Максим Исаевич Исаев
Любовь длиною в жизнь
– Вы и теперь не старый.
– И такой же глупый… Зачем вчера нужно было спать на вокзале!
– Что было дальше? Не встречались?
– Нет. И она не пришла. И я не смог преодолеть.
– Гордость?
– Наверное. Там, где я воспитывался, мужчин не перебивает женщина. Это и повлияло на меня, тем более, – на хмельную голову.
– Вы женаты?
– Да. Конечно женат.
– Жена не перебивает?
– Не только перебивает, увы!
– И терпите?
–Терплю. Двое детишек. Пацаны.
– Грустная история. Больше не дам бутерброда. Расскажите, что-нибудь веселое.
– Веселое? Есть веселая история.
– Давайте, рассказывайте.
– Ладно, рассказываю веселую. Было это на пятом курсе. Два моих друга сговорились, объявили всем, что я женюсь, собрали денег и купили там выпивку, закуску. А в субботу, как и сказано было, вся группа собралась в актовом зале общежития на втором этаже. Ждут, ждут и тут входят оба эти мои друга нарядившись в жениха и невесту. Да так серьёзно подготовились: фата, свадебное платье… И только теперь смекнули, что сегодня первое апреля. Смеху было!
– А Вы сами-то что? Не выдали друзей?
– Да потому и удалась хохма, что меня не было в общежитии в тот момент. Уезжал в гости уже к будущей жене. Все знали, что мы с ней встречаемся, готовимся к свадьбе потому и поверили.
– Держите ещё бутерброд. Заслужили.
" Наш самолет производит посадку в аэропорту Домодедово. Просьба застегнуть ремни. Командир корабля и экипаж желает вам…" Удивительно, но Домодедово встретил нас не тёплым и солнечным днём, как бы хотелось нашим героям. Зима ещё активно сопротивлялась, снег шел неугомонно и активно ложился под ноги толстым ковром. Густой туман наводил дикую тоску по солнцу. Люди молча суетились, таксисты и леваки ловили пассажиров прямо у выхода. Сиду пришлось ещё раз попотеть, перенося весь багаж Раисы в зал ожидания, что сделал он с большим удовольствием и сел на только что освободившуюся деревянную скамью, напротив Рисы и опрокинулся на спинку, чтобы отдышаться. Раиса посмотрела на него нежным взглядом и, улыбаясь и как бы оправдываясь, проговорила:
– Столько вещей. Я уже пожалела, что взяла столько. Лучше бы раздала соседям. И бросить же жалко. Спасибо Вам большое пребольшое, Саид. Что бы я сделала без Вас!
– А что бы я сделал без Вас, Раиса! В чужом краю! Ни знакомых, ни денег!
– В общем так. Я пойду за билетами, а Вы сидите. Не вздумайте убежать!
– Я молю бога, чтобы Вы не убежали.
– Очередь большая. Не скучайте. Читайте что-нибудь.
– У меня есть что читать. Не волнуйтесь.
– Да я так… Совсем не волнуюсь…
Раиса ушла хлопотать по билетам. Саид осмотрел вокруг и понял, что вылетом будет туго: зал ожидания забит битком, люди сидят на чемоданах, кто-то лежит прямо на полу, застелив на картон верхнюю одежду, крупных габаритов бородатый мужчина в тулупе, скорее всего сибиряк, вовсе разлёгся на всю скамью разлёгся, – видать, давно ждёт посадки. Объявление, прозвучавшее по громкой связи, подтвердило догадку Саида: «В связи с погодными условиями задерживаются рейсы…» Раисы не было долго. Но пришла она ничуть не расстроенная, а даже в приподнятом настроении и на мой вопрос, купила ли она билеты, безразлично ответила:
– Билетов нет и не известно, когда будут. Подозреваю, мы не скоро улетим. Все рейсы закрыты.
– И что будем делать?
Она села на большой чемодан, стоящий возле ног Саида, положила в сумочку паспорта и, приняв весьма серьёзное выражение лица, сказала, довольно убедительно, смотря в глаза Саиду:
– Значит, так, Саид. Во-первых, мы переходим на "ты", а то как-то даже неудобно, – ведё1м себя как старые англичане. Во-вторых, багаж сдаем в камеру хранения и идем обедать в ресторан. Потом снимаем номер в гостинице и отсыпаемся. Ты ночью на вокзале, я тоже собиралась всю ночь и не спала.
– Может, не пойдём в ресторан? Дорого. Можно перекусить и в кафе?
– Ну что ты, Саид! Должна же я накормить своего мужчину!
– Своего мужчину?
– А кто тут знает, что ты не мой? Так что, пошли. Бери чемодан, пошли в камеру хранения, – посмотрев вокруг, она обратилась к даме, сидящей недалеко от них, – Женщина, присмотрите, пожалуйста, за нашими вещами. Мы эти сдадим и обратно…
– Хорошо, хорошо, – ответила дама, отрываясь от просмотра какого-то глянцевого журнала.
– Спасибо большое… Пошли.
В аэропорту Домодедово ресторан находился на втором этаже. Саид много раз летал через этот аэропорт, много раз приходилось ему и ночевать в зале ожидания, особенно зимой в не лётную погоду, спать прямо на бетонном полу, подстелив под себя или тулуп овечий, или картонную упаковку от коробки, но никогда он не был в этом ресторане. Он всегда экономил командировочные, чтобы купить сыновьям какие-то конструктора в магазине «Юный техник» на улице Горького, недалеко от Белорусского вокзала, откуда он обычно отправлялся в Минск на поезде, опять же, чтобы сэкономить денег.
– Что будем заказывать? – голос Раисы вернул его к реальной жизни.
– Мне все ровно. Я все ем. Без разбору.
– Ладно. Тебе мясное. Вы же, дагестанцы, любите мясо.
– Не отказываемся. Особенно, если баранина.
– Ну, тут баранину не вижу. Но говядина есть. Будешь?
– Буду. Я даже змей ел. Было дело в командировке.
– Ничего себе! Есть нечего было, что ли?
– Да нет, было что есть. Просто попробовать хотелось. В Туркменистане возле Красного моста в палатках жили. Через мост машины отправляли в Афган. А тут рядом корейцы. Наши, местный корейцы… Познакомились, ну и жарили змей… Довольно ловко они умеют.
– И как? Вкусно было?
– Нормально. Мне понравилось.
– Змей в меню тоже нет. Берем говядину. А себе я заказываю овощи.
– Я пару раз был здесь. Вкусно кормят, но очень дорого, – соврал Саид неожиданно даже для себя. Его тут не было никогда, ел он всегда свои ссобойки на дорогу из дорожной сумки или армейского вещмешка, которого Саид всегда брал с собой в командировку.
– Ты и тут побыл? Когда же ты успел? С твоей зарплатой инженера? – удивилась Раиса.
– Я часто езжу в командировки. Я не просто инженер, а инженер – испытатель. В хозяйствах, в карьерах испытываю БелАЗы, потом только сдаю по акту приемки.
– Это наверно интересно. Я как-то видела… Такая громадная машина. И ты её испытываешь?
– Испытываем. Я с бригадой езжу. Слесаря, водитель испытатель. А ещё умудряемся подзаработать. Что-то ремонтируем и нам платят не плохо. Особенно в Якутии. Где алмазы добывают. Ну и ресторан можем тогда позволить себе.
– Тут действительно вкусно готовят. Может, выпить хочешь?
– Ну что ты, Раиса!
– Ладно. В гостиницу возьмем.
– В гостиницу?
– А ты что, тут собираешься ночевать? На полу спать? Неизвестно сколько ночей? Чтобы и остальное украли? В Тюмени хоть паспорт оставили, а тут и штаны снимут вместе с паспортом.
– Паспорт-то чужой зачем?
– Ага! Переклеят фото и черт знает что! Мошенники все умеют…
– Ну да, не подумал. Буду осторожен впредь.
– Саид, расскажи мне о своей жене.
– О жене? Я не думаю, что это прилично.
– Ну, ты в общих чертах. Как живете? Где живете? Где она работает? Кем?
– Ладно. Живем не очень. Ругаемся. Не понимаем.
– Не понимаете, а уже двое детей…
– Начиналось-то нормально. Устроились оба хорошо, я очень скоро получил квартиру от завода, дети появились… Жизнь налаживается, надо бы радоваться, но откуда-то агрессия появилась… Конфликт по любому поводу. Крики, истерика… Не знаю, что и как дальше.
Тем временем официант принес пахучий вкусным ароматом большущий кусок мяса с рисовым гарниром, от которого у Саида потекли слюны полный рот. Ещё бы: сколько дней уже не ел даже горячей пищи! Раиса увидела, как он глотает слюны и перевела тему на еду:
– Ладно, не буду тебя терзать. Давай кушать будем…
Саид набросился на еду, как молодой солдат на обед после тяжелого марш-броска. Раиса всё улыбалась, наблюдая за тем, с каким аппетитом он уплетает пищу, и сама же оставаясь в довольном настроении от того, что накормила мужчину, спросила:
– Ну что, нормально? Или ещё что-нибудь?
– Нет-нет, ничего не надо больше. Поел очень хорошо. Спасибо большое. Накормила сироту. Давно так вкусно не ел.
– Тогда пошли устраиваться в гостиницу, сирота.
Не знаю, как теперь, но в то время гостиница находилась через дорогу от аэропорта, и наши герои быстро дошли до него и удачно сняли номер на втором этаже с видом прямо на фасад аэропорта. Приличный двухкомнатный номер, телевизор, холодильник, телефон, двухспальная кровать и просторный санузел.
– Ну что, нравиться тебе? – спросила Раиса, закончив осмотр временного жилья.
– Вроде ничего. Лучше, чем в Тюмени. Но можно было и поменьше.
– Взяла, что было. Других нет номеров. Спасибо, и на том.
– Ну, если так, тогда нам повезло.
– Саид, ты иди прими душ, а я пока разберусь тут и переоденусь.
– Да, в душ надо. Иду…
После двух бессонных ночей утопить свои уставшие от временной работы грузчиком мощи, Саид нашёл вполне уместный занятием и с удовольствием послушался Раису. Открыл краны, отрегулировал, лёг на дно и, пока текла вода, заснул. Разбудила его Раиса, постучав и затем сразу открыв в дверь.
– Ты живой?
Саид выпрямился, вытер воду с глаз и растерянно пробормотал, ещё не поняв, что он уже погрузился в крепкий сон:
– Живой. А что?
– Да ты уже полчаса, как моешься, думаю, может утонул.
– Заснул я, извини.
– Ах ты, бедняжка. Устал. Давай, вставай, я помогу мыться и сразу в пастель.
– Нет, нет, я сам.
Ещё через некоторое время Саид вышел из ванной и растерянно стал смотреть тона кровать, то на кресло в углу.
– Я это… В кресле…
– Саид, как ты себе представляешь, спать сидя в кресле. И потом… Я не хочу одна спать. У меня почти два года не было мужчины. Или я тебе не нравлюсь?
– Нравишься, Раиса. Очень нравишься. Ты красивая, теплая. Душевная. Только я это…
– Что, – это? Женат?
– Да.
– Ну и что? Вернешься ты к своей жене. Не съем же я тебя.
– Не удобно как-то. Неправильно это.
– А голодной женщине отказать удобно? Давай, выпьем для храбрости. Открывай бутылку.
Саид медленно поднялся, взял бутылку, уже маячившую на столе, отрыл её своим дорожным ножом, затем налил по полстакана на двоих и преподнёс стакан Раисе. Закусили шоколадкой. Посидели молча. Нарушил молчание Раиса:
– О чём опять задумался?
А думал Саид уже совсем не о том, будет ли он с ней спать или нет, а о том он думал, как и почему так получилось, что они с женой потеряли тепло семейное и дошли до лютого холода в отношениях. И чем дальше, тем становится холоднее. Об этом и рассказал Саид Раисе, и добавил:
– Что-то же, наверное, было, если уж мы поженились. Она в то время нравилась мне. А теперь что? Почему? Куда всё это ушло?.. Ты мне сейчас тоже нравишься, а что дальше?
– Ты мне тоже нравишься, Саид. Ты такой сильный! Добрый. Я хочу тебя, Саид. Давай, скидывай одежду и иди ко мне. О потом будем думать потом.
Саид ещё некоторое время продолжал думать: как говорится, и хочется, и колется, и мамка не велит; и всё же стал раздеваться.
– Ого, какие бицепсы у тебя!
– Спортом занимался долго. Чуть ли ни с детства.
– Каким?
– Спортивная гимнастика. Развивает мышцы.
– А наколка? Что это?
– Это в армии. Эмблема артиллерии.
– Иди ко мне. Горячий восточный мужчина. Иди…Я хочу тебя…
И Саид упал в горячие объятья любви. Сколько тепла, столько нежности и неподдельного восторга! Эти волшебные линии стана, эта бархатная белоснежная кожа, эти пышные, пахнущие весенним ароматом волосы, эти нежные стоны!..
– А-а-а!.. Ещё хочу!.. Ещё хочу!.. Боже мой, какой ты! Боже мой!..
Тут я вынужден прервать, дорогой мой читатель. Рекламная, как говорится, пауза и нам не ведомо, что они там друг другу говорили, а что дальше делали, об этом тоже молчит история.
Вернемся к нашим героям через много часов и подслушаем, о чём они говорят. Еле отдышавшись, Раиса стала как будто упрекать, в то же время довольно улыбаясь:
– А прикидывался уставшим! Сачкануть хотел? С такими способностями! С таким темпераментом!.. Да ты с такими данными просто обречён быть счастливым! Я бы тебя никогда не потеряла бы, если бы ты был мой. Но ты, увы, не мой. Спасибо, тебе, Саид. Спасибо…Это было просто волшебно!..
Саид молчал, глядя в потолок. Раиса повернулась к нему и, смотря в его серьёзные глаза, спросила:
– О чем задумался?
– Не знаю. Такое ощущения, что я попал…, нравишься ты мне, Раиса.
– Ты мне тоже нравишься, Саид.
– Ты такая естественная. Мне легко с тобой. Просто. Уютно.
– И мне с тобой хорошо. Ты такой крепкий. Добрый. И горячий! Мне понравилось. Ещё хочу! Иди ко мне!..
Когда Саид проснулся, Раиса уже одевалась…
– Доброе утро, Саид! Просыпайся. Мы завтрак проспали.
– Я две ночи почти не спал. Накопилась усталость.
– Да и поздно мы заснули. Слишком хороша была ночь…
– Ну да. Увлеклись…
– Вставай, пойдем обедать. И билеты спросим. Вдруг появились. Бывает, что сдают.
По армейской ещё привычке, Саид быстро оделся, и они с Раисой вышли ы мокрую весну. Старушка зима бушевала, не хотела уступить молодой красавице-весне. Зал ожидания всё ещё битком забит. Пассажиры спят на скамьях, на полу. У билетных касс никого. Нам отказали продавать билеты, объясняя это тем, что и в Минске не принимают самолёты. Мы не расстроились: знали, что мы были приговорены быть вместе ещё некоторое время.
– Ну вот, билеты опять не купили. Неизвестно, когда будут. – сказала Раиса совершенно спокойным голосом и добавила, – Пошли в ресторан, поедим.
– Раиса, может поездом поедем? Отсюда автобус едет до Белорусского вокзала. Я всегда так еду. Ночь поспал, утром уже в Минске.
– Саид, я не хочу тебя насиловать без конца. Тебе хватило и ночи. Таскаться с таким багажом с вокзала на вокзал, – это ужасно. Да и хлопотно. Подождем еще пару дней. И пару ночей. – сказала Раиса, сильно прижав к себе руку Саида. – А там посмотрим. Или я тебе уже надоела? – она остановилась и повернулась к Саиду, ожидая ответа.
– Бог с тобой, Раисочка! Как можно! Просто ты тратишься, а мне не ловко!
– Успокойся. Все нормально. Пошли покушаем и опять в пастель.
– Опять? – улыбнулся Саид.
– А что ещё можно делать в такую погоду? – бросила риторический вопрос в воздух Раиса. – Покушаем вкусно, купим ещё винца пару бутылок. Тебе же вчера понравилось вино?
– Да. Нормальное вино, хоть я и не разбираюсь в этих напитках.
Раиса ответила уже когда они сели за стол в ресторане.
– Берём, коль тебе понравилось…
– Только, давай, не в ресторане, как вчера, а в магазине. Чуть пройдёмся, там магазин продуктовый за углом, вот там и купим.
– Хорошо. Командуй. И прогуляемся заодно… Что тебе заказать? Как и вчера? Мясное.
– Да все ровно. И кофе, если можно.
– Хорошо…
Раиса заказала нам стол, а сама уставившись на Саида, попросила тихим, ласковым, но серьёзным тоном, таким, каким обычно просят провинившихся детей рассказать правду:
– Саид, расскажи мне о себе.
– Что тебе рассказать! Что ты хочешь знать обо мне?
– Мне бы хотелось знать всё о тебе.
– Не думаю, что есть во мне что-то интересное. Обычный деревенский парень. Но деревня у нас большая. Очень большая. Расположена она у подножия гор в довольно глухом месте в тупике. От нас уже начинаются горы. Ни дорог, ни троп.
– Чем там у вас люди занимаются?
– Работают в колхозе. Колхоз богатый. Миллионер. Председатель Герой Соцтруда.
– А как ты в Минске оказался?
– Всё просто и даже банально. Поступал в Москве, приехал к брату в гости, а он уговорил меня, вернее даже, – приказал поступить в политех в Минске, чтобы в колхозе после мог работать… Мол, ты младший, после института должен вернуться в деревню к родителям… Так принято. Таков обычай. Я не мог ослушаться.
– О как у вас строго! А не поехал почему?
– Пока я учился, матери не стало, появилась мачеха, ну я и не стал ехать. Направили на завод, женился, укоренился.
– Я часто вспоминаю соседей, дагестанцев. Хорошие ребята были. Веселые. Все время шутили, смеялись. Магомед такой энергичный, пробивной. Любой вопрос мог решить. А жена его, Хадижа, научила меня "хинкал" дагестанский готовить.
– Да ладно! Ты умеешь хинкал готовить? – с восторгом и удивлением произнёс Саид.
– И "чуду" умею, и "хинкал". И часто готовлю. Мне нравится.
– Так ты уже почти дагестанка! Горянка! Угостишь, когда приеду?
– Легко! Ты только приезжай. На недельку!
– На недельку? Ну, не знаю, как с работой…На три дня смогу.
– Ладно, хоть на три приезжай… Про брата я поняла, а сестра есть у тебя?
– Три сестры. И все врачи. Я самый младший в семье.
– Ого, какая большая семья! Весело, наверно, вам. А я вот одна у родителей.
– Это неправильно. Кому должен радоваться человек? Братьям, сестрам, родителям. А играть с кем? Состязаться в учёбе? Ругаться, мириться с кем? Нет, это неправильно. Семья должна быть большой, дружной и веселой. Нас шестеро, а было вообще восемь. Двое умерли в малом возрасте.
– Содержать большую семью, прокормить ведь тяжело.
– Да, не легко. С детства приходилось много работать, особенно когда сестры учились. Надо было помогать. Зато как соберемся все, радости полный двор. Гуляем, веселимся, поем песни, – радуемся друг другу! Разве плохо это? У нас вся семья поёт.
– А на что жили–то? На зарплату родителей? Такую семью содержать доходы нужны хорошие.
– Нет, не на зарплату родителей. В деревне не так. Хозяйство было у нас большое. Коровы, овцы, лошади. Гусей одних было штук двести. Овец полсотни. Им всем сена на зиму готовить надо было, корма. Участок был в полтора гектара, там мы все и сажали: картошку, кукурузу, тыкву.
–Откуда такой большой участок?
– Отец лесником работал. Ему разрешали. В лесу поляну распахал отец, там всё и сажали. В сезон созревания урожая мы с отцом там ночевали по очереди. С ружьем в руках от кабанов охраняли.
– Ты тоже ночевал?
– Ну да! Конечно.
– И ты не боялся ночью один?
– Боялся сначала, потом привык.
– И сколько же тебе было лет тогда?
– Лет двенадцать.
– С ума сойти! В двенадцать лет в лесу ночевать!
– Да, в лесу, но там было нормально. Над шалашом мы с отцом террасу высокую соорудили, там и спали. Опасности не было. Ночью проснусь от хрюканья кабанов, выстрел дуплетом в ту сторону, и опять спать. Отец ночевал там, когда мне надо было пасти овец, а я почти все лето на поле с овцами и с книжками.
– А книжки зачем? Овцам читал?
– Овцы не любят жару. Они пасутся утром, пока ещё не греет солнце, и вечером, когда уже не греет, а всё остальное время, почти весь лень, прячутся от солнца в кустах, а я целый день книжки читал. Все уроки на полгода вперед знал. Хорошо учился. А Казбек, овчарка моя, сторожила их и меня от волков.
– И волки там были? И ты не боялся?
– Волков не боялся. Они же на людей не нападают. Зачем им? Овцы им надо. Однажды напали три волка. Прямо возле деревни, когда я уже возвращался с отарой. Так Казбек дрался с ними насмерть. Двух он загрыз, третий убежал, тоже раненный. И сам Казбек от ран скончался потом, дома. Отец обработал раны, перевязал, но… Крови много потерял.
– Ты с такой тоской рассказываешь. Не жалеешь, что уехал?
– А что жалеть? Смысл какой? Ничего уже не изменишь… Корни ушли слишком глубоко. Работа, семья, дети, друзья…
– Да, интересная у тебя жизнь.
– Была интересной.
– Тяжело, наверное, было? С детства в лесу ночевать. С ружьем.
– Да, было нелегко. Зато закалку получил хорошую. Ничего и никого потом не боялся. Работать научился. В армии сильно пригодилась закалка. И в стройотрядах. И учиться никогда не ленился. И дальше хочу учиться. Поступать собираюсь.
– Поступать ещё? Ничего себе! И куда, если не секрет?
– Есть такая Академия внешней торговли. Туда очень трудно поступать. Требования жесткие. Но я поступлю. Обязательно поступлю. Уже готовлюсь.
– Да-а-а, интересный ты человек, Саид…
Молодая симпатичная официант принесла заказ на подносе, аккуратно разложила тарелки и спросила: «Что-нибудь ещё?», на что Раиса ответила, что пока ничего не надо. Потом, обратилась к Саиду:
– Не буду тебя мучить, давай, поедим спокойно.
За стёклами окон ресторана всё ещё бушевала метель, с ожесточением вырвать что-нибудь из строений. Порою раздавался свист, будто соловей-разбойник расположился недалеко и свистел отчаянно. После небольшого рассказа о своей семье Саид мысленно всё ещё был там, на Родине, в своей семье. Семья уже не та, что была, она уже большая. Очень большая. У каждого своя семья, по несколько детей, у Саида растут красивые племянницы, симпатичные племянники. Саид как-то пытался сосчитать, сколько же из всех близких родственников, включая двоюродных братьев и сестёр, но вспомнить всех так и не удалось ему. Сбился после пятидесяти пяти.
Как там они? Сёстры, племяшки, по которым он больше всего скучает? Как отец, которому перевалило уже за восемьдесят? За отца Саид особе не беспокоился: там, в деревне, рядом сёстры, племяшки уже взрослые, они не оставляют его, он постоянно под присмотром; да и мачеха, жена его молодая, хорошая женщина, присматривает за ним нормально. Всё это есть, но Саид о другом, он скучает по отцу и потому часто уходит в воспоминания. Отец, проживший страшную, тяжелую жизнь, сирота с детства, с особой теплотой любит своих детей, трудился ради них всю жизнь тяжело, но и выучил всех шестерых.
