.
Мечты о ванне с пеной, вечере в саду у друзей с шашлычком и разговорами, смыло в неизвестное по времени будущее.
Жизнь в очередной раз обманула, и вместо сладкой конфетки, подсунула затхлый сухарь проблем.
Они привыкали к подменам и неприятным открытиям постепенно. Начиная с детства, когда Никита Сергеевич Хрущев пообещал построить в Стране Советов коммунизм. Исполнение мечты должно было наступить в 80 году. К этому периоду Маня с Глебом успели получить по аттестату и даже по диплому. Они уже перестали радоваться своему везению, родиться в лучшей стране на Планете. А то ведь могли появиться на свет в этой ужасной Америке, где линчуют негров и у каждого мусорного бака живут бездомные. Каждый в своем городе тайком слушал «Голос Америки» и почитывал самиздатовские вирши. Под жизнеутверждающие репортажи про рекордные урожаи и героях социалистического труда, взрослеющие Маня и Глеб каждый по отдельности начинали подозревать, что обещания коммунистического рая, в отдельно взятом СССР, пока откладываются. Принцип – каждому по потребностям, от каждого по возможностям, еще не укладывается в экономические достижения. Может потому что потребности у советских граждан растут и ширятся, а возможности день ото дня усыхают. Всё меньше ребят, после школы, стремятся поступать в ПТУ и приобретать специальность токаря или слесаря. Все хотят быть юристами, товароведами, а лучше всего инспекторами или секретарями какого-нибудь райкома или даже выше. Оттуда самая коротка дорога в начальники – можно стать директором завода детских игрушек, овощной базы или даже прачечной. Директорами без партийного билета стать невозможно, а значит, получив партийную должность ты попадаешь в список номенклатуры. Эдакого кадрового резерва. Старт есть, а дальше все зависит от твоих личных качеств. От умения демонстрировать приверженность коммунистических идеалам, заводить связи, выбрать правильную жену или мужа. Восхождение по номенклатурному олимпу таит в себе не меньше опасностей, чем покорение альпинистами Эльбруса. А партийный билет – главная страховка.
Маня с Глебом коммунистами не стали, и оставались на удобной позиции наблюдателей.
Позже такую категорию назовут совками, потом окрестят лохами. А наблюдатели за бурными селями перемен в СССР, тренировали в себе реакцию, чтобы уворачиваться от крутых виражей управленцев разных уровней. Неуправляемая стихия перемен, организованная вчерашними номенклатурщиками, за десять лет снесла на своем пути всё, на чем держалась страна, – идеалы, социальную защищенность, права наемных рабочих. Какие права, когда вокруг тебя падают глыбы рушившихся столпов отечественной экономики. Пермский авиационный завод, представителем которого был Глеб, превращается в АО, где большая часть акций оказывается в руках тех же американцев. Газета, где 30 лет служила Маня в перестроечную пору, отметив 75-летие, поползла по швам. Уважаемый, бессменный, вполне номенклатурный редактор, на самой заре перестройки заложил под твердый фундамент издания безотказную коммерческую бомбу. Она тикала, приносила старику личные доходы. И служила главным секретом редакции. Прозревающие журналисты быстро удалялись из стен газеты. В итоге, в сплоченном вокруг дряхлого редактора коллективе, осталось только два журналиста. Достаточно подкупить одного, и богатое своими помещениями в центре Москвы издание, легко и непринуждённо переходит в умелые коммерческие руки.
У каждого совка, своя история обмана и предательства, личный опыт выживания и трансформации идей. У Клавдии Ильиничны Смирновой афганская, у Мани редакционная, у Глеба авиационная. Но горький опыт не означает, что не надо бороться с протекающими тебе на голову трубами.
И опять получалось что, бороться надо с теми, кто сверху, а там не реагируют. Тактика отношений верхних властных и нижних зависимых в стране, по закону пирамиды дошла и до их подъезда.
Маня отжав очередную тряпку поднималась по лестнице, звонила и стучала к верхним. Проверяла оставленные в дверях записки с отчаянными фразами в стиле «Караул».
Никто не появлялся, водопад бушевал, жизнь шла своим чередом.
Еще вчера в поезде, Мане жаловался молодой человек что, вместо выпускного, родители организовали ему с сестрой поездку в Питер.
Праздник Собянин перенес, а семья, преодолев ЕГЭ и выбрав Вузы для Димы и Оли, не могла не отметить это важнейшее событие. В самом деле, отложенный день рождения уже не настоящий праздник. Испортил Диме с Ольгой выпускной Евгений Викторович Пригожин. Затеял свой марш справедливости в такой важный день. И даже саму поездку испортил, – обратно, родители решили ехать не в Москву, а выйти из вагона в Твери. Чтобы не попасть под огонь противоборствующих сторон. Маня с Глебом ехали до Москвы, утром обнаружили в телефонах сообщения от выпускников. И просьбу быть осторожнее на остатке пути. И еще заботливые вчерашние школьники просили их, если будет нетрудно сообщить, что добрались до дома без приключений.
Волновались и друзья в Германии в и Латвии. Там в Евросоюзе считали, что в Москве начнутся боевые действия со взрывами в метро, осадой Кремля и авиа налётами.
– Зачем ехать в самое пекло, выходите на первой же остановке и переждите переворот в небольшом городке в гостинице. – Советовала Ирина из своего голландского Болсварда.
Поезд стучал колесами. Телеграмм сообщил что вагнеровская колонна остановилась. Западные пропагандисты разочаровались примирением в Москве. Ирина призывала не верить никаким телеграммовским и телевизионным сообщениям и прервать поездку.
– Бережёного бог бережёт! – Вспомнила Ирка старую русскую поговорку. – Сами вернулись в страну сюрпризов.
Подруга из своего Голландского далека постоянно намекала что, два года назад Маня с Глебом, неожиданно для всех, не исключая себя самих, вернулись в Россию. На время поехали и застряли.
Ирина от сюрпризов сбежала давно, когда еще никто о череде неожиданных кульбитов на пути развития социализма и не подозревал. Не то чтобы киевлянке жилось в СССР некомфортно. Мама преподавала музыку в школе, папа бесследно исчез на стройке газопровода «Дружба», где-то под Уренгоем. Жили вдвоем не тужили, пока Ирочка не нашла себе мужа ливанца. Обзавелись ребенком, в Ливане грянул переворот. А в Канаде обнаружилась родня исчезнувшего папочки. И так настойчиво стали звать к себе молодую семью, что Ирина поддалась на уговоры. Не смутило даже то, что перемещение к родне будет проходить какими-то нелегальными путями. Словом, Иру с мужем и ребенком, как нелегальных мигрантов, на пути в Канаду тормознули в Голландии. Там они и осели, в течение 15 лет добиваясь гражданства. Добились, жили на пособие, и теперь смотрели на мир через призму нидерландских правил и понятий.
На данном этапе войны, подруги заняли кардинально противоположные стороны, но первое время повоевав в Ватсапе, заключили перемирие и продолжали дружбу в условиях замороженного конфликта. Маня звонила справиться о кризисе и ценах на газ, Ирину интересовало сколько в магазинах стоит подсолнечное масло и парная курица.
Ну и конечно наиболее острые фазы военного конфликта. Перспективы подруги видели по-разному – их восприятие мировых событий программировались противоборствующими информационными войсками. Иногда голландские журналисты говорили больше чем российские. Например, блокпосты на трассе Дон. О заминированных мостах через Оку Маня с Глебом узнали от таксиста. Он мотался по заказам как угорелый, всю ночь. Собирал полицейских и свозил их к зданию поселковых администраций. Служивых заперли на ночь без права выхода, чтобы не волновать раньше времени население. Те сидели под замком и мечтали даже не о пиве, а о простом стакане воды. Таксист закупал, привозил и передавал по веревке через форточку заказы.
Потом их будут благодарить за мужество и героизм, а таксист будет со смехом рассказывать о собственном участии в подавлении «бутафорского» мятежа. Водитель крутил баранку и митинговал, по его твердому убеждению Пригожин с командой герои, а столичное болото, разобрав за 30 лет удобные кочки по кланам и семьям с перепугу защищало не страну, а собственные поляны.
– Кто нибудь из ваших знакомых пошел бы на Красную площадь защищать Думу или Правительство. Если честно? – Допрашивал таксист Маню с Глебом.
Измученные дорогой супруги пожимали плечами. Хотя Маня подозревала, еще 20 минут назад, Глеб с боевым кличем, готов был ринуться в бой. Едва они выкатились из вагона под палящие лучи московского солнца, муж взял курс на кофейный автомат. Никакие дороги, переезды и задачи не могли исправить его режим сна. Даже в поезде точно зная, что уже в 10.20 его выставят из вагона он не мог угомониться до пяти утра. Листал телегу пока не кончилась зарядка. Искал в вагоне розетку, чтобы подключить телефон. Маялся без новостей и собеседников. Прятался как школьник в туалете, чтобы покурить у открытого окна. А тут, прямо на платформе стаканчик капучино. Чего еще желать недоспавшему мужчине в самом расцвете лет.
Маня от кофе отказалась. Она хотела побыстрее домой под душ, в озеро и даже под водопад. Пристроив жену с поклажей на скамейке, Глеб метнулся к аппарату и торжественно принес стаканчик к месту парковки чемодана. Первый глоток сделал осторожно – напиток обжигал. После второго осторожного глотка, на помятом лице супруга замер ужас недоумения. Третий экспертный глоток он предложил сделать жене:
– Это капучино или я спросонья чего-то не понял?
Маня посмотрела на мутную воду в бумажном стакане, подозрительно похожую на смыв от грязной посуды, и проводить дегустацию категорически отказалась. Утренний кофе по дороге к электричке они заменили бутылочкой воды без газа. Остудив фонтан негодования, Глеб всю дорогу требовал призвать к ответу тех, кто по цене полноценного капучино, на платформе Восточного вокзала столицы, разливает страждущим помои. Муж никак не мог определить достойное наказание для обманщиков. Повешение казалось ему мягким, а расстрел коротким. В таком состоянии они загрузились в такси – чтобы наконец выбраться из машины у дверей собственного подъезда, а дома постояв под душем, выпить настоящий кофе с сигаретой усевшись за стол на кухне.
Целеполагание придает людям уверенности и сил, на одном дыхании они поднялись на свой третий этаж, повернули ключ в замке и действительность мигом ударила в нос запахом застарелой сырости. А с тыла заградотрядом уже стояли соседи нижних квартир. Не до кофе, когда по стенам квартиры льется целый Ниагарский водопад.
Говорят, невероятное человек принимает не сходу, а как-то поэтапно. Сначала не верит. Потом наступает момент полного отрицания и поиска виновных. Далее следует этап поиска выхода, и правила существования рядом с проблемой. Первые два этапа муж с женой отбили кофе и парой сигарет. Клавдию Игнатьевну, с невозможностью остановить водопад, примирила рюмочка коньяка. А нижняя соседка спаслась эвакуацией на пляж. Глеб установил на водном пути десятилитровое ведро и раз в тридцать минут вычерпывал ковшиком воду. Маня с такой периодичностью бегала к дверям соседей четвертого и пятого этажа. В перерывах варила бульон и смотрела новости. Курица прорывалась ароматом через сырость и тоже примиряла с действительностью. С новостями было похуже. Народ почему-то ждал смены руководства министерства обороны. Особенно здесь в гарнизонном городке. Как там на фронтах народ знал, по репортажам и рассказам тех, кто прибывал с фронта в отпуск. А вот разбитые дороги, прогнившие коммуникации затопленные подвалы и горы мусора от разломанных кирпичных строений, оставленные в городке нерадивыми службами тыла, вызывали у жителей негромкий, но устойчивый протест против действий воинского министерства. Вздумай кто-нибудь провести здесь социологический опрос и цифры продемонстрируют революционную ситуацию. Вдовы героев, их дети и военные пенсионеры которые, не дождавшись положенных квартир, осели здесь забытыми тенями, на мятеж конечно не способны. Но по-военному чётко, готовы спланировать действия по преодолению стихии. У всех, в группе пострадавших, были или воинские звания, или причастность к ним, только Маня оказалась сугубо гражданской. И её, как вольнонаёмную, гоняли по этажам выслеживать загулявших невесть где соседей. Она исправно поднималась, звонила, ждала под дверью, вздыхала и спускалась на свой этаж. На городок опустилась ночь и плотный ливень. Ужинали с зеленью и несбывшимися надеждами.
В крайний обход, Маня удлинила маршрут и спустилась на этаж ниже, выяснилось, что водопад хлещет третью неделю без перерыва. Получается, что почти сразу после их отъезда. Что ж придется потерпеть еще и эту ночь, а может даже не одну.
Маня разобрала кровать, Глеб успел подключить свой комп и отгородился от проблем экраном и наушниками. Когда за стеной водопад, за окном ливень, самое милое дело включить аналитику и под рассуждения грамотного человека убедившись, что всем сейчас не сладко можно и уснуть.
– Все спрашивают где ты был 24.06.23, и тот, кого не было в Москве пытается сходу состряпать оправдание. Мол, ездил навестить пожилых родителей, отправился на экскурсию. Сейчас спикер Госдумы запросил у таможни список депутатов и членов правительства, выехавших в этот день за границу. – Маня не знала кто собеседник Карнаухова. Но сама постановка вопроса перенесла ее к ситуации Ельцинского переворота. Когда Борис Николаевич стоял на танке, демонстрируя толпе идеально отглаженные брюки и сияющие ботинки. Он призывал народ выйти на защиту конституции и страны, а Манина бабуля, светлая ей память, с недоумением разглядывала сверкающие ботинки и говорила.
– Переворот, а он как на посольский прием оделся.
Тайны событий с годами проглядывают наружу. И бабулины подозрения в 91-м оказались не лишены оснований. ГКЧПисты тоже призывали спасать государство и страну, но у них дрожали руки. А Ельцин, не помяв на брюках идеальных стрелок, забрался на танк. Революцию в Москве снимали иностранные журналисты с заранее заготовленных позиций. А организаторы, не уверенные в победе нового вождя, подготовили для эвакуации Ельцина специальный самолет. Вот он и вырядился на случай срочного вылета из страны.
После этого события модно было спрашивать:
– А где ты был в этот решающий момент?
Потом в почете были защитники Белого дома, в пределах Садового кольца делались публичные заявления, режиссировались и снимались на камеру перевороты. Сюда стекались и шахтеры, чтобы постучать касками по брусчатке, требуя выплаты зарплаты. Сюда же пытался прорваться, и Пригожин со своими штурмовиками. И вот что интересно, еще недавно все с напряжением ждали, когда героические ребята возьмут Соледар, отобьют Бахмут. У Пригожина брали интервью, о подвигах его бойцов снимали репортажи. А потом за сутки дружные теле голоса объявили вчерашнего героя предателем и мятежником. А на пути движения заминировали мосты. Между прочем один из таких мостов всего в 26 километрах от городка, в котором сейчас, перед сном, неудобными вопросами баюкала себя Маня. А через наушники их догоняли чужие и тоже далеко не приятные вопросы.
– Вы с кем, товарищ Главнокомандующий? – Неизвестно кого спрашивал интервьюируемый.
Если Маню, то она ответа не знает, если Самого, то он неудобные вопросы просто не слышит. Иначе зачем бы Пригожину в полном боевом вооружении двигать колонну на столицу. А вопросов много не только к правящей элите страны и ее экономическому блоку. Неизвестный голос сообщает что за год СВО, не политики или олигархи и простые люди со средним достатком, купили и спрятали под подушку 0,5 триллиона долларов. В рублях такую сумму даже посчитать трудно. А если расширить арифметический коридор? По телевизору на всех каналах бла-бла о суверенитете страны и де долларизации экономики, а люди скупают и скупают эти пустые зеленые бумажки. Они с кем? Конечно с президентом страны, вот только какой.
Сам Пригожин вдруг заявил, что никто усиленно Донбасс не обстреливал, а по ТВ перед началом СВО, аж охрипли, призывая спасти Донбасс. Кто говорил правду? И сейчас мы спасаем русских на Украине, или решаем там, кто будет править в России?
Да все финансисты и политики мира, воспитаны, выращены и приведены к присяге в США. Наши не исключение. Вот только сейчас, русская колонна элиты сбилась с мирового шага. Кто-то дает неправильную команду? Или главный по стране просто обманут глобальными финансистами?
По мнению большинства россиян, страна давно шагает не в том направлении, все 30 лет. Теперь и элита, в интересах которой напрягался простой люд, выбилась из мировой политической шеренги. Теперь получилось, что страна в полном составе забрела в дебри проблем. И пока в этих дебрях её, как вьетнамских повстанцев, напалмом не сожгли глобалисты, следует на общем собрании провести честный разговор. Обнулить финансовую политику и приватизацию, даже неправедные расходы бюджета на всякие Кронштадтские штучки дочери министра. Да и не обойдется без вооружённого похода на центральный банк. Но придется, если всерьез намерены выжить, не каждый в своей норе, а страной.
Маня уснула под шум воды и минорные ноты аналитической тягомотины.
В подвале с бетонными серыми стенами было холодно, в углу нескончаемым потоком лилась холодная вода, а за стеной мерно стучали чьи то шаги. Она понимала, что сидит в заточении, и сейчас придет военный и приставив к затылку ствол задаст один вопрос:
– Где ты была в ночь с 23 по 24 июня?
Надо ответить правильно и убедительно. Она была в поезде, доказательство – билет. Но он в телефоне, а айфон забрали специальные расследовательские службы. Сейчас надо бы вспомнить номер поезда вагон и место. Но цифры никак не приходили в голову. Вода лилась, вместе со слезами и соплями. Она начала задыхаться и поняла, допрашивать не будут – в подвал пустили газ. Еще немного и она уснет, а потом неважно будет, почём на бирже курс доллара и кто конкретно виноват в развязывании войны.
Глава 2
Невероятно, но она выжила. Разлепив глаза Маня подумала, что газ оказался некачественным, а может просочился и вышел туда откуда в подвал текла вода. Как бы там ни было, но она жива и даже на свободе. Вон напротив телевизор, а над головой светится розовый поросенок. Такой у нее ночник, включать и выключать поросенка надо нажав на хвостик. Щёлк, и свет погас, щёлк, маленькая фигурка засветилась у кровати как ориентир. Щелк, она выключила ночь и отправилась чистить зубы. Наступил новый день с новой датой и старыми проблемами. Ниагарский водопад не иссяк, за окном блестели на солнце зеркала луж после обильного ливня, они местами сливались в причудливые фигуры. Глеб спал, и по сброшенным фрагментам видеоряда Маня поняла, что муж нырнул под одеяло всего два часа тому назад. Она причесалась, оделась и отправилась на обход чужих дверей. На четвертом этаже исчезла записка. На пятом кто-то переместил листок, значит некто ознакомился с паническими строками и воткнул клочок бумаги за карниз. Ничего нет более стабильного в жизни, чем бытовые неприятности. Они надежно занимают пространство во времени и заботах, а утвердившись, начинают множиться и отравлять существование индивидуума.
Есть стихийные неурядицы, а есть еще и плановые. Кто-то из соседей, еще когда они были в Питере, переслал сообщение, что в доме ожидается отключение электроэнергии с 8.00 до 18.00. Маня с Глебом порадовались, что эта неприятность состоится в гарнизоне без их страданий. Вернуться в обесточенную квартиру они не успеют. Кроме того, перед отъездом они раздали продовольственные запасы по друзьям и совершенно добровольно отключили в квартире свет. Ан нет! Утром к водопаду добавился выключенный холодильник. Бесполезный электрочайник.
Правильно говорят – если не можешь изменить ситуацию, быстренько меняй отношение к ней. Наливая в металлический чайник воду, Маня вспомнила их латвийское бунгало, в котором с отключением света заканчивалась жизнь. Вода из собственного колодца подавалась через насос по всему дому. А насос без электроэнергии работать отказывался. Такие неприятности случались редко. Приходилось отыскивать ключ от крышки колодца, привязывать к ведру веревку и тащить вручную воду наверх. Нет веревки, бери ведро и топай 50 метров к реке. В реке Свэте вода есть всегда, несмотря на время года, погоду или наличие электричества. Но соседи не хотели топать на реку и мигом организовывали веревку, ведра и прочее. У всех на участках установлены спицы, через которые тот же насос закачивает воду в дом. Маня вспоминала, а тем временем безотказный центральный газ кипятил воду в чайнике. Хорошо! Она еще раз сверилась со старым сообщением. Свет дадут к 18.00. Сейчас 13.40, осталось совсем немного.
Кофе приобретает особенный вкус, если пить его садишься в хорошем настроении. Синий огонек газа затмил раздражающий водопад, Маня перестала представлять себе печальную Клавдию Ильиничну этажом ниже. Она жалела вдову летчика и радовалась, что сами пока квартиру в этом доме не купили. Они прижились в этом городке, запрятанном в лесном массиве всего в 80 километрах от Москвы. Центральное отопление и газ, вода холодная и горячая и березовая стена прямо напротив балкона. Скоростной интернет и никакого шума от нескончаемого автомобильного потока. Машин в гарнизоне было много, без них здесь никуда. Но двигались автомобили по разбитым дорогам городка со скоростью пешехода. А значит не шумели и излишне не пылили.
Вторую чашку с кофе Маня прихватила на балкон, – выпьет там, почти как на своей латышской веранде. Она уже разместила подносик на маленьком столике, как взгляд отметил вывешенное белье сразу на двух верхних этажах. На четвертом и пятом появились признаки жизни. Белье само не постирается и без участия хозяек не повиснет на прищепках для просушки. Маня вскочила, забыв о кофе и ринулась наверх. Дверь четвертого этажа отозвалась лаем. Так, значит приехали, постирали, вывесили белье и отправились в магазин. Пришла она к выводу и пошла дальше. На пятом этаже тоже никто не открыл. Наверное, ушли погулять.
Маня вернулась на балкон, добавила к утреннему кофейному удовольствию айфон, и решила держать караул со всеми удобствами. Кто-нибудь вернется домой и выйдет на балкон проверить белье. Она окликнет соседей со своего пятачка и лично сообщит им о проблемах с протечкой.
Зеленые ветки березы напротив раскачивались, мягкое солнце гладило Маню по волосам и щекам. Даже стул, втиснутый на балкон, казался ей плетеным креслом-качалкой, оставленным в Латвии. Отличное утро, портили только новости. Ночная аналитика повергла Маню в сон-тюрьму, и теперь она открывала новости, не связанные с политикой. Но и тут как оказалось ничего хорошего. Судите сами 81-летняя пенсионерка дала объявление. Она искала уверенного в себе, крепкого и меткого мужчину для выполнения сложного поручения за полтора миллиона рублей. Под объявлением она разместила раскрытую пачку заманчивых купюр и номер своего телефона. Это хорошо, что на предложение богатой пенсионерки откликнулись сотрудники полиции. Если бы их опередили крепкие ребята, то никто и никогда не узнал бы, что бабушка из районного центра ищет киллера. Он должен отомстить местному участковому за плохую работу. Служивый запил, вместо того, чтобы искать пропавшую козу Матрену. Странная бабуля, за полтора миллиона она могла купить себе штук двадцать новых Матрен и построить им отличный загон для выпаса, прямо за задним двором своего дома. Ан нет, – решила навести порядок в работе местной полиции организовав замену кадров.
Бабули в наше время суперские. В марте Маня смотрела репортаж о старушке, которая связала бойцам на передовую 300 пар шерстяных носок. Она сидела перед корзиной с носками в белом платочке, повязанном домиком и беззубо улыбалась в камеру.
В поезде муж переслал Мане ролик о 83-летней пенсионерке из Костромы, которая купила на передовую УАЗик. Тоже в платочке домиком и тоже беззубая улыбка. Маня задумывается о дантисте все чаще. В Питере обратила внимание на объявление о безболезненной и комплексной установке имплантатов. Один день и 100 000 рублей. А что, вживляется две опоры, а на них насаживается уже готовая челюсть со сверкающим рядом белоснежных зубов. Она даже собиралась позвонить, но Глеб закричал что свои зубы, пусть и с заплатками, всегда лучше и надежней искусственных. А потом, 100 000 рублей, это совсем не дешево. А еще не стоит забывать о повсеместной практике обмана в нашем, недоученном капитализму предпринимательском сообществе. Все усвоили цель, – максимальное извлечение прибыли, а про ответственность и соответствие цен качеству и гарантиях урока не получили. Двоечников капиталистов должны были пороть государственные структуры. Но у них свой подход к противостоянию капиталистов и потребителей их услуг. Словом, на голливудскую улыбку Маня не решилась, да и нужных сотен тысяч у нее не было. А вот эти две старушки, с носками и УАЗиком, почему-то не стремятся заполучить голливудскую улыбку. Может это менталитет такой – раньше думай о родине, а потом о себе. Или, тоже не верят в рекламу и боятся всего частного, включая дантистов. Потом она прочитала о том, что перед Крымским мостом выстроилась на 9 километров автомобильная очередь. Такие они с мужем видели на границе между Литвой и Белоруссией. Ещё однажды у таможенного поста в Себеже, очередь из фур растянулась аж на 18 километров. А здесь у моста внутри одной страны. Да еще в то время, когда Киев трубит о подрыве ненавистной трассы. Говорят, что это все отпускники рвутся к морю, чтобы позагорать пока лето. Есть понятие экстремальный туризм – альпинисты в горах, байдарочники на Сибирских реках. А тут новый вид – пляжный отдых под прицелом Хаймерсов. Это ж как надо верить российским ПВО, чтобы вместе с детьми, да еще на машине катить сегодня на пляж в Крым!
Зудела она на балконе мыслями, рассеянно оглядывая колышущиеся березовые ветки. И так увлеклась что, позабыла о цели своего караула. Кто-то на пятом этаже вывешивал дополнительную порцию постиранного. Маня взвилась, опрокинула чашку и крикнула в пространство:
– Здравствуйте!
На балконе пятого этажа кто-то замер. Маня задрала голову, на одной прищепке опасно свесилось мокрое полотенце и никаких рук готовых его подхватить.
– Я ваша соседка с 3-го этажа. Оставляла вам записку. – Увеличив громкость транслировала Маня проблему ввысь. На балконах другого подъезда появилось сразу три фигуры.
– Это тебе Наталья кричат! – Выдали они затаившуюся наверху соседку. – Чего молчишь. Ответь соседке. – Радовали Маню сердобольные жильцы многострадального дома.
С балкона на пятом, наконец свесилась белобрысая голова.
– Вы кто? – Поинтересовались сверху.
– Живу я здесь. – Откликнулась Маня вслух, а про себя подумала, что надо было сказать «мучаюсь». – Второй день пытаюсь застать вас дома. Можно мне подняться.
– Нет! – С паническим ужасом прокричали наверху. – Я все равно не открою!
– У вас заклинило замок? – Предположила Маня.
– Мозги у нее заклинило от косметических процедур. – Проворчали с соседнего подъезда.
– Я сама к вам спущусь, незачем орать на весь квартал. – Отозвалась Наталья и голова исчезла. Маня ринулась к двери и встречала соседку прямо на лестнице. Наталья спустилась в футболке до середины бедра, телефоном и пачкой сигарет в руках.
– Грымзы! – Воскликнула она в сердцах, полюбовавшись водопадом.
– Эко у вас тут все промокло.
