Максим Лагно
Адам Онлайн 4. Новые люди
– Была бы у нас «Прозрачность» подольше, могли бы просто сбежать незамеченными, – сказал я. – И не убили бы несчастных охранников.
– Тебе бы пришлось бросить винтовку и патроны. Они не станут прозрачными.
– Поэтому синтезанам нужно специальное оружие, которое действует в связке с телом? – осведомился я.
«Да. И это касается не только прозрачности, но и многого другого».
– Не рассчитывай, что невидимкой пробежишь да самого сервера и взорвёшь его, – возразила Нейля. – Грязь или кровь, осевшие на наши тела, не становятся прозрачными. Кроме того, дождь, дым или просто пыль выдадут нас.
«Релевантно. А так же следы на поверхностях и звуки».
Я хотел подробно расспросить о других режимах. И вообще, узнать, какую цель преследовало Общество, создавая и улучшая синтезанов? Власть над миром? Она у них и без того есть, пусть никому не заметная.
Но в чёрном небе появилась красная точка – дрон рыскал над пустырём.
Я и Нейля вынуждены были залечь у деревьев, нырнув в грязь.
Слияние данных
#
Второй дрон объявился позади, подлетев со стороны станции. Судя по тому, что он то и дело опускался низко к земле, можно догадаться: его заинтересовали наши следы. К счастью, с холма текли потоки талой воды и грязи, смывая следы, поэтому второй дрон взмыл вверх, присоединившись к коллеге. Оба закружили над вершиной холма.
«Когда они опустятся, врубай невидимость», – сказала Нейля в общей беседе.
Пользуясь тем, что дроны пока что высоко, я закопал винтовку и патроны в грязный снег. Видимо мои движения создали шум, оба дрона мгновенно спикировали к деревьям.
– Прозрачность —
Базовая прозрачность ver. pre-alpha 1.22: 8,0 секунд.
Бонус атрибута «Живучесть»: 12,9 секунд.
Всего прозрачности: 20,9 секунд.
Штраф перемещения: –16%.
Мои руки, погружённые в чёрную землю, перемешанную с серым льдом, исчезли. Значок общей беседы тоже растаял, его сменила шкала длительности режима невидимости. Звуки погасли. Я больше не слышал гула движков. Зрение тоже ухудшилось: пропали детали в тенях и холмы на горизонте, которые раньше я хорошо видел.
В отличие от человека, синтезаны могли сохранять абсолютную неподвижность, что весьма пригодилось, ведь дроны реагировали на любые подозрительные шорохи.
– А бонус как высчитывается?
«Согласно технической документации бонус примерно равен атрибуту, умноженному на восемь».
– Почему восемь?
«У меня нет данных об этом».
Далее Марьям пояснила, что «Базовая длительность» – свойство прозрачности всех синтезанов этой модели. Даже без роста атрибута «Живучесть» можно исчезнуть на восемь секунд, скрыв от противника свои намерения. Особенно если противник – билогический человек.
– Мой феном «Регенерат», – похвасталась Нейля, – не только уменьшает штраф перемещения, но и даёт плюс один атрибуту «Живучести».
«Новые возможности феномов откроются после увеличений атрибутов», – добавила Марьям.
– Меня больше интересует, существует ли феном, заточенный под невидимость? – спросила Нейля. – Чтобы можно было свободно бегать, не получая штрафа?
«В базе данных такой упомянут, – ответила Марьям. – Он не входит в стандартный набор F4, мне недоступны его спецификации».
Покружив над нами и посветив прожекторами, дроны разлетелись в стороны. Запустили алгоритм сканирования местности: летая по кругу навстречу друг другу, дроны увеличивали диаметр, как бы разматывая спираль, охватывая всё больше и больше поверхности.
– Почему бы тебе снова не встать в смешную позу, чтобы Марьям перепрограммировала их? – сказала Нейля, поднимая лицо из грязи.
– Лучше не тревожить роботов, пусть думают, что нас тут нет, – сказал я.
Гул двигателей усилился. То ли дроны услышали нас, то ли засекли какие-то излучения. Снова пришлось вдавливаться в грязь и исчезать.
Но дроны, не снижаясь, пролетели над нами, удаляясь в сторону станции АКОСов.
– Полежим ещё немного, – сказал я. – Убедимся, что это не обманный манёвр.
– А потом?
– Потом побежим туда, – я показал на сияющие небоскрёбы. – У меня есть идея, как побыстрее попасть в Омск.
Нейля перевернулась в грязи на спину и стала смотреть в чёрное небо. Время от времени тучи рассеивались, но Луны или звёзд не видно – второе самое большое проект-панно в мире, засвечивало небо рекламой Лабсетэк.
Я воспользовался затишьем, чтобы ознакомиться со всеми статами моего синтезана. Дело в том, что я уже несколько раз видел подрагивание обоих квадратиков, они явно требовали моего внимания.
#
Квадратик развернулся в два новых оповещения:
– + —
Улучшение связей в атрибутах.
Ловкость: +1.
Затрачено оргмата: 256.
Сила: +1
Затрачено оргмата: 256.
– «Спид ран» в действии?
«Да, ускоренный рост твоих атрибутов – результат работы фенома Speed Run. Каждое повышение уровня атрибута требует затрат оргмата».
– Без оргмата, я перестану развиваться?
«Да».
– Если для новых уровней потребовалось всего лишь полчаса бегать по кочкам, то оргмат будет уходить тоннами! Что если я не хочу тратить его на повышение уровня? Мне важнее регенерировать.
«Вам нужно регулярно пополнять его запасы», – назидательно сказала Марьям – Если у тебя окажется меньше единиц оргмата, чем целостность оболочки, автоповышение уровней будет отключено.
– А где брать-то этот оргмат?
«Из разнообразных источников. Например, баллоны оргмата хранятся на станциях АКОСов».
Я осмотрел все атрибуты, задерживая внимание на количестве итераций субатрибутов: в механике развития синтезана они как бы заменяли очки опыта из Адам Онлайн.
– Леонарм —
К-атомный синтетический организм pre-alpha 1.22.
Целостность бинарного массива: 98,8%.
Целостность оболочки: 803 / 1 609 (ранен, регенерация).
Оргмат: 4 099 / 6 000.
Наномасштабные компоненты: 1 472 / 6 144.
Ячейка фенома 1: WiM.
Ячейка фенома 2: Speed Run.
Ячейка фенома 3: Стабильность.
УниКом: «Новый».
Прочность: 1 024 / 1 024.
Оружие или устройства: нет.
Я потерял немало НК, зато УниКом был полностью восстановлен.
Отметил разницу в «Живучести» у меня и Нейли: моя спутница уже восстановилась после выстрела в лицо и потери глаза, а я всё регенерировал после ранений в живот.
СИЛА = 2,13
• Удар: 762 итераций.
• Укрепление: 764 итераций.
• {null} {в разработке}: 282 итераций.
• {null} {в разработке}: 319 итераций.
ЛОВКОСТЬ = 3,15
• Скорость: 991 итераций.
• Взаимодействие: 630 итераций.
• Импульс: 1 012 итераций.
• {null} {в разработке}: 517 итераций.
ОБРАБОТКА ДАННЫХ = 2,47
• Восприятие {в разработке}: 633 итерации.
• Осязание {в разработке}: 567 итерации.
• Зрение: 635 итерации.
• Слух: 632 итераций.
ЖИВУЧЕСТЬ = 1,61
• Регенерация: 762 итерации.
• {null} {в разработке}: 268 итераций..
• Прозрачность: 262 итерации.
• {null} {в разработке}: 317 итераций.
Я буду редко заглядывать в субатрибуты, ибо какая разница, сколько там итераций набежало, если процесс не зависел от моего знания их количества.
«Рекомендую запустить слияние между собой», – сказала Марьям.
– Это как? – спросила Нейля. И… на всякий случай отодвинулась от меня.
– Не то, что ты подумала, – ответил я. – Скорее всего, Марьям подразумевает то, что у тебя есть феном для быстрого лечения, а у меня – ремонт УниКома. Если сольёмся, поможем друг другу.
«Релевантное объяснение. Для успешного интеграционного взаимодействия необходимо соединение коннекторов».
Повернувшись к Нейле, я выставил перед собой грязные ладони:
– Готова вступить в близость? Обещаю, что женюсь на тебе после всего этого.
Наши ладони соприкоснулись, вызывая лёгкие уколы в коннекторах.
– Запрос на интеграцию –
1. Синтезан «Нейля Валеева».
Чтобы принять в интеграцию других синтезанов, необходимо обеспечить соединение всех коннекторов.
– Мы можем заниматься групповым интегрированием? – спросил я.
«На данном этапе интегрирование ограничено тремя участниками».
Я представил, как бы выглядело соединение трёх пар рук: нужно ли их перекрещивать, или достаточно встать в круг, взявшись за руки?
У меня высветились статы «Интегрированного синтетического организма Нейля Валеева». Они на том же уровне, на каком были при рождении, количество итераций – меньше, чем у меня. Некоторые вообще не выше двузначного числа. Всё-таки мой Speed Run эффективен. Только «Живучесть» у неё третьего уровня, ближе к четвёртому – результат работы фенома «Регенерат».
Интерфейс предложил выбрать варианты «интегрированных взаимодействий». Я мог потратить свои НК, чтобы починить её УниКом. Мог просто передать свой оргмат или НК. Я мог даже создать предмет в одном из её коннекторов, используя объединённые ресурсы двух тел. В списке было несколько пунктов «в разработке», оставалось только гадать, что они делали.
Я отремонтировал УниКом Нейли за несколько приёмов, а она быстро довела целостность моей оболочки до максимального значения.
Слияние завершилось, разъединив ладони, мы поднялись на ноги.
– Всё это очень странно, – пробормотала Нейля Валеева, потирая ладони. – Я не могу привыкнуть к этому…
– Интересно, могут ли синтезаны интегрироваться на сексуальном уровне? Марьям?
«В данной версии тел доступно имитирование полового акта».
– Слава богу! Нелли, а что если…
– Не надо.
#
До ограждавшей пустырь бетонной стены, мы домчались без происшествий. Дроны не появлялись, а отдохнувшие тела не допускали ошибок – мы скакали по кочкам, как персонажи Адам Онлайн со средним уровнем навыка «Прыжок».
Иногда казалось, что даже гравитация была нам не указ. Тут впервые сказалась разница атрибутов: Нейля перестала поспевать за мной, да и прыгала ниже и короче, чем я.
– И кто тут теперь лох? – спросил я, перепрыгивая через обломок стены какого-то дома, с остатками патриотического граффити времён войны КНР за независимость.
– Я тоже могу поставить себе этот феном, – отозвалась Нейля. – Просто жаль тратить ресурсы на горячую замену.
После очередного спринта (за него отвечал субатрибут «Импульс»), оставившего Нейлю далеко позади, подступило чувство усталости, а вместе с нею начались ошибки тела. Один раз я не допрыгнул до той кочки, на которую метился, в другой – споткнулся во время ускорения.
Тогда как Нейля поддерживала один темп, не допуская ошибок.
К счастью, спутница не заметила моей усталости. Притаившись за ржавым куском землеройного робота, мы смотрели на гладкую двадцатиметровую стену. Зарево рекламных проект-панно над ней было таким ярком, что разгоняло тьму, превращая ночь в странный день, словно на другой планете.
– Как нам туда забраться? – спросила Нейля. – Или в обход можно пойти?
– Технологические зоны, такие как эта, есть во многих агломерациях, – сказал я. – Их понастроили в КНР согласно какому-то очередному эксперименту по урбанистическому улучшению. В техзонах расположены опасные объекты: лаборатории отслеживания биоугроз, экспериментальные фьюжн-реакторы, питающие город, и прочее в таком духе. Ещё тут любят собираться всякие экстремалы, чтобы пострелять в остатки промышленных механизмов. Ну, и ставят временные лэндинги, для нелегального выхода в Адам Онлайн.
Нейля внимательно меня выслушала. Потом похлопала себя по бокам, как бы отыскивая пачку сигарет. Вспомнив, что выбросила их и зажигалку, чтобы не мешали прозрачности, сказала:
– И как эта информация поможет нам перелезть через стену?
– Техзоны огорожены по всему периметру. На вершинах ещё и слежка организована, чтобы никто не лазал. Поэтому надо искать шлюзы, через них ездят работник городских служб или персонал фьюжн-реакторов.
«Слежку я отключу, – ожила Марьям. – А вы должны перелезть тут».
– Да, но как…
Но Марьям прервала меня вызовом интерфейса:
– Стабильность —
Для создания предмета «Липкие руки» необходимо затратить:
НК: 128 единиц.
Оргмат: 64 единицы.
Особые параметры:
Уровень сцепления: молекулярный (–16% к времени до распада).
Время до распада: 14, 4 секунды.
– «Липкие руки»? – переспросил я, – Как в Адам Онлайн?
Марьям пояснила, что этот предмет создаст вокруг моих рук специальную оболочку, которая сцепится с любой поверхностью. Уверяла, что это поможет мне допрыгать до вершины.
– Я тоже хочу создавать предметы, – сказала Нейля.
Мы соединили ладони, я передал ей 512 единиц наномасштабных компонентов.
– Чёрт, у нас совсем мало ресурсов, – сказала Нейля.
– Как будем в Омске, первым делом совершим налёт на станцию АКОСов, – пообещал я.
Сняв винтовку с плеча, я выпотрошил патроны из пояса. Ходить по городу вооружённым не получится.
Мы одновременно создали «Липкие руки». Правые коннекторы раскалились, над ними выросли серые облака.
«Поднесите левую руку», – посоветовала Марьям.
Серое облако перескочило на левую руку, превратившись во что-то вроде грубой варежки. На правой образовалась такая же варежка. Появилась шкала времени распада. Мы поспешно, одним мощным импульсом, подпрыгнули на несколько метров, ухватившись варежками за гладкую стену. Оттолкнувшись ногами, подпрыгнули ещё выше.
Варежки отрывались от бетона легко, но с треском, оставляя на нём следы и вмятины – молекулярный уровень сцепления не щадил поверхность. Работали варежки не как липучки, а словно дополнительный орган синтезана. Сцепляющие возможности пропадали, когда нам надо было убрать руку, и появлялись, когда надо удержаться на стене.
Во время последнего прыжка до вершины, мои липкие руки рассыпались в серый прах, но я успел зацепиться за край стены. Нейля сделала то же самое, и сразу же перешла в прозрачность. Её незаметный силуэт вскарабкался на вершину стены и замер на корточках.
Я повторил всё за ней. Несколько секунд мы сидели, не двигаясь, ожидая прибытия дронов. Никто не прилетел – Марьям справилась с блокировкой следящих сенсоров.
На вершине стены стоял дополнительный забор из железного частокола, который мы легко разогнули. За забором расположился «зелёный пояс» – двух или трёх километровый лес, опоясывающий техзону.
Продравшись сквозь плотные заросли, мы разогнули ещё один частокол, и вышли на заросшую травой дорогу.
По замыслу урбан-дизайнеров местные жители должны были заниматься утренними пробежками по этим дорожкам в лесу. Но мало кто хотел бегать возле забора техзоны.
Я и Нейля двинулись по дороге, согласно указателю до выхода в город всего два километра.
Экологические светильники, развешанные на деревьях, загорались при нашем приближении. Мы не устали, но захотелось насладиться тишиной и чернотой деревьев.
– Марьям, – спросил я. – А почему «Лезвие» и «Липкие руки» рассыпались через некоторое время, а «Пояс стрелка» нет? Разве они не из одних и тех же НК?
«Предметы и элементы экипировки – это разные способы организации наномасштабных компонентов. Элементы экипировки дополняют УниКом, становятся частью его стабильной структуры, и не распадаются вместе с ним. Предметы – это автономные объекты, чья структура сохраняет форму только на то время, какое обеспечивает энергия тела синтезана. Срок сохранения упорядоченности такой структуры зависит от атрибута Сила».
– Марьям, я тебя не благодарил? Без тебя мы погибли бы ещё на выходе из игры. Не говоря уже об освоении интерфейса.
«Благодарность не…»
– Нерелевантна, да, но зато вежлива. Спасибо.
«Пожалуйста», – ответила она, после некоторой заминки.
Интересно, а получится ли воспитать её как NPC в Адам Онлайн?
«У меня нет творческого контура, – ответила она на мои мысли. – Воспитание – нерелевантно».
#
Даже шагом мы двигались быстро.
– Марьям, мне показалось или нет, но люди – медлительные? – спросила Нейля. – Это какой-то эффект восприятия синтезана? Или бойцы Лабсетэк просто тормоза?
«Уже на начальном уровне атрибутов синтезаны взаимодействуют с окружающей средой на порядок быстрее человека. С ростом атрибутов вы будете функционировать ещё быстрее. Ваше сознание адаптируется, после чего люди покажутся вам ещё более медленными».
– «Функционировать», – повторила Нейля. – Будто мы устройства какие-то.
«Вы и есть устройства из программируемой материи, организованной по псевдобиологическому принципу».
Нейля остановилась:
– Всё, я так дальше функционировать не могу.
– Что случилось? – испугался я.
– Это! – она показала на куски засохшей грязи на моём УниКоме. – Не заявимся же мы в таком виде в город? Пошли мыться в ручье, я слышу, там журчит…
Марьям снова пришла на помощь:
«УниКомы имеют функцию очистки, которая автоматически срабатывает перед переходом в прозрачность», – сообщила Марьям.
Я и Нейля по очереди применили прозрачность. Раньше я был слишком занят, но теперь заметил, что за мгновение до режима невидимости, по УниКому пробежала синяя волна, счищая с поверхности всё лишнее, куски грязи, травинки и налипшие камушки.
– А лицо? – спросил я, разглядывая полосы засохшей глины на щеках и подбородке спутницы. У меня оно, наверняка, не чище.
«У синтетического тела функция очистки не предусмотрена».
– Тогда – к ручью, – скомандовала Нейля.
Я просто помыл лицо, а Нейля, приказав мне отвернуться, сняла УниКом и залезла в ручей полностью.
Мы ощущали холод. Без сомнений, вода была ледяной. Но этот холод не угрожал нашим телам, просто ещё одно острое ощущение реального мира.
После водных процедур Нейля снова меня удивила. Её короткие волосы начали превращаться в толстые серые пучки, как во время регенерации. Они быстро вытянулись и начали расщепляться на волоски, которые постепенно приобретали чёрную окраску.
– Знала бы ты, как это странно выглядит, – сказал я. – Даже отвратительно.
– Странно и отвратительно выглядит бизоид в вашей дурацкой игре, – ответила Нейля. – А я просто меняю причёску. Мне часто говорили, что с длинными волосами я выгляжу добрее.
– Даже если ты отпустишь их до пола, – усмехнулся я, – добрее не станешь.
– Я и не собираюсь быть добрее, я просто буду так выглядеть.
Тут я догадался, зачем она решила сменить причёску именно сейчас: нас видели охранники, нас зафиксировали камеры дронов, хотя бы немного поменять внешность – правильно.
– Ты умница. Злая умница.
– Ну.
Я бросился в интерфейс, но меня успокоила Марьям:
«Редактор оболочки «Новые люди» недоступен в твоей версии тела. Компонент в разработке».
– У нас же одинаковые модели синтезанов?
«Интерфейс тела женского типа имеет ограниченную функциональность. В нём можно менять длину и вид волосяного покрова и цветовые акценты лицевой части».
– О, точно, цветовые акценты, – сказала Нейля.
На её лице проступили следы макияжа, губы стали краснее и чётче, а над глазами легли синие тени, скулы заострились от лёгких следов румян.
– Как-то несправедливо, что у мужиков нет такой опции.
«Экспериментальная версия редактора оболочки, работает только на женщинах. Я учту твои пожелания в случае перерождения…»
– Нет, нет, – только не делай меня женщиной ради причёски! Отмена! Забудь!
«Хорошо».
– Кстати, насчёт перерождений, – начала Нейля. – А ведь мы идиоты.
– Говори за себя.
– Если АКОС – это типа «Проектории», и такие станции есть в Омске, то почему мы не переместили свои бинарные массивы сразу в Омск? К чему нам эта беготня по кочкам?
– Марьям? Мне кажется, вопрос – релевантный.
«При выходе из Адам Онлайн я не располагала данными о доступных АКОСах Омска».
– То есть, если бы мы знали адрес, могли бы переродиться сразу там, где нам нужно?
«Нерелевантно. Вы расстреляли аппараты и уничтожили QCP».
– Вот я и говорю – идиоты!
«Идиоты – частично релевантно. Когда алгоритм Общества обнаружило несанкционированное использование компонентов BATS, он заблокировал перерождения ваших бинарных массивов».
– Другими словами, – подытожил я, – если мы убьём кого-то из Общества, он улетит перерождаться на сервер, а если он убьёт нас, то мы отправимся в ад.
– В мои времена, – сказала Нейля, – это называлось «хардкорный режим».
Визуальная помощь
#
Поросшая травой лесная дорога превратилась в широкий тротуар парка, хотя и заброшенный – в парке было не так уж много гуляющих.
Эко-фонари сменили проект-панно, расставленные вдоль тротуара. При нашем приближении они вспыхивали, пытаясь определить тип гражданина и показать ему нужную рекламу. Так как на нас нет никаких идентификаторов, то они запустили распознавание по образу, что мгновенно пресекла Марьям: проект-панно замигали и перешли в режим уличного освещения и дорожных указателей.
– Уже в мои времена, – сказала Нейля, – ни один житель города или деревни не мог скрыться от слежки. Но теперь нельзя скрыться и в лесу?
– Будем надеяться на защиту Марьям.
«Мои возможности по управлению электроникой ограничены пропускной способностью коннекторов, – сказала она. – А так же сложностью доступа к панели администратора устройств. При высокой плотности устройств, я не успею перехватить их все».
– Нам придётся избегать центральных улиц и пробираться пустырями.
– И куда мы пробираемся? – спросила Нейля.
– На вокзал.
Ещё в МСБ, готовясь к миссии по поиску цифрового бессмертия, я изучил дела по работе наших спецслужбы в КНР. В одном из них упоминалось, что лет семь назад некий бравый агент по имени Геннадий использовал товарные поезда для нелегального пересечения границы КНР и переброски террористов подполья. Точнее не террористов, а борцов за воссоединение Федерации.
Подробностей операции не сообщалось, но я догадался, что спецслужбы Казанской Республики (а точнее их западные кураторы) вычислили хитрого Геннадия. Иначе не объяснить, почему это стало последним подвигом лейтенанта, после которого его посмертно произвели в майоры.
С тех пор все вагоны, курсирующие через границы КНР, оснащались биосенсорами, исключая перевозку людей.
– Но мы неживые, поэтому никакие сенсоры нам не страшны, – закончил я описание своего плана.
– А как же таможня?– спросила Нейля. – А как же досмотр вагонов людьми?
Я махнул рукой:
– Всё автоматизировано. Поезда прибывают на склады, где составы разъединяются и каждый вагон едет к заказчику.
«План – релевантный», – сказала Марьям. – Через рекламные проект-панно я получила доступ к городским информационным сетям. Я подскажу направление к ближайшему вокзалу».
– Отлично, куда нам сейчас? Направо, налево?
«На обочину, – вдруг ответила она. – Метров на десять в лес. Залечь, применить прозрачность».
Мы уже уяснили, что если Марьям что-то просила, то это стоило выполнять без вопросов.
Спринтерским бегом, ломая ветки, помчались в заросли. Упав в холодную траву – исчезли.
Сквозь гул, сопровождавший режим прозрачности, я услышал знакомый звук двигателей. Все проект-панно вдоль аллеи загорались по цепочке, меняя режим освещения обратно на рекламу. Между чёрных стволов деревьев замелькали яркие огни – вернулись те дроны, которые искали нас на пустыре.
Я боялся, что длительности моей прозрачности не хватит, чтобы остаться незаметным. Восстанавливалась она быстро, но хуже, чем у Нейли. Она дольше держала прозрачность и быстрее восстанавливала её.
Поэтому я чаще делался видимым и ждал восстановления прозрачности, рискуя быть обнаруженным.
«Я могу взломать их снова. – предложила Марьям. – Открой свои коннекторы».
– Нет. Это опасно.
– Почему? – спросила Нейля.
С противоположного конца аллеи прилетел третий дрон, четвёртый объявился над верхушками деревьев, заливая их светом прожекторов.
– Вот почему, – показал я на дальний дрон. – Наверняка где-то затаились ещё несколько юнитов. Если Марьям снова отключит тех, кто в поле действия моего фенома, то спрятавшиеся дроны перехватят взлом, обнаружив и нас.
«Релевантно», – согласилась Марьям.
Третий дрон резко поменял направление и спикировал в нашу сторону. Нейля зашевелилась, готовая сбежать, но я схватил её за невидимую руку, удерживая на месте.
Дрон пролетел дальше, озарив траву и наши прозрачные тела красным светом. Потом опустился ещё ниже над зарослями хвойных деревьев и начал лупить по ним липучками.
Через несколько секунд прекратил атаку и взмыл обратно в небо.
Чего бы он там не сделал, но после этого все дроны унеслись прочь, а проект-панно погасли, перейдя в режим ожидания.
Снова стало тихо и почти мирно…
#
Как и в прошлый раз, мы решили немного подождать.
– Как они нас нашли? – шепнула Нейля.
– Марьям выдала.
«Нерелевантно».
– Она отключила проект-панно, которые попытались опознать объекты по образу, – пояснил я. – Обычно на единичный сбой никто бы не обратил внимания – мало ли чей образ не смогли распознать богом забытые рекламные панели в глухом лесу? Но Общество отслеживает все информационные потоки в этом регионе, вот и выслали разведку.
«Релевантно. Но моей целью не было выдать нас».
– Никто тебя не обвиняет, – сказала Нейля. – Ты чего? Если бы ты их не отключила, нас нашли бы ещё раньше.
Я поднялся:
– Это будет для нас уроком. Мы не можем безнаказанно взламывать всё подряд.
– Тогда нам нельзя появляться даже на заброшенных аллеях, – согласилась Нейля.
– Марьям? Куда нам бежать? Вправо, влево, пря…
«Туда».
Поле моего зрения покрылось рябью, подёрнулось какими-то цветовыми пятнами, что сопровождалось резью в глазах. Когда всё вернулось в норму, и я увидел столб света, поднимавшийся из-за чёрных силуэтов деревьев в небо. Прямо как чекпоинт на гоночной трассе в Свифтвилле.
– Его только я вижу?
«Да. Я попробовала модифицировать твой интерфейс, добавив просчитанные мной элементы. Используя геоданные из проект-панно, расположила на местности виртуальную метку примерного направления к вокзалу. По мере продвижения буду уточнять её».
– Чтобы мы без тебя делали?
«У меня нет данных об этом».
Я и Нейля побежали сквозь лес, снова перепрыгивая кочки и поваленные стволы.
Когда промчались мимо хвойных зарослей, я остановился, привлечённый сдавленным хрипом. Раздвинув ветки, обнаружил на земле животное – лошадь или косулю, я не разбирался в них. Морда и ноги опутаны липучкой, поэтому оно не издавало других звуков, кроме хрипа. Кажется, оно вообще задыхалось.
– Ха, – сказала Нейля, встав за мной. – Дрон перепутал тебя с оленем.
Я вытянул правую руку, раскрыв ладонь. Коннектор раскалился, в столбе красного света появилось очередное «Лезвие». Стараясь не поранить животное, срезал несколько пластов липучки.
Путы ослабли, животное вскочило на ноги и бросилось вскачь, наградив меня ударом копыта в лицо. Для синтезана даже олень оказался медлительным, поэтому я успел отпрянуть.
– Зря потратил НК, – прокомментировала Нейля, – мы не в сказке, он не отплатит тебе добром за спасение.
– Приятно помочь живому жить дальше, – ответил я, оттряхивая ладонь от праха, в который превратилось «Лезвие».
Мы побежали дальше. Столб света становился меньше с каждым метром.
Достигнув чекпоинта, устроили короткий отдых. Марьям установила новый столб света, чуть левее и ближе к городу, и мы снова побежали.
Через несколько таких пробежек, глухой лес превратился в ухоженный парк. В бледной синеве рассвета проект-панно над небоскрёбами уже не светили так ярко.
Марьям нарисовала мне два новых чекпоинта: один недалеко от нас, в трёхстах метрах, второй торчал где-то на горизонте, теряясь среди небоскрёбов. Этот, дальний, нам и нужен.
У дистрикта Казанской городской агломерации, было два вокзала.
«Ала Роза 1» всего в десяти километрах от нас, но бесполезен, так как занимался пассажирскими перевозками.
Индустриальный «Ала Роза 2» размещался на противоположном конце дистрикта. Идти напрямую, через центр, в котором торчали небоскрёбы, а улицы залиты тройным слоем сканирующих лучей от всех видов устройств, включая спутники, было самоубийством.
Я решил идти в обход: намного дольше и немного безопасней. Хотя Нейля настаивала на прогулке по городу, так сильно она хотела увидеть его.
– Ты серьёзно или шутишь? – удивился я.
– А ты как думаешь? – то ли огрызнулась, то ли снова пошутила она.
Кстати, приобретя тело, Нейля приобрела незнакомые мне черты характера. Одна стыдливость голого – искусственного! – тела чего стоила.
Или она осталась той же, но теперь я не мог считывать её настроение так, как делал это в виртуальном мире?
Часть пути проделали по зелёному поясу, не выходя на аллеи и прыгая в кусты при появлении каждого бегуна. Ведь любой гражданин сам был переносчиком устройств слежения.
В половину пятого утра, бросив последний взгляд на ставший уже родным лес, мы невидимками перебежали широкий, но пустой хайвей, опоясывающий дистрикт и спрятались под мостом, ожидая восстановления прозрачности.
Синтезанам, как и персонажам в игре, ненужно садиться, чтобы отдохнуть, делали мы это по привычке. Я уселся на корпус проржавевшего робота-уборщика, который много лет назад отбился от стаи и навеки остался под мостом. Нейля села на корточки.
– Кажется, сейчас будет самое сложное, – сказал я. – Нужно незаметно пробежать по городской агломерации, напичканной такими чувствительными сканерами, которые отслеживают передвижения комаров, мух и муравьёв.
#
Скрыться от слежки в городе можно двумя способами: умереть и стать никому не нужным прахом в колумбарии или стать сотрудником корпоративной спецслужбы.
Эти специалисты отработали методы маскировки от бесчисленных оптических камер, снэпшот-комплексов и сенсоров, расположенных на улицах, в домах, на одежде прохожих, на машинах и вообще везде, даже вдоль поребриков.
Теперь я узнал и третий способ: можно носить в своём бинарном массиве искусственный интеллект ментора. Ну, и желательно, чтобы тело состояло из программируемой материи, а на ладонях имелись коннекторы, через которые твой внутренний хакер будет бороться с Большим Братом.
Марьям подключалась ко всему оборудованию городских агломераций, которое попадало в зону действия моего фенома WiM. Находила общий язык и с полицейским дроном, патрулирующим квартал, и с управляющим искусственным интеллектом, регулирующим поток городского транспорта, и с электронной урной, и с очередным рекламным проект-панно.
С каждого устройства добывала информацию для того, чтобы мы шли дальше, избегая слежки. Организованной погони за нами всё ещё не было, Общество ещё не обнаружило нашего вмешательства в работу городских систем.
Конечно, камеры, проект-панно и городские QCP защищены от взлома, но на беду правительства КНР всю систему сетевой безопасности разработала и обслуживала корпорация Лабсетэк, та самая, к чьим базам Марьям получила однажды доступ.
Чтобы не спалиться, она перестала взламывать устройства. Там, где это возможно, менторка использовала права администратора или наладчика этой самой защиты. Там, где уровень защиты был иной, Марьям помогала нам, рисуя слепые зоны для камер или дронов – их мы пробегали, применив прозрачность.
Следуя за нарисованными Марьям метками, мы то протискивались между домами, то перепрыгивали какие-то невероятно древние заборы с граффити, которые нарисовали сверстники моего дедушки, то спускались в подвалы или подземные станции подзарядки авто.
– И почти не видно людей, – удивилась Нейля. – Неужто вымерли все? А как же правительственная программа по увеличению рождаемости? Как же религиозная пропаганда многодетности? В моё время мы рассчитывали на них.
