Максим Шахов
Ядерный климат
– У вас нет доказательств! – запальчиво воскликнул Вячеслав Владимирович, и лицо его стало пунцовым.
– Почему же? Есть, – спокойно возразил Михаил и, достав из кармана диктофон, включил его:
«…Да, я дал команду пропустить груз Вячеслава Владимировича без досмотра, – говорил хриплый голос начальника таможни.
– Сколько вам заплатил Вячеслав Владимирович за услугу? – спрашивал Михаил.
– …
– Я повторяю: сколько он вам заплатил?
– Пятьдесят тысяч.
– Чего?
– Долларов…»
Михаил отключил диктофон. Спокойно и внимательно посмотрел в лицо бизнесмена.
– С-сука… – прошипел генеральный директор.
– Если этот комплимент относится к начальнику таможни, то вам видней, вы его лучше знаете. – Михаил спрятал диктофон в карман. – Ну что, разойдемся как джентльмены, или использовать крайние меры?
– Но у меня нет сейчас таких денег, – подавленно выдохнул Вячеслав Владимирович.
– Сколько вам нужно времени, чтобы собрать?
– Недели две…
– Три дня, – отрубил Михаил. – Через три дня вы получаете предоплату, три миллиона у одной очень крупной фирмы.
– Вы и это знаете?! – изумленно воскликнул коммерсант.
– Профессия такая, все знать, – усмехнулся Михаил.
– Хорошо, приходите через три дня, – хмуро пробурчал генеральный директор ООО «Авилон».
Глава 5
Разговор в кабинете директора НИИ геофизики шел тяжелый и крайне неприятный для хозяина кабинета.
– Станислав Файвелевич, я хочу выяснить один вопрос: каким образом секретные карты сейсмоопасных участков нашей страны, хранящиеся в вашем институте, попали к американцам? – Жесткий взгляд майора ФСБ Лемешева «прилип» к круглому и сейчас красному лицу руководителя института.
– Видите ли, Николай Петрович, у нас существует долголетнее сотрудничество с научным географическим обществом США. И по договору о взаимном обмене научной информацией мы, по согласованию с РАН, передали эти карты. Что касается секретности, то они секретными давно уже не являются. Схема таких участков была как-то напечатана даже в журнале «Вокруг света». – Директор НИИ вытер платком пот с лица. – Да и сами эти карты уже давно устарели и не представляют большой научной ценности…
– Уважаемый Станислав Файвелевич, – прервал объяснения ученого оперативник, – во-первых, гриф секретности с документов снимается только с нашего разрешения, а точнее, восьмым Управлением ФСБ, и вы это знаете, во-вторых, американцами были получены последние результаты наблюдений наших сейсмологических станций, а это уже, как минимум, служебная тайна. В-третьих, с учетом того, что сейчас разрабатывается проект прокладки нового международного газопровода на юге страны, то такая информация представляет уже и коммерческую ценность. В связи с этим передача таких карт нашему основному конкуренту на мировом рынке выглядит, по меньшей мере, как преступная халатность, а если это было сделано с умыслом, то это уже можно квалифицировать как…
В кармане майора Лемешева загудел зуммер сотового телефона. Он недовольно достал телефон с намерением сказать абоненту, чтобы тот перезвонил через несколько минут, но, увидев номер, тут же ответил на вызов:
– Слушаю вас, товарищ генерал.
– Ты сейчас где, Николай Петрович?
– В НИИ геофизики, у руководства. Разбираюсь с этой проблемой по сейсмологическим картам. Я вам докладывал, если помните…
– Да, да, я понял. Ты мне срочно нужен. Заканчивай побыстрей и приезжай ко мне. Машину я тебе сейчас вышлю.
– Хорошо, товарищ генерал.
Николай Петрович положил телефон в карман, задумчиво посмотрел на директора института.
– Значит так, Станислав Файвелевич, напишите мне подробную справку по этому вопросу. Очень подробную, это в ваших интересах. И подготовьте мне копии всех документов, которые вы выслали американцам. Если будете правильно себя вести, то, возможно, мы не станем возбуждать уголовного дела. – Николай Петрович встал из-за стола, сурово сжал губы, кивнув головой на прощание и вышел из кабинета. После последних слов Станислав Файвелевич побледнел и нервно приложил платок к взмокшему лбу.
В кабинете замначальника Управления ФСБ по городу Москве и Московской области находился незнакомый Лемешеву мужчина лет сорока пяти, поджарый, с властным взглядом. Вероятно, у него был достаточно высокий ранг: он сидел в кресле генерала Тихорецкого, нога на ногу, небрежно покачивал носком начищенного до блеска ботинка и курил.
– Майор Лемешев Николай Петрович, один из опытнейших наших сотрудников, имеет боевой опыт, – представил Тихорецкий своего сотрудника гостю.
Мужчина встал с кресла, внимательно окинул взглядом спортивную фигуру Лемешева, подошел к нему, протянул руку: «Кобецкий!» Такое представление он посчитал, видимо, достаточным.
– Где воевали? – спросил он Лемешева.
– Афганистан, Чечня, в первую войну.
Гость удовлетворенно кивнул, затем повернулся к Тихорецкому:
– Александр Юрьевич, а чего он у тебя в майорах засиделся? «Паркетных» полковников по Москве как собак нерезаных, а боевой офицер – майор.
– Уже послали на представление, Геннадий Николаевич, – сообщил замначальника управления.
Гость второй раз удовлетворенно кивнул и вернулся на свое место. Новость о предстоящем повышении в звании была для Лемешева неожиданной, но она не успела его удивить или обрадовать, так как мозг сверлила другая мысль: зачем его вызвали сюда. Он вспомнил: Кобецкий – это замначальника управления «БТ», главной структуры в стране, которая непосредственно занимается борьбой с терроризмом.
– Присаживайся за стол, Николай Петрович, – сказал Тихорецкий, вышагивая по своему просторному кабинету. – Ты поступаешь в распоряжение оперативного штаба генерала Кобецкого, – без обиняков начал вводить он в курс дела своего подчиненного, – в ближайшее время поедешь в среднесрочную командировку на Кавказ. Сразу предупреждаю, будешь там работать в условиях, приближенных к боевым. Поэтому спрашиваю: есть ли у тебя какие-либо личные обстоятельства, препятствующие твоему выезду в командировку?
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, произнес про себя Лемешев. Поворот событий, самый обычный для любого оперработника, его не удивил, но огорчил. Отпуск накрылся медным тазом, путевку в санаторий придется сдать. Эх, и попилит жена! И потом, «среднесрочная командировка» – довольно резиновое понятие. В новой квартире работы непочатый край, но это не есть обстоятельство. Мать больная. Ну, так что, она же официально не на иждивении сына.
– Нет, – кратко ответил Лемешев.
– Николай Петрович, – внимательно посмотрел на подчиненного Тихорецкий, – я знаю, что ты два года уже не был в отпуске и что у тебя на руках путевка в санаторий, но … обстоятельства, – обескураживающе развел он руки в стороны.
– Товарищ генерал, разрешите уточнить один вопрос, раз уж такой разговор зашел. – У Лемешева еще теплилась надежда. – Вы знаете, что я разбираюсь с серьезной проблемой в НИИ геофизики и, кроме того, у меня на финишную прямую вышло ДОР[15] «Лиходей». Лучше меня никто не знает нюансов этого дела. И еще. Я что, единственный, кто имеет боевой опыт?
– Товарищ майор, – Тихорецкий перешел на официальный тон, – если я остановил свой выбор на вас, то это не потому, что вы мне нравитесь или не нравитесь. Вы – единственный в управлении специалист-взрывник. Это важно для предполагаемой работы. Во-вторых, ты работал на Кавказе, знаешь менталитет местных жителей. Это тоже имеет значение. А что касается твоих дел здесь, то… пусть поработает твой начальник отделения. А то он любит жаловаться, что его подчиненные недостаточно оперативны, вот пусть и покажет свою оперативность. Тем более что, как ты говоришь, твои разработки идут к финишу.
Лицо Лемешева сделалось деревянным. Он понял, что вопрос по его кандидатуре решен окончательно.
– Николай Петрович, – воткнулся в возникшую паузу Кобецкий, – нам действительно понадобится ваша подготовка взрывника. И не просто взрывника, а узкого специалиста. Что вы знаете о вакуумных бомбах?
– Это изделия, работающие на «высасывающем» эффекте. При взрыве в радиусе действия бомбы воздух выжигается и образуется вакуум, разрежение как в космосе. Человека или животное просто разрывает, а материальные объекты почти не разрушаются. Эти бомбы есть в некоторых странах, в том числе и в США, но они запрещены конвенцией…
– Все правильно, но этот запрет только для государственных военных структур, а для бандитов запретов нет, – усмехнулся Кобецкий. – У нас возникли подозрения, что эти бомбы сейчас есть на Кавказе и даже испытываются кем-то.
– Как они туда попали? – удивился Лемешев.
– Вы ведь имели с ними дело в Афганистане? – вопросом на вопрос ответил Кобецкий. Заметив замешательство майора, усмехнулся. – Можете не отвечать. Это уже не важно. Важно то, что они как-то попали на Кавказ. Увы, слишком много было бардака при развале советской империи, а наши военные – люди небогатые… Но об этом потом. Вы можете приехать к нам завтра на совещание в пятнадцать часов?
– Может, – утвердительно ответил Тихорецкий вместо своего подчиненного. – Николай Петрович, завтра к обеду сдай все дела своему начальнику…
– Спасибо, Александр Юрьевич. – Кобецкий встал из-за стола. – Вы нам очень помогли. – Он протянул на прощание руку Лемешеву: – До завтра.
После ухода гостей Лемешев тоже встал, ожидая, когда замначальника управления отпустит его, но тот не торопился.
– Присядь, – коротко попросил он Лемешева, сам сел напротив него. – Получена информация о серии готовящихся взрывов в Москве. След тянется с Кавказа. Но об этом никому ни слова. Тебе на связь будет передан наш агент из среды террористов. Это пока наш единственный козырь в игре с ними. Будь аккуратней: сожжем его – вся наша игра коту под хвост. Своим ребятам в отделении скажи, что едешь в отпуск на юг. Путевку не сдавай, жену отправь в санаторий. А с твоим начальником я сам поговорю. Все, вопросы есть?
– Нет, Александр Юрьевич.
– Будешь непосредственно подчиняться Кобецкому. Я его знаю, с ним работать можно. Он мужик жесткий, но правильный.
Тихорецкий встал из-за стола. Лемешев тоже поднялся.
– Ну что, Николай Петрович, – крепко пожал майору руку генерал, – сработаешь там хорошо, будет повышение, и не только по званию. Желаю успеха.
– Спасибо, товарищ генерал.
Выйдя из кабинета начальника, Лемешев почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Это ощущение всегда возникало в нем перед серьезным боем.
Глава 6
Михаил выжимал из старого «фордика» все, на что тот был способен. Стрелка спидометра колебалась в диапазоне сто сорок – сто пятьдесят километров. Торопиться особенно было некуда, но он специально держал такую скорость: так легче выявить «наружку» или преследование.
«Форд» этот он купил на станции техобслуживания по наводке капитана милиции, которого он завербовал в целях своего расследования в Питере. Разбитной парень с золотыми фиксами, показывая машину, коротко обозначил сумму сделки: «Десять. Продаю себе в убыток, только как другу моего друга». Михаил осмотрел машину. Цена была явно завышена. Он проехал на «Форде» несколько сотен метров. Движок работал хорошо, видимо, его недавно перебрали, но машина была старая даже для России – семь лет. Минут десять Михаил въедливо торговался, выторговал пятьсот долларов. Он делал это не потому, что ему было жалко денег: продавец не должен заподозрить в нем богача. Под конец торга Михаил признался, что у него только девять тысяч долларов. Продавец болезненно поморщился и махнул рукой: «Ладно, тогда я заберу магнитолу».
А причина такой скаредности у Михаила была серьезная. В багажнике у него лежал туристический рюкзак, под завязку набитый долларами – два миллиона. На директора фирмы «Авилон» жалко было смотреть, когда он отрывал от сердца эти два миллиона. Но деваться ему было некуда, на крючке у Михаила он сидел прочно.
Пять часов утра. Светает. Дорога пустынна. Это хорошо. Он отъехал от Питера пятнадцать километров. Пока ничего подозрительного. Но это пока! Если на него будет охота, то шлепнут его где-нибудь посередине пути. А желающих поохотится за ним предостаточно. Во-первых, люди Вячеслава Владимировича. А чего? Коробочка из трех машин, в каждой по стрелку, и он ничего сделать не сможет. Он сам не раз устраивал такую охоту. Во-вторых, люди Прохора. В порту он засветился, и информация по нему наверняка дошла до главаря бандитов. А зуб на него Прохор имеет большой. И, наконец, менты. Он не питает иллюзий, что все работники милиции сплошь честны и благородны. Вот менты-то, пожалуй, самое серьезное, потому как система! Ч-черт, мысленно выругался Михаил, у меня даже ствола нет!
Думай, Миша, думай, приказал он сам себе, останавливаясь на обочине дороги. «Компьютер» работал в усиленном режиме, просчитывая все возможные варианты. Постепенно план созрел.
Михаил не спеша выехал на трассу. Через несколько минут в тумане показалась автозаправочная станция. Он подъехал к заправке, залил тридцать литров бензина и заполнил еще двадцатилитровую канистру. У заспанной буфетчицы поинтересовался, как лучше доехать до Бологого. «А я почем знаю?» – буркнула буфетчица. Зато заправщик объяснил ему, как лучше доехать до нужного населенного пункта. Все это Михаил делал для подстраховки, на случай, если преследователи уже идут по его следу. После автозаправки он свернул на калужскую дорогу, проехал километра три, пока не нашел подходящего оврага. Выйдя из машины, вылил бензин из канистры в салон автомобиля, закурил, хотя никогда не курил, подтолкнул автомобиль к оврагу по наклону и бросил окурок в салон. «Форд» вспыхнул факелом. Он не стал дожидаться, когда машина догорит.
Через сорок минут на московской трассе стоял турист: в ветровке, брезентовой кепке, в кроссовках, в руках посох, за плечами огромный синий рюкзак. Мало ли туристов по стране, которые ездят гоп-стопом?
Он останавливал машины с одним водителем. Через десять минут, к его удивлению, остановился «Москвич 2141», за рулем которого была молодая девушка. Михаил нагнулся к окошечку: «Мне до Москвы».
– Садитесь, – приветливо улыбнулась она.
– У вас в багажнике место есть?
– Да, сейчас открою.
Увидев, с каким трудом Михаил положил рюкзак в багажник, девушка поинтересовалась содержимым рюкзака.
– Деньги, – коротко пояснил Михаил, хитро улыбнувшись.
– И много?
– Несколько миллионов. – Ослепительная улыбка еще больше осветила лицо пассажира.
– Первый раз вижу живого миллионера, – засмеялась девушка над шуткой.
Через несколько минут познакомились.
– Марина, не боитесь? Посадили незнакомого мужчину, а вдруг он грабитель или насильник?
– Нет, вы не похожи ни на грабителя, ни на насильника, – внимательно посмотрела на своего спутника девушка.
Какие у нее глаза, поразился Михаил, огромные, а зрачки как спелая вишня. На ближайшем посту ГАИ их остановил молодой сержант.
– Нарушаем? – казенным, но еще не отработанным голосом констатировал страж дороги.
– Как нарушаем?!
– За триста метров был знак, ограничивающий скорость до шестидесяти, а у вас все сто было.
– Не было никакого знака, – упрямо мотнула головой девушка.
– Подожди, Марина, – остановил ненужную перепалку с гаишником Михаил. – Командир, может, и был знак, но вы же понимаете, такая видимость, что за тридцать метров ничего не видно.
– Тем более нельзя ехать с такой скоростью. – Сержант был неумолим. – Предъявите-ка документы, и вы тоже, гражданин, – обратился он к Михаилу.
У того все похолодело внутри. Ну что, Миша, влип? Включили «Перехват»[16].
– Командир, что мы будем ерундой заниматься. – Михаил старался говорить солидно и убедительно. – Вы же видите, кто едет в машине. Документы у нас в порядке, но мы, правда, немножко торопимся. Вот, возьмите за труды праведные и отпустите нас, Христа ради. – Он протянул сержанту двадцать долларов.
– Ну, хорошо, – гаишник старался выдержать солидность, – только аккуратней, через двадцать пять километров еще будет пост ГАИ.
– Поехали, – коротко приказал Михаил Марине.
Несколько минут ехали молча.
– А вы кто по профессии, Миша? – неожиданно спросила он.
– Детектив.
– Да уж, – воскликнула девушка, – то вы миллионер, то детектив.
– Да нет, я действительно детектив.
– Правда? Как Шерлок Холмс?
– Ну, что-то типа этого.
– Хорошо, Шерлок Холмс, а вот что вы про меня можете сказать? – Марина хитро посмотрела на Михаила.
– За точность не ручаюсь, но приблизительно можно предположить следующее: ты студентка или аспирантка, возраст двадцать три – двадцать пять, сама не москвичка, а с Кавказа, возможно, из Осетии, у тебя нет отца, а сейчас тебя мучает какая-то проблема…
– Здорово! Все в десятку! Ну, хорошо. То, что я с Кавказа, можно догадаться по произношению, но как вы угадали остальное?
– Секрет фирмы, – усмехнулся Михаил.
– Какой секрет?
– Просто природная наблюдательность и жизненный опыт.
– А сколько вам лет?
– Сорок семь.
– Да-а? А я думала, больше…
– Как это? – возмутился Михаил.
– А, испугались, – заливисто засмеялась девушка, – да нет, конечно, по внешнему виду вам можно дать, самое большее, лет сорок. Просто у вас взгляд такой…
– Какой?
– Ну… такой печальный и мудрый, как у древнего мудреца. Вы, наверное, много в жизни пережили?
– Да, пришлось, – вздохнул Михаил. – А у тебя есть друг? – неожиданно спросил он.
– А вы как думаете, Шерлок Холмс?
– Я думаю, нет.
– Правильно.
– А почему?
– Понимаете, Миша, я до восемнадцати лет воспитывалась в осетинской деревне, у дяди Сандро. У нас нравы строгие, а здесь парням нужно только одно, причем они это даже не скрывают. Ну, в общем, я несовременная, – подытожила свое объяснение Марина.
– Понятно, – Михаил положил свою руку на руль и предложил: – Давай я поведу, а то ты уже устала.
– Хорошо, – охотно согласилась девушка, – только я немного подремлю, не выспалась, – и она виновато улыбнулась.
Девушка действительно, как только села на пассажирское место, сразу уснула. Крепкая нервная система, поразился Михаил.
Перед Москвой Марина снова села за руль. Минут десять она о чем-то сосредоточенно думала, даже нахмурила брови, затем неожиданно произнесла:
– Миша, а если я вас попрошу, как детектива, оказать мне услугу, поможете?
– Конечно, если смогу, помогу.
– Хорошо, я посоветуюсь с родственниками и позвоню вам. Как мне с вами связаться?
Михаил передал девушке свою визитную карточку.
– Звони в любое время.
– Где вы выйдете? – спросила Марина.
– У метро «Юго-Западная».
При прощании она сама протянула ему руку и просто сказала: «Вы мне понравились».
– Ты мне тоже, – машинально ответил Михаил.
– От вас веет какой-то надежностью. Я думаю, скоро вам позвоню.
– Звони, буду рад помочь тебе. – Михаил не без сожаления отпустил руку девушки.
Через час он с рюкзаком ввалился в служебную квартиру Валериана Алексеевича. Шеф уже ждал его.
– Ну, как? – буквально подпрыгнул он к нему.
– Все нормально, – устало улыбнулся Михаил. По телефону из Питера он сам попросил шефа встретить его, но ничего не рассказал из соображений конспирации.
Пойдя в комнату, он высыпал на диван содержимое рюкзака и коротко доложил о результате командировки: «Два миллиона восемьдесят тысяч!»
Шеф ошалевшим взглядом смотрел то на Михаила, то на доллары, а потом с придыханием произнес: «Ни фига себе! Ну, ты даешь!»
А вот сейчас мы проверим соотношение между твоей жадностью и порядочностью, подумал Михаил. Несколько секунд Валериан Алексеевич изумленно смотрел на гору серо-зеленых пачек на диване, перебирая их, одну даже понюхал.
– Значит, так, – наконец решительно поднялся он, – делим пополам. Нет возражений?
– Нормально, – согласился Михаил.
– Эх, Мишка, и развернемся мы с тобой с такими-то деньжищами! – Бизнесмен восторженно хлопнул Михаила по плечу. – Куда их на время спрятать?
– Я думаю, разбросать по московским банкам, а там решим.
– Разумно, – согласился Валериан Алексеевич. – Слушай, тут тебе звонили в офис несколько раз. Из Москвы.
– Кто? – напрягся Михаил.
– Не знаю. Поговори с Самсонычем. Он разговаривал.
– Хорошо. – Михаил с каким-то нехорошим предчувствием опустился на диван.
Глава 7
Теплый майский вечер в Эр-Рияде. Жара отступила, и вечерняя прохлада особенно приятна после знойного дня. На окраине города стоит скромный ухоженный коттедж. Внутри его в роскошно обставленной большой комнате сидят двое: сухой старик с морщинистым лицом и пронзительным взглядом, одетый в белое арабское одеяние, и толстый господин в дорогом английском костюме, важный и вальяжный.
Комната по богатству своего убранства напоминает апартаменты какого-нибудь арабского шейха: мрамор, ковры ручной работы, посередине комнаты небольшой фонтан с цветной подсветкой в воде. На одном из огромных ковров на стене размещены образцы холодного оружия: японские мечи, испанские стилеты, турецкие сабли, русские палаши. Оружие инкрустировано золотом, серебром, драгоценными камнями.
Перед мужчинами на дастархане мясо, фрукты, восточные сладости. Старик ничего не ест, только пьет простую воду маленькими глотками. Зато толстый господин ест за двоих и периодически прикладывается к бутылке шотландского виски, не обращая внимания на осуждающие взгляды старшего собеседника. Разговор ведется на английском языке. Говорит в основном старик.
– …Наша цель – создать третий геополитический центр в мире, с которым все будут считаться. У нас достаточно денег, много единомышленников, в том числе и в таких сатанинских странах, как США и Россия. Единственное, чего нам сейчас еще не хватает, – единой централизованной организации. Одиннадцатого сентября мы доказали всему миру, что можем достичь своих геополитических целей. Перед нами нет препятствий.
– Махмуд, то, что мы сейчас планируем в России, это равняется акции одиннадцатого сентября? – Толстый господин развалился на шелковых подушках, отрыгнув утробной отрыжкой.
– Это будет, пожалуй, посильнее сентябрьской акции, – тихо произнес старик, и глаза его зажглись сумасшедшим блеском.
– Махмуд, а что еще за операцию ты затеваешь в России?
– Это второй вариант нашей операции. Запасной.
– А зачем нам второй вариант, если у нас первый уже почти подготовлен?
– Тенгиз, сколько у человека ног?
– Две, – удивленно посмотрел на старика толстый Тенгиз.
– Любое серьезное дело должно стоять на двух ногах. Если всего одна нога и она захромает, то дело двигаться не будет.
– И в чем состоит твой второй, запасной, вариант?
– Извини, Тенгиз, но этого я сейчас не могу раскрыть даже тебе.
– Ну, как хочешь, можешь не говорить, – досадливо махнул рукой Тенгиз. – Только второй вариант не нужен. У меня все испытано, люди подобраны, все как на подбор, так и рвутся в бой. И они сделают это в лучшем виде.
– У русских есть хорошая поговорка: не говори гоп, пока не прыгнешь.
– Не перепрыгнешь, – поправил его Тенгиз.
– Ну да. Кроме того, твои люди не внушают мне большого доверия. Они – бандиты. А нам нужны идейные борцы, истинные мусульмане…
– А-а, Махмуд, все это словесная шелуха, которая годится только для вербовки неграмотных подростков в диких горных аулах. Главное – деньги. Сейчас все делается за деньги. Нет, не спорю, идея, вера – это, конечно, хорошо. Но без материальной основы они – ноль.
– Ты стал рассуждать как неверный, продавший душу дьяволу, – печально взглянул на Тенгиза старик и с постным выражением лица стал перебирать четки.
– Да перестань, Махмуд. Не надо только вот этого… передо мной. Мы не в мечети. Мы все что-то продаем, и себя в том числе, только по-разному. Ты же загнал кое-кому партию американских «Стингеров», которые планировались для пуштунов в Ираке. Ну и что? Нормально. Я же тебя этим не попрекаю…
– А вот это тебя не касается! И не лезь в мои дела… – Глаза старика грозно сверкнули из-под мохнатых бровей.
– Ну, хорошо, хорошо, – примирительно поднял обе руки вверх Тенгиз, – извини, что нечаянно наступил на твою любимую мозоль.
В комнату вошла молодая девушка в турецком костюме: в шароварах, полупрозрачной накидке на плечах. В руках она несла серебряный кувшин, остановилась посередине комнаты, посмотрела вопросительно на старика.
– Вон, ему полей, – кивнул на толстого гостя Махмуд.
Тот тяжело встал с подушек, подошел к медному тазу, стоявшему у стены на столике. Девушка полила ему из кувшина и подала полотенце. Она стояла перед ним, скромно потупив взгляд в пол, ожидая, когда господин закончит процедуру омовения рук. Тенгиз сальным взглядом рассматривал девушку. Вытерев руки, вернул ей полотенце и приказал по-английски: «Принеси виски». Девушка кивнула головой и почти выбежала из комнаты.
– Не пойму, кто она, – вслух задал вопрос Тенгиз, снова усаживаясь на подушки, – не грузинка, не армянка, тем более не чеченка, но с Кавказа.
– Она черкеска, – нехотя пояснил старик.
– А, ну да. Черкески хороши. Но только лет до тридцати, а потом как-то увядают. В этом плане выгодно отличаются русские женщины. Вот представь, идет в Москве по улице куколка. Ножки, талия, грудь – все при ней. Лицо – лик мадонны. А знакомишься, ей уже за сорок…
Старик, который либо не был специалистом в этой области, либо не хотел опускаться до столь низкой темы, прервал знатока женщин:
– Ты зачем вчера устроил дебош в ресторане? Ударил паломника из Кувейта?
– А за дело, Махмуд. Я заказал музыку, битлов. Платил свои деньги, а он мне претензии: эта музыка не угодна Аллаху. Ну, я и ответил. Будет еще указывать, какую мне музыку слушать…
– Это нехорошо, – скорбно сжал губы старик. – Кого ты поставишь руководить операцией?
– Вольфа, ты его знаешь.
– А, это тот, который участвовал в операции в N-ске?
– Да.
– Дурацкая операция. Там все было неправильно. Кстати, ты проверял Вольфа?
– Проверял. Через своих людей в России. Он был ранен, окружен и взят в плен. Несколько лет отсидел в тюрьме. Вышел по амнистии. Злой как черт. Сейчас работает под Москвой, в Твери, в какой-то охранной фирме.
– И все-таки не мешает его еще раз проверить.
– Проверим.
– А из твоих соплеменников в Чечне нельзя организовать пару групп боевиков?
– Там сейчас тяжело. Предателей много. Ичкерией заправляет кадыровский тейп. Москва им подачки кидает, они и лижут им жопу, – не скрывая злобы, проинформировал Тенгиз. – Мы с этим тейпом давно на ножах. Старшего Кадырова мы убрали, так сынок его еще хуже. Ничего, скоро и с ним разберемся. – Тенгиз налил себе в рюмку виски из принесенной девушкой бутылки.
– Пьешь много, – вяло заметил старик.
– Сколько надо, столько и пью, – раздраженно отрезал Тенгиз.
– Когда поедешь в Россию?
– Через две недели. Закончу здесь кое-какие дела и поеду.
– Да поможет тебе Аллах, – сложил ладони вместе Махмуд.
