Максим Шахов
Убить президента
Выслушав обычные обещания комиссара, что до сведения дипломатов обязательно в самое кратчайшее время будет доведена суть всего произошедшего и официальные извинения, Синицын направился в здание. Было о чем подумать и о чем сообщить в Москву. За этой попыткой что-то должно было стоять, потому что террористы просто так место и время взрывов не выбирают. У них тоже есть свои планы и расчеты. То есть всему этому должны быть определенные причины. А кто предотвратил? Комиссар мог и не знать, что это были, к примеру, чешские спецслужбы. Хотя какой им резон сбегать с места проведения собственной операции? Могли, правда, и совсем чужие спецслужбы вмешаться. Такое сейчас время, что против международного терроризма бороться начали очень часто рука об руку бывшие, мягко говоря, соперники…
Синицын миновал обширный холл первого этажа, свернул в маленький неприметный коридор правого крыла и взбежал по узкой лестнице, которая в момент строительства особняка планировалась для прислуги, к себе в кабинет на второй этаж.
«Что бы это могло означать? Что же, что же, что же?» – мысленно повторял он, отпирая дверь кабинета, заходя внутрь и подходя к своему столу.
Кабинет Синицына был не совсем рабочий кабинет. Именно рабочая комната по должности у него была совсем в другом крыле здания. А здесь была его квартира. Дверь в дальней части комнаты вела в спальню, там же находился санузел. Собственно… кажется, оттуда и слышалось сейчас журчание воды. Как же это я не выключил воду, спохватился Синицын и поспешил в спальню.
И первое, что он увидел, едва только вошел в помещение, это человека крепкого телосложения, который склонился над другим, лежавшим на его, Синицына, кровати с окровавленной правой рукой. И с раненого сейчас аккуратно снимали тонкий, телесного цвета бронежилет.
Синицын замер на месте. Это было до такой степени нелепо, что походило больше на кошмарный сон, чем на реальность.
– Ничего, что мы тут так по-хозяйски расположились? – раздался мужской голос.
Синицын с трудом сдержался, чтобы не отпрыгнуть в сторону, и только повернул на голос голову. Перед ним стоял человек в возрасте лет сорока, коротко стриженные волосы отдавали сединой, а глаза смотрели с холодной иронией. И этого человека Синицын совсем недавно видел. И, кажется, даже разговаривал с ним. Только вот где?
– Три недели назад, – подсказал человек, как будто прочитал его мысли. – В этом здании. Группа приглашенных журналистов. Помните?
– Тогда вы очень умело коверкали русский язык. Неплохо получалось. – Синицын кивнул на кровать и спросил, хотя и так все было ясно: – А что все это значит? И как вы, черт возьми, сюда попали?
– Оттуда, – кивнул незнакомец в сторону въезда на территорию посольства. – Надеюсь, там все в порядке? А у нас вот… не совсем.
– Понятно. Этому человеку срочно нужна помощь. Квалифицированная. Вы мне ничего не хотите сказать?
– Хочу, – согласился человек и показал головой в сторону кабинета. – «Длинный след», если позволите. И мне нужна срочная связь с Москвой.
Кодовая фраза «Длинный след» на данный момент означала участие отечественных спецслужб в контртеррористических операциях. Этот пароль знала вся своя резидентура в Восточной Европе. Знал его, естественно, и Синицын. На всякий случай он вопросительно посмотрел в сторону двери, за которой находился раненый человек, но незнакомец недовольно остановило его:
– Не сейчас. Сначала дело.
Он уселся на стул, потер лицо руками и стал называть номер телефона в Москве в их «конторе» и код доступа. Синицын набрал номер на аппарате ЗАС, представился, когда дежурный офицер на том конце ответил ему, а потом назвал код. Код означал немедленную связь с первым лицом, которое отвечало за работу оперативных антитеррористических групп. Через минуту Синицын протянул трубку своему гостю. Гость, уловив намерение выйти и оставить его одного, отрицательно покачал головой.
– Здесь Седой, – доложил он. – Задание выполнено, хвосты оставлены аборигенам. С «Зайцем» небольшая проблема, но думаю, что мы тут решим сами… Есть!
Синицын принял протянутую ему трубку. Властный голос коротко приказал ему:
– Ваша задача, Синицын, принять срочные меры по оказанию медицинской помощи пострадавшему товарищу. Двум другим срочно убыть «домой». Лучше с дипломатическими паспортами и «диппочтой». Вам ясно? Доложите по принадлежности и выполняйте!
– Ну, во-первых, спасибо за помощь, – положив трубку и вставая на ноги, сказал Синицын. – А во-вторых, как вы все-таки сюда попали?
– Что у нас, документов мало? – хмыкнул незнакомец. – Как у нас на родине говорят – без бумажки ты…
– А зачем вам имитация дипломатической почты?
– Слушай, Синицын, – незнакомец тоже поднялся на ноги и стоял теперь напротив, чуть склонив голову и уперев руки в бока, – вопросов задаешь много. У нас хозяйства килограммов десять. Я что, в чемоданах все это должен везти? Через таможенные посты? Думай головой!
* * *
В музее Управления КГБ по городу Минску и Минской области открывали новую экспозицию. На торжество в приказном порядке собрали всех старших офицеров и по двое сотрудников от каждого отдела. Собственно, это была не новая экспозиция, а обновленная, посвященная Великой Отечественной войне. Добавили материалов из рассекреченных архивов, добавили новые имена и биографии. Пригласили кое-кого из ветеранов.
Никитин стоял в первых рядах, слушал и старательно делал подобающее лицо. Вообще-то, ему в таком ключе мероприятие не нравилось. Если уж пригласили ветеранов, кому далеко за восемьдесят, то можно было бы позаботиться и о стульях. Почему это надо делать стоя? И зачем начинать так издалека свое выступление? Не лучше ли сразу о сути мероприятия?
А заместитель начальника Управления, славившийся талантами докладчика, вещал:
– …и сегодня перед органами государственной безопасности республики стоят задачи, нацеленные не просто на реализацию государственной политики по нейтрализации внешних и внутренних угроз Беларуси, не просто обеспечение стабильности конституционных основ в регионе, не только разведывательная и контрразведывательная деятельность. На нашем попечении столичный регион! И одна из основных наших задач – информирование органов власти и управления достоверными и своевременными сведениями о реальных и потенциальных угрозах безопасности столичного региона. Сегодня мы выполняем и другие задачи, которые нам диктует новое время, международная обстановка в мире. Мы обязаны противодействовать террористическим и экстремистским проявлениям, бороться с организованной и экономической преступностью, коррупцией, наркобизнесом, нелегальной миграцией.
И зачем сейчас об этом говорить, мысленно нахмурился Никитин, поглядывая на стариков-ветеранов, которые стоически выносили весь этот поток «воды» с трибуны. Пора бы уже и к делу перейти.
А дальше речь докладчика полилась, воспевая достижения управления. И что в предыдущий период в процессе обеспечения экономической безопасности, борьбы с коррупцией, преступностью и контрабандой, незаконным оборотом оружия, боеприпасов и наркотических средств управлением велась работа по 150 уголовным делам, по завершении которых осуждено свыше двух десятков лиц. И что из незаконного оборота выведено более 5 тысяч единиц огнестрельного оружия и боеприпасов, свыше 6 кг особо опасных тяжелых синтетических наркотических и психотропных веществ и средств, локализовано несколько международных каналов ввоза наркотиков.
– Сотрудниками управления взяты под личную опеку 57 ветеранов Великой Отечественной войны, – гордо заявлял с трибуны докладчик, – ежегодно проводятся военно-патриотические мероприятия, в том числе принято участие в выпуске уникальной белорусско-российской 800-страничной книги «Энциклопедия Победы. Беларусь – Москва». Совместно с органами исполнительной власти и учащимися школ реконструирован и осуществляется уход за мемориалом героев-чекистов, павших на Маковом поле при прорыве блокады в 1944 году. Пресс-службой издано три сборника публикаций по материалам СМИ. Офицерским собранием коллектива взято шефство над Ганцевичской общеобразовательной средней школой имени Героя Советского Союза Петра Григорьевича Лопатина, создано общественное объединение прапорщиков и сержантов управления…
Боже мой, думал Никитин, вы этим перед ветеранами красуетесь? Да они во времена своей молодости еще не такие подвиги совершали, они войну на своих плечах вынесли, а мы благотворительностью перед ними размахиваем.
А дальше пошло совсем уже некрасиво. Никитин заметил, что большинство ветеранов уставилось на докладчика. Речь пошла уже о самой экспозиции, о героической борьбе белорусского народа в годы войны и т. д. и т. п. Потихоньку стало создаваться впечатление, если дословно понимать докладчика, что в той войне участвовали только белорусы, что это вообще была война Беларуси с Германией.
Никитин опустил голову, чтобы не выдать себя выражением лица. У него у самого два деда лежали в этой земле. Один в братской могиле под Минском, а второй сгинул в Пинских болотах. А ведь белорусами-то оба по большому счету и не были. Дед по материнской линии был москвичом, закончил пограничное училище и попал на западную границу. Второй дед, по линии отца, был родом из Ставрополья, откуда его призвали служить на границу. Просто семья так и осталась здесь после войны. У могил своих родных. А ведь в те страшные годы никто не разбирал, никто не считался с национальностью. Страна была одна, и враг был один, общий для всех. Теперь, значит, выпячиваем только заслуги белорусов, а остальные так, мимо проходили.
Мероприятие неожиданно вошло в финальную стадию, и ветераны вместе с сопровождающими лицами потянулись вдоль новой экспозиции. Никитин облегченно вздохнул и повернул к выходу из музея. Здесь ему и сообщили о срочном совещании.
– Поэтому и принято решение о создании оперативной группы, которая в рамках области должна обеспечить реализацию плана обеспечения безопасности визита президента России. – Начальник Управления обвел глазами присутствующих офицеров, как будто хотел убедиться, что все поняли важность предстоящего задания. – План рабочий, – добавил он, – мы по нему хорошо сработали и четыре года назад, во время прошлого визита, и до этого во время визитов на высоком уровне в нашу страну.
Один из заместителей, уловив паузу и брошенный в его сторону взгляд, поднялся.
– Разрешите дополнить?
Начальник Управления кивнул головой и хмуро уставился на свои руки.
– Таким образом, – продолжил его заместитель, – учитывая комплексную задачу, стоящую перед рабочей оперативной группой, и особенность данного визита главы другого государства…
Никитин опять сдержался, чтобы не поморщиться. Ну, понятно, что получили суверенитет, понятно, что по международным стандартам мы теперь отдельное суверенное государство, но зачем так уж это выпячивать при каждом удобном случае, почему такое пренебрежение к прошлому народов? «Другого»! Мог бы сказать «дружественного», «не чужого нам государства».
«…контроль и общее руководство оставляю за собой. Оперативное руководство решено возложить на подполковника Никитина…»
Вот спасибо, поперхнулся Никитин, вот не было печали.
«…от контрразведчиков в группу включаем…»
И пошла обычная в таких случаях чехарда. Хотя в принципе все было правильно. Чтобы не тратить время в случае чего на согласование, удобно иметь в составе группы представителей ото всех подразделений, которые в нужную минуту и в своих информационных закромах пороются, и усилением обеспечат. В конце подполковнику Никитину было предложено к восьми утра следующего дня подготовить и представить свои соображения по реализации плана мероприятий и его привязки к существующему моменту. Момент был ясен! Часть зданий правительственного назначения передавалась с баланса на баланс, и придется теперь в авральном порядке решать вопросы с охраной. Причем не только с физической. Охохонюшки!
– Прошу предоставить график и маршрут перемещения президентов и сопровождающих лиц… – начал Никитин.
– К восьми утра! – оборвал его начальник Управления.
Ладно, пусть к восьми, решил Никитин. Поспать сегодня удастся в лучшем случае пару часов.
Глава 3
Вариантов у Максима было немного. Если верить погибшему итальянцу, то у него в руках сейчас информация, представляющая огромный интерес для своей разведки. По большому счету и для внешней политики страны. Тот, кто хотел перехватить эту информацию, теперь пойдет на все, лишь бы она не попала в руки российской разведки. А что это означало для Максима? То, что его из страны не выпустят.
Способов для этого существовало множество, в том числе через подставных лиц можно было вполне выйти на государственные итальянские органы: полицию, таможню. А уж имея в руках официальные возможности, перекрыть ему все пути проще простого. Наверняка у них, как и в любой стране, давно имеются и хорошо обкатаны операции типа «Перехват».
Одно маленькое «но», которое давало Максиму надежду ускользнуть, заключалось в том, что противник не имеет его паспортных данных и, скорее всего, не имеет его фотографии. Уж во время схватки на берегу канала в Венеции он приложил максимум усилий, чтобы его физиономия не запечатлелась у наблюдателей с возможной кино и фотоаппаратурой. Не запечатлелась в таком ракурсе, который давал бы возможность идентифицировать его личность. Значит, у него пока оставалось поле для маневра и была возможность идти на шаг впереди своих преследователей.
Единственным минусом было то, что время играло против Максима. Каждый лишний день пребывания в этой стране увеличивал шанс попасться. Правда, можно было, что называется, «лечь на дно», выждать время, а потом незаметно выскользнуть. Или умудриться связаться со своими по одному из каналов связи и дождаться, пока тебя вытащат. Но, учитывая возможную исключительную важность информации, времени у него было очень мало. Ложка хороша к обеду.
Угнать еще один катер? Но за водными средствами передвижения сейчас будут наблюдать очень тщательно. Первый же намек, что какое-то суденышко имеет намерение выйти из территориальных вод, вызовет мгновенную реакцию и захват. Уйти вдоль берега на таком же катере? Тихоходная посудина, пропажу ее сразу засекут. Можно будет потом суденышко утопить, но это море, тут сверху, с вертолета к примеру, очень хорошо видно, что находится на дне до глубины метров в десять.
Максим сидел в пустом бунгало на закрытом пляже и размышлял. Пляж закрыли на реконструкцию, и, судя по оставленной технике, здесь работы не велись уже около недели. И вряд ли сегодня, в четверг, в преддверии выходных, опять начнутся. Не беспокоился Максим и о еде. Некоторый запас таблеток из специального обеспечения давал возможность несколько дней продержаться без еды, два-три дня без сна, и все это время пребывать в отличном тонусе. Современная химия! Такие средства используются в армейских спецподразделениях при выполнении сложных боевых задач. Увлекаться ими не надо и долго пользоваться нельзя, а так вполне отличные средства.
Все-таки эту ночь Максим решил поспать в относительной безопасности. Были у него подозрения, что побережье старательно, хотя и незаметно, прочесывается. Все бунгало на пляже были заперты, а в это он залез только потому, что неплотно было закрыто окно и он смог приподнять раму. Вряд ли кто станет так досконально искать его и вскрывать все домики.
К полночи погода стала портиться. Поднявшийся ветер стал гнать волны, которые шелестели мелкой галькой на берегу, поскрипывал трос лебедки, которая стояла метрах в двадцати. Этот шум вызвал беспокойство, и сон Максима стал чутким. А потом добавился еще один шум, который мгновенно вывел его из состояния сна. Это был звук автомобильного мотора.
Максим принял сидячее положение и весь превратился в слух. Точно, к краю пляжа подъехала машина, но света фар он не заметил, хотя отблеск обязательно был бы. Это означало то, что машина подъехала с выключенными фарами. Сомнений, кто и зачем в такую ночь сюда приехал, не оставалось. Жаль, что единственное окно домика выходило на море и Максим не видел ничего, что творилось на краю пляжной зоны со стороны въезда.
Рисковать было нельзя, спешить не стоило. Если они просто обойдут территорию, обследуют строительные механизмы, убедятся, что все домики заперты, то ему лучше сидеть как мышка и не высовываться. Но надеяться на такой поверхностный осмотр было глупо. И он оказался прав. По берегу забегали лучи фонарей, молчаливые люди, количество которых он по звуку определить не мог, рассеялись по площадке. А вот и скрип дерева. Чем-то подцепили дверное полотно и выворотили легкую дверь одного домика. Тишина, потом все повторилось. Потом в третий раз. Неизвестные методично, спокойно и грубо вскрывали каждое бунгало на берегу, а их тут всего два десятка.
Максим приподнял раму, зафиксировал ее в пазах и змеей выскользнул наружу. Теперь так же аккуратно он освободил фиксаторы и опустил раму. В темноте чуть серебрился корпус машины, а четыре тени, периодически включая фонари, двигались от домика к домику. Действовали они очень грамотно и слаженно. Трое рассыпались вокруг очередного легкого строения, приседали на колено и нацеливали пистолеты. Четвертый подходил с ломиком и взламывал дверь. Потом они осторожно пускали внутрь свет фонарей, убеждались, что в единственной квадратной комнатке никого нет, заходили, осматривали все внутри и двигались дальше.
Максим стал плавно перемещаться в сторону от береговой линии, когда услышал звук второй подъезжающей машины. Двигалась она осторожно и тоже с выключенными фарами. Глупо, подумал Максим. Если я здесь, то я уже знаю о них. Правильнее осветить местность фарами двух машин. Хотя, если они больше опасаются не меня, а полиции, тогда конечно.
Из второй прибывшей машины вышли двое. Их фигуры, если приглядеться, заметно темнели на фоне пасмурного ночного неба. Потом один из них закурил. Пользуясь тем, что ветер заглушает скрип песка под его ногами, Максим смог незамеченным отойти от берега метров на двадцать. И теперь, когда внимание всех присутствующих было направлено на площадку, он мог попытаться скрыться.
Не нравилось только то, что каменистые окрестности могли выдать его шумом осыпи под ногами… Карабкаться в темноте по скалам, окаймлявшим пляжную площадку, было опасно. А вдоль дороги? Вдоль дороги он рисковал напороться на машину. А если? Что он теряет? Удирать пешком, когда его так плотно обложили и когда до города отсюда километров тридцать. Это ведь частный пляж, и реконструкция идет для его коммерческого использования. Может, для дайвинга готовят, может, там какой-нибудь корабль специально затоплен.
Решение пришло мгновенно. Максим еще несколько метров, пригибаясь и прикрываясь склоном, двигался в сторону двух машин. Потом, когда до цели оставалось метров десять, он выпрямился и пошел открыто. Двое стояли и смотрели на него. Не сразу они сообразят, что так спокойно к ним идет совсем не тот, на кого они думают. Вопрос в том, когда они его окликнут.
Один из мужчин возле машины шагнул навстречу и что-то сказал своему напарнику по-английски. Максим не расслышал фразы, но это был знак, что пора принимать активные меры. Он сделал вид, что споткнулся, невнятно ругнулся по-английски и присел на одно колено с видом человека, завязывающего шнурок.
– Ну, что там? – наконец донеслось до него более отчетливо. И вопрос явно предназначался ему. – Следы есть?
Максим нащупал обкатанный волнами морской камень, размером с собственный кулак, взял его поудобнее, а потом поднялся на ноги.
– Вон там, – начал он и протянул руку с камнем в сторону окончания пляжа.
Договаривать не стал. Резкий бросок, отреагировать на который в темноте пасмурной ночи человек не успел. Он сделал какое-то движение, но отчетливый стук дал понять Максиму, что камень удачно попал ему в лицо. Бросок вперед с максимальной быстротой, насколько позволяла каменистая поверхность. Второй человек, который курил в темноте, уже понял, что это нападение, он тут был, видимо, боссом и поэтому расслабился от безопасности.
Выхваченный навстречу незнакомцу пистолет был еще направлен не совсем точно, когда Максим до него все же дотянулся. Это был завершающий прыжок с одновременным ударом по руке и захватом ног выше колен. Два тела рухнули на землю и покатились вниз по склону. Не обращая внимания на боль коленей и локтей от ударов по камням, Максим нащупал руку с пистолетом, стиснул кисть противника и что было сил ударил ею о камни. Пистолет вылетел и со стуком заскользил в сторону.
Человек пыхтел, выдыхая остатки сигаретного дыма, но Максим не намеревался увлекаться этой возней. Удар лбом в переносицу! Человек вскрикнул и чуть ослабил хватку. Максим тут же вырвал правую руку из ослабевших пальцев противника и нанес нокаутирующий удар в челюсть.
Так, этот минут пять проваляется без сознания, а что первый? Максим посмотрел на того, кому влепил камнем в лицо. Человек начал шевелиться, что-то промычал и перевернулся на бок, зажимая руками лицо. Максим вскочил на ноги и бросился к нему, пригибаясь, чтобы его фигуру не разглядели с берега. Человек с разбитым лицом его заметил, но ничего предпринять не успел. Мощный удар в голову бросил его на камни и заставил снова растянуться без движения.
Таким ударом Максим мог и убить, но сейчас было не время церемониться. Вообще-то в правилах любой разведки и всегда было без особой нужды не убивать. И в той схватке в Венеции Максим тоже умышленно убил только одного – водителя моторной лодки, поскольку остальных было достаточно ранить настолько, чтобы они не смогли его преследовать. Сейчас ставки были уже совсем другие. И опять ему грозило преследование.
Решение созрело простое: вывести из строя одну машину и угнать другую. А уж потом действовать по обстоятельствам. Несколько часов у него в запасе будет, если у его противников не будет связи.
Вторая машина, на которой приехали эти двое, была мощной «Ауди», и она как нельзя лучше подходила для бегства. Первая, на которой приехали те четверо, была более слабым «Понтиаком». По крайней мере, Максиму так показалось. В «Понтиаке» он увидел встроенную радиостанцию – вот и связь. Секундное дело – выдрать прибор с проводами. Теперь сама машина. Возиться со спусканием шин – долго. Стрелять по колесам? Шумно! Максим присел на корточки и нашел крышку блока предохранителей под рулевой колонкой. Сорвав крышку, он отбросил ее далеко в сторону, затем аккуратно вытащил все предохранители и тоже забросил в темноту.
В «Ауди» ключи торчали в замке зажигания. Ну, и отлично. Он прыгнул на сиденье, завел мотор, пытаясь разглядеть в темноте показания приборов. Сколько в баке бензина, он не понял, а включать габаритные огни не хотел. Захлопнув дверь, он плавно тронулся, хрустя скатами по камням, и вырулил в сторону дороги. Как отнеслись там, на берегу, к тому, что одна из машин уехала, он гадать не брался. Через пять минут он уже гнал машину по шоссе на юг, а рядом на сиденье лежала радиостанция из «Понтиака». Приоткрыв окно, он выбросил ее в кусты.
Рассчитывать, что его противники, к какой бы они разведке ни относились, не найдут выхода из создавшегося положения, было глупо. Тем более в век мобильных телефонов. Но Максиму было достаточно того, чтобы его не начали преследовать тотчас же. Ему нужен был совсем небольшой запас времени. И тут в голову пришла шальная мысль. Максим решил, что последнее направление, в котором его будут искать, – это как раз направление на Венецию. Да, ему перекроют путь через Альпы во Францию, Швейцарию и Австрию, через границу в Словакию. Вполне закономерно, что преследователи решат, что он попытается затеряться на юге Италии. Но какой идиот на его месте вернется в Венецию? А он вернется.
Когда стало светать, Максим, не доезжая Падуи, развернул машину и остановился на обочине по направлению к Венеции. Он открыл капот и стал топтаться рядом с машиной. Не прошло и двадцати минут, как возле него остановился синий мини-вэн. Боковая дверь откатилась, и веселое женское лицо приветливо глянуло на Максима. В салоне на сиденьях мирно посапывали двое детишек, завернутые в одеяла, а на водительском месте сидел бородатый мужчина…
– У синьора проблемы? – спросила женщина с французским акцентом. – Нужна помощь?
– Буду очень благодарен, – развел руками Максим и выразительно махнул рукой на свою «Ауди». – Если вы в сторону Венеции…
– Мы едем в аэропорт Марка Поло, у нас утром самолет, но можем вас довезти до ближайшего кемпинга или заправочной станции.
Максиму почему-то сразу показалось, что машина французов арендованная. Кажется, ему опять повезло.
– Буду счастлив, если вы меня подбросите до аэропорта. У меня тоже самолет, а машину потом заберет мой друг.
– Тогда садитесь, – прогудел с водительского сиденья бородач.
Максим, на ходу придумывая себе легенду, которую ему придется излагать во время необременительной дорожной беседы, захлопнул капот машины, запер дверь на ключ и прыгнул в мини-вэн.
Через три часа безбожного вранья, благо его спасители говорили по-итальянски не очень, он был уже в аэропорту. Пока он не привлекал ничьего внимания: поведение полиции не намекало на то, что они кого-то разыскивают и приглядываются к пассажирам. Да и сложно в одном из крупнейших в мире аэропортов уследить за тысячами пассажиров. Заканчивалась регистрация на несколько рейсов, и опять пришла шальная мысль. Его внимание привлек рейс на Дубай. В эмираты не нужна виза, и это его устраивало. И особенно то, что рейс был черт знает куда, а не в Европу. Проблем с билетом не оказалось, и вскоре он уже сидел в салоне аэробуса А340 Эмиратских авиалиний.
* * *
Группа американских журналистов прямо из аэропорта отправилась в особняк посольства на углу Старовиленской и Коммунистической. Сегодня прилетели трое журналистов для освещения подготовки и предполагаемого визита в Республику Беларусь российского президента. В посольской машине крашеная блондинка из «Вашингтон пост» во всю расписывала свой богатый опыт работы в славянских странах, особенно в бывших республиках СССР, молодой парень из «Вашингтон таймс», который в этой стране был впервые, больше глазел в вырез на груди своей коллеги, нежели в окно автомобиля. Поэтому единственным собеседником блондинки стал журналист из «Денвер пост». Мужчина лет тридцати пяти, он охотно задавал вопросы и вообще выказывал горячий интерес ко всему, что связано с их предстоящей работой в этом городе.
На Старовиленскую, 46, машина прибыла около полудня, и гостей встретил советник по культуре. Он пригласил отвезти журналистов сначала пообедать, а потом отправиться в пресс-центр для иностранных журналистов. Размещение в гостинице можно было отложить на вечер. Представитель «Денвер пост» вдруг сослался на головную боль, связанную, по его мнению, со сменой часовых поясов. Один из помощников советника тут же вызвался проводить журналиста наверх в свой кабинет и раздобыть ему таблетку от головной боли.
Правда, когда они поднимались по лестнице на второй этаж, признаки головной боли у журналиста, кажется, исчезли.
– Прошу вас, – открыл перед гостем дверь в свой кабинет дипломат.
Журналист кивнул и вошел в светлое помещение, украшенное парой картин, явно местных художников, и панно в национальном стиле, которое располагалось в углу, над мягким диваном.
– Вы любитель национального колорита? – спросил журналист.
– Положение обязывает подчеркивать свой интерес к местными искусствам, – усмехнулся дипломат. – Хотя скажу, что в славянском стиле имеется своя притягательность. Как долетели?
– Болтливые коллеги меня утомили до предела. Вы не представляете, как утомительно долго находиться в журналистской среде. Боюсь, что ссылка на головную боль имеет шанс стать реальной.
– Может, в самом деле таблетку?
– Нет, благодарю. Соглашусь, если пригласите на предобеденный аперитив, – улыбнулся «журналист», с блаженным видом усаживаясь в мягкое кресло и доставая из кармана пачку сигарет.
– Честно говоря, – раздался голос «дипломата» из недр открытого бара, – я был удивлен, Майкл, что приедешь именно ты. Причем в таком пожарном режиме. Были серьезные основания для беспокойства.
– Были, – согласился «журналист», – в Лэнгли руководство бегает в мыле, как призовые рысаки. Восток приготовил нам очередную головную боль, и разбираться придется мне здесь, на месте. Кстати, Брайан, немаловажный факт, перед отъездом меня поздравили со званием полковника. Не знаю, как это расценивать. Или как аванс, или как пинок на Восток. На тебе кость и иди ее отрабатывать.
– Поздравляю, – улыбнулся «дипломат», возвращаясь к журнальному столику с бутылкой и двумя бокалами. – Как бы ты ни расценивал этот подарок, но увеличение будущей пенсии тебе обеспечено. Как Сью?
– Спасибо, модельный бизнес всегда на плаву. Ее новая коллекция произвела фурор на простых людей.
– Ты слишком строг к ее творчеству, Майкл. Я, например, нахожу ее модели вполне современными и перспективными. Ну, за твою командировку. – Два бокала приподнялись в воздух, а потом были поднесены к губам.
Брайан Эванс был старше своего коллеги лет на десять, но между ними давно сложились дружеские отношения, еще со времени совместной работы на Балканах. Майкл Броуни специализировался не на разведке, а на международном терроризме, поэтому его срочный приезд в Минск не мог не взволновать резидента разведки.
– Ну, – отпив приличный глоток и поставив бокал на стол, сказал Эванс, – излагай. Где у нас пожар?
Броуни вытащил из нагрудного кармана маленькую черную пластинку – карту памяти от цифрового фотоаппарата – и протянул ее собеседнику. Эванс кивнул и молча поднялся. Вставив карту в ноутбук на своем столе, он стал щелкать клавиатурой.
– Так… и?
Броуни подошел к столу и встал за спиной коллеги. На экране были открыты фотографии людей, снятых в разное время и в самых разных местах. Броуни стал открывать одну за другой и комментировать.
– Это аль Фарди, ты его можешь и не знать. Один из самых богатых людей Эмиратов. Это Хасан Танни, финансист. Это их встреча в реконструируемом новейшем выставочном комплексе в Дубае. Там собираются выставлять шедевры мировой культуры. А возможно, начнут и скупать по аукционам. Танни – человек, который большую часть времени проводит в Европе. Часть сделок и финансовых операций он проводит в том числе и от имени аль Фарди.
– Эмираты? И какая связь? «Аль-Каида»?
– Увы, нет. Пока еще трудно сказать с полной уверенностью, но кое-какие факты позволяют заподозрить, что эмиратские шейхи задумались о мировой политике. Ты же знаешь, что Белый дом в последнее время допустил немало ошибок, а исправлять и расхлебывать приходится в том числе и нашему ведомству.
