Максим Горький
Дети солнца
Чепурной. Так вы любите анекдоты?
Вагин. У вас есть еще один скучный?
Чепурной. Я вам другой сочиню… А теперь – пойду себе до дому…
Вагин. А когда же анекдот?
Чепурной. Завтра! Дождь идет… Чи бул у меня зонтик, чи не бул? – как говорил, бывало, Гамлет, принц датский… Прощайте!
Вагин (задерживая его за руку.) Вы куда-то уезжаете, я понял?
Чепурной (усмехаясь.) Да, еду… Надо поехать…
Вагин (тоже улыбаясь.) Ну, счастливой дороги! Вы мне почему-то очень понравились сегодня…
Чепурной. Спасибо…
Вагин. Вы сегодня похожи на влюбленного… скажите, вы влюблялись когда-нибудь?..
Чепурной. А как был студентом, то к хозяйке моей квартиры слабость имел, и даже объяснил ей это…
Вагин. Красивая?..
Чепурной. Это трудно было понять… она уже лет пятьдесят имела в то время… А когда я объяснил ей, она за квартиру три рубля в месяц лишних накинула.
Вагин (смеясь.) Серьезно?
Чепурной. Да уж так… Ну… прощайте ж! (Смеясь, уходит в столовую. Вагин задумчиво смотрит вслед ему, потом ходит по комнате, курит, мурлычет что-то и потряхивает головой. Антоновна – из комнаты Елены.)
Антоновна (ворчлива.) А я думала, – это тот выхаживает…
Вагин. Кто – тот?
Антоновна. Хохол. Где он?
Вагин. Ушел домой…
Антоновна. Только и знает: придти, чаю попить да уйти… А девушка – истомилась вся… ночей не спит… Хоть бы вы ему сказали, что ли уж…
Вагин. Какая девушка? Почему она не спит? И что надо сказать девушке?
Антоновна. А ну вас… Одна у нас в доме девушка… Она в годах… чего ее без толку тревожить? И так вся изболела… А вы все тут ходите да разговариваете, и никому нет дела, что человеку так, может, трудно, хоть руки на себя наложить… (Идет в столовую.)
Вагин (крепко потирает лоб, задумывается, потом встряхивает головой, как бы приняв некое решение.) Павел!
Протасов (с книгой в руке.) Вот я…
Вагин (неприязненно.) Какое у тебя самодовольное лицо!
Протасов (удивлен.) Ты за этим звал меня?..
Вагин. Мне нужно поговорить с тобой…
Протасов (зевает.) А-а… Сегодня все хотят говорить со мной… Я уже много слышал необычного, и – ни одного слова путного…
Вагин. Вот я тебе скажу нечто путное…
Протасов (смотрит в книгу.) Не будь самонадеян…
Вагин. Положи книгу…
Протасов. Куда? То есть, зачем?
Вагин. Куда-нибудь… Дело вот в чем… я люблю Елену Николаевну…
Протасов (спокойно.) Вот удивил! Как же ее не любить?
Вагин. Я люблю ее, пойми! – как женщину…
Протасов (спокойно.) Ну, и что ж? (Спохватившись, вскакивает.) А… а она? Она – знает? Ты сказал ей? Что она ответила?
Вагин. Да… она знает…
Протасов (тревожно.) Ну? Что ж… она ответила?
Вагин (смущенно.) Ничего… определенного… пока…
Протасов (рад.) Ну, конечно! Я же знал это… разумеется…
Вагин (сдержанно.) Подожди… дело, собственно, в том, что ты скверно относишься к ней…
Протасов (изумленно.) Я? Как? Когда?
Вагин. Ты – игнорируешь ее… Ты убил в ней любовь к тебе…
Протасов (испуган.) Это… она говорит?
Вагин. Это я говорю…
Протасов (обиженно.) Позвольте, господа! Что вы сегодня – с ума все сошли? Один говорит: я не люблю Лену; другой: она меня не любит… что это такое? Вы совершенно невменяемы… и с вами, наконец, потеряешь голову! А она молчит… она – не говорит! При чем здесь вы? Ничего не понимаю!
Вагин. Павел, мы с тобой друзья с детства… я люблю тебя…
Протасов. Если можешь, прибавь к твоей любви немножко деликатности… да! И предоставьте вы человеку право говорить самому за себя… самому отстаивать свою свободу, свое достоинство… Когда он умеет делать это, он сделает лучше вас…
Вагин. А если – не умеет?
Протасов. Черт с ним тогда! Разве это человек?
Вагин. А – не хочет?
Протасов. Не хотеть – невозможно… Ты, Дмитрий, извини меня! Как все художники, ты несерьезен… Еще вчера ты молчал, а сегодня – вдруг! – я люблю ее…
Вагин. С тобой нельзя говорить… Впрочем, я сказал все, что нужно было… Я – ухожу…
Протасов. Нет, подожди… я позову Лену… Лена!
Вагин (тревожно.) Что ты? Зачем?
Протасов. Зачем? Лена! Пусть она при тебе скажет, в чем дело. Лена же! (Елена выходит.) Елена – вот! И он тоже, как эта Маланья, оказывается, влюблен… да! Но – он уже в тебя…
(Елена вопросительно и строго смотрит на Вагина.)
Вагин (волнуясь.) Ну, да… что же? Я сказал ему, что люблю вас… что вам тяжело с ним…
Елена. Благодарю вас… Это так по-рыцарски… и так молодо… очень молодо!..
Вагин (оскорблен.) Я не заслужил иронии. Я не хочу враждебного чувства к Павлу… а оно зарождалось… Пускай я сделал глупо, бестактно, грубо… но мной руководили чувства товарища… и любовь… Я поддался порыву, который вызвали в душе моей слова няньки… мне захотелось чего-то… хорошего для вас, Елена Николаевна… И между такими людьми, каковы мы, – все должно быть просто и ясно…
Елена. Я благодарю вас…
Протасов. Я ведь ничего не сказал обидного для тебя, Дмитрий?
Вагин. Нет! Я – уйду… до свидания…
Елена. Вы придете завтра… да?
Вагин (уходит.) Да… вероятно…
Протасов (вопросительно смотрит на жену.) Ну, Лена? Что это? Как ты относишься к этому?
Елена. А – ты?
Протасов. Хорошо, что ты спокойная такая… ф-фу! Вот день! Он объяснялся с тобой?
Елена. Да, объяснялся…
Протасов. Говорил, что любит и прочее?
Елена. Именно это и прочее…
Протасов. Ишь, какой… художник! Ну, а ты что же говорила?
Елена. Много… разное…
Протасов. Но – ты сказала ему, что любишь меня?
Елена. Нет, не сказала…
Протасов. Это – напрасно. Надо было сказать… нужно было сразу сказать: я люблю Павла, то есть мужа! После этого он, разумеется, должен был бы… мм… н-да! Ну, это я уж не могу решить, как бы он поступил в данном случае… да это, в сущности, и неважно!..
Елена. А что, по-твоему, важно?
Протасов. Чтобы подобный факт не повторялся…
Елена. Павел! Ты говорил о нем и кое-что даже пытался решать за него… ты выразил желание, чтобы… все это впредь не тревожило тебя… а где же я?
Протасов (беспокойно.) То есть как? Что ты хочешь сказать?
Елена. Немного. Я чувствую, что не нужна тебе. В твоей жизни я не играла никакой роли. Ты далек и чужд мне. Кто я для тебя? Ты никогда не спрашивал, чем я живу, что думаю…
Протасов. Не спрашивал? Но… мне некогда разговаривать, Лена! И – почему ты сама не сказала…
Елена (гордо.) Я не хочу просить, как нищая, того, что я должна иметь по праву моему, человека и жены твоей… Я не могу просить, а требовать я не хотела… зачем насилие?..
Протасов (с отчаянием.) А черт возьми, как это тяжело! Как не нужны все эти недоразумения… объяснения… как они обидны!
Елена. Ты – не волнуйся. Видишь ли, я решила уйти от тебя… решила это твердо, и мысленно уже простилась с тобой…
Протасов (поражен.) Лена – нет! Куда уйти? Зачем? Ты… любишь Дмитрия? Да? Да?
Елена. Нет. Не так, чтоб быть его женой…
Протасов (радостно.) Как это хорошо! Но все-таки меня-то ты уже не любишь? Скажи! Скорее, Лена!
Елена. Зачем тебе знать это?
Протасов (искренно.) Ах, да ведь я тебя люблю…
Елена. Полно, Павел…
Протасов (убежденно.) Честное слово, Лена! Но мне так некогда… Послушай, ведь это несерьезно у тебя!.. Я понимаю, ты обижена… прости, извини, забудь! Ведь если ты уйдешь, я буду думать, где ты, что с тобой… а мои работы? Ты меня изувечишь, Лена… как же мои работы? Ведь или работать, или думать о тебе…
Елена (с горечью.) Проверь свои слова: ни слова обо мне… ни одного слова, мой друг!
Протасов (опускаясь на колени.) Как ни слова? Да я же говорю, что не могу жить без тебя!.. Лена, пусть я виноват, – прости меня! Не мешай мне жить… жизнь – коротка, а в ней так много интересной работы!
Елена. А для меня? Что в ней есть для меня? (Прислушиваясь.) Подожди…
(На лестнице шаги, торопливые и громкие. Протасов пугливо вскакивает. Вбегает Лиза, ее глаза широко открыты, и в них – ужас. Шевелит губами, делает знаки руками, – не может говорить.)
Протасов. Лиза! Что ты?
Елена. Воды! Дай воду!
Лиза. Нет! Послушайте… сейчас случилось несчастье… Поверьте мне, я знаю… такая тоска, вдруг… сердце точно умирает! Случилось несчастие где-то… с кем-то близким…
Елена. Полно, успокойся… тебе почудилось…
Лиза (кричит.) Поверьте мне… поверьте! (Падает на руки брата.)
Занавес.
Действие четвертое
Обстановка второго действия. Полдень. Позавтракали, подан кофе. Роман, в красной рубахе, чинит решетку сада. Луша, стоя у террасы, смотрит на него. В комнатах смеется Протасов.
Луша. Ты какой губернии?
Роман. Рязанской.
Луша. А я – калужская…
Роман. Ничего… что же?
Луша. Страшный ты больно…
Роман (ухмыляется.) Чего – страшный? Что борода? Это ничего! Я вдовый… жениться надо…
Луша (подходя ближе.) А правду в лавочке говорили, будто барин-то мой чернокнижник?
Роман. Может, и чернокнижник… Господа – они способные…
Луша. Боюсь я… больно они все ласковые… такие ласковые, – будто и не господа!
Роман. Вот тоже, которые деньги фальшивые делают…
Луша. Ну?
Роман. Ну, ничего… В каторгу за это их…
(Протасов и Лиза выходят из комнат.)
Протасов. Вот и чудесно! Пей свое молоко…
Лиза (с гримасой, устало.) Зачем этот мужик в красном?
Протасов. Так ему нравится… Знаешь, Лена – это такая славная, умная женщина…
Лиза (мешает ложкой молоко.) Да?
Протасов (ходит по террасе). Да, Лиза, да! Поверь мне…
А это вот новая горничная… вот какая! Вас как зовут?
Луша (робея.) Нас? Лукерьей…
Протасов. Ага… Лукерья… гм! Вы – грамотная?
Луша. Нету… Молитвы знаю…
Протасов. А… вы – замужняя?
Луша. Нет еще… девицы мы…
Протасов. Вы, очевидно, прямо из деревни?
Луша. Прямо… мы прямо…
Протасов. Это хорошо… ну, вот, живите у нас… мы люди простые… у нас, знаете… забавно!
Лиза (улыбаясь.) Какой ты всегда смешной, Павел…
Протасов. Смешной? Ну, что ж!.. Знаешь, Лиза, вот и Лена говорит тоже… ты, вообще, права… Мы все действительно далеко стоим от простых людей… и надо что-то делать, надо, чтоб они подошли ближе к нам… Елена прекрасно говорила об этом… так просто, доказательно… Я – поражен, – такое богатство ума и сердца было около меня, а я не знал! И не умел пользоваться. Во мне, очевидно, есть что-то тупое, ограниченное…
Лиза. Полно! Просто ты не замечаешь людей…
Протасов. Да, да! Что-то есть. Вчера, когда мы тебя уложили, я часа три говорил с Леной… Потом мы… послали за Дмитрием… Ты знаешь, он… ах, да об этом не надо говорить…
Лиза. О чем?
Протасов. Да… там… Дмитрий будто бы влюбился в Елену… то есть, это он же сам и говорит… Но я ему не верю… и она тоже… Елена великолепно говорила с ним… знаешь, как умная и любящая мать… И это было трогательно… так что все мы плакали… Знаешь, Лиза… как легко и приятно жить, если люди понимают и уважают друг друга! Мы все трое будем друзьями…
Лиза (горько.) Трое? А я?
Протасов. И ты, конечно! Разумеется, и ты… Мы все, Лиза, будем друзьями, будем работать, накопим для людей много сокровищ чувства и мысли, и, гордые сознанием, что вот мы – мы – сделали много важного и нужного для людей, уйдем из жизни, приятно усталые, спокойно примиренные с необходимостью уйти… Как это славно, Лиза! Как это ясно, просто!..
Лиза. Люблю, когда ты говоришь так… люблю тебя, и жизнь мне кажется такой, как ты ее рисуешь, – простой, красивой… Но когда я – одна… а я – всегда одна…
Протасов. Не надо быть грустной, Лиза, а? Вчера тебе представилось… это все только больные нервы…
Лиза (пугливо.) Не говори мне о болезни! Не говори… Дайте мне забыть ее… Мне это нужно, необходимо… Довольно… я тоже хочу жить… я имею право жить!
Протасов. Ты – не волнуйся… (Идет Елена.) Вот и Лена… вот моя Лена, мой добрый и немножко… суровый, строгий друг…
Елена. Ну, полно… не надо. (Указывает глазами на Лизу.)
Лиза (нервно.) Елена! Ты ведь его любишь, да?
Елена (смущаясь.) Ну да, конечно…
Лиза. Как я рада!.. А мне казалось…
Елена. Мне бывало порой тяжело… безумно тяжело! Ведь этот господин – незаметно для себя и вовсе не желая– так может оскорбить…
Лиза (возбужденно.) Подожди!.. Я – тоже… я люблю Бориса Николаевича… Вчера я ему отказала… совсем, совершенно! А вечером мне вдруг почудилось, что с ним… произошло какое-то несчастье… какой-то ужас… с ним! Он ведь всех ближе мне… ближе всех вас!.. И вчера я узнала, что люблю его… что он мне нужен… и я не могу без него!..
Назар (кричит где-то на дворе.) Роман!..
Роман (негромко.) Чего?
Лиза. Он такой… упрямый! Ведь он славный… да?
Елена (целуя ее.) Милая Лиза… желаю тебе счастья… немножко счастья – это так нужно всем нам…
Лиза. Какие у тебя горячие губы…
Протасов. Ну – поздравляю! Это, ты увидишь, – чудесно подействует на тебя! Нормальная жизнь – это очень важно! И Чепурной… он мне нравится!.. Он – несравненно умнее своей сестры…
Назар (кричит.) Роман, черт!
Роман. Я говорю – чего?
Лиза. Теперь я спокойна… Мы с ним уедем в степь куда-то… он любит степь… Мы будем с ним одни – совсем одни! – ходить по зеленой пустыне… и все будет видно вокруг нас… все и – ничего!
Назар (выходит из-за угла дома.) Роман! Я тебя зову или нет?
Роман. Я слышу… чего же?
Назар. Облом! Запри, ступай, ворота и калитку… Мое почтение, Павел Федорович!.. Как здравствуете?..
Протасов. Великолепно!.. Что это вы запираете?
Назар. Не слыхали разве? Волнение идет в народе… по случаю болезни этой… народ так понимает, что болезни вовсе нет… а, дескать, господа доктора для практики… стараются…
Протасов. Какая дикая ерунда!..
Назар. Конечно-с… известно – народ! Так о нем и выражаются – подлый народ! Выдумывает все, по дикости своей… дескать, докторов много, работы – нет им… ну они и – того… На всякий случай – для охраны имущества и покоя – я и велел ворота запереть…
Протасов. Нет, положительно только у нас возможна подобная нелепость!
Назар. Что и говорить… Вчера будто одного доктора помяли…
Лиза. Какого? Фамилия… вы не знаете фамилии?
Назар. Не знаю-с…
Елена. Лиза!.. Что ты? Ведь Борис Николаевич не доктор…
Лиза. Да… он не доктор…
Елена. Идем отсюда… (Уводит ее в комнаты.)
Назар. Напугал я барышню-то… Павел Федорович! А что, господин Чепурной не говорил с вами?..
Миша (является из-за угла.) Папаша! Там подрядчик пришел… Честь имею!
Протасов. Здравствуйте…
Назар. А я скажу – до приятного свидания! (Уходит.)
Миша. Приятный день… не жарко…
Протасов. Да… приятно!
Миша. Позволю себе спросить вас: девушка у вас служила, – ушла она?
Протасов. Да, ушла…
Миша. Говорят, замуж она выходит, и будто за богатого?
Протасов. Не знаю… как мне знать?
Миша. А что она была – честная девушка?
Протасов. Безусловно! Только – неловкая… Очень много била посуды…
Миша. Н-да… скажите! Гм… А что, Павел Федорович, папаша мой ничего с вами не говорил о химическом заводе?..
Протасов (удивленно.) О заводе? Нет! О каком, собственно, заводе?
Миша. А видите ли, есть у нас идея: выстроить химический завод, а вас взять управляющим…
Протасов. Позвольте… как это – взять? Что я – мешок? Вы несколько странно выражаетесь…
Миша. Пардон! Но – дело не в слове… оно глубже… Мы – то есть я и папаша – относимся к вам лично с большим вниманием…
Протасов (сухо.) Весьма тронут…
Миша. Средства ваши нам известны, и мы знаем, что вскорости вам, вероятно, придется место службы искать… А служить – это так трудно… тем более – вам…
Протасов. Гм… да! Вы, пожалуй, правы…
Миша. Вот я и папаша, оценив ваши способности и знания, видя, что вы человек для компании удобный, решили сделать вам такое предложение: составьте нам смету на оборудование завода…
Протасов. Но – позвольте! – я совершенно не умею составлять смет… никогда не составлял! И техническая химия меня не интересует… Я очень благодарен за вашу любезность…
Миша. А техникой не интересуетесь?
Протасов. О, нет… это скучная вещь… это не для меня!
Миша (смотрит на него, сожалея.) Вы – серьезно?
Протасов. Совершенно серьезно…
Миша. Очень жаль… Но вы – на мой взгляд – должны будете передумать… а пока – до свидания! (Уходит. Елена идет из комнат.)
Елена (тревожно.) Павел…
Протасов. Что?
Елена. Мне кажется, Лиза серьезно заболела…
Протасов. Ну, это у нее всегда так после припадков… ничего! А я сейчас говорил с этим… сыном домохозяина… Такой антипатичный малый и – представь себе! – обнаружил прямо-таки трогательное внимание ко мне… Правда, в форме несколько грубой… но все-таки – предлагает составить какую-то смету и вообще…
Елена. И вообще хочет использовать тебя как орудие для своего обогащения… Я знаю их намерения, старик говорил со мной… Что это – тебе холодно?
Протасов. Почему? Нисколько!
Елена. Зачем же ты надел галоши?
Протасов (смотрит на ноги.) Действительно… галоши! Когда это я их надел? Странно… Я не знаю, право, как это они…
Елена. Может быть, это новая горничная так подала тебе обувь… а ты не заметил…
Протасов. Да – ты ее, пожалуйста, не пускай ко мне… я ее – боюсь, она такая дикая! Еще перебьет у меня все… или обольется чем-нибудь… Утром я застал ее: мочит себе голову перекисью водорода, – очевидно, думала, что это одеколон… (Берет ее за руки.) Милая моя Ленка, как ты меня вчера… измучила!
Елена. В несколько минут? А я мучилась месяцы-годы…
Протасов. Ну-ну, не надо…
Елена. Если б ты знал, как унизительно любить, когда не чувствуешь твоей любви! Ты делал из меня нищую… заставляя меня ждать твоего внимания и ласки… как это обидно – ждать ласки!.. Твоя душа – такая светлая… милая твоя голова много думает о великом, но мало о лучшем из великого – о людях…
Протасов. Все это – прошло, Лена!.. Все уже прошло… Только вот… Дмитрий… мне, право, жаль его… Кто-то звонит… ага! ворота заперты! Вероятно, Дмитрий… я бы хотел, чтоб это был Чепурной… ради Лизы, конечно!
Елена (плутовато.) Ради Лизы? да?
Протасов. Ну, Лена… неужели ты меня подозреваешь в ревности и… прочее…
Елена (торжественно.) О, конечно, нет! Ты? Ты, для которого, кроме науки…
Протасов. Вдруг я тебя побью, Ленка, а? (Хочет поцеловать ее. Видит – к террасе идет Мелания. Сконфужен. Говорит озабоченно.) Ты, Лена… пришла… и у тебя на плече какое-то перо…
Мелания (улыбаясь виновато.) Здравствуйте…
Протасов (преувеличенно рад.) Мелания Николаевна! Вы… вас так давно не видать!
Мелания. Где же давно? Вчера была… а вы уже запамятовали это?
Протасов. Ах… да! Нет, как же… я помню…
Мелания. А я думала, вы посмеетесь надо мной за вчерашнее-то…
Протасов (торопливо.) Ну, что вы! Это – пустяки! (Спохватился.) То есть я хотел сказать, это с каждым может случиться… (Окончательно теряется.)
Елена. Ты уж лучше не говори, Павел…
Мелания (любовно и грустно.) Эх вы…
Протасов. Д-да! Я уж… не буду! Пойду… сниму галоши… Черт знает, зачем они?
Мелания (грустно усмехаясь.) Вот он – пустяки, говорит… Я всю душу перед ним открыла… а он – это, говорит, со всяким может случиться… точно я на мозоль наступила ему!
Елена. Не обижайтесь на него, Мелания Николаевна!
Мелания (искренно.) Голубушка моя! Мне ли обижаться на него? Я вот всю ночь не спала, все ходила по комнатам – думала: как это осмелилась я говорить с ним? Знаете что? Была у меня все-таки мысль: деньгами привлеку! Кто против больших денег устоять может? – думаю… А он не соблазнился…
Елена. Забудьте это… (Лиза медленно идет.) Ты что, Лиза?
Лиза (тоскливо.) Бориса Николаевича нет?
Елена. Нет еще… не приходил…
Лиза. Нет… (Уходит в комнаты.)
Мелания. Не поздоровалась со мной… И какая бледная!
Елена. Вчера припадок был…
Мелания. Опять? Бедняга… Вы говорите, чтобы я забыла, – нет, не забуду! Не надо забывать: забуду, снова выкину что-нибудь эдакое же… Родная вы моя! Ах, и подлая я бабенка! Нахальная, испорченная… мыслей у меня немного, и все они – не прямые, а так, как червяки, – во все стороны виляют… И не хочу я этих мыслей, не хочу!.. Я хочу быть честной… надо мне честной быть… а то я столько зла могу сделать…
Елена. Хотите, – значит, будете! Какой тяжелой, уродливой жизнью жили вы… Вам надо отдохнуть, забыть о прошлом…
Мелания. Мне было тяжело… Бог это знает! Как били меня… но не бока, не щеки я жалею, – душу жалко! Душу исковеркали мне… сердце мое выпачкали… Верить в хорошее – трудно мне, а без этой веры – какая жизнь? Вон – Борис надо всем смеется, ни во что не верит… что же он? Как пес бездомный… Вот вы тогда сразу поверили мне. Удивилась я… Обманывает, думаю… А вы приласкали, разъяснили мне меня…
Елена. Будет, хорошая моя…
Мелания. И как вы хорошо, просто как… Верно – не я, баба, люблю его, а я, человек… Человека-то я в себе и не чувствовала… в человека я не верила…
Елена. Как я рада, что вы поняли это!
Мелания. Сразу поняла. А все-таки дай, мол, попробую, может, и куплю себе забавного барина в мужья? Ведь вот подлая!
Елена. Не говорите так о себе… Надо уважать себя, – без этого нельзя жить… Мне приласкать вас хочется…
Мелания. Да, приласкайте! Подайте милостыньку Христа ради богатой бабе-торговке…
Елена. Не надо так, не надо! И – не плачьте…
Мелания. Ничего, пускай душа омоется… Елена Николаевна, приютите вы меня… Научите вы меня чему-нибудь доброму, хорошему… Вы – умная, вы можете… (Лиза идет.) Лизавета Федоровна, здравствуйте!
Лиза (молча подает руку.) Он еще не пришел, Елена?
Елена. Нет. Что с тобой?..
Лиза. Нет?
Елена. Тебе нехорошо?
Лиза. Нет… так, тоска… Нет! (Идет в сад.)
Мелания. Кого она ждет?
Елена. Бориса Николаевича… Вы знаете: они жених и невеста…
Мелания. Вот – господи! Значит, я – родня Павлу-то Федоровичу буду? И – вам? Ах, Борис… Лиза-то… милая! Я пойду к ней, – можно?
Елена. Пожалуйста…
Мелания (оживленно, радостно). Нет, как все устраивается! Что-то уж очень хорошо… Дайте – я вас поцелую… (Антоновна выходит.) Пойду к ней, в сад… Здравствуй, няня, здравствуй, милая… (Идет.)
Антоновна. Здравствуйте… Чего же эта лошадь, новая-то горничная, не убирает со стола?.. Взяли горничную из конторы… надо самим нанимать, а не через контору.
Елена (берет ее за плечи.) Не ворчите, няня, сегодня такой светлый день…
Антоновна. Летом и должны быть теплые дни… а порядку – всегда время… Она вон, эта новая-то, как села давеча чай пить, так одна целый самовар и выхлебала… совсем как лошадь!
(Вагин идет.)
Елена. Вам жалко воды…
Антоновна. Воды мне не жалко… А вот сахар она грызет, как репу… да… (Идет в комнаты, захватив что-то со стола.)
Елена. А, здравствуйте, рыцарь…
Вагин (смущен.) А руку поцеловать можно?
Елена. Почему же нельзя?
Вагин (вздыхая.) Да так уж…
Елена. Как вы вздыхаете… О, страдалец…
Вагин (задет.) Смотрю я на вас… и знаете, что мне голову?
Елена. Это – интересно… Что же?
Вагин. Вы пользовались мной для того, чтоб Павел обратил на вас свое милостивое внимание… Это ловко сделано!
Елена. Рыцарь! Какой тон… «Вы пользовались мной…» Что это? «Ловко сделано».
Вагин (с горечью.) Вы дали мне урок, как мальчишке…
Елена (серьезно.) Дмитрий Сергеевич… я не люблю слушать вздора…
Вагин (задумчиво и просто.) Я чувствую, что сыграл какую-то… не очень умную роль… и это меня обижает… И вообще я плохо себя чувствую… после вчерашнего разговора… как-то голова не в порядке… Елена Николаевна, скажите мне правду…
Елена. Разве нужно просить меня об этом?
Вагин. Мне хочется спросить вас: вы никогда не увлекались мной?..
Елена. Как мужчиной – никогда! Как человека – я вас люблю серьезно и глубоко…
Вагин (усмехаясь.) Это, должно быть, лестно мне? Не понимаю я людей… не понимаю!.. А вот я люблю всю вас… всю сразу! Вчера я почувствовал и понял, что женщина и человек так тесно спаяны, так неразрывно слиты в одно красивое, круглое целое… что мне и стыдно стало и жалко себя… И вчера я вас полюбил…
Елена (с досадой.) Снова то же… зачем?
Вагин (просто и настойчиво.) Да, полюбил! На всю жизнь… и ничего я у вас не прошу… Вероятно, я – женюсь и прочее там… по положению, а любить буду вас… всегда! И достаточно об этом… надоел я вам, да?
Елена (протягивает ему руку.) Я верю вам… Мне кажется, вы говорите правду…
Вагин. А раньше – никогда не чувствовали этой правды в моих словах – нет?
Елена (мягко улыбаясь.) Нет, никогда. Ведь как это случилось? Однажды, не сдержав себя, я вам пожаловалась на свое одиночество… Вы так прекрасно, просто отнеслись ко мне… так чисто! У меня явилось большое, горячее чувство благодарности вам, а вы тогда – заметьте! – тогда лишь только! – заговорили о любви…
Вагин (вдумываясь.) Тогда лишь?.. Вас это… оскорбило?
Елена (улыбаясь.) Не знаю… может быть, немного…
Вагин (с досадой и грустью.) Нет, я… не гениален, мягко говоря! Я глуп… не понимаю я людей!
