Максим Исаевич Исаев
След любви
5
Вечером, уставший и голодный, Коля сел на скамью в парке где-то в центре города. Недалеко от него шумно веселилась подвыпившая компания молодых парней школьного возраста. Расположившись прямо на скамье, они распивали горячительные напитки и закусывали, отламывая большие куски дефицитной колбасы.
Запах еды ударил Коле в нос. В животе пробурило острым голодом. Он не выдержал испытания и подошёл к парням:
– Пацаны, может, угостите кусочком хлеба? В беду я попал, денег нет ни капли. Украли.
– Да катись ты отсюда, бомжара! Не мешай! Не видишь, люди приличные отдыхают!
Такого унижения в жизни Коля ещё не испытывал. Он забыл про голод, он забыл про деньги, про еду; его одолело чувство отчаяния и беспомощности. В горле еле сдержал горький стон. Он вернулся на своё место и упал на скамью, не чувствуя ног.
Малолетки, уже изрядно хватившие, распустились вдрызг. Они приставали к прохожим, обзывались дурно и ржали им вслед идиотски. Одна девушка осмелилась ответить на их хамство, после чего сразу же была окружена очумевшими придурками. Один схватил её за руки сзади, другой отобрал сумочку, третий, самый наглый из них, стал расстёгивать её блузку:
– Сейчас мы тебе покажем, что мы совсем даже не придурки, а очень нежные мальчики. Мы правда нежные, кабаны? – обратился он между делом к своим дружкам.
Те поржали так, что рёв машин стало не слышно.
– Помогите! Помогите! – заголосила девушка, уже не на шутку испугавшись.
Коля видел всё это, но желание помочь девушке у него возникло не сразу. Некоторое время он смотрел на неё с презрением и даже с радостью: так вам и надо, стервам, воровайкам и мошенницам. Сейчас он ненавидел девушек и имел на это серьёзную причину. Но он ещё больше ненавидел этих пьяных оболтусов, так унизивших его мужское достоинство.
Он подошёл к малолетним соплякам и, ничего не говоря, стал бить их по очереди, лупить отчаянно, с наслаждением, дико, жестоко, долго.
Когда прибыл наряд милиции, Коля спокойно сидел на скамье и уже доедал последний кусок колбасы.
Один из пострадавших отморозков оказался сынком влиятельной дамы из городской торговой сети и, учитывая её возможности в ситуации тотального дефицита, суд определил для Коли срок тюремного заключения в пять лет. За съеденную колбасу ему приписали разбой, за разбитые в кровь наглые морды приписали тяжкие телесные повреждения, и всё в этом духе.
Коля выслушал приговор спокойно, его сейчас не интересовали ни приговор, ни срок отсидки; он уже строил планы бегства и от правосудия, и от людей, и от этого города подальше, как только появится хоть маленький шанс для этого.
Шанс к побегу у Коли появился только через два года, когда его, как дисциплинированного заключённого, но в основном из-за нехватки мест на зоне, перевели на вольняк – вольное поселение. Однажды ночью он исчез. Просто растворился в пространстве и во времени. Никто ничего не знал. Тюремщики побегали для отчёта, поискали, сообщили куда надо, разослали приметы и фото и успокоились: куда он денется без паспорта, без денег! Объявится где-нибудь. Поймаем!
Не поймали. Коля нигде не объявился. Его проглотила тайга. В тайге он чувствовал себя хоть и не очень уверенно, но зато свободно. Когда провизия из заранее оборудованного тайника закончилась, он питался ягодами, ловил рыбу на озёрах и шёл. Шёл он каждый день. Шёл до полного изнеможения! На запад, в сторону столицы, подальше от этих диких мест и людей, за своей мечтой, за своими девочками, ориентируясь по солнцу, впроголодь, рискуя упасть от голода и усталости или быть съеденным зверями и навсегда остаться тут, в тайге. Но почему-то он сейчас не боялся лесных зверей, он боялся людей.
Он не знал, сколько дней, недель или месяцев он наслаждается свободой и упивается своей мечтой; он сбился со счёта. Тем временем наступила осень и холодные ночи. Ему всё труднее стало двигаться, находить себе пропитание в тайге; истощённый и исхудавший организм требовал покоя, еды, отдыха. Но Коля шёл, не поддаваясь зарождающейся глубоко внутри панике. Шёл, преодолевая болота, речки, озёра, горы.
Небо начало плакать первыми мокрыми хлопьями снега, когда Коля набрёл на небольшую деревушку в тайге и постучался в окно первого попавшегося домика – у него не было выбора, он не хотел упасть на мокрую жёлтую листву и унести с собой на тот свет свою мечту.
6
– О, слава тебе господи! Очухался! – услышал слова Коля, как только открыл глаза и начал вспоминать последние дни своей затерянной в тайге жизни. К нему мелкими шагами подошёл невысокого роста старик и присел на табурет возле кроватки, где лежал Коля и безуспешно пытался привстать.
– Ты лежи, лежи, сынок! Я сам. Воды тебе или чего покушать? – поторопился старик успокоить его, придавливая его к постели.
– Где я? – спросил Коля, до конца ещё не понимая, что с ним произошло.
– Ты об этом не думай, сынок. Лежи. Не волнуйся. Всё будет хорошо.
– Что со мной?
– Ну, простудился ты маленько, сынок. Две недели без сознания. А я боролся с жаром. Жар был у тебя сильный. Думал, не справлюсь, а вот травы мои помогли. Ну и слава богу. А ты что, не помнишь, что с тобой?
– Нет, не помню.
– Ну это ничего. Пройдёт время, вспомнишь. Это ты ещё в форму не вошёл. Ты лежи, я сейчас покормлю тебя. А то не кушал уже сколько. А есть надо. Голодное тело, оно не может победить болезнь без еды. Покушать надо. Я сейчас подам. А потом компресс положу на спину. Помогает. Кстати, а как тебя зовут, сынок?
– Кажется, Коля. Николай. Если не забыл… Нет, не забыл. Коля. Точно, Коля. А вас как зовут?
– Ну вот такое совпадение, сынок, – меня тоже прозвали Николаем. Николай Иваныч я от роду вот уже восьмой десяток. – Очень приятно, Николай Иваныч. А вы тут один живёте?
– Я сразу понял, Коля, что ты беглый. Но тебе нет причины бояться. Тут тебя никто не будет искать. Мы тут и богом и людьми забытые. Кругом только тайга. Полдюжины стариков в деревне нас осталось, и тех уже земля сырая зовёт к себе. Залетает ко мне иной раз племянница внучатая, макарон, колбаски какой привезёт, а так живём, как и медведи в своей берлоге. Автобус редко ходит. Дороги…
В хижине старика внучатая племянница появилась через неделю после его разговора с Колей. К тому времени Коля уже был на ногах и в полном понимании своего конфликтного с законом состояния. Николаю Ивановичу он доверился сразу и выложил всё как есть в надежде услышать от старика подсказку к выходу из житейского лабиринта. Но что может ему посоветовать оторванный от мира старик! Хоть и не вполне надёжный вариант, но всё же хоть что-то, – внучатая племянница старика предложила ему какое-то время пожить в монастыре.
– Что ты такое говоришь, внученька? Кто же его в женский монастырь-то пущать будет?
– У нас же там и мужской монастырь есть, дедушка. Недалеко совсем. Я его туда и поведу.
Так Коля оказался в монастыре уже на следующий день. Временный приют дал Коле крышу над головой на целых три с лишним года. Да он особо и не торопился продолжить свои поиски любимых женщин, понимая, что без паспорта, без денег не сможет даже пропитание себе раздобыть, если только не попрошайничать. А этого Коля не мог допустить даже в мыслях своих: он, здоровый пока ещё мужик, боксёр именитый – и вдруг стоит на улице с протянутой рукой? Нет, не бывать такому!
Ему нравилось жить в монастыре. Здесь к нему относились по-доброму и с пониманием. Он открылся батюшке, рассказал и то, как попал за решётку, и почему ему нужно было сбежать, вырваться на свободу. С ним много беседовал батюшка, который обладал высочайшим искусством общения и убеждения. В разговорах с ним Коля нашёл в себе бога, понял многое, о чём раньше и не задумывался. Его тянуло к таким беседам, в них он искал свою правду жизни, своё место среди людей и уже хотел насовсем остаться в обители, но всё же больше всего он хотел найти своих любимых девочек. И он опять отправился в путь.
– Иди с богом, сын мой. Мысли и цели твои богоугодные, он поможет тебе, – сказал батюшка на прощание и несколько раз перекрестился.
7
Новый паспорт на новое имя, который благодаря своим связям удалось раздобыть батюшке, придавал Коле некоторое спокойствие, но всё же он побаивался сбиться с тропы, потерять дорогу к цели. Но он шёл.
Поиски в Омске, Екатеринбурге и Челябинске тоже не дали никаких результатов, и он в скором времени оказался в Москве. Столица требует много расходов и достаточно больших усердий, чтобы раздобыть средства на пропитание, а деньги у Коли заканчивались, надо было шевелить мозгами. И он устроился работать на стройку разнорабочим. Платили копейки, но обещали всю договорную сумму заплатить по окончании строительства. Только сбежали хозяева стройки, говорят, с большими деньгами за кордон, кинув и рабочих, и покупателей квартир. Органы возбудили уголовное дело, стали допрашивать всех рабочих, ну и слизнул Николай подальше от грешного места, чтобы не попасть на крючок следователей со своим поддельным паспортом. Снова надел свою на время спрятанную рясу, вышел на ближайшую дорогу и сел в первую попавшуюся маршрутку. – Вы к нам едете, батюшка? – спросила старушка, рядом с которой оказался Николай.
– Не знаю. Может, и к вам, – ответил уклончиво Николай.
– Я в Голицыно живу, – не унималась старушка.
– Нет, нет, не в Голицыно, я дальше.
– В Малые Вяземы, что ли? Но там же есть батюшка.
– Я еду заменить его. А он уже поедет к вам, – нашёлся сказать Николай в надежде, что бабушка отвяжется, и манёвр его сработал.
– Ой, слава богу. Наконец-то. А то полгода уже ждём, а всё обещают.
Водитель не потребовал денег у Николая за проезд, вместо этого он попросил помолиться за его пассажиров.
На окраине посёлка Захарово, что недалеко от Москвы, где Николай нашёл приют в старом заброшенном доме дачного кооператива, собралась в круг группа молодых ребят и шумно поддерживают дерущуюся в центре круга пару. Когда он подошёл к толпе, ведущий уже зазывал следующих участников боя, объявляя при этом неплохую премию победителю. «Это шанс», – подумал Николай и сразу поднял руку.
– О, у нас уже и поп будет драться! Священник! Кто хочет с ним в бой, выходи! Делайте ставки, друзья, ставки! Бой обещает быть зрелищным!
Бой Николай выиграл нокаутом в первом же раунде и, получив обещанную сумму, собрался уходить. Его остановил среднего возраста интеллигентный мужчина.
– Могу ли я вас спросить, молодой человек? – обратился он к Николаю.
– Да, пожалуйста, – ответил Николай, вытирая просочившуюся из носа кровь.
– Почему вы, служитель церкви, священник, пошли на это, в общем-то, незаконное, неприятное дело?
– Мне деньги нужны были. Очень нужны.
– А что, в церкви вам уже не платят?
– Я временно не работаю в церкви. У меня проблемы. Поэтому нужны деньги.
– Да, деньги теперь всем нужны. Без денег как-то грустно стало жить. Но я не спрашиваю вас, куда, зачем. Это ваше дело. А что вы скажете, если я предложу вам работу. Хорошо оплачиваемую работу.
– Я с удовольствием! Что за работа?
– Давайте мы сначала познакомимся. Меня Альбертом звать. А вас?
– Николай. Коля.
– Видите ли, Николай. Работа несколько необычная для мужчины, и моё предложение может показаться вам странным. У меня сестра прикована к постели вот уже целый год, и я не могу найти сиделку, которой была бы довольная сестра. Прогоняет она их, капризничает, плачет, кричит на всех… Невыносимо… Вот и решил попробовать приставить к ней мужчину. Увидел вас, выходящего из этой дачи. Это друга моего дача. А сам живу чуть дальше. Тут проезжаю иногда, не каждый день. Когда на работу можно не ехать. У меня большой дом на окраине Москвы, но, знаете ли, там сестра живёт. Тяжело каждый день быть возле неё. Нет, она не обижена. Она под присмотром, не одна, а я вот иногда уезжаю от них. Тебе выделим комнату, питание бесплатное, и с оплатой не обижу, если согласишься. Попробуем, Коля? Что скажешь?
– Ну я как-то не представляю себе… Это же её надо будет и на горшок водить…
– Нет, нет. На горшок водить не надо. Есть там женщина для этого. А вам надо будет кормить её и разговаривать с ней. Вот и всё.
Вечером того же дня Альберт уже представлял сестре Николая. Но прежде они успели заехать кое-куда, купить кое-что для Коли, и даже постричься и побриться – вполне себе стал мужчина.
– Аля, дорогая, я нашёл тебе друга! – радостно крикнул прямо с порога Альберт. – Познакомься, пожалуйста. Это Николай. Коля. Он священник и очень добрый человек. Тебе с ним будет удобно и интересно.
Алевтина молчала. Она недоверчиво смотрела то на брата, то с подозрением жмурилась на Колю. Она была красива. Даже строгий взгляд и сжатые губы не могли затмить её красоту. «Избалованная фифа», – подумал Николай, но пока что сдерживал себя от желания развернуться и пойти прочь из этого каменного с позолотой гроба, куда Альберт его привёз.
– Ты же хотела друга! Хотела? Хотела. Вот и будет тебе друг, – не унимался Альберт, желая вызвать у сестры если не восторг, то хотя бы удовлетворение.
– Здравствуйте! – робко, но уместно вырвалось у Николая.
– Массаж делать умеешь? – достаточно сурово спросила Аля вместо ответа.
– Да, конечно! Я боксёр. Мастер спорта. И нас учили массажировать. Я умею снимать боль, – затарахтел Николай в надежде не упустить едва зародившийся шанс.
– Садись, – сказала Аля и глазами показала на свою кровать. Коля не был уверен, что понял её правильно, и посмотрел на Альберта.
– Садись, садись, – заторопился Альберт, обхватив Колю за плечи и показав ему, куда следует присесть.
– Покажи руки, – приказала Коле Аля, как только он присел. Преодолев неуверенность, Николай протянул ей руки.
– А кровь почему? – спросила Аля.
– Да это он когда тренировался, – поторопился ответить Альберт, не дав опомниться Николаю.
После длительного изучения новоявленного друга, Аля сказала, наконец:
– Пусть остаётся.
Через неделю Аля впервые улыбнулась. Ей нравилось, как Коля, стесняясь, осторожно, бережно растирал её суставы, поглаживал белую бархатную кожу. Иногда она позволяла себе крикнуть на него:
– Да смелее ты! Не бойся! Я всё равно ничего не чувствую!
– Синяки же будут, – оправдывался он.
– Ну и что! Мне же не бегать на свидание!
– А почему нет? Всё возможно.
– А стихи читать ты умеешь? – неожиданно спросила как-то Аля, находясь в приподнятом настроении.
– Нет, стихи читать я не умею. Да и учился не очень, но в аттестате все оценки отличные.
– Как это, не учился, а оценки отличные?
– Я спортсмен, боксом занимался, и оценки мне ставили просто так, за победы на ринге. Так что ни стихи читать, ни песни петь я не умею.
В такие минуты она смотрела на него пристальным, изучающим взглядом, на её красивом, но очень строгом лице лёгкая улыбка сообщала ему добрую весть о том, что он попадает на нужную волну в отношениях с ней, но Коля всё же осторожничал, чтобы не испугать надежду, не спугнуть удачу. А удача улыбалась ему нешуточная – Альберт обещал большие, сейчас очень большие для Коли деньги.
8
Через месяц ежедневного трёхразового массажа Аля вдруг резко крикнул:
– Ай! Щекотно мне!
Николай застыл. Не поверил своим ушам. То ли от радости, то ли от удивления он на некоторое время превратился в каменный памятник.
– Коля, мне щекотно, – вывела его из оцепенения Аля.
– Ну-ка давай ещё раз, – решил проверить Коля свои догадки и начал осторожно теребить пальцами пятку левой ноги Али. – Здесь щекотно? А здесь? А здесь?
– Ну щекотно, Коля! Не издевайся надо мной! – крикнула Аля и впервые за время их знакомства безудержно засмеялась. – Аля! Аля! Алевтина! Ты хоть понимаешь, что случилось? – кричал Коля с восторгом!
– Нет. А что случилось? – вполне искренне спросила Аля.
– Да ты возвращаешься! Нога твоя возвращается! – опять крикнул Николай и, схватив ноги Алевтины, начал истово целовать её от пятки до колена и опять от колена до пятки – целовать, целовать.
В ответ Аля заплакала, нет, она зарыдала, закрыв глаза.
– Что ты плачешь, глупая! Радоваться надо, а не плакать! – попытался развеселить. Он вытер её слёзы и несколько раз поцеловал мокрые глаза её.
– Я радуюсь. Плачу от радости, – сказала Аля, улыбаясь.
– Ещё немного, и ты встанешь на ноги, Аля! Ты понимаешь?
Аля пока не понимала, вернее не верила, что она встанет на ноги, она уже давно потеряла веру в чудесное возвращение в былую жизнь. И вдруг у неё появилась надежда, которой хотелось, ну очень хотелось верить. Потому и плакала от радости, от счастья.
Альберт, узнав о произошедшем, отвёл Коля в сторону, и сказал:
– Коля, если ты поставишь её на ноги, твой гонорар умножаем на два! Понял? Кто только её не смотрел, куда только не возил её, все разводили руками. Могут сделать операцию, но совершенно никаких гарантий, что это поможет.
Через три месяца Алевтина уже сидела на кровати и могла слегка двигать руками. Ещё через месяц Николай решил заставить Алю сделать первые шаги с помощью ролятора. Аля боялась, но очень хотела попробовать, и у неё получилось.
Однажды, после очередной успешной попытки прошагать без помощи ролятора, Аля нарочно упала в объятия Коли и сильно прижалась к нему. Коля замер в недоумении. Аля решила развить успешное наступление и резко поцеловала его в губы. Коля, проснувшись и потеряв контроль над собой, схватил её за тонкую талию, уволок в кровать и стал бешено раздевать. Аля не сопротивлялась, более того, она в полном восторге помогала ему, как могла. Пара упала в омут любви, и таинство совершилось.
9
Был выходной день. Альберт и Коля сидели в зале и обсуждали перспективу дальнейших отношений Али с Колей. Альберт предлагал Коле остаться у них. Навсегда. Коля молчал. Он думал. Звонок. На экране домофона зашевелилась нервная голова посетителя. Альберт засуетился и крикнул горничной:
– Гульнара, открой, пожалуйста, калитку и проводи следователя в дом. Скажи, что меня нету. Я буду в кабинете.
Николай испуганно спросил:
– А что им надо? Чего хотят?
– Да, старые дела. Никак не отвяжутся. Но ты тут ни при чём.
– Я спрячусь. Документы могут спросить.
– Впрочем, да. Иди туда и закройся, – указал Альберт на гостевой дом.
Через полчаса тревожного ожидания Коля в щель между шторами заметил, как двое полицейских и следователь уводят Альберта в наручниках. Николая охватила паника – в его планы не входили посещения следователя ни в качестве свидетеля, ни в качестве ответчика за свою не совсем законную жизнь в этом доме.
Он бегом проскочил двор и оказался в большом доме. Услышал, как Аля истерила и сквозь слёзы звала его. Он на минутку остановился, замешкался, подумал, зайти или нет, но страх толкнул его в свою комнату. Он бегом собрал свой скудный скарб и через мгновение оказался на улице. Он бежал, бежал долго. Устав, сел на скамью на ближайшей остановке автобуса. Задумался. Вспомнил, что в кармане нет ни гроша. Это плохо. Плохо, что нет денег, очень плохо. Плохо, что в такую минуту бросил уже изрядно прикипевшую к нему Алю, к которой и сам далеко не равнодушен. Всё это очень плохо, но что же делать, если он попадёт в лапы блюстителей закона: во-первых, он в бегах – за это его не то что не погладят по голове, а посадят на несколько совсем не нужных Коле лет; а во-вторых, документы-то его, хоть и качественно изготовлены, всё же поддельные – найдут, вычислят, добавят.
Да хрен с ними, с деньгами этими, свобода ему сейчас важнее. И он, утешив себя такими мыслями, отдышался и пошёл прочь, даже не зная, куда и зачем идёт. Так он оказался на шоссе в направлении Минска, где его подобрал старый дальнобойщик и довёз до столицы Беларуси.
На окраине Минска он встретил единственного бомжа, который приютил его в старом заброшенном доме и целый месяц содержал, кормил тем, что им сердобольные соседи подавали. Оправившись от мании преследования, он всё же через месяц вышел на трассу дальше испытывать судьбу.
Как-то я, автор этих строк, житель белорусской земли, ехал из Минска к себе на дачу, приютившуюся на тихой укромной поляне недалеко от Брестского шоссе. Вечерело. Оранжевый калач солнца уже целовался с линией горизонта. На окраине города стоит мужичок и смотрит на колонны машин, безучастно несущихся мимо него. Не голосует. Что-то меня дёрнуло – то ли природная любознательность скомандовала остановиться и спросить, то ли нос почуял дурной запах чужого горя, – но я остановился и обратился к мужичку по-восточному:
– Куда едем, брат?
Мужичок несколько растерялся, запнулся, затем пожал плечами и выронил виноватым голосом:
– Не знаю.
– Как это, не знаешь? Заблудился, что ли? – не стал я скрывать удивление.
– Мне бы где переночевать, – тем же голосом сказал мужичок и всё оглядывался по сторонам, как будто искал кого-то. Это подстегнуло моё любопытство. Я заглушил мотор, вышел из кабины и подошёл к нему. Худое морщинистое лицо; большая, тронутая сединой борода; нечёсаные лохматые волосы; двумя руками держит и постоянно мнёт небольшую торбу, даже не пытаясь скрыть отросшие и грязные ногти. Испуганно смотрит на меня.
– У тебя проблемы, брат? Жена, что ли, выгнала из дому?
– Да какая там жена! Нету у меня жены. Сбежала она. Ищу, – на последнем слове он еле выдавил воздух из лёгких и вытер прослезившие глаза.
– Сбежала? Твоя жена сбежала? И ты плачешь? Вот дурень! А чего тут плакать! Не плакать, а радоваться надо! Радуйся! Счастливчик ты, брат! Не каждому же так везёт в жизни, чтоб жена сбежала! – попытался поднять ему настроение иронией. – Одна сбежала, другая прибежит!
– Нет, другую не хочу. Я её хочу найти, – голос мужичка теперь уже неожиданно для меня прозвучал уверенно, отчего я даже растерялся.
– О как! Это уже интересно. И как давно она сбежала?
– Двадцать пять лет, как…
– Что? Двадцать пять лет? И ты двадцать пять лет ищешь сбежавшую жену? Я не ослышался?
– Не ослышался.
Теперь уже я стал оглядываться, искать в воздухе помощь, чтобы понять человеческую глупость или захватывающую в свою безудержную топь любовь.
– Брат, ты извини, но я скажу: или ты сумасшедший и прямо сейчас бредишь, или я ничего в этой жизни не понимаю.
– Там дочь мая. Иришка, – сказал мужичок тихим, но очень убедительным голосом. В моём мозгу сразу увеличилось серое вещество, в сознании произошла психологическая революция, по ногам пробежала дрожь. И я его понял. Сразу понял. Я, не имеющий дочери, мечтавший о ней всю жизнь, хранивший в сердце огромное количество нерастраченной любви к несуществующей дочери, понял его сразу.
– Ты, кажется, искал место, где можно распрямить своё уставшее тело, брат? Так вот, есть у меня к тебе предложение. Во-первых, давай познакомимся. Меня зовут Максим. Я живу на даче недалеко от Минска, и я приглашаю тебя в гости ко мне. Там у меня и баня, и гостевой домик. Помоешься, пострижёшься, приведёшь себя в порядок. Я полагаю, что ты намного моложе, чем кажешься. Тебя как звать-то?
– Коля я. Николай.
– Очень приятно, Коля-Николай. Садись в машину, поехали.
– А вы сможете дать мне немного денег? – спросил Коля, продолжая жевать руками свою торбу.
– Коля, сам я человек не богатый, пенсионер, но наскребу, сколько смогу. Поехали.
Набрав приличную скорость на трассе, я изложил Николаю второй пункт моего уже профессионального интереса.
– Во-вторых, Николай, я писатель, и, не скрою, мне интересна твоя история. Возможно, я напишу о тебе, о твоей истории книгу. Расскажешь мне подробно всё?
Николай согласился. Даже обрадовался. И я невольно вспомнил слова Мцыри из поэмы Лермонтова:
«Ты слушать исповедь мою
Сюда пришёл, благодарю.
Всё лучше перед кем-нибудь
Словами облегчить мне грудь;
Но людям я не делал зла,
И потому мои дела
Немного пользы вам узнать,
А душу можно ль рассказать?»
