Магдалина Шасть
Зеркало над его кроватью

Полная версия

– Богатенькие? – я облизнулась.

– Приезжие, из столицы. Повезло тебе, даже завидую немного, – Александра Ивановна усмехнулась, – Пьянка, рыбалка, природа, только женской ласки парням не хватает.

– А чё сами не хотите клиентов взять? – ляпнула я, не подумав, и тут же запнулась, опасаясь, что мадам разозлится. К моему счастью, та не обиделась.

– Они всех моих девок уже попробовали. Скучно им одних и тех же жарить, – объяснила она спокойно, – Хочется разнообразия.

– А сколько их? – групповушку я не любила. Чем больше мужиков, тем больше извращений и возможного травматизма. Мне бы лучше классику – это комфортнее и безопаснее.

– Двое. Да вон и они. Познакомлю сейчас.

На горизонте показался тёмный внедорожник.

– За ночь ***, – Александра Ивановна назвала цифру, от которой у меня чуть не случился припадок щенячьей радости, – Треть мне за доброту.

Двое? Двое не семеро. За такие деньги можно и двоих потерпеть.

– Треть? А чё так много? – не смогла я промолчать. За сводничество? Голимый же грабёж, ну.

– Скажи спасибо, что я тебе череп не расчесала за враньё, – мадам сердито насупилась.

– Спасибо.

Вот, сука. Они так и так ко мне бы подъехали.

Автомобиль притормозил и остановился напротив нас, как будто тут и был. Не машина, а космический корабль. Бешеных бабок такая крутая тачила стоит! Я смущённо сглотнула. Стекло с пассажирской стороны мягко опустилось.

– Привет, мышки-малышки, – улыбнулся нам приятный молодой мужчина с ровными белыми зубами. Не соврала Александра Ивановна: сразу видно, что мужики при деньгах, – Кого дашь, мать порока?

– Эта поедет, – подтолкнула меня к машине Александра Ивановна, – Она «индюшка», не наша, можно всё.

– Что значит «индюшка»? – что-то в голосе мадам неприятно резануло меня по ушам и инстинктивно я от машины отпрянула. Открылась задняя дверь и чьи-то сильные руки буквально втащили меня в салон. В нос ударил запах роскоши и… крови.

***

– Зачем ты её подставила? – длинная и прямая, как жердь, девица посмотрела на Александру Ивановну с испугом и удивлением. Уродливый красный шрам, красовавшийся на лице любопытствующей, следы от ожогов на шее и руках выдавали в ней повидавшую жизнь женщину, а вызывающе короткая юбка, едва прикрывавшая резинки от чулок, не оставляла сомнений в роде её деятельности.

– Она и так им попалась бы. Чё, хотела сама своих любовничков ублажить? – мадам брезгливо причмокнула ярко накрашенными пухлыми губами, – Не хватило прошлого раза?

– Шур, они отморозки, садисты… Они меня от паха до колена порвали. Я б их…

– Рот закрой. Починили тебя, ушили так, что хоть на выставке твою героическую пизду демонстрируй. Как работала, так и работаешь. Даже спрос на тебя выше стал. Кто виноват, что ты по глупости к ним в машину села? Я вас, дур, от беспредела защитила. Она не наша. Будет знать, как на нашей дороге шабашить. Мне по любому кого-то нужно было дать. Боря доброту помнит, и меня не трогает. Пусть ублажает своих гостей, а мы ещё один год без бед и долгов проживём.

– Сука ты. Прошлогоднюю твою жертву до сих пор не нашли… Ни ногтей, не зубов… Они же… убийцы, Шур!

– Рот закрой, не твоего ума дело. Борис Андреевич – прокурор области. Какой он убийца? Он наш защитник, наш покровитель. Побойся Бога, дура! Большие люди пар спустят, и простому человеку жить легче. Она жадная, недалёкая шлюшка, у неё судьба такая.

– Молоденькая совсем.

– Закрой, Люба, рот! Закрой, дорогая, и помалкивай. Твоё дело сосать, а не об увлечениях больших людей рассуждать.

Глава 2

Оказалось, что мужиков в машине трое. Ехали мы долго. Внимания на меня никто не обращал, как будто я что-то неживое, типа рюкзака или походного котелка. Солнце уже клонилось к горизонту, и сумерки были не за горами. Моя робкая надежда на то, что один из пассажиров выйдет по дороге, сменилась голимым ужасом, когда в доме нас встретило ещё двое мужчин. Пятеро на меня одну? Это было слишком.

Самый солидный из компании, крупный и толстый, словно хряк, вытащил меня из машины за руку и грубо подтолкнул к воротам, по-хозяйски шлёпнув по заднице. Из-за моей спину послышались дружеские приветствия, отборный мат и похотливый мужской гогот.

– Мы с подарками, Борюсь, скучать тебе не дадим, родной.

– Валяй к столу, ребятня, накатим.

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей я обвела испуганным взглядом окрестности, пытаясь понять куда меня привезли.

Двухэтажный особняк за высоким забором выглядел мрачно и негостеприимно: места здесь были глухие и нелюдимые, до ближайшего населённого пункта многие километры, и я совсем упала духом.

Ограда утопала в ветвях вечнозелёной хвои. В нескольких метрах от дома начиналась настоящая тайга, и от этого факта мне стало особенно неуютно и холодно. Комары размером с ладонь, голодные волки, медведи… Немного радовало отсутствие у хозяев собаки.

Собак я побаивалась с детства. Да, вот такая я трусиха, хоть и проститутка.

Я робко направилась во двор, зябко кутаясь в свою лёгкую куртку.

Кровью в салоне автомобиля воняло не просто так: мужики привезли с собой освежеванные заячьи тушки. Видимо, ехали с охоты.

К столу меня не позвали, и я даже немного расслабилась, предоставленная сама себе, но моя свобода длилась недолго.

– Пойдём со мной, – приказал тот, которого другие называли Борюсей, – Ну, шевелись, шалая, – он толкнул меня в плечо и пошло ухмыльнулся, – Аперетивчик перед ужином.

Он отвёл меня в дом и заставил снять платье. Под его откровенным и тяжёлым взглядом я бессознательно ссутулилась.

– Ничё такая, – похвалил он, небрежно потрогав меня за сиськи, – Свои? Хорошо. Очень хорошо. Такая редкость в наше время, – он задумчиво вздохнул и закатил глаза, словно восторженный поэт Серебряного века, – Становись на колени.

Я покорно выполнила его приказ. Происходящее всё меньше мне нравилось. Мужик накинул мне на шею что-то вроде металлического ошейника, ущипнув кожу до боли. Я слегка вздрогнула. Щёлкнула застёжка.

– Зачем это? – я никогда не умела вовремя заткнуться. Боюсь, трясусь, но треплюсь.

– Чтобы помнила, кто ты. Ты – моя сука, поняла? – он брезгливо ухмыльнулся и плюнул мне в лицо. Я в ужасе отшатнулась, уворачиваясь от плевка, но тут же получила ладонью по щеке. Не самый сильный удар, но из глаз всё равно полетели искры. На несколько секунд я выпала из реальности, а когда пришла в себя, в подбородок уже упирался его твёрдый член, – Чё пялишься, сука, соси.

Поэт в хозяине умер.

В этот раз я предпочла промолчать. Кажется, я серьёзно влипла. Щека сильно горела.

«Это просто работа, просто работа», – звенело в голове, пока я пыталась ублажить неласкового хозяина, но тот всё равно был недоволен.

– Веселее соси и сиськами тряси. Тряси говорю, блядища бестолковая.

Зашёл второй чувак. Мантра «это просто работа» уже не работала.

– Стас, подтолкни эту дохлую блядь сзади. Хочу, чтоб у неё сиськи тряслись! Опять Шура наебала: всучила бракованную шалаву, – Борюся громко рассмеялся, – Но ничё, мы всему тебя обучим, блядина. Станешь шёлковой.

Сзади уже непочтительно раздвигали мои булки, ставшие от страха каменными. Стас не подвёл: засадил так, что затряслись и сиськи, и яйца Борюсика, и вся окружающая действительность.

Через некоторое время они потеряли ко мне интерес и выбежали из дома вон, веселясь, как дети.

Может быть, это всё? Александра сказала, что их двое. Я натянула платье и огляделась. Дом как дом. Ничего особенного. Стол, кресла, толстый слой пыли, как будто здесь давно никто не жил. Я громко чихнула и тут же за это поплатилась.

– А, вот ты где, – самый симпатичный, тот, который был в машине, уже уставился на меня пьяненьким сальным взглядом, – Мышка-малышка. Пойдём со мной наверх. Не бойся, тебе будет хорошо, – он схватил меня за руку и дёрнул так, что та чуть не выскочила из сустава.

– Ай, – я не сдержалась и вскрикнула.

– Больно, мышка-малышка? Я случайно, – Его вкрадчивый тон не вязался с развязными и грубыми движениями, – Раздевайся, ты получишь незабываемые впечатления. Я научу тебя самым изысканным ласкам, самым желанным позам, – он снова резко потянул меня за руку, увлекая за собой на лестницу, – Снимай платье, сука! Оно тебе не понадобится.

Я поспешила подчиниться и стянула с себя одежду, оставаясь в костюме Евы. Его тон снова стал масляным.

– У-у, – он не стал долго ждать и загнул меня прямо на лестничной площадке, впечатывая носом в деревянную перекладину и раздирая анус пальцами. От боли я закричала, – Терпи, сука, ты должна быть к привычной, он плюнул мне в промежность, с жадностью растирая свою слюну и сношая пальцами, – Сейчас, потерпи, только гандон надену. Сейчас тебе будет хорошо.

От боли мне хотелось выть. От копчика до затылка болело всё. Видимо, он был слишком большой для меня. Кто придумал, что заниматься проституцией – это здорово? Я проклинала тот день, когда встала на этот скользкий, полный боли и унижения путь. Единственное, чего мне хотелось в тот момент, чтобы всё побыстрее закончилось, но мой мучитель, как назло, не кончал.

– Меня Серёжа зовут. Хорошо тебе, да? Повезло тебе, мышка-малышка, что я сегодня добрый. Обычно я вас на сухую деру, а тебя пожалел. Ты красивая. И узкая. Пока красивая. Пока узкая. Но скоро, очень скоро мы это исправим, – он вцепился зубами мне в ухо.

– Серый, нам оставь! – загоготали снизу.

Блядь-блядь-блядь! Это только начало, а мне уже невозможно плохо! Я – идиотка. Я не доживу до утра. Я – самая тупая баба на свете. Серёжа глухо застонал мне в ухо. Начало ада.

По невыносимо саднящей промежности потекла прохладная смазка.

Они называли меня сукой, сукой Борюсика, и жадно, похотливо лапали.

Чьи-то руки насадили меня на чей-то член, все были в хорошем настроении. Все, кроме меня. Больно уже не было. Всё онемело и превратилось в бесчувственное мясо. Видимо, смазка с анестетиком. Спасибо.

Меня бросали и снова находили. Я пыталась уползти, убежать, испариться, но оставалась всё там же.

Боль, унижение, грубые руки, снова боль и страх.

Пришёл Борюся, и я всё поняла по его широким зрачкам: живой мне отсюда не уйти.

– Я – твой царь, я – твой Бог.

Он ударил меня кулаком в лицо, и мир перед моими глазами превратился в чёрную дыру.

Я очнулась от того, что кто-то сильно тряс меня за плечи.

– Ну, ты чё, мышка-малышка, я тебя ебу, а ты не дышишь, давай старайся! – затуманенные алкоголем и травой глаза Серёжи смотрели на меня почти с любовью, – Старайся, сука, – он слегка треснул меня по голове и пристроил свой член к моему рту. Так и есть: он просто огромный, хер невероятных размеров, и в крови, в моей крови… нет, лучше сдохнуть, чем доставлять этой твари удовольствие. В голове всё помутилось.

– Ты будешь жить дольше других, – произнёс кто-то моими губами, – Я буду забавляться с тобой долго, очень долго…