bannerbannerbanner
Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

М. В. Шкаровский
Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

Полная версия

Были использованы документы из четырех сербских архивов: Архива Югославии в Белграде (АрхивJугославиje, Београд), Архива Сербии в Белграде (Архив Србије, Београд) – фонд Г/3 Министерства просвещения и религии (Министерство просвете и вера), Архива города Белграда (Архив града Београда) – фонд Немецкой службы безопасности (Немачка служба безбедности) и Музея Сербской Православной Церкви в Белграде (Музеј Српске Православие Цркве Београд) – фонд Загребской митрополии (Митрополита Загребачска – Хрватска Православна Црква).

Автор смог посмотреть хранящиеся в Хорватском государственном архиве в Загребе (Drzavni arhiv hrvatske u Zagrebu) материалы архивно-следственного дела митрополита Загребского Гермогена (Максимова) и большой группы других священнослужителей и мирян различных конфессий, осужденных по указанию коммунистического руководства Югославии Военным трибуналом при коменданте г. Загреба 29 июня 1945 г. (д. K 167/1945).

Также удалось получить переводы некоторых документов Синода Элладской Православной Церкви за 1941–1943 гг., хранящихся в Исторической архиве Священного Синода Элладской Церкви в Афинах (Historical Archives of the Holy Synod of the Greek Church – HAHS).

По-своему уникальная ситуация существует в Болгарии – Болгарская Церковь единственная из Православных Церквей Восточной Европы полностью передала свои документы за годы Второй мировой войны и послевоенный периоды в государственный архив, где они полностью доступны для исследователей. Автором была предпринята поездка в Софию, где он работал прежде всего в Центральном государственном архиве Болгарии (Централен държавен архив – ЦДА). Здесь были изучены как фонды занимавшихся церковными делами учреждений и ведомств этой страны, так и документы самой Болгарской Православной Церкви 1930–1945 гг., прежде всего фонд Священного Синода (ф. 791к). Кроме того, использовались некоторые документы находящегося в Софии Центрального партийного архива (Централен партиен архив – ЦПА). Удалось изучить и некоторые материалы в Архиве Рильского монастыря в Болгарии.

Автор работал и в двух архивах, содержащих русские церковные документы, американских университетов. Первый из них – Бахметьевский архив русской и восточно-европейской истории и культуры находится в Колумбийском университете г. Нью-Йорка (The Bakhmeteff Archive of Russian and East European History and Culture, New York). В этом архиве использовались главным образом документы фонда известного деятеля Русской Православной Церкви Заграницей протоиерея Владимира Востокова, служившего в годы Второй мировой войны в Югославии. Другой архив принадлежит Стенфордскому университету, расположенному в Селиконовой долине вблизи г. Сан-Франциско (Калифорния). Одна часть архива хранится в Гуверовском институте войны, революции и мира (Hoover Institution on war, revolution and peace Archives, Stanford University): коллекции А. Даллина, Н. Иванова, Б. Николаевского, г. Фишера, а вторая – в специальной коллекции университетской библиотеки (Stanford University, Special collections Librarian). Здесь особенный интерес представляет фонд епископа Григория (Граббе).

Вторую группу образуют восемь русских церковных архивов, прежде всего Синодальный архив Русской Православной Церкви Заграницей в г. Нью-Йорке (CA). Из состава его документов для подготовки монографии использовались материалы нескольких десятков дел: переписка председателя Архиерейского Синода митрополита Анастасия и Берлинского епископа Серафима 19381939 гг. (д. 24/42), заявления православного духовенства, желающего выехать в Россию, и письма об отправке церковной литературы и утвари на территорию СССР 1941–1942 гг. (д. 17/41), документы одно время окормлявшего казачьи части обновленческого архиепископа Николая Автономова (д. 49/44), переписка митрополита Анастасия с различными гражданскими и церковными инстанциями в период оккупации Югославии 1941–1944 гг. (д. 15/41), документы русских общин в Венгрии 1941–1942 гг. (д. 18/41), материалы русских приходов в Италии (д. 18/46), дела с протоколами заседаний Архиерейского Синода РПЦЗ за 28 ноября 1940 – 18 сентября 1946 г. и протоколами Архиерейских Соборов 1921–1949 гг., личные дела митрополита Анастасия (Грибановского), архиепископа Аверкия (Таушева), епископа Георгия (Граббе) и т. д.

На севере штата Нью-Йорк, в небольшом городке Джорданвилле, находится Архив Свято-Троицкой духовной семинарии Русской Православной Церкви Заграницей. Здесь были использованы личные фонды генерала П.Н. Краснова, церковного писателя В.А. Маевского (собравшего большое количество документов русских обителей на Святой горе Афон), историков В.И. Алексеева, протопресвитера Михаила Польского, журналиста В.К. Абданк-Коссовского, содержащие материалы по истории русской церковной эмиграции в годы Второй мировой войны, а также фонд Русский фашизм.

Эти материалы дополняет Архив Германской епархии Русской Православной Церкви Заграницей в г. Мюнхене (АГЕ). Здесь хранятся дело «Разная переписка. Военные годы» с документами начальника канцелярии Архиерейского Синода РПЦЗ до начала 1930-х гг. Е.И. Махараблидзе, книга постановлений 1934–1948 гг. Духовного собора русского монастыря прп. Иова Почаевского, который почти до конца войны находился в Словакии и вел большую издательско-миссионерскую работу. Следует отметить и дело «Указы Архиерейского Синода РПЦЗ. Распоряжения Патриархии. 19231951 гг.», в котором собраны различные материалы по истории Православной Церкви на оккупированных нацистами территориях.

Следует упомянуть и Архив автокефальной Американской Православной Церкви в Сайоссете (штат Нью-Йорк) – The Archives of the Orthodox Church in Amerika Syosset (OCA Archives). В этом архивохранилище использовались материалы известного церковного историка протоиерея Димитрия Константинова, переписка Болгарской, Сербской и других Поместных Православных Церквей с Американской Церковью.

Чрезвычайно богат Архив Русского Пантелеимонова монастыря на Афоне (АРПМА), в котором были изучены десятки дел, содержащих документы как самих русских обителей Святой Горы, так и их подворий и метохов в Константинополе и на территории Греции. Также были изучены некоторые материалы Архива Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, расположенного в Даниловом монастыре (Москва), прежде всего из папки «Афон». Отдельные личные дела вернувшихся из эмиграции священнослужителей просматривались в Архиве Санкт-Петербургской епархии.

Наконец, автор использовал документы Архива русского прихода свт. Николая Чудотворца в Риме (в юрисдикции Московского Патриархата), в частности переписку многолетнего настоятеля архимандрита Симеона (Нарбекова) и протоколы заседаний приходского совета за 1939–1945 гг.

Материалы военного времени сохранились далеко не полностью, поэтому в монографии активно использовались статьи и публикации документов из православных периодических изданий военных лет – прежде всего газеты «Православная Русь» (Ладомирова, Словакия), журналов «Церковная жизнь» (Белград), «Церковное обозрение» (Белград), «Сообщения и распоряжения высокопреосвященнейшего Серафима, митрополита Берлинского и Германского и Средне-Европейского митрополичьего округа» (Берлин), «Бюллетень Представительства Архиепископа Берлинского и Германского для русских православных эмигрантских приходов в Королевстве Венгрия» (Уйвидек – Нови Сад, Венгрия).

Книга подготовлена при непосредственном содействии сотрудников и дирекции Центрального государственного архива Санкт-Петербурга (в фондах которого хранится часть использованных документов).

Автором монографии является доктор исторических наук профессор Общецерковной аспирантуры и докторантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и Санкт-Петербургской духовной академии, главный архивист Центрального государственного архива Санкт-Петербурга Михаил Витальевич Шкаровский.

Автор приносит глубокую благодарность за оказанную помощь протоиерею Николаю Артемову, немецким профессорам Томасу Бремеру и Катарине Бёк.

Глава I
Греческие Церкви в годы Второй мировой войны

1. Константинопольский Патриархат

К началу потрясений Второй мировой войны Константинопольскую Церковь возглавлял Вениамин I (Кириак), избранный на престол 16 января 1936 г. Он родился в 1871 г. в г. Адрамиттий, в 1896 г. окончил Халкинскую богословскую школу и в 1896–1899 гг. работал учителем в г. Магнисия (Греция), проповедником в Магнисийской митрополии Малой Азии и инспектором училищ. С 1912 г. владыка Вениамин служил митрополитом Родосским, в 1914–1925 гг. – митрополитом Филиппольским, в 1925–1933 гг. – митрополитом Никейским и с 1933 г. – митрополитом Ираклийским[31].

В первые годы правления Патриарха Вениамина I прежняя политика захвата Константинопольской Патриархией чужих епархий (Эстонии, Финляндии и т. п.) в основном продолжалась, что существенно осложняло его отношения с Русской Церковью. Так, в 1936 г. после убийства митрополита Рижского (Поммера) Латышская Православная Церковь без согласия Московской Патриархии перешла в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. 29 марта 1936 г. митрополит Фиатирский Герман возглавил Хиротонию во епископа с возведением в сан митрополита Рижского и всея Латвии бывшего до этих пор гарнизонным священником в Даугавпилсе Августина (Петерсона). В 1938 г. в Америке была учреждена существующая и сейчас в юрисдикции Константинопольского Патриархата Карпато-Русская епархия на основе 37 приходов, отошедших от униатства. Указом от 29 декабря 1939 г. Патриарх Вениамин сохранил Западно-Европейский экзархат на прежних основаниях в качестве автономного русского экзархата в лоне своей Патриархии.

 

Подобную политику Константинопольской Патриархии резко осуждали не только архиереи Русской Православной Церкви Заграницей, но и Московская Патриархия. Так, 4 июля 1936 г. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) в письме митрополиту Литовскому и Виленскому Елевферию (Богоявленскому) отмечал: «Что же касается Патриарха Константинопольского, то после всех неправд, учиненных и учиняемых им в отношении Русской Церкви, после открытого братания с обновленцами и другими нашими раскольниками, говорить о разрыве или о сохранении общения с Константинополем, по меньшей мере, поздно»[32].

В целом в период между двумя мировыми войнами Константинопольский Патриархат, хотя и потерял большую часть своей паствы на территории Турции, сумел сохраниться и даже увеличить свое влияние в православном мире. При этом он перешел к неканоничной политике подчинения себе епархий и автономных Православных Церквей, отделившихся от Матери Церкви, прежде всего Русской, а также к проведению целого ряда церковных реформ. Это привело к значительному ухудшению отношений как с Московским Патриархатом, так и прежде всего с Русской Православной Церковью Заграницей.

В ходе разразившейся 1 сентября 1939 г. Второй мировой войны Константинопольскому Патриарху не раз приходилось делать нелегкий выбор. В ноябре 1939 г. он представил по запросу немецкого генерального консульства в Стамбуле список архиереев Польской Православной Церкви (из 10 человек), который был отправлен в Берлин[33]. Но уже вскоре сотрудничество в этом вопросе с немцами существенно осложнилось.

В начале 1940 г. в югославской, чехословацкой и русской эмигрантской печати появились сообщения, что немецкое правительство планирует создать на территории Третьего рейха автокефальную Православную Церковь, в состав которой кроме Германской епархии РПЦЗ должна была войти Польская Православная Церковь, а также православные общины в Австрии, Венгрии, Чехии, Моравии, Словакии и Подкарпатской Руси. В прессе также сообщалось, что в Стамбул направлен специальный делегат, который должен провести переговоры с Константинопольским Патриархом о признании этой новой Поместной Церкви. За дарование автокефалии Православной Церкви в Третьем рейхе патриарху якобы обещали материальную помощь, необходимую для выплаты его долгов турецкому правительству[34].

Эти сообщения лишь отчасти соответствовали действительности. Рейхсминистерство церковных дел после начала Второй мировой войны действительно выступило с инициативой создания наднациональной Православной Церкви на всех завоеванных территориях. Предполагалось лишение автокефального статуса Польской Православной Церкви и подчинение епархий, как оказавшихся в составе Германии, так и оставшихся на территории Генерал-губернаторства, архиепископу Берлинскому и Германскому (в юрисдикции РПЦЗ) Серафиму (Ляде). Однако германский МИД и внешнеполитическая служба нацистской партии не поддержали этот план. В результате уже в январе 1940 г. было принято решение об отказе от создания наднациональной Православной Церкви Третьего рейха[35]. Таким образом, сведения, проникшие в европейскую печать, оказались не совсем точны.

Весной 1940 г. бежавший в Румынию после оккупации Польши епископ Гродненский Савва (Советов) обратился с жалобой к Константинопольскому Патриарху Вениамину на самоуправство архиепископа Серафима (Ляде), временно возглавившего Автокефальную Церковь в Польском Генерал-губернаторстве. По заданию бывшего польского министра культов епископ дважды ездил из Бухареста в Стамбул и добился удовлетворения своего прошения – в апреле патриарх созвал Синод, который принял два постановления: 1. Законным главой Православной Церкви на территории Генерал-губернаторства является прежний Первоиерарх Польской Церкви митрополит Дионисий (отстраненный от управления немцами) и 2. Передача управления Церковью архиеп. Серафиму не канонична. В соответствии с решениями Синода патриарх отдал архиепископа под церковный суд. Именно указанные постановления побудили правительство генерал-губернатора Франка в конце концов сделать главную ставку в качестве руководителя Православной Церкви на митрополита Дионисия (Валединского)[36].

Существуют газетные сообщения о том, что немецкие дипломаты пытались, по одним сведениям в январе, по другим – в июле 1940 г., убедить Константинопольского Патриарха признать владыку Серафима в качестве главы Православной Церкви в Генерал-губернаторстве. При этом они якобы обещали взамен то ли денежную помощь, то ли организацию православного теологического факультета в Берлине[37]. Однако просмотр архивных документов немецкого МИД показал, что газетные сообщения не соответствовали истине, таких попыток никогда не предпринималось. Наоборот, внешнеполитические ведомства Третьего рейха (в отличие от Министерства церковных дел) были настроены враждебно по отношению к архиепископу Серафиму и пытались любыми путями убрать его из Генерал-губернаторства.

18 июня уполномоченный МИД в Генерал-губернаторстве Вюлиш сообщил своему начальству, что группа церковных дел в правительстве Франка пришла к решению о необходимости Хиротонии новых епископов Константинопольским Патриархом. Вюлиш хотел узнать, существуют ли против этого плана возражения и отвечает ли патриарх германским желаниям[38].

9 июля начальник упомянутой группы церковных дел Вильден уже указал уполномоченному МИД на необходимость обеспечить, чтобы архиепископ Серафим в обозримом будущем отказался от управления. Вильден полагал необходимым выбрать трех епископов (в том числе двух украинцев), чтобы собрать Архиерейский Собор и образовать Синод. Хиротонию новых архиереев могли бы провести два оставшихся в Генерал-губернаторстве иерарха Польской Церкви: митрополит Дионисий и епископ Тимофей (Шрёттер). Второй вариант предусматривал Хиротонию епископов Вселенским Патриархом, при этом кандидатам необязательно надо было ехать в Турцию; Патриарх якобы мог поручить хиротонию двум архиереям из Протектората или бывшей Австрии. Вероятно, здесь имелись в виду проживавшие в Праге и находившиеся в юрисдикции Константинопольского Патриархата чешский архиепископ Савватий (Врабец) и русский епископ Сергий (Королев). Вильден предлагал запросить согласие патриарха через немецкое посольство в Анкаре и считал, что тот не откажется[39]. В целом второй вариант выглядел утопично, и от него вскоре отказались.

23 сентября 1940 г. митрополит Дионисий, принеся клятву верности генерал-губернатору Франку, вернулся к управлению Церковью. А 2 ноября состоялась архиерейская Хиротония епископа Холмского и Подляшского Илариона (Огиенко), которую совершили владыка Дионисий, епископ Тимофей и приехавший из Праги архиепископ Савватий (Врабец). Так как последний находился в юрисдикции Константинопольского Патриархата, это, по мнению немецкого МИДа, означало косвенное признание хиротонии (да и в целом Православной Церкви Генерал-губернаторства) Патриархом Вениамином[40]. По свидетельству известного чехословацкого деятеля Ивана Рохана, сделавшего это заявление в Париже 30 декабря 1940 г., во Вселенском Патриархате и Элладской Церкви было достаточно церковных деятелей – германофилов[41]. При этом во второй половине 1941 г. Константинопольский Патриарх все-таки выразил папе Пию XII протест по поводу жестоких преследований сербов в профашистской и прокатолической Хорватии, а в дальнейшем, после получения негативного решения Синода Сербской Церкви от 30 апреля 1942 г., отказался признать неканоничную автокефальную Хорватскую Православную Церковь[42].

21 сентября 1941 г. здания Константинопольской Патриархии сильно пострадали от пожара в квартале Фанар. Сгорели половина домов Патриархии, канцелярии разных отделов, часть патриаршей церкви, зал заседаний Священного Синода и парадная трапезная, во время тушения огня оказались повреждены архивы, ризницы и музей церковных ценностей. Среди насельников Патриархии жертв не было, при этом больного Патриарха Вениамина I вынесли из спальни и перевезли в частный дом (пострадавшие от пожара здания частично восстановили только к лету 1943 г.)[43].

Кроме того, 11 ноября 1942 г. Великое национальное собрание по предложению турецкого правительства проголосовало за введение в крупных городах нового налога на собственность. Для немусульман этот налог устанавливался в 10 раз выше, чем для мусульман, а для иностранцев – вдвое больше. Те, кто не мог уплатить налога, ссылались в анатолийский Аскал на тяжелые работы, что коснулось некоторых греков – жителей Стамбула. В тот же период православные благотворительные учреждения Балыклы были поставлены под контроль неканоничного «Папы» Евтима, причем их единственным управителем был назначен член Великого национального собрания Стамат Зини Оздамар. Это был единственный случай применения закона 1935 г. к учреждениям греческой общины[44].

 

Это бедствие попытались использовать в своих целях немцы. 6 октября 1941 г. германский консул в Стамбуле сообщил своему руководству в Берлин, что он выразил Патриарху (с которым периодически обменивается визитами) участие в связи с пожаром и предложил материальную помощь для устранения последствий бедствия, однако Вениамин I под влиянием местного греческого консульства не решился ее принять. Консул также отмечал, что через Немецкую Евангелическо-лютеранскую Церковь поддерживаются связи с Патриархом в рамках экуменического движения, однако и Великобритания через Англиканскую Церковь «последние годы пытается использовать Константинопольский Патриархат для своих политических целей в балканских государствах», при этом «давление турок уже привело в прошлом году к полному запугиванию Патриарха»[45].

В целом Балканы еще с середины 1930-х гг. оказались в поле зрения нацистской внешней политики. Расположенные в этом регионе государства населяли в основном православные народы – болгары, румыны, греки, сербы и т. д. Православные национальные Церкви традиционно играли большую роль в жизни балканских стран, и германский МИД в 1936–1944 гг. постоянно пытался различными способами включить их в сферу своего влияния. Важное значение имел тот факт, что Болгария и Румыния стали союзниками Германии во Второй мировой войне. Особенно большое внимание нацистские ведомства принялись уделять церковной политике на Балканах с 1941 г. – после оккупации Югославии и Греции и начала войны с СССР. 24 сентября реферат культуры МИД запросил на эти цели на 1942 г. небывало большую прежде сумму в 100 тыс. рейхсмарок. В качестве обоснования указывалось: «Поражение англо-американской, французской, римско-куриальной и панславянской культурной политики, которая по существу проявляется в поддержке молодых кадров Православных Церквей Востока и Юго-Востока, является первостепенной задачей немецкой культурной политики, которая, принимая во внимание развитие военной ситуации на Востоке и будущие отношения Германии с Украиной, имеет в этом поле деятельности постоянно расширяющиеся возможности»[46]. Запрашиваемая сумма была выделена.

Интерес к церковной политике на Балканах проявлял не только МИД, но и другие ведомства. 22–23 сентября 1941 г. в Берлине в Главном управлении имперской безопасности прошло «Заседание разработчиков Церкви при органах государственной полиции». В докладе «О проблематике Восточных Церквей», прочитанном унтерштурмфюрером СС Вандеслебеном, среди прочих ставилась задача «поддержки православных в качестве противовеса Римской Церкви (поддержка Церквей меньшинства)»[47]. Католическая Церковь казалась нацистам в мировоззренческом плане более сильным противником.

Одним из способов оказания влияния на Православные Церкви было предоставление с 1936 г. стипендий для научной работы и учебы богословов в Германии. Так, в 1941 г. 26 православным стипендиатам из Болгарии, Румынии, Греции, Хорватии, Словакии и Финляндии выделили 46, 8 тыс. марок. Подчеркивая важность подбора кандидатов на получение стипендий, МИД в январе 1942 г. писал послам в столицах балканских государств (в том числе Турции): «Цель этой стипендиальной акции состоит в том, чтобы, насколько возможно, духовно ориентировать всю Православную Церковь на Германский рейх, получить через нее влияние на ее приверженцев и по возможности придать ей силу, способную остановить ее вытеснение воинствующей Католической Церковью»[48].

14 октября 1941 г. начальник реферата культуры немецкого МИД Гранов предложил государственному секретарю указать дипломатическим работникам в Белграде, Софии, Бухаресте, Афинах и Стамбуле, чтобы они «уделяли особенное внимание наблюдению за всеми процессами в Православной Церкви и соответствующим образом усиливали наше влияние на ее духовенство и церковный народ». И 20 октября такие указания были даны[49].

К этому времени стратегия немецкой церковной политики в этом регионе еще не была окончательно выработана. Существовало два варианта подчинения местных Православных Церквей, из которых Константинопольскому Патриархату придавалось особое значение, нацистским политическим интересам, каждый из которых был рассчитан на относительно длительную перспективу. Эти варианты стратегии подверглись анализу в «Заметке о Вселенском Патриархате» от 6 мая 1942 г., составленной чиновниками МИД: «1. Дальнейшая поддержка национальных особенностей отдельных Православных Церквей с целью постепенной ликвидации наднациональных церковных связей православия…

2. Другим путем соблюдения интересов германского порядка на Юго-Востоке было бы следование английскому, а ранее российскому примеру, то есть использование институтов, как они существуют, и, кроме этого, укрепление их с целью воздействия на все православие»[50].

Но из двух вариантов германские ведомства и раньше и в дальнейшем – в 1942–1944 гг. явное предпочтение отдавали первому – максимально возможному раздроблению Православных Церквей и разрушению общеправославных связей. В значительной степени это делалось из опасения панславянского единства, связующим звеном которого могла стать Русская Церковь. Так, в докладе объехавшего балканские страны представителя немецкого МИД Герстенмайера от 24 сентября 1941 г. делался общий тревожный вывод: «Далее в глаза бросается развитие панславянских тенденций, которые с некоторого времени повсеместно становятся заметны в славянском православии»[51].

Кроме того, нацистские органы власти очень настороженно относились к Константинопольскому Патриарху, считая его в значительной степени находящимся под англо-американским воздействием. Он проживал вне сферы контроля германских ведомств – в Стамбуле и экономически зависел от греческого королевского дома и эмигрантского правительства Греции, которые вывезли золотой запас страны в занятый английскими войсками Каир, откуда патриарх и получал основную часть финансовой помощи. Таким образом, с немецкой стороны речь могла идти только о политике максимального ослабления влияния Константинопольской Патриархии на православный мир, что не исключало отдельных попыток воздействия на нее в своих интересах.

В католических газетах военных лет и некоторых послевоенных публикациях встречается утверждение, будто бы Гитлер предложил Константинопольскому Патриарху послать по своему выбору епископа, чтобы реорганизовать Православную Церковь на занятых русских территориях, и якобы Первосвятитель даже принял эти предложения[52]. Просмотренные архивные документы позволяют сделать однозначный вывод, что подобные утверждения лишены всяких оснований.

Более того, германские ведомства даже выражали опасения, что подобные планы существуют у руководства СССР. В одном из сообщений немецкого МИД 1942 г. говорится, что советский посол в Турции якобы предложил Константинопольскому Патриарху финансовую помощь и попросил прислать в Советский Союз двух священнослужителей, чтобы они «помогли вернуть народ к прежней вере». В сообщении отмечалось, что здесь «видна старая московская цель – Царьград», но Константинопольский Патриарх, «кажется ближе к Белому дому, чем к Москве». МИД подчеркивал, что Православная Церковь снова является немаловажным инструментом международной политики, и то, что сейчас еще остается тактикой и пропагандой, «завтра может получить исторический вес»[53]. Этот заключительный вывод был справедливым, но информация о просьбе советского посла прислать в СССР священнослужителей, скорее всего, не соответствовала действительности, хотя в аналитической записке немецкого МИД от 15 июня 1944 г. упоминалось, что Вселенская Патриархия «вообще не ответила» на советскую просьбу начала войны «о присылке православных священников и учителей»[54].

Впрочем, в аналитическом обзоре «Позиция коммунистического государства по отношению к Православной Церкви», составленном в 1952 г. для американской разведки, говорилось, что в середине января 1943 г. советский генеральный консул в Стамбуле посетил Фанар, передав на рассмотрение соглашение между Константинопольским Патриархом и Русской Церковью. В ходе беседы последовало предложение дипломата прислать молодых священников в СССР, но Патриарх Вениамин отклонил его, указав на трудность получения от турецких властей необходимого разрешения. «В это время в Стамбуле прошел слух, что в советском посольстве подготовляется создание домовой церкви для пропагандистских целей»[55].

Весной 1943 г. в русской эмигрантской печати появилась информация о намерении Сталина, для доказательства своего «благорасположения» к Церкви, восстановить общение между Московским и Вселенским Патриархатами. С данной целью он якобы собирался направить в Стамбул особую делегацию из представителей Русской Церкви, но Патриарх Вениамин не был расположен ее принять, так как опасался, «что это обстоятельство стало бы в противоречие общей политике Турецкого государства»[56]. Правда, никаких сведений о подобных планах советского руководства в первой половине 1943 г. в российских архивах найти не удалось.

К этому времени по требованию антихристиански настроенного нацистского руководства были свернуты почти все связи Немецкой Евангелическо-Лютеранской Церкви (ЕЛЦ) с Православными Церквами Балкан. 9 декабря 1942 г. МИД известил начальника Международной службы ЕЛЦ епископа Хеккеля

о прекращении финансирования пребывания стипендиатов этих Церквей в Германии и вообще о принципиальной нежелательности межцерковных связей. В ответном письме от 30 января 1943 г. епископ выразил готовность ликвидировать стипендиальную работу, хотя, проанализировав церковную ситуацию на Балканах, не согласился с внешнеполитической целесообразностью этого указания. В то же время Хеккель отказался полностью прекратить контакты с Православными Церквами Юго-Восточной Европы и заявил, что видит в письме МИД «генеральное выражение недоверия» Международной службе ЕЛЦ[57]. Правда, как раз МИД был в этом не виноват, его чиновники не были согласны с полученными ими из Рейхсканцелярии указаниями, но оказались вынуждены подчиниться.

В то время как нацистская Германия сократила возможности своего воздействия на Константинопольскую Патриархию, союзники по Антигитлеровской коалиции, наоборот, активизировали подобные контакты. 17 июня 1943 г. Патриарх Вениамин принял англиканского епископа Гибралтарского Харольда Букстона, а в июле во время встречи с польским послом в Турции выразил ему соболезнование в связи с гибелью в авиационной катастрофе польского премьер-министра в эмиграции В. Сикорского[58].

Особенно активные связи Англиканская Церковь поддерживала с экзархом Константинопольского Патриарха в Центральной и Западной Европе митрополитом Фиатирским Германом (Стринопулосом). Так, в сентябре 1943 г. представители Англиканской Церкви во главе с епископом Лондонским участвовали в совершенным этим митрополитом богослужении для греков в соборе св. Павла, а в декабре Владыка Герман присутствовал на церемонии рукоположения нового англиканского епископа Иерусалимского В. Стеварта в Вестминстерском аббатстве Лондона. В том же месяце все высшие иерархи Англиканской Церкви поздравили митрополита с 21-й годовщиной его служения в качестве экзарха[59].

В 1943 г. известный американский епископ Спеллман 14 дней находился в Стамбуле и много раз встречался с патриархом; в том же году МИД Великобритании отозвал из Турции своего посольского священника, так как он не уделял должного внимания связям с Константинопольской Патриархией, и назначил очень активного в этом плане священника Хучессона. Правда, турецкие власти, препятствовавшие усилению греческого элемента в Стамбуле, стремились контролировать любое политическое влияние на Вениамина I. В частности, подобные попытки английского посольства привели в 1943 г. к тому, что некоторые греки – турецкие подданные из окружения патриарха были на длительное время интернированы (а потом освобождены без объяснения причин задержания)[60].

31Вениамин I, Патриарх Константинопольский // Православная энциклопедия. Т. VII. М., 2004. С. 656.
32Кострюков А.А. Русская Зарубежная Церковь в 1925–1938 гг.: Юрисдикционные конфликты и отношения с московской церковной властью. М., 2011. С. 580.
33Politisches Archiv des Auswärtigen Amts Bonn (АА), Polen V 288.
34Radic R. Srpska pravoslavna crkva i pravoslavlje u Cehoslovackoj // Tokovi istorije. Београд. 1997. № 1–2. S. 114–115.
35Подробнее см.: Шкаровский МВ. Нацистская Германия и Православная Церковь. М., 2002. С. 117–122.
36АА, Inland I-D, 4757, Polen V, 289, Bl. 23.
37Последние новости. 1940. 9 января; Catholic Herald. 9.01.1942.
38АА, Polen V, 289, Bl. 21.
39АА, Polen V 289, Bl. 24.
40Ebd., Bl. 76.
41Архив Југославије, Београд (AJ), ЦПБ, 38-171-318.
42Ђурић В. Српска православна црква у независној држави хрватској 1941–1945 године. Ветерник, 2002. С. 33.
43Церковное обозрение. 1941. № 10–12. С. 7; Церковная жизнь. 1942. № 2. С. 30; Orthodoxia. Juni 1943. P. 124–126.
44Нанакис А. История Вселенского Константинопольского Патриархата в XX столетии // Православная Церковь в Восточной Европе. XX в. Киев, 2010. С. 44–45.
45BA, R 5101/23175, Bl. 59.
46ВА, R 901/69300, Bl. 59.
47Ebd., R 58/218, Bl. 2, 32.
48Ebd., R 901/69301, Bl. 47, 55.
49ВА, R 901/69300, Bl. 81.
50Ebd., R 901/69301, Bl. 306.
51Ebd., R 901/69300, Bl. 77.
52Catholic Herald. 9.01.1942; Maier-Hultschin J.C. Die Orthodoxie in Hitlers weltpolitischem Spiel in: Die Neue Ordnung in Kirche, Staat, Gesellschaft, Kultur, 1954. Heft 2. S. 97.
53BA, R 90/129, Bl. 29.
54АА, Inland I-D, 4781.
55Власть и церковь в Восточной Европе. 1944–1953 гг. Документы российских архивов: в 2 т. / Сост. Т.В. Волокитина, г. П. Мурашко, А.Ф. Носкова. Т. 2. М., 2009. С. 1006.
56Церковное обозрение. 1943. № 6. С. 7.
57BA, R 5101/23174, Bl. 104.
58Orthodoxia. Juni 1943. P 139, Juli 1943. P 167.
59Church Times. 1.10.1943. P 507, 10.12.1943. P 643; Katholik. 1.01.1944. P 5.
60АА, Inland I-D, 4781.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41 
Рейтинг@Mail.ru