Люсинда Думмкопф
Люся у психологов
ОЛЕЖА МАМИН – СИБИРЯК И ВЛАСТЕЛИНА НЕНАСИЛЬЦЕВА
ОЛЕЖА МАМИН – СИБИРЯК
ЧЕМУ МОЖНО НАУЧИТЬСЯ У ОЛЕЖИ МАМИНОГО СИБИРЯКА:
•
Как не дать себя украсть у мамы всяким шлюшкам
•
Как в любой непонятной ситуации выбирать маму, а не работу и деньги
"У всех бед одно начало, сидела женщина, скучала" – вспомнилась мне фраза во время написания этой главы.
Как – то я стала искать психолога.
У меня уже был опыт работы с несколькими.
Одна милая тётушка – преподавательница психологии, у которой я взяла пару сессий ( глава о ней будет позже), сослалась на занятость и отказала в приёме.
У неё начинались экзамены в университете.
Это было похоже на правду, судя по тому, что она принимала меня в 9 вечера в закоулке в Китай – городе, с трудом находя окна.
Психолог, с которой работала ещё раньше, до этой психологини мне сказала:
– У вас уже всё нормально. Я не знаю, зачем вы ходите.
Ценник у неё был 9 тысяч в час и мне не хотелось за эти деньги её убеждать, что мне всё ещё нужна помощь.
Ну я и не пошла к ней больше.
Но я не чувствовала в себе достаточно опоры, мне всё давалось через усилие.
С этим запросом я и пошла искать психолога на AVITO.
Мне попался профиль мужчины лет 30 – ти из моего родного города.
Новосибирск…500 рублей…
Цена, конечно, бросовая.
Как же он живёт с такой ценой, подумала я. Сырки по акции в 30+ лет?
Презервативы с бабушкиной пенсии?
Отдых во дворе в песочнице?
Возможно, слишком низкая цена – это очень плохой признак. Человек себя не ценит, не пользуется спросом. Может быть вообще застрял в 2010 – м году. Или в 1010 – м. А может его господь питает, как птичек небесных, за его невероятную доброту.
В профиле у психолога ОЛЕЖИ МАМИНОГО – СИБИРЯКА стояли заветные буквы самого престижного вуза Сибири и Дальнего Востока....
"НГУ, Новосибирский Государственный Университет".
О, вау…
ЭнГэУуу....это где умные…это что – то хорошее…
Академгородок…это всё серьёзно, не хухры – мухры там какие – то.
Я крутила себе в голове гипнозную рекламу без всякой сторонней помощи. Ну и цена. Конечно же, хочется верить в сказки…дешёво и хорошо.
– А может надо вот эту всю предвзятость убрать и не выпендриваться? Ну 500 рублей и что? Вот за 9 тыщ тоже было не то чтобы переход в другое измерение.
Ничего я и не теряю. В Москве кофе в "Кофемании" на Кузнецком столько стоит.
Я не любила долго выбирать. Мне было проще сделать, а потом подумать. И сразу понятно на практике, стоит ли овчинка выделки. Чаще всего мысли опосля были: а что это было?
Так я начинала вообще все свои отношения и устраивалась на работу. Лишь бы колупаться и не ковыряться. Чай не принцесса. То, что я не принцесса и требования мне не полагаются по статусу мне ещё в детстве объяснили, а если не доходило, то пара подзатыльников добавляли аргументов.
Я написала психологу в AVITO и мы договорились созвониться в Whatsapp.
В назначенный день я и Олежа Мамин – Сибиряк созвонились.
Когда камера открылась, мои подозрения о неверном выборе усилились.
Олежа выглядел, как советский человек образца 80 – х годов. Он легко смог бы вписаться во вселенную Лапенко.
Нечёсаная голова и старая джинсовая куртка создавали ощущение, что я его вытащила из бабушкиного шкафа своим заказом сессии.
"Да уж…будем надеяться на чудо…вдруг он интеллектуал? А я придираюсь…".
Привычка игнорировать реальность и тут же выдумывать другую никуда у меня не делась, не смотря на проработки.
Если бы вы родились в моей семье, вы бы тоже научились фотошопить всех, кого видите и всё, что видите. Я научилась жить в дополненной реальности до того, как это стало модным.
Вы бы придумывали, что мама не злая, а строгая. Папа не очень алкоголик, просто расслабляется, как все. Колготки с пузырями на коленях не очень растянуты. В сломанном дипломате, с которым ходишь в школу, есть своя оригинальность. Соседи не быдло, а простые люди, уставшие на работе. Брата на свесили на меня, а немного попросили помочь. Просить что – либо опасно не потому что за все просьбы унижают, а потому что не надо наглеть, я и так зажралась.
Однажды мой сын в сердцах сказал:
– Я не понимаю, как это у вас получается, у тебя, у моих друзей, не замечать реальности. Ходить с гордыми лицами, когда у вас жопа. Вы делаете вид, что всё в порядке и сами в это верите. Я не понимаю, как это вообще возможно? Что у вас в голове?
– Просто мы мазохисты, – ответила я. – Мы привыкли так жить с самого детства. Мы этого не замечаем.
У меня были страх и вина думать критически о людях. Ну и соответственно о себе. Я себя грызла, но это не критика, это просто насилие.
То, что можно воспринимать себя критически и не грызть, и то, что грызть себя – это не критичность, мне только предстояло узнать.
В голове у меня крутились примитивные социальные гипнозы, которыми был занят мой мозг 24/7.
Я постоянно сама себя уговаривала, что я что – то должна кому – то.
Должна не критиковать даже в мыслях, ( я ж не нарцисс! ), должна давать шансы, даже если не хочется.
Должна игнорировать и осуждать свои впечатления и интуицию.
“Только поверхностные люди не скдят других по внешности”, кажется, сказал мой любимый оригинал Оскар Уайльд.
К сожалению, мой комфорт – дискомфорт не казался мне достаточным аргументом. Просто ориентироваться на «приятно – не приятно»? Мне казалось, что так делают только злые люди.
Все, кто не раб, казались мне чёрствыми, резкими и эгоистами. Но это не касалось моих родителей, конечно же. Ведь если родитель делает, как ему вздумается, это святое родительское право.
Слить человека без железобетонных аргументов?
Просто потому что неприятно общаться? Куртка не понравилась! Ха – ха, «какие же мы королевишны», звучал голос матери в моей голове. Я же не такая гадина, я хорошая.
Это сейчас я знаю, что это социальный гипноз и гипноз моего внутреннего ребёнка. А тогда – нет.
Я ж поэтому и искала специалиста: психолог, психиатр или уфолог с энтомоголом, мне было всё равно, кто починит мне кукушку. Мне было ясно, что мне почти сорокет и со мной что – то не так.
Я и сама периодически склонна впадать в какую – то мадам старьёвщицу, нацепить на себя ретро, радоваться своей оригинальности, находить милоту в бомжа – шике. А потом спустя время смотреть на фото и думать:
– Ну и что это было? Отрыжка СССР? Припадок какой – то?
Отступать я не привыкла.
В каждую пакость я вляпывалась под самоуговоры:
– Ну уже же пришла…
– Зачем же так критично кого – то оценивать?…
– Не суди по обложке…
– Внешность – не главное…
Все эти фразы – гипнозные пластинки без всякого смысла.
Внутри этого лежит запрет ставить себя на 1 место. Малейший дискомфорт в общении со мной у другого человека вызывал вину. Мне комфортнее было терпеть гадости, чем испытывать вину за чужие эмоции и недовольство.
Просто я выросла в семье, где за отказ что – либо делать, могли пообещать выбить зубы.
Долгое время я считала себя доброй, понимающей других. Очень терпеливой. И большинство людей поддерживали во мне эту иллюзию.
А это был просто страх людей и их реакций, а так же внушённое чувство вины.
Ну вернёмся к Олеже.
– Наверное нужно немного обрисовать ситуацию…– начала я. – Я тоже из Новосибирска, но сейчас живу в Москве.
Мой запрос сейчас – нехватка опоры в себе. Я уже работала с психологами, но мне как будто всё ещё тяжело и страшно делать многие вещи. Наверное нужно пояснить, что я уже обращалась к психологу по поводу отношений с матерью. Я больше года с ней общаюсь…
Олежа мгновенно изменился в лице.
– Как..не общаетесь? Как можно не общаться с родителями? Я вас не понимаю. Совсем не общаетесь?
– Да, мать я заблокировала по совету психолога более года назад. Психолог сказала, что если я этого не сделаю, то я умру. С отцом у нас никогда не было близких отношений, он иногда звонит. Его я пока не заблокировала.
– Погодите…но ведь общение с родителями – это самое прекрасное, что есть в мире. Как можно не общаться с родителями? Это же удовольствие, радость, лучше этого же нет ничего. Я вот даже не представляю, как это – не общаться с родителями.
Выслушивая это я думала:
– О- о. Вот это я влипла. Маменькин огурчик. Есть ли у него секс? Не думаю…
Мне не хотелось перебивать…в голове крутились сценки "радостного общения" с семьёй перед разрывом отношений.
Однажды мать позвала меня в гости. Брат жил с ней и был дома. Когда я собралась уходить, я вдруг не обнаружила своей обуви.
Я ходила искала её и спрашивала, куда она могла деться.
Моя мать жила в частном доме с небольшими сенями. Я осмотрела сени, крыльцо, коридор дома. Но обуви не было.
В последнее время перед разрывом отношений, как только я приходила к матери в дом, меня постоянно шпыняли за обувь.
Если я ставила в коридор, то говорили:
– Зачем ты в дом свои ботинки затащила? Чтобы мешались тут? Вынеси отсюда!
В следующий раз, когда я ставила ботинки в сени, мне говорили:
– Зачем там оставила! Занеси!
Я недоумевала, что запомнила с прошлого раза, куда ставить, чтобы на меня не ругались, но попадала под гнев снова.
– Вы же сказали в сенях ставить!
– Ты что дура! Тогда было тепло, а теперь холодно. – хотя речь шла о том же самом сезоне и разнице в неделю.
Если я ставила слева, говорили, что нужно справа. Если справа, то нужно слева.
Тогда я не знала, что у психопатов без конца меняются правила, они это делают, чтобы придираться и дезориентировать человека.
Я чувствовала свою беспомощность. В эту игру послушания выиграть невозможно. Чем старательней ты запоминаешь их требования и угодничаешь, тем сильней они на следующем витке. Эта игра играется не для того, чтобы вы в неё выиграли.
Я искала свои ботинки, а мать с братом молчали.
– Я не могу найти обувь!
– Там смотри!
– Там нет, я посмотрела уже всё. Уже за крыльцом всё смотрела.
– Лучше смотри. Может научишься ставить, куда надо. – Ухмыльнулся брат.
Смутная догадка холодком проскользнула по спине. Я вышла во двор.
– Не вижу…
– Лучше смотри, глаза разуй!
Я увидела один ботинок, выкинутый, как мусор, с крыльца в угол двора.
Они выкинули мою обувь и молчали.
От унижения у меня затряслись руки.
Я надела чужие мужские ботинки, так как мне не в чем было выйти во двор промозглой осенью и пошла собирать обувь по двору и искать второй ботинок. Его выкинули в другом направлении.
То же самое они сделали несколько раз с моими фотографиями.
Я в отчании начинала сомневаться в своём уме. Потому что знала, куда их положила.
Один раз брат уничтожил диски с фото моего ребёнка, другой раз мать спрятала альбом на крышу бани, где фото стали разрушаться.
Меня ещё удивляло, что она не говорила "не знаю" на мои вопросы о фото, а просто молчала.
Наверное здоровый человек сразу бы понял. Но я – нет.
Родственники лишили меня физического здоровья, психического здоровья, уверенности и добивали, как могли. Радость. Да. Главная радость. Просто экстаз.
– Но ведь у всех разные родственники…– для проформы вставила я, понимая, что этот спор уже приговор всей сессии.
– Я не смогу с вами работать. – Гордо сказал Олежа из НГУ.
Подумав, как это обосновать, он ответил:
– У нас с вами не совпадают ценности.
Олежа оказался насквозь маминым сибиряком.
С точки зрения психиатрии, моя ситуация вогнала его в параноидную реакцию. Даже мысли о чужом плохом объекте вызывали у него неподдельный ужас.
Страх и замешательство были написаны на его лице. Его аффекты совершенно не соответствовали по интенсивности сказанному мной.
Я не убеждала его не общаться с его родителями. Он же считал в праве переносить свою идеализацию своих родителей на всех. Я, видимо, триггернула его теневую часть, которая хотела бы освободиться от слияния с родителями, он начал защищаться от угрозы вторжения его отщеплённых теневых частей в сознание.
Ему явно нужен был психиатр.
Он был не способен выдерживать никакую реальность другого как отдельную от него самого.
Мы попрощались, Олег милостиво решил не брать денег за те 10 минут консультации, что он мне предоставил.
Отвержение больно меня кольнуло.
Общество порицает таких, как я.
Которые "с жиру бесятся", не выросли, жалуются на родителей, неблагодарные и вообще неудачники.
А могли бы заработать маме на Ferrari. Обеспечить будущее.
Стать кем – то.
Я всё ещё боролась с чувством вины и стыда.
Я говорила с собой:
– Ну видно, что он вот такой. Мамозависимый. Это не про тебя. Это про него. Неприятно, но не страшно.
У меня даже не было полного понимания, насколько надо мной издевались, играли, как кошка с мышкой.
Я была слишком слаба выдержать всё это осознание. Мне казалось, что мои нарциссы в мягкой степени нарциссы. Младенцев не ели, до синяков не били. А значит, не такие уж плохие ребята.
Как этот психолог вообще изучал психологию, если не смог критически посмотреть на родителей и на себя.
Ценности в случае этой сессии не при чём. При обучении на психолога или психиатра никто не проводит психиатрическое обследование.
И даже если у человека есть тяжёлый диагноз, то ему никто не запрещает принимать клиентов.
Мозг больного человека всегда всё будет интерпретировать в свою сторону. Если у человека страх даже от мыслей о сепарации и том, что родитель не ангел и есть рамки и поступки, после которых с людьми не общаются, даже если это родители. Даже если были и хорошие моменты. Даже если вас кормили в детстве.
Родители не имеют ни по закону, ни по совести прав на ложь, клевету, насилие, побои, лишение человека достоинства, свободы, самоуважения, личной жизни, развития и спокойствия.
У любого психолога, даже относительно психически здорового могут быть свои слепые зоны, искажения и недоработки.
Он их может совсем не видеть, может догадываться о них, но не понимать слепую зону в полной мере.
Дело не в механических часах личной терапии или супервизиях. Хотя, конечно же, в течение 100 часов терапии проще отловить свои искажения.
Пока я писала эту главу, я вспомнила, что однажды моя знакомая объявила, что её сестра покончила с собой, оставив маленького ребёнка, мальчика лет 10 сиротой.
Перед самоубийством она обратилась к психотерапевту. Он выписал ей таблетки.
Она выпила смертельную дозу лекарства.
Я видела эту девушку. По матери она была русская, по отцу казашка. Она была высокой, стройной, симпатичной.
Мы танцевали с ней однажды на дискотеке, она шутила и развлекала нас с её сестрой.
Меня мучил вопрос:
– Что ей сказали на той сессии? Почему родственникам не интересно, что же ей сказали?
Ведь она обратилась за помощью. Значит, она не хотела умирать, она хотела, чтобы ей помогли.
Что если сказанное на сессии повлияло на её решение свести счёты с собой?
Что если она потеряла надежду быть услышанной?
Почему вот так просто люди исчезают под землю во всей своей красоте, молодости и нужности, и нет вопроса:
– Почему? Как мы пришли к этому? Почему людям не хочется с нами жить? Почему они хлопают крышкой гроба у нас под носом, показывая, что они думают о нас и о жизни в целом.
Приоткрыть завесу, что происходит на сессиях, кто их ведёт и поделиться моим опытом в качестве клиента психологов, тренеров, коучей и психиатров – цель этой книги.
Возможно, что это даст голос так же и тем, кто уже не может говорить. Мне бы этого хотелось.
Ну а Олеже Мамину – Сибиряку спасибо за материал для данной главы.
ЧЕМУ НА САМОМ ДЕЛЕ СТОИТ НАУЧИТЬСЯ:
•
Доверять своим ощущениям
•
Читать внешность
ВЛАСТЕЛИНА БЕЗНАСИЛЬЦЕВА И ЧУДЕСА НЕНАСИЛЬСТВЕННОГО ОБЩЕНИЯ
ЧЕМУ МОЖНО НАУЧИТЬСЯ у Властелины Безнасильцевой
•
Как насиловать людей под видом ненасилия
•
Как встроиться жертвой к Властелине Безнасильцевой
Если предыдущего героя нашего романа я нашла на просторах AVITO, то Властелину Безнасильцеву мне посоветовала подписчица в Instagram, она знакома с ней лично. Что может лучше личной рекомендации?
Я подписалась на блог Безнасильцевой в Instagram, который гласил, что она тренер по ненасильственному общению по методике Маршалла Розенберга.
Среди интересующихся психологией и саморазвитием была популярна книга это автора с таким же названием “Ненасильственное общение”.
Я же хотела наконец – то придти к пониманию с окружающими.
Чего не сделаешь, чтобы наконец – то понять людей и быть понятой.
“Счастье – это когда тебя понимают” – фраза из советского фильма “Доживём до понедельника” стала очень популярной именно потому, что с пониманием друг друга у людей проблемы.
Безнасильцева презентовала себя обладательницей иностранных сертификатов, одной из немногих сертифицированных коучей по ННО.
Лёгкий загар и фото из – за границы наводили на мысли о благополучии и европейской просвещённости.
Я быстро прочла незатейливую книгу Розенберга.
Главным принципом метода ненасилия было – определять свои настоящие потребности и договариваться с окружающими из этой позиции.
Например, говорить вместо претензии:
•
Что ж ты мне не позвонил? – фразу, которая концентрируется на потребности.
А потребность за этой фразой может быть разная.
“У меня чувство опасности, когда мы договариваемся о звонке и ты не звонишь”.
“Я чувствую себя покинутой, если ты мне не звонишь”.
В YouTube и VK я нашла видеолекции создателя ННО. На видео автор держал в одной руке куклу – шакала, в другой – жирафа или муравьеда.
Шакалий язык – это язык ненависти, обвинений и долга, приземлённый язык.
Жирафий язык – это язык эмпатии, отказ от обвинений и позиция, обозревающая всю картину с высоты. Это как бы более взвешенная картина.
Розенберг считал, что большинство конфликтов у людей происходят не вокруг конфликта потребностей, а вокруг конфликта стратегий их удовлетворения.
Например, человек хочет чувствовать себя важным для другого. Но не может об этом сказать, вместо этого такой человек начинает критиковать другого.
По версии Розенберга всегда можно договориться.
На сайте Безнасильцевой размещена информация о том, что она особенно любит работать со СКРЫТЫМИ манипуляциями.
После общения с ней для меня это звучит как насмешка.
В блоге была размещена реклама групповых занятий. Что может лучше для тренировки навыков ННО, чем место, где все собираются попрактиковаться в ненасилии?
Меня, конечно, глодало сомнение.
Важна ведь суть общения и что из этого получается. Можно общаться ненасильственно, но бессодержательно.
Можно создавать видимость общения.
Можно создавать видимость ненасилия.
Люди вообще стараются придумать миллион способов, как сделать общение комфортным или не причиняющим боли, в частности освоить методы ННО, не понимая, что боль и насилие давно внутри них, а не снаружи.
Избегание обвинений любой ценой тоже казалось мне утопией.
В моей жизни были разные ситуации, когда я была не права и обвинения помогали мне подумать над своим поведением.
И были ситуации, когда я не обвиняла людей, надеясь на их благоразумие, хотя правильным шагом было бы обвинить и привлечь к ответу.
Я пришла на конференцию в ZOOM, сначала были разговоры в общей комнате, а потом нас делили на пары и создавали кабинеты в ZOOM для работы попарно.
В группу так же пришло много психологов.
Первая встреча мне понравилась, я даже обменялась контактами с ещё одной участницей для тренировок по практикам ННО.
После сахарного шоу тотального безнасилия на 3 или 4 – м занятии уже платном произошла ситуация, которая сильно подавила меня.
Меня определили в пару для отработок с молодым человеком.
Хотя по правилам все участники должны были включить камеру, он сослался на то, что она не включается.
Тем не менее “психолог” отправила меня с ним в одну ZOOM – комнату и стала наблюдателем и инструктором за тем, как мы “практикуем ННО”.
По правилам участник делится какой – то проблемой, а второй участник эмпатически поддерживает без осуждения и говорит только из “я – позиции”.
Молодой человек поделился своей проблемой, я как могла, дала поддержку ему и задала в конце вопрос:
•
Я могу ещё как – то поддержать тебя?
Он сообщил, чего ему не хватило и я охотно выполнила его просьбу.
Когда ход перешёл ко мне, я поделилась своей проблемой, молодой человек со своей стороны отобразил поддержку и тоже решил использовать мой вопрос:
•
Я могу как – то ещё поддержать тебя?
•
Да, – ответила я, – мне бы хотелось услышать фразу “всё будет хорошо”.
Мне всё время в жизни не хватало опоры, будущее меня пугало. Я чувствовала себя слабенькой.
Казалось бы, что тут сложного, я не попросила ничего сверхъестественного. Так думала я. Но так не думал мой партнёр по отработкам:
•
Я не буду это говорить, – ответил молодой человек.
Я опешила. Вроде бы диалог развивался мило.
Психолог вклинилась в наш диалог:
•
Ты можешь ничего не говорить, если не хочешь.
Я спросила:
•
Почему не скажешь?
Молодой человек ответил:
•
Потому что я не знаю, будет ли у тебя всё хорошо. Я не беру на себя ответственность.
Тут мне показалось, что я разговариваю с кем – то злым и ненормальным.
Может он и “здравствуйте” не говорит, вдруг человек не будет здравствовать. И “всего хорошего” не говорит, вдруг у людей будет всё плохо. Так же не надо желать никому долгих лет, может они умрут завтра.
Человек может рационализировать любое своё поведение.
Сначала я сказала:
•
Ну, ладно. Тогда не надо.
Время у нас еще оставалось. Я подумала, что в ННО принято выражать чувства из “я – позиции” и мне всё – таки лучше высказаться.
И я сообщила психологу и молодому человеку с чёрной аватаркой вместо лица:
•
Я чувствую себя не окей с этим. Я оказала поддержку, а мне отказали в обратном. Мне это не нравится.
Психолог мгновенно вспыхнула и почему – то начала гневно и на повышенных тонах отчитывать нас: