Максим Горький
Ответ интеллигенту
Лично я протестовал и в печати и на собраниях в Москве, в Ленинграде против перегибов в самокритике. Я знаю, как жадно, как сладострастно хватается эмигрант за всё, что может хоть немножко удовлетворить его болезненную злобу против рабочих и крестьян Союза Советов. Недавно я поместил в советской прессе статью по поводу книги Брема[3], испорченной одним старым, но небрежным и не очень грамотным литератором. Тотчас же редактор эмигрантской газетки «Руль» Иосиф Гессен, очень глупый и до смешного обозлённый старичок, напечатал передовую статью, в которой, комически ликуя, возгласил: даже Горький критикует Советскую власть! Он хорошо знает, что я никогда не стеснялся сказать правду в лицо людей, работающих небрежно, недобросовестно и вообще – плохо. Но он не может не солгать, так же как не может этого любой из эмигрантов-«политиков».
Существует особый вид «правды», она служит духовной пищей только для мизантропов, для скептиков, чей скептицизм основан на невежестве, для равнодушных, которые ищут оправдания своему равнодушию. Это – старая, гнилая, издыхающая правда, это – отбросы для свиней. Эта правда преодолевается и уничтожается работой передовых отрядов строителей новой культуры в Союзе Советов. Я очень хорошо вижу и знаю, как она мешает работе честных людей. Но я против того, чтоб подкармливать и утешать ею людей, справедливо униженных историей.
Вы спрашиваете: «Есть ли среди рабочих и крестьян недовольные, и чем вызывается их недовольство?» Недовольные, разумеется, есть, и было бы чрезмерно чудесно, если б за 13 лет своей работы 160 миллионов людей оказались вполне удовлетворёнными во всех своих потребностях и желаниях. Недовольство именно тем и объясняется, что в 13 лет работы аппарат власти ещё не может удовлетворить быстро растущие культурные потребности трудовой массы. Не хватает очень многого, и есть немало людей, которые ворчат, жалуются. Эти жалобы можно бы назвать смешными, ибо они преждевременны и непродуманны, но я не назову их смешными, потому что в них определённо звучит твёрдая уверенность в силе власти, способной удовлетворить все потребности страны. Конечно, недовольна и даже активно сопротивляется работе Советской власти та часть зажиточных крестьян, которые ожидали, что революция сделает их крупными земельными хозяевами, помещиками и отдаст в их волю, в их руки крестьянскую бедноту. Разумеется, эта часть крестьянства против коллективизации, за индивидуальное хозяйство, наёмный труд и всё прочее, что неизбежно привело бы к возрождению капиталистических форм жизни. Но игра этой части крестьянства уже проиграна, её сопротивление коллективному хозяйству безнадёжно и идёт по инерции.
