Максим Шахов
Верхом на атомной бомбе
– Разрешите, товарищ генерал?
– Заходи, подполковник. Что у тебя?
– Вчера поздно вечером из Администрации Президента запросили архивные документы…
– Надеюсь, не наши внутренние?
– Нет-нет, текущие. Мы обычно сами составляем обзорную докладную, а тут запросили все бумаги.
– В этом есть что-то необычное?
Подполковник чуть заметно пожал плечами.
– Ну, иногда такое уже случалось…
– Кто конкретно запросил эти бумаги?
– Они были доставлены лично помощнику президента.
– Алексахину?
– Так точно.
Теперь пожал плечами генерал.
– Не вижу в этом ничего экстраординарного.
Подполковник сделал два шага вперед, достал из своей папки лист бумаги и положил его на стол перед хозяином кабинета.
– Наши эксперты из отдела безопасности и контроля обратили внимание на некоторую связь этого неожиданного запроса с полученными и осуществленными телефонными вызовами помощника президента. Здесь имеется распечатка этих вызовов и расклад по времени…
– Так-так-так, – генерал внимательно вглядывался в столбики цифр на бумаге, время от времени переводя взгляд на правую половину листа, где сжато описывались происходившие события. – Значит, поводом к запросу послужил вот этот телефонный звонок? – Указательный палец генерала уперся в одну из строк. – Который, кстати сказать, был принят Алексахиным, а не отменен, как следовало бы ожидать, в самый разгар важного совещания у президента…
Подполковник кивнул.
Хозяин кабинета нахмурил брови и недовольно пробурчал:
– Что у тебя за дурацкая манера ожидать от начальства наводящих вопросов! Чей был звонок?
Офицер достал второй лист.
– Телефонный аппарат принадлежит журналисту Герману Талееву.
– Оп-па-па! Какие до боли знакомые лица!
– Но это еще не все. – Подполковник достал следующую бумагу. – Эти события последовали далее.
На этот раз генерал читал текст долго, даже шевелил губами. Потом снова вернулся к первому листу.
– Когда рейс? – отрывисто спросил он.
– Сегодня, в двадцать пятьдесят две по Москве.
Генерал выпрямился в кресле, перевел взгляд на приоткрытое окно и задумался. Потом снова повернулся к молча ожидавшему офицеру.
– Какие конкретно бумаги доставлялись в Кремль?
Подполковник, словно только и ожидал этого вопроса, мгновенно вытащил из своей кожаной папки стопку сколотых степлером листов и положил на стол перед генералом. Тот хмыкнул и принялся просматривать бумаги, бросив подполковнику:
– Садись, садись…
Пять минут в кабинете стояла полная тишина. Потом генерал поинтересовался:
– Ну, а эти наши… эксперты… Что, по их мнению, заинтересовало помощника?
Подполковник слегка смутился. Или очень умело это изобразил.
– Я посчитал, что без вашего указания преждевременно задавать им такие вопросы и вообще… акцентировать их внимание на кремлевском отчете. Им пока известен только факт его запроса Администрацией, но не само содержание бумаг.
Генерал поверх очков очень внимательно посмотрел на подчиненного. Казалось, он хочет сказать что-то важное, но ограничился коротким:
– Вы правильно поступили. – И добавил: – Но в таком случае вместо них вам самому придется указать мне на… предполагаемые пункты, вызвавшие повышенный интерес Алексахина.
Подполковник привстал со стула и, не колеблясь, указал пальцем в одно место отчета.
– И еще второй абзац сверху на следующей странице.
Генерал даже не стал проверять. Интерес, с которым он смотрел на офицера, вернувшегося на свое место, был абсолютно неподдельным.
– А вы хорошо сумели разобраться в ситуации, подполковник. Значит… – Он не договорил и подошел к окну, заложив сцепленные руки за спину. Несколько секунд спустя он продолжил, казалось, о другом: – Герман Талеев уже неоднократно попадал в поле зрения нашего ведомства. Это, впрочем, не говорит ни о чем плохом. Как и о хорошем. Конечно, с ним неоднократно проводились беседы на разных уровнях, которые заканчивались предложениями о сотрудничестве. И всегда он очень мягко и вежливо, но категорично отказывался. Он великолепный журналист, репортер, корреспондент. Сделал блестящую карьеру за короткое время. Отличительная черта – нелюбовь к популярности. Да-да, именно к тому, чем люди его круга просто бредят. Он никогда не выступает на телевидении, даже отказался от очень заманчивых предложений государственных и многих других телеканалов создать собственную передачу. У нас появлялись подозрения, что он сотрудничает «со смежниками»: ГРУ, ФСО, Службой внешней разведки, на худой конец МВД. Но проверка ничего не выявила! Зато, особенно в последние годы, его имя постоянно всплывает на задворках весьма крупных дел. И, что интересно, большинство из них не только не имеют отношения к нашему ведомству, а вообще никак не связаны с Россией! То это остров Шпицберген, то американский авианосец у берегов Африки, то натовская ударная подводная лодка…
Уловив паузу в монологе начальника, подполковник позволил себе уточнить:
– Может, все это как-то связано с его основной специальностью журналиста-международника?
– Возможно, возможно… Как ты сказал, основной? Да-да, очень, очень точное определение! Основной… Так на кого же он работает?
– На Алексахина! – выпалил подполковник.
Генерал взглянул на него, но не увидел на лице служаки и намека на иронию.
– И опять точно! – Он вернулся в свое начальственное кресло. – А что там у нас в Мюнстере?
– Так, медицинский симпозиум…
Генерал ненадолго задумался.
– Мелковата, однако, тема для журналиста уровня Талеева. Что-то другое его привлекло. И Алексахина… Учитывая тематику запрошенных документов, это, скорее всего, оружие. То есть факты его нелегальных поставок с Ближнего Востока. Странно, странно… Такие вопросы никогда раньше не входили в круг интересов помощников президента. И за Владимиром Викторовичем подобного любопытства до сих пор не наблюдалось. Ну что ж, подполковник, свяжитесь с нашей агентурой в Германии. Пусть для них появление известного журналиста не будет неожиданностью. Предупредите о визите и наших немецких друзей. Впрочем, не надо! Последнее я сделаю сам. Обо всех действиях журналиста и его передвижениях докладывать мне лично. И еще: подберите надежного агента-универсала, которого можно немедленно отправить в Мюнстер. Он не должен быть там позднее Талеева. Я его лично проинструктирую через… час.
– Не проще ли дать задание той же агентуре в Германии?
– Подполковник! Здесь только я решаю, что проще и как следует поступать!
– Прошу прощения, товарищ генерал! Я…
– Все! Свободны, подполковник. Документы оставьте у меня.
– Слушаюсь, товарищ генерал!
Подчиненный сделал четкий поворот кругом и вышел из кабинета.
«Оружие, оружие… Ох, как не нравится мне этот интерес! Журналиста при необходимости мы всегда сможем нейтрализовать, а вот такую темную лошадку, как Алексахин…»
Генералу надо было о многом подумать. И посоветоваться. Он приказал секретарю ни с кем его не соединять до прихода агента на инструктаж и запер изнутри на ключ дверь своего кабинета. Потом удобно расположился на небольшом диванчике в дальнем углу и прикрыл глаза.
В разговоре с подчиненным офицером генерал раскрыл лишь половину своих мыслей, предпочитая пока помалкивать о некоторых своих догадках и предположениях. Он был опытным контрразведчиком, наблюдательным человеком и умел, сопоставляя незначительные факты, делать далеко идущие выводы. Причем в большинстве своем правильные.
А вот в данном случае концы с концами не сходились.
«Что за игру ты ведешь, господин помощник президента? В срочном порядке отправляешь в Германию журналиста Талеева, чтобы разобраться на месте с вопросами, которые раньше тебя не интересовали… И одновременно его подставляешь! Вряд ли это случайно: прежде чем сбросить ему материалы, ты позвонил по сотовому телефону, зная или догадываясь, что звонок нами прослушивается. И в разговоре точно указал место действия и время вылета, явно рассчитывая, что мы не выпустим Талеева из поля зрения…»
Генерал поерзал на диванчике, словно выбирая место поудобнее. Он попробовал обкатать такой парадокс с одной, другой и даже третьей стороны, но был вынужден признать, что версии выходили слабенькие и малоправдоподобные.
«Черт с ним, время покажет. Ясно одно: журналисту нельзя позволить разворошить клубок «оружейных» связей! А то ведь могут всплыть такие следы, о которых в Администрации знать совсем не обязательно. Но предварительно стоит все-таки убедиться, что его цель – именно поставки оружия. Тогда можно идти и на крайние меры, если этот журналист сунет нос туда, куда не следовало. Мало, что ли, сгинуло их брата на бескрайних просторах информационных полей?! А вдруг это все-таки какая-то дьявольски хитрая игра президентской Администрации конкретно против нашего ведомства или персонально против… Впрочем, никаких имен! А вами, уважаемый помощник президента, мне придется заняться вплотную, провести детальную разработку по полной программе. Я найду способ нейтрализации, будет вам убийственный компромат. А Талеев послужит нам первой ниточкой. Пока не оборвется…»
Москва, Кремль
Не так часто Владимир Викторович Алексахин пользовался кремлевской спецсвязью. Но сейчас был именно такой случай: предстоящий звонок никем не должен быть засечен и отслежен.
– Добрый день, Максим!
– Слушаю вас.
– Мы беседуем по защищенной линии, поэтому не будем тратить времени на ненужную конспирацию.
– Я понял вас, Владимир Викторович.
Максим Лифанов, или просто Макс, был вторым человеком в Команде, который, кроме Талеева, имел личный выход на Куратора.
– Помнится, с месяц назад ты докладывал мне о новом кандидате в постоянный состав Команды. Что ты теперь о нем можешь сказать?
– Мое личное мнение с тех пор не изменилось: этот парень вполне способен со временем занять освободившееся после корейской неудачи место в наших рядах. Школа у него хорошая: спортсмен, служба в ВДВ, потом ОМОН. Конечно, еще много предстоит поработать над профессиональной подготовкой, да и психологически он пока еще слабоват. Но есть желание, здоровая злость. При этом чрезвычайно хладнокровен. Умеет подчиняться. Я планирую для него специализацию снайпера: он кандидат в мастера по биатлону. Сейчас только заканчивает первый этап отбора, то есть продолжает работать на прежнем месте, а мы пристально наблюдаем, контролируем и лишь изредка, исключительно «втемную», привлекаем его к некоторым несложным операциям. Пока проколов не было.
– Отлично. Вот и я хочу привлечь его к одной своей несложной операции. Пусть это будет его завершающий экзамен на первом этапе.
– Нет проблем, Владимир Викторович. Вы хотите, чтобы Мальчика кто-то из наших контролировал, страховал?
– Этого не потребуется. Тем более что о его задании буду знать только я. Организуй нам личную встречу на квартире в Измайлове. Меня представь, как… Ну как очень важного заказчика. Через… два часа, сможешь?
– Да.
– Если беседа окажется плодотворной, я сам решу вопрос с его службой-работой.
– Все понял, Владимир Викторович.
– Отбой!
…Встреча состоялась ровно через два часа в небольшой двухкомнатной квартире типовой многоэтажки. Владимир Викторович приехал на нее в собственном автомобиле, который предусмотрительно оставил в двух кварталах от дома. Пока шел пешком, успел прикинуть в голове короткий план предстоящей беседы и несколько раз профессионально проверить: слежки за ним не было. «Не успели организовать или посчитали ненужной? Правильно, гораздо большую угрозу для охраняемой вами безопасности, господа эфэсбэшники, я представляю не сейчас, а как помощник президента!» Куратор даже улыбнулся собственным мыслям.
Трудно составить определенное мнение о незнакомом человеке за пять минут игры в вопросы-ответы, но Алексахину понравились внутренняя сдержанность молодого человека, его немногословность и вместе с тем точность в определениях, реальная оценка своих сил и возможностей при полном отсутствии какого-либо самолюбования. Куратор уверенно сделал свой окончательный выбор.
– Посмотрите внимательно на эти фотографии. Запомните их хорошо. Этот человек и будет вашим заданием: вы станете его тенью на ближайшие две-три недели, а при необходимости и больше…
Москва. Квартира Талеева
– Привет, Галчонок! Тысяча извинений, что вторгаюсь в твои личные выходные… А кстати, где ты сейчас?.. О господи, что же тебя занесло-то на родину Деда Мороза?! Отдыхаешь душой и телом? Ну-ну, конечно, сколько же можно работать под палящим солнцем. Да еще и в чадре… Даже не думаю издеваться! Сочувствую. Послушай, у меня, как всегда, цейтнот, катастрофически не хватает времени. Поэтому сразу предлагаю тебе спуститься немного южнее. Как ты относишься к Балтийскому взморью?.. Нет, не Калининград, существенно западнее, почти у Дании, но на берегах Германии… Очень рад, что ты об этом давно мечтала! Только начинать придется с суши. Итак, Мюнстер… О-о! Ты просто поражаешь меня своими энциклопедическими знаниями! Поэтому-то мне так необходимо твое присутствие. Я прилечу туда из Москвы этой ночью на самолете для официального освещения какого-то медицинского симпозиума, остановлюсь в отеле «Мюнстер»… А когда у нас по-другому было? То-то же. По полной программе. Я бы даже сказал, что по сверхполной… Вряд ли мне что-то удастся захватить с собой отсюда. Экипируемся на месте… Спасибо, родная, буду только рад! Итак, до встречи.
Глава третья
Германия, земля Северный Рейн – Вестфалия, г. Ахаус
Проснулся Сергей рано – еще не было семи часов утра – и сразу засобирался домой. Он чувствовал себя достаточно бодро. О вчерашнем автомобильном инциденте напоминала лишь повязка на голове да впечатляющих размеров синяк на левом бедре. Впрочем, синяка под брюками не видно, а повязку Редин снял собственноручно, не дожидаясь помощи медиков. Так что когда в палате появился вчерашний доктор, Редин уже умылся, побрился и с нетерпением ждал, пока его отпустят.
Сергея никто не задерживал. Врач только посоветовал, особенно в первые дни, соблюдать максимальный покой, больше отдыхать лежа и непременно через недельку показаться на контрольный осмотр.
В гостинице на ресепшне невозмутимый клерк степенно осведомился о здоровье постояльца и сообщил, что господину Редину сегодня уже дважды звонили с работы. Сергей кивнул и хотел попросить ключ от номера, когда вспомнил, что сам его накануне вечером не отдал портье. Он начал рыться в карманах одежды, но никак не мог найти злополучный ключ. Внимательно наблюдавший за его потугами служащий гостиницы неторопливо повернулся к стенду, снял с крючка ключ с биркой и протянул Редину:
– Прошу вас!
Сергей недоуменно взял его в руки, оглядел со всех сторон, даже зачем-то подергал за бирку. Это, определенно, был именно его ключ, а не дубликат. Но он же ясно помнил, как, отправляясь на ужин, опустил его в карман брюк. Рука сама потянулась к затылку и осторожно ощупала свежую шишку. «Здорово, однако, я вчера приложился, если уже «тут помню, тут – не помню…»
Редин взглядом поблагодарил портье и, не ожидая лифта, медленно начал подниматься по лестнице на свой этаж. Он подумал о том, что несколько предыдущих контактов с Талеевым и другими членами Команды принесли определенные плоды: почувствовав опасность, Сергей стал проявлять повышенную осмотрительность и оставил кое-какие тайные контрольные метки в своем гостиничном номере.
Первого же сигнального волоска на входной двери не оказалось. Пройдя внутрь, Редин позвонил на ресепшн и поинтересовался, производилась ли уборка в его номере. Тот же невозмутимый голос обстоятельно сообщил, что наведение порядка в номерах производится исключительно по согласованию с постояльцами. К тому же время дневной уборки еще не наступило, но, если господин Редин желает… Сергей, естественно, не желал.
Таких же волосков не оказалось ни на дверцах гардероба, ни на выдвижных ящиках письменного стола и прикроватной тумбочки. Наверняка таинственные посетители искали какие-либо материальные подтверждения его контактов с Виктором Гейденрейхом. Но Сергей не вел никаких записей, а фотографии Виктор так и не успел передать.
«И все-таки господа бандиты не поленились даже аварию организовать, чтобы меня на ночь из гостиницы убрать. А я-то хорош! Осмотрительность, осмотрительность – а сам на автотрюк, как мальчишка, попался! Только, выходит, зря старались».
Тут его взгляд упал на лежащий на письменном столе нетбук, и он сразу засомневался в правильности своих скорых выводов. Редин был настолько уверен, что никакого компромата на жестком диске нет, что не стал оставлять на крышке прибора каких-либо тайных отметок. К тому же вход был на пароле.
«Ха! Это для обычных людей преграда, а у ночных посетителей было и время, и желание, а главное, и возможности залезть в мои записи. Никакие рабочие данные я не сохраняю, личная почта вряд ли кого заинтересует: она действительно личная. А вот… Да! Наш контакт с Талеевым! Разумеется, не содержание, а сам факт. Это – ниточка, особенно в привязке ко времени. Надо будет предупредить Геру, пусть имеет в виду».
Однако в контактной сети Талеева не оказалось, а звонить по мобильнику Сергей не рискнул, напуганный возможностью установки прослушки на его аппарате: телефон вместе с другими его вещами был сдан медицинскому персоналу госпиталя на временное хранение. «А там за ночь что угодно можно установить!» Поэтому он решил позвонить после того, как приобретет новый телефон с сим-картой. И связаться попытается из интернет-кафе. Обжегшись на молоке, будем теперь и на воду дуть!
Только сейчас капитан 2-го ранга вспомнил о том, что ему настойчиво звонили с работы, то есть из хранилища. Сергей решил, не откладывая, отправиться туда.
В административном корпусе его пригласили в кабинет одного из заместителей генерального директора, который руководил отправкой урановых стержней, и там сообщили, что по не зависящим от фирмы причинам судам-доставщикам придется отплыть несколько ранее запланированного срока. Независящие причины – это неблагоприятный прогноз синоптиков по акватории Балтики. Дело в том, что сильный циклон, который последние пару недель затруднял судоходство в Северном море, постепенно перемещается на восток и уже через три-четыре дня должен накрыть побережье Германии, Дании и всю западную часть Балтийского моря. Короче, надо отплывать не позднее послезавтрашнего дня, чтобы, опережая циклон, следовать перед ним до самых берегов Финляндии. А там и до Питера рукой подать. Вопрос уже согласован с российской стороной. Вот, собственно, главная причина, по которой его так настойчиво желали увидеть.
– Какие-нибудь замечания или пожелания у господина инспектора Редина имеются?
– Да, господин руководитель, имеются.
У не ожидавшего такого поворота немца брови удивленно и как-то настороженно поползли вверх. Сергей поспешил успокоить этого заводского представителя.
– Имеются пожелания, но не замечания. – Немецкие брови начали опускаться. – Они носят исключительно технический характер, направлены на повышение уровня безопасности перевозки и не потребуют от посылающей стороны, – тут последовал предельно вежливый кивок в сторону заместителя директора, – абсолютно никаких расходов. – Брови уютно вернулись на свое место. – Понимаете, – Сергей даже доверительно наклонился к руководящему специалисту, – мои российские инструкции очень строги и предписывают обязательное наличие на борту доставляющего груз корабля… э… определенных инструментов и материалов. Ну, как, например, аптечка и огнетушитель в вашем автомобиле.
Немец мгновенно просиял: все, что касается безопасности личного автомобиля, здесь было понятно каждому с пеленок.
– О! Разумеется! Что бы вы хотели?
– Пожалуйста, позвольте мне воспользоваться услугами переводчика, и через полчаса я положу на ваш стол нужный список.
– Конечно-конечно, и не торопитесь, пожалуйста!
Через сорок минут на стол перед заместителем директора лег лист бумаги с коротким, пунктов на восемь-десять, списком. Успокоившиеся было брови теперь взлетели так высоко, что их стало легко спутать с короткой челочкой волос на лысом черепе руководителя. Он недоуменно переводил ошарашенный взгляд со списка на стоящего перед ним русского. Сергей как ни в чем не бывало разглядывал подчеркнуто строгий, но предельно функциональный интерьер кабинета. А переводчик почему-то кланялся и разводил руками. Наконец заместитель обрел дар речи и смог выдавить:
– Это предписывают ваши российские инструкции?!
– Неукоснительно! – солидно кивнул Редин.
Немец сосредоточенно вытер большим белым платком вспотевший лоб, опустил на место брови и неуверенно пробормотал:
– Некоторые… э… предметы из вашего списка представляют… э… раритетные… э… изделия, так как давно уже не применяются на нашем производстве… Может, заменить их на более современные аналоги?
– Нет, – уверенно заявил Редин. – Я привык работать с таким инвентарем.
– А не опасно ли будет нахождение такого количества ацетиленовых и кислородных баллонов непосредственно в корабельном хранилище?
Сергей ласково посмотрел в глаза хозяину кабинета и задушевно произнес:
– Ну, что вы! Не опасней, чем кувалда пятикилограммовая из пункта номер шесть.
– Да-да, я все понимаю. – Вот в этом Редин сильно сомневался. – Мы ведь можем связаться с некоторыми городскими автомастерскими, у них в запасниках…
– Вот и прекрасно! Спасибо за понимание, я, пожалуй, пойду.
Немец как-то неуверенно начал переминаться с ноги на ногу. Было очевидно, что ему надо сообщить еще какую-то новость, но он не знал, с чего начать.
– Э-э-э… Видите ли, уважаемый господин Редин… Это была не моя инициатива, – заместитель директора поднял глаза к потолку и туда же устремил свой указательный палец, – но… интересы безопасности…
– Смелее! Мы все именно о ней, родимой, и печемся.
Юноша с обликом классического «ботаника» замешкался с переводом, но немец не стал дожидаться:
– Изначально мы сознательно ввели всех – и вас в том числе, в некоторое заблуждение…
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Сергей.
– О, поверьте, в этом нет ничего… э…
– Личного, – подсказал Редин.
– Да. Это было настоятельное требование нашей службы безопасности. Именно они организовали через Интернет распространение информации о предстоящей перевозке в Россию радиоактивного груза. Только предполагаемый срок операции был указан в конце этого года, а количество судов-перевозчиков – три единицы.
– Я сам видел эти сообщения, – подтвердил Сергей.
– Но фактически все подготовительные работы мы закончили на четыре месяца раньше. А урановые стержни погрузили на один корабль.
– Со сроками все понятно. Я ведь сюда вовремя прибыл. А вот с перевозчиками… Весьма неожиданное заявление. Куда же другие пароходики денутся?
– О, не беспокойтесь! Для… э… нежелательного наблюдателя со стороны ничего не изменится – в путь отправится группа судов из трех единиц, как и планировалось. Только фактически груз будет находиться лишь на одном из них.
Редин на минуту задумался. Только совсем не о том, что мог предположить немец. «Становится отчасти понятно, что за пометки делал обер-мастер на контейнерах. Вся ваша секретность, уважаемые поставщики, пошла прахом. Как раз те, кому не следовало, сейчас прекрасно осведомлены, на каком именно судне покоятся урановые стержни!» Однако вслух он произнес другое:
– Весьма оригинальное и похвальное решение. – Сергей был абсолютно серьезен, а у немца напрочь отсутствовало чувство юмора.
– Спасибо. Разумеется, вас лично доставят на этот единственный корабль.
«Попробовали бы и меня на «пустышку» засунуть!»
Капитану 2-го ранга необходимо было выяснить еще один важный вопрос.
– Я знаком с организацией подобного рода транспортировок. На судах-перевозчиках имеются свои специалисты, которые в пути наблюдают за опасным грузом и поддерживают необходимый режим его хранения.
Заместитель согласно кивал головой в такт перевода.
– Будет ли сопровождать груз по морю ответственный представитель вашего хранилища или он каким-то другим способом доберется в пункт назначения, чтобы официально зафиксировать своей подписью акт приема-передачи?
– Да-да. Такой опытный специалист будет на борту судна. Он обладает правом подписать соответствующие документы и сможет дать в Санкт-Петербурге самые исчерпывающие пояснения о грузе. Вы, наверно, уже сталкивались с ним в хранилище. Это обер-мастер Дитрих Кляйн.
«Почему-то я вовсе не удивлен».
– Я успел лишь весьма поверхностно познакомиться с обер-мастером в хранилище. Надеюсь, что за время следования до Санкт-Петербурга мы лучше узнаем друг друга и установим добрые и конструктивные отношения.
На этом Сергей распрощался и вышел из кабинета. Он уже ни секунды не сомневался в обоснованности всех подозрений Виктора Гейденрейха. «Веселый, как видно, предстоит круиз! Куда же ты подевался, мой верный друг Талеев? Боюсь, без твоей помощи мне будет не справиться».
Телефон журналиста по-прежнему не отвечал.
Пригород столицы одного из ближневосточных государств
– Рад приветствовать вас, многоуважаемый Ахмад! Прошу простить мою задержку, я должен был связаться с вами еще вчера, но неожиданно возникли некоторые трудности чисто технического характера у специалиста, которого вы направили ко мне для установки и настройки нового канала связи…
– Вижу, вижу, Хасан, что вы сейчас пользуетесь именно этим каналом. Значит, все проблемы позади, слава Аллаху! Зато теперь мы можем быть абсолютно уверены, что наш разговор не коснется ничьих ушей. Уникален не только сам аппарат, но и вся линия связи. Ни у одной спецслужбы пока нет возможности прослушивать такой канал!
– О да, почтеннейший! Даже в моем многообразном арсенале всевозможных средств связи со всего мира нет ничего подобного. Я же хотел сообщить вам, что товар доставлен в обусловленное место полностью и без малейшей задержки. Наш немецкий друг принял его. Однако понадобилось время и дополнительные расходы, чтобы выполнить этот… весьма специфичный заказ. Нелегко было найти требуемое морское вооружение. Только…
– Не стесняйтесь, Хасан! И называйте все своими именами. Возникли какие-то неясности при расчетах, так?
– Вы, как всегда, чрезвычайно прозорливы. И безусловно, представляете, какие дополнительные трудности возникают при внезапном изменении пункта доставки. Но ваша просьба, уважаемый Ахмад, для меня закон!
– Я искренне вам благодарен, мой друг.
– Мне пришлось задействовать весьма опасный канал, чтобы доставить груз на остров Рюген. Я привлек к этому значительное количество людей и техники… Соответственно выросли и расходы. Но наш друг Карл, вероятно, не совсем правильно оценил мои риски.
– Успокойтесь, Хасан! Ведь это была моя просьба, так? Я не посчитал нужным посвящать Карла во все подробности операции. А для окончательного расчета с вами ожидал как раз подключения этой новой линии связи. Прямо сейчас вы укажете мне реквизиты банков и номера счетов, куда надо перевести деньги, а потом сможете на своем компьютере в режиме реального времени проследить сам факт перевода. Надеюсь, у вас больше не останется вопросов.
– Что вы, уважаемый Ахмад! Какие могут еще быть вопросы после таких авторитетных заверений?! Я всегда останусь вашим покорным слугой. Да пребудет с вами милость Аллаха!
– Одну минуту, уважаемый Хасан! Я знаю, что у вас существует прямой контакт с нашим другом Карлом. Прошу вас немедленно связаться с ним и передать мое приглашение на короткую, но чрезвычайно важную личную встречу. Я буду ожидать его через два-три дня в одном из наших учебных центров в Ливане. Вам они известны. Речь идет о пригороде Джебеля.
– Да, я бывал там лично.
– Не забудьте согласовать и уточнить время встречи. И, пожалуйста, пользуйтесь для связи только новым каналом!
– Непременно, уважаемый Ахмад. Все будет исполнено.
Лагерь подготовки исламских террористов в Ливане
…И без того худое лицо Карла вытянулось, казалось, еще больше. Щеки запали, а под глазами появились темные круги. Было заметно, что он с трудом переносит местный удушливый зной. Кроме того, только что остались позади утомительный авиаперелет в Бейрут с двумя пересадками и тряская дорога на автомобиле до Джебеля, а потом еще дальше в гористую пустыню.
Но не принять предложение о встрече с самим Ахмадом он, конечно, не мог – слишком многое зависело от этого человека. А какие деньги поставлены на карту! Тут забудешь и об отдыхе, и о разыгравшейся язве.
– Еще раз заверяю вас, уважаемый Ахмад, что нет никаких причин для беспокойства, – убеждал он своего партнера при встрече в одном из лагерей подготовки террористов. – План акции продуман до мелочей, а благодаря вашей неоценимой помощи все необходимое оборудование доставлено без задержек. Ваши специалисты тоже на месте и готовы к работе. Думаю, завтра в середине дня можно начинать.
– Да-да, мои люди все держат под контролем и регулярно докладывают мне. Послушайте, Карл, я действительно знаю очень много. Ваша организация испытывает сейчас определенные затруднения практически по всем направлениям. Это недостаток кадров, слабое материально-техническое обеспечение, наконец, невнятная политическая платформа и полное отсутствие какой-либо агитационной работы. Вам нечем похвалиться, кроме исторических успехов более чем тридцатилетней давности. А вы, конечно, помните великие слова о том, что «дерево революции постоянно нуждается в поливании кровью своих героев». Простите мой корявый перевод…
– У нас есть молодые люди, готовые пожертвовать жизнью, – голос Карла возвысился, на щеках загорелись красные пятна.
– Не надо жертвовать жизнью! Это удел беспомощных. Борьба должна быть кровавой и победоносной. Готовящаяся акция может дать вам главное – материальные ресурсы, необходимые, чтобы подняться из руин. А может и не дать…
На попытку Карла заявить что-то ура-патриотическое Джебриль резко поднял вверх руку.
– Все мы живем под милостью Аллаха! Только он один знает наш завтрашний день. Поэтому сегодня я говорю с вами откровенно. – Ахмад впился в лицо немца своими черными глазами. – Я ознакомился с подготовленными вами требованиями. Они демагогичны и неконструктивны! – Правая рука вновь предупреждающе взлетела вверх. – Кроме одного – деньги. Так?
Карл почувствовал железную хватку на своем горле. Он судорожно сглотнул. Но не возразил.
– Десять миллионов евро. Вы уверены, что это как раз та сумма, которая вам требуется?
Немец угрюмо молчал. Джебриль удовлетворенно кивнул и как ни в чем не бывало продолжил:
– Проведенную вами подготовительную работу я бы оценил больше. Допустим, в тридцать миллионов евро. Причем вся сумма уже сегодня будет переведена на банковский счет, который вы укажете моему специалисту.
Джебриль позвонил в серебряный колокольчик, стоявший у него под рукой. Дверь тут же приоткрылась, и на пороге комнаты смиренно застыл немолодой араб в европейском костюме и очках. Хозяин небрежно махнул рукой, и араб скрылся, неслышно притворив за собой створки.
