Максим Томилко
Временные трудности. Трилогия
А через пару дней, от одного из местных жителей они узнали, что в отместку за взорванный мост немцы расстреляли всех жителей одной из ближайших деревень.
Юля, узнав об этом, помрачнела, на минуту задумалась, а затем выдала:
– Этого следовало ожидать. Других методов борьбы с нами они пока не придумали. Но я постараюсь отбить у них охоту так делать. Преторианцы, кто со мной?
Уловив непонимающие взгляды присутствующих, Егор блеснул эрудицией и растолковал значение непонятного слова.
Вызвались все. Но Юля выбрала только Георга и Егора. На Вацлава было больно смотреть. Юля тоже заметила его мрачный вид и сказала:
– Язык надо было учить усерднее. Ладно, поедешь с нами. За щеку запихни что-нибудь и делай вид будто зубы болят. Поменьше говори, вообще. Ты водитель. Форма солдатская. Остальные играют загулявших офицеров. Форма и регалии по максимуму. Соберите наградные кинжалы и кресты поприличней. Всё-таки к дамам едем, – она хищно улыбнулась, – Георг, мы в тебя верим. Ты ж знаешь… Выпьем, пожалуй, для правдоподобности. Да и за новоселье можно по идее…
У старшины в руках волшебным образом возникла фляжка, и он осушил кружку с остатками остывшего чая. Все последовали его примеру.
Фляга быстро опустела, но Юля, покопавшись в недрах сундука с жетонами убитых захватчиков, извлекла оттуда литровую бутылку самогона. На семерых присутствующих получилось немного.
Выехали на легковушке. Без труда миновали КПП на въезде в город. Их даже не остановили. Разыскали офицерский бордель люфтваффе, который располагался в гостинице «Смоленск». Часовой на входе ничуть не удивился появлению пьяной разношерстной компании на автомобиле. Они без помех прошли внутрь, а Вацлав припарковал машину недалеко от входа, чтобы не привлекать внимания и приготовил автомат.
Встретили их радушно. Господам офицерам предложили выпить и выбрать понравившихся девушек. Юля, щеголявшая на этот раз погонами унтерштурмфюрера СС и новеньким железным крестом, уселась в мягкое кресло и заказала бутылку шампанского. Персонал был в основном из Франции и Польши, и она без труда общалась на французском и польском. Все были удивлены такими лингвистическими способностями лейтенанта СС, но лишних вопросов не задавали.
Егор и Георг поднялись на второй этаж в сопровождение двух девушек. Свободные номера оказались рядом.
– Десять минут, камрад? – спросил Егор.
Георг неодобрительно покосился на него, но кивнул утвердительно.
Через десять минут, они встретились в коридоре. Оставив красоток скучать в одиночестве, они действовали по одному сценарию. Молча достали револьверы и накрутили толстые и длинные трубки глушителей. А потом под видом ну очень пьяных офицеров, начали вламываться в занятые номера и резать всех мужчин без разбора. Пытавшихся кричать женщин приводили в бессознательное состояние без жалости. Иногда приходилось пускать в ход револьверы. Но, в основном, управлялись ножами. На ходу обтерев окровавленные клинки и перезарядив барабаны револьверов они посетили казино и бар, располагавшиеся в этом же здании, но имевшие отдельный вход. Теперь в гостинице «Смоленск» не осталось живых офицеров.
– Долго вы что-то, – пробурчала Юля недовольно, но присмотревшись повнимательней к ребятам, улыбнулась.
Она аккуратно прикрепила на видном месте заранее написанное Георгом послание и подхватила с пола объёмистую сумку. Зазвенели бутылки. Егор ухмыльнулся. Юля была в своём репертуаре. Но упрекнуть её язык не поворачивался. Вход она контролировала чётко. Обойдя несколько тел, неудачно пришедших за это время посетителей, они вышли на улицу. Удостоили часового на входе одним коротким и точным ударом ножа и не спеша загрузились в машину.
Возвращение почему-то было тягостным. Егор не мог понять причины этого общего настроения. Дело было даже не в убийстве кучи безоружного народа – они были врагами, и никакой жалости к ним он не испытывал. Тут было что-то другое. Егор попробовал проанализировать эту ситуацию, но мысли путались, и он оставил эту затею. От размышлений его отвлекла Юля.
– Надо врача найти, пока мы в городе. Никто ведь не рассчитывал на полсотни бойцов. Да и не в огорчение тебе Георг, но ты сложную операцию в наших полевых условиях не вывезешь. Без обид, братка.
Георг, несколько удивленный столь необычным обращением, даже не подумал возражать.
– У блатных, наверняка, есть свой лепила. Его и дернем по ходу, – Юля тряхнула головой – Только так, опричники, банкуем мы с Егором – вы на подхвате. Вопросы?
Вопросы если и были, то их придержали.
Глава 12.
Они было сунулись по местным малинам и притонам, но безрезультатно. Их там ещё помнили, и появление в немецкой форме вызвало неплохой ажиотаж, но дальше совместной пьянки дело не двинулось. Юля периодически отходила с кем-нибудь из деловых для разговора, но толку не было. Врачи были либо призваны в действующую армию, либо просто уехали, либо были обременены многочисленной семьёй и вряд ли б согласились сменить уютное городское жильё на землянку в лесу.
Наконец Георг подал мысль обратиться к его дипломному руководителю. По его словам, это был настоящий профессор и местное светило медицины. Так как других вариантов не было, то и обсуждать тут было нечего. Доехали быстро. Им повезло. Профессор оказался дома. Пожилой, но весьма бодрый старикан, изменился в лице увидев у своих дверей людей в немецкой форме, потом узнал Георга и изменился в лице ещё больше.
– Здравствуйте, Илья Сергеевич. Разрешите войти? – поинтересовался Георг.
Профессор посторонился, пропуская их внутрь своей квартиры. Хоромы оказались довольно просторные. Но обставлены весьма скудно, с какой-то спартанской простотой. Большой круглый стол посередине комнаты, два стула, платяной шкаф и комод. Вот и всё убранство. Судя по всему, профессор давно жил один. Как-то ощущалось здесь отсутствие женских рук.
Илья Сергеевич явно нервничал. Им стоило немалых трудов его успокоить. Нервы у старого профессора были явно нежелезные. Но успокоившись, он внимательно выслушал их и, к удивлению, тут же согласился. И сразу же перешёл к деталям, засыпав Георга кучей настолько профессиональных вопросов, что Егор буквально через несколько минут начал зевать. Заснуть ему не дали.
Илья Сергеевич очень быстро собрал несколько вместительных сумок с необходимым инструментом и медикаментами. Судя по всему, он бы забрал ещё много всего нужного и полезного, но их легковушка решительно не могла вместить в себя всё это. Решено было съездить потом ещё раз.
Выбраться из города без приключений не вышло. На посту их автомобиль остановили. Георг вышел из машины и что-то долго и безуспешно втолковывал какому-то офицеру. Юля тоже вышла из машины и закурила. Несколько минут она лениво осматривалась по сторонам. Потом, дождавшись, когда дорога опустеет, неспешной походкой подошла к мрачному пулеметчику, сидевшему за бруствером из мешков с песком и заговорила с ним. Достала портсигар, вынула оттуда сигарету и когда пулеметчик встал и потянулся за ней, угостила его быстрым ударом в горло. И явно непустой рукой. Егор, сидящий в машине, не разглядел чем именно, но фонтанирующее кровью горло намекало на что-то очень острое и режущее. Егор открыл дверь машины и дважды выстрелил из револьвера с глушителем в ближайшего немца. Юля тем временем уже успокоила второй номер пулеметного расчета, а Георг свернул шею офицеру и прикрывшись его телом от последнего живого немца, пытался достать свой пистолет. Немец сбросил с плеча свой карабин, вскинул его, но ничего больше не успел. Вацлав, выстрелив несколько раз, удачно попал ему в голову.
Профессор ещё даже не успел испугаться, а Юля уже несла к машине пулемет и коробку с патронами. Георг оттащил тело офицера в темноту за машину и деловито раздевал его. Вацлав сбросив тело убитого им солдата в придорожную канаву и тоже склонился над ним обшаривая труп.
Вдали показался свет фар какой-то машины. Вацлав поднял карабин убитого и занял его место возле шлагбаума. Егор отволок труп «своего» немца за бруствер из мешков и бегло охлопав того по карманам лишил его документов, солдатского жетона и пары мелких мужских мелочей типа сигарет и зажигалки. Сам он не курил, но остальные дымили, как паровозы – так что это добро, точно, не пропадет. Потом уселся в пулеметное гнездо, сменив свою фуражку на лежащую там же каску. Если не высовываться, то на погоны вряд ли кто обратит внимание из проезжающих. Так и вышло. Бронетранспортер, сопровождавший пару грузовиков, только притормозил немного, проезжая мимо предупредительно поднятого шлагбаума, и припозднившаяся колонна, повинуясь взмаху руки Георга, ушла в темноту города.
Через пару минут все уже сидели в машине, устраивая поудобнее трофейные карабины и пулемет. Профессор шумно вздохнул, переводя дух, а Георг протянул ему офицерский люггер.
– Это Вам, Илья Сергеевич, сувенир. Точнее, личное оружие, – поправился Георг.
Тот взял, и к удивлению присутствующих, ловко выщелкнул обойму и, удостоверившись в наличии патронов, вставил обратно и спрятал пистолет в саквояж. Юля хмыкнула и приоткрыв окно закурила.
– Госпожа унтерштурмфюрер, я бы попросил Вас не курить в машине.
– Товарищ старший лейтенант государственной безопасности звучит лучше, – улыбнулась она, выбрасывая сигарету, – А для вас просто Юлия.
– Товарищ лейтенант государственной безопасности Иванов, – Егор протянул руку профессору, – А для вас просто Егор.
– Рад знакомству, молодые люди. Баженов Илья Сергеевич, профессор, доктор медицинских наук, – он пожал протянутую руку.
Вацлав, не отвлекаясь от дороги, тоже представился, но без упоминая своей принадлежности к ГБ.
– Военврач 3-го ранга Георг Хубер, – обернулся к ним Георг сидевший впереди и улыбнулся широко и открыто.
– Мы все переживали, что вы, товарищ Хубер, исчезли так внезапно и даже на защиту диплома не явились. А вы тут уже военврач 3-го ранга, оказывается. Похвально, молодой человек. А институт наш в Саратов эвакуировали. Часть профессорско-преподавательского состава работает в различных институтах страны, продолжая готовить врачебные кадры. Сейчас нужно очень много врачей. Вы, Георг, не ошиблись, когда выбрали темой дипломной работы военно-полевую хирургию.
– Это мне товарищ старший лейтенант подсказала. И я ей очень благодарен за это.
– Не стоит благодарностей, мой юный друг, – отозвалась Юля безразлично, размышляя о чем-то своём, – Ты оправдал, оказанное тебе доверие, и я буду ходатайствовать перед руководством о награждении тебя боевой наградой. Да и не только тебя…
В отряд добрались под утро. Определили профессора в одну из землянок и оставили отдыхать. Ночной переход по лесу не прошел для него даром. Сказывался возраст. Добытое оружие и боеприпасы сдали старшине. Юля, уже по привычке, своим каллиграфическим почерком, кратко описала результаты их карательной операции в журнале боевых действий отряда, куда старательно заносила все важные сведения. Ящик с трофеями пополнился ещё двадцатью семью «скальпами».
Старшина доложил, что их разведка наткнулась в лесу на трёх красноармейцев-бронебойщиков, которые выходили из окружения с двумя противотанковыми ружьями. Патронов, правда, было всего десятка полтора. Особых вопросов к ним не возникло. В форме и с тяжеленым оружием в руках, эти ребята ухитрились пройти по занятой немцами территории не один десяток километров. Военюрист Кравец уже опросил их, а старшина Петр Кондратьевич накормил и разместил со всеми удобствами. Но самым интересным было то, что один из бронебойщиков оказался из семьи обрусевших немцев с Поволжья и очень хорошо говорил на немецком языке.
Юля посмотрела на Георга и тот, поняв её без слов, кивнул и вышел из землянки.
Никакой разведшколы в их районе обнаружить не удалось. Зато одна из разведгрупп наткнулась на небольшой аэродром, где базировался десяток «Мессершмитт Bf 109F-2». Среди разведчиков был летчик из состава 401-го истребительного авиаполка особого назначения, который и опознал немецкие самолеты с такой точностью.
Услышав это, Юля сразу оживилась.
– Надо сходить и осмотреть аэродром ещё раз. Десяток мессеров на земле – лакомая добыча, а уж летчики так и подавно.
Увидев на лицах недопонимание, Юля им всем быстро объяснила, что сами самолеты сделать недолго, а подготовить опытных летчиков – дело гораздо более затратное и долгое. А там есть ещё и другой квалифицированный персонал. Словом, эта цель была куда более достижима, чем непонятно где спрятанная мифическая разведшкола.
Решили разделить отряд на несколько групп. Одна, самая многочисленная, отправится ночью на железную дорогу, вторая к аэродрому, третью оставляли для охраны лагеря. Еще четыре группы отправятся на поиски разведшколы. На этом совещание было окончено, и Юля достала из своих закромов бутылку коньяка. Отметили благополучное возвращение. Чисто символически, грамм по сто, не больше.
Георг вернулся вместе с парнем лет двадцати пяти со знаками различия сержанта. Высокий, широкоплечий блондин с ясными голубыми глазами сразу напомнил Егору какого-то викинга. Ему бы топор, да шлем рогатый. Хотя Егор тут же вспомнил, что где-то слышал, будто настоящие викинги не носили рогатых шлемов, и это все навязанное кинематографом заблуждение. Но, в любом случае, этот персонаж точно подходил под расовую теорию арийцев. Хоть сейчас на агитационный плакат.
Юля заговорила с ним на немецком, и тот, нисколько не удивившись, спокойно ответил ей длинной фразой. Насколько понял Егор, разговор шел о бытовых проблемах. Как они разместились и всё такое…. Потом Юля попросила его рассказать о себе.
Рассказ был недолгим. Артур Соммер, как представился пришедший, был первым номером расчета бронебойщиков из 69-го стрелкового корпуса 20-й армии. Когда танки прорвали оборону на их позициях, они с ещё одним расчетом отошли в лес, где укрылись от поддерживающей наступление пехоты. Долго выходили из окружения.
Потом Юля спрашивала его о семье, о том, чем он занимался до войны. Парню тоже налили немного коньяка, и тот, видимо удивившись такому радушию, расслабился и отвечал теперь более многословно и развернуто.
– Хорошо, – подытожила Юля, – Приведи себя в порядок. Особенно руки. Никакой грязи под ногтями и тому подобного. Тебя освободят от физической работы. Поступаешь в распоряжение военврача 3-го ранга Георга Хубера. У нас есть пленный гауптман – разговаривайте с ним все свободное время. Но не менее двух часов в день. Перенимайте его повадки и привычки. Вы должны быть неотличимы от него. Носите немецкую форму даже в лагере. Тебе, Георг, будет полегче, так как опыт уже какой-то есть. Помогай Артуру. Хочешь, подсели его в свою землянку. Разговаривайте между собой только на немецком. Ну, и надо опять уроки для остальных начать, а то мы что-то забросили совсем занятия…
Тут им принесли еду, и парня отпустили. Они вчетвером поели, и Юля ушла к себе.
А утром Егора разбудил дежурный и передал, что его вызывают к командиру. Ни Георга, ни Вацлава в землянке уже не было. Он быстро оделся и зашел к Юле. Парни сидели у неё с какими-то грустными, скучными лицами.
– Товарищ лейтенант государственной безопасности, – начала Юля неожиданно официальным тоном, – Тут на вас сигнал поступил. Требуют разобраться.
– Сигнал? Интересно… Ну, давайте разбираться. Что мне инкриминируют?
– Ты нас словами умными не путай, – улыбнулась Юля, – Мы – люди простые и академий не заканчивали. Вот целая бумага на тебя имеется. Товарищ Хубер сигнализирует о твоем аморальном поведении и указывает на некие странности в твоих действиях. Требует принять меры, иначе будет вынужден доложить руководству через мою голову.
Егор удивленно посмотрел на Георга.
– Это что розыгрыш? Так не сильно смешно получилось. Вы на хрена меня разбудили?
– Это не розыгрыш. Я сама удивилась, но вот бумага – читай, – она протянула ему листок.
Егор взял и, поднеся его к свету, быстро пробежал глазами рукописный текст. Потом улыбнулся и отдал обратно. Взглянул на Георга, но тот, к удивлению Егора, спокойно выдержал его взгляд.
– Это правильно, Георг. Лучше стучать, чем перестукиваться. Вину свою признаю целиком и полностью и требую расстрелять меня перед строем. И последняя просьба, чтоб приговор в исполнение привел лично Георг.
– На том и порешили, – сказала Юля, – Иванов, сдайте оружие.
Егор снял с плеча свой МП и вынул пистолет из кобуры. Сложил это всё на самодельный стол.
– Лейтенант государственной безопасности Иванов Егор Николаевич, по законам военного времени, приговариваю вас к расстрелу. Военврач 3-го ранга Хубер, привести приговор в исполнение. Труп закопать.
Егор сложил руки за спиной и взглянул на Георга. Тот сидел мертвенно-бледный и не мигая смотрел ему прямо в глаза.
– Пошли, че сидишь? – поторопил его Егор, – Выполни свой долг до конца.
– Хубер, вы слышали приказ? – холодно осведомилась Юля.
Георг вздрогнул и посмотрел на неё.
– Вы не имеете права самолично выносить такие приговоры, – Георг с вызовом посмотрел на Юлю.
– А я и не самолично. Нас тут трое. Ты про особое совещание при НКВД СССР слышал? Обвиняемый свою вину признал. Как исполнишь – приходи акт оформим. Я вечером перед строем тебе благодарность объявлю, за своевременный сигнал, – она аккуратно убрала лист бумаги в большую тетрадь, в которой она вела журнал боевых действий, – И руководству будет доложено о твоей бдительности. Всё. У меня мало времени. Работать надо. Лопату возьмешь у старшины.
– Ну так же нельзя! – голос Георга дрогнул.
– Почему нельзя? – искренне удивилась Юля, – Ты же сам пишешь, что действия Иванова поставили под угрозу выполнение боевой операции. Это официальный документ. Я обязана отреагировать и не стану покрывать преступника. Надо бы, конечно, выяснить, что значат его непонятные слова, но нет времени этим заниматься. Мне ещё это всё оформить нужно будет. Если тебе сильно интересно, то по пути расспросишь его.
Она опять достала его рапорт и прочла вслух:
– Стреляя в немецких офицеров, Иванов произносил странные слова: «это вам за Освенцим, за Бухенвальд, за Дахау»
Она снова спрятала рапорт в тетрадь.
– Иванов, я знаю, что означают эти слова. Потрудитесь объяснить это товарищу Хуберу перед расстрелом. Всё, Хубер, выполняйте приказ.
– Я не стану этого делать, – тихо сказал Георг.
– Почему? – опять удивилась Юля, – Вы забыли о том, что бывает, за невыполнение приказа в боевой обстановке?
Хубер обхватил руками голову и закрыл глаза.
– Да ладно, хватит. Он уже осознал, – сказал Егор.
– Вам, осужденный, слова не давали, – зло отрезала Юля, – Тут налицо ещё одно воинское преступление.
– Я не стану этого делать, – ещё тише повторил Георг.
– Сдать оружие, – сказала Юля, и Георг послушно положил свой автомат на стол.
– Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. Все трое за мной, – Юля встала и вышла из землянки.
Вацлав с Георгом переглянулись и молча проследовали за ней. Юля с полчаса вела их через лес, и только отойдя от лагеря на пару километров она, найдя подходящую полянку, остановилась и обернулась к ним. Все уставились на неё выжидательно.
– Расслабьтесь. Расстрелы отменяются. Егор, я думаю будет правильным рассказать им всё.
– Да – не вопрос, Юрий Андреевич. Делай, как считаешь нужным. Я сам давно уже хотел, если честно.
Непонятливые взгляды скрестились на нем. Егор поднял руки.
– Сейчас товарищ старший лейтенант всё объяснит.
– Да не старший лейтенант я… Ну, то есть, старший лейтенант, конечно, но не в этом дело… – Юля выглядела слегка растерянно и не сводила глаз с Вацлава.
Егор ухмыльнулся и взял быка за рога.
–Ребята, мы че сказать-то хотим… в общем, мы не совсем те, за кого вы нас принимаете.
Вацлав схватился за автомат, но Егор мягко накрыл рукой его оружие.
– Ты не понял. Мы не враги. Ну, ты ж сам шифровал радиограммы. Просто, наверное, время пришло вам узнать… в общем из будущего мы. Я старший лейтенант Егор Иванов, специальный отряд быстрого реагирования следственного комитета СССР. В 2011 году будет образован. Типа вашего Осназа НКВД. А это… – он несколько секунд помедлил, подбирая слова, – Капитан-лейтенант ВМФ СССР, командир группы боевых пловцов Клочков Юрий Андреевич. Не Юля в общем… так получилось…
– С ума сошёл Пионер, – Вацлав обернулся к Юле, – Че делать будем, командир? Я всегда знал, что он, когда-нибудь сорвется и дело завалит.
Вацлав, впервые и безо всякого стеснения, употребил прозвище, прилипшее к Егору за время общения с преступным миром Смоленска, хотя до сих пор старался этого избегать.
– Ты что-то не понял, боец? – из голоса Юли можно было без мартеновской печи плавить железо пудами, а то и тоннами.
– Виноват, – ухмыльнулся Вацлав, – А этот бред надо считать правдой?
– Надо, – безапелляционно заявила Юля.
Вацлав высказался очень длинно и исключительно непечатно.
– Юлина школа, – подумал Егор, – Хотя до неё ему ещё очень далеко.
– Действительно, на бред похоже. Этого не может быть! Сумасшествие какое-то… – растеряно пробормотал Георг.
– Есть много на земле, мой друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… – с выражением продекламировал Егор.
– А какие-нибудь доказательства у вас есть? Помимо слов? – не удержался Георг.
В его голосе появились какие-то необычные истеричные нотки.
– Увы, – развел руками Егор и взглянул на Юлю.
– Я правда не знаю, как тебя по всей форме представить…
– Да и так нормально. Если уж совсем по форме, то долго будет. И ты забыл упомянуть, что меня лишили всех наград и званий.
Егор с Вацлавом переглянулись.
– Как так? – Георг нерешительно посмотрел на них. – Получается вы не командиры теперь?
– С этим, как раз, всё в порядке, – Егор решительно пресек его сомнения, – Командование в Москве в курсе.
– А я давно, ещё во Львове понял, что с вами что-то не так, – улыбнулся Вацлав.
– Что именно не так, – насторожилась Юля.
– Да так сразу и не объяснить… – Вацлав задумался, – Очень много мелких моментов в быту. Ну, например, вы видели, как Пионер портянки мотает? Он до сих пор, по-моему, толком не научился. А когда он бреется, так вообще смех один. Да куча разных странностей. У тебя, правда, поменьше, но тоже бывают. Каждый факт сам по себе можно, конечно, объяснить, но вот все вместе настораживали. Но я тогда решил, что вы издалека приехали и поэтому так странно себя ведёте.
– Да что там говорить, он Чапаева не смотрел, и кто со Чкаловым летал, не знает. И ещё, вы слова разные непонятные иногда употребляете, – добавил Георг.
– Юрий Андреевич, – со смаком произнес Вацлав, – А годочков-то тебе сколько?
– В 2023 году мне исполнилось 59 лет. Ещё вопросы будут? – Юля тряхнула головой, – Может что ещё интересует?
– Когда война закончится? – Георг был настоящим русским патриотом, невзирая на происхождение.
– 9 мая 1945 года начальник Верховного главнокомандования вермахта, генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель подпишет акт о капитуляции. Там ещё будут от Люфтваффе и Кригсмарине представители – не помню точно, кто именно…
– Четыре года? – не поверил своим ушам Георг.
– Да. И мы пока ничего не сделали, чтобы сократить этот срок. Хотя может и сделали… – Юля переглянулась с Егором.
– Не… Херня – это всё. Надо было не тебя слушать, а к Сталину прорываться. Толку больше б было, – Егор задумался и отвел взгляд.
– Мусорок, на то ты волен. Я тебя на аркане не держал. Ты ж сам, как теленок… – Юля сбилась, но Егору было понятно и так.
Друзья смотрели на них с неподражаемыми выражениями лиц.
– Я с тобой. Ты ещё этого не понял? – Егор был серьезен как никогда.
– Не в огорчение тебе, ты – достойный пацан, – Юля несколько смешалась, – Но мы сейчас за этих ребятишек базарим. За нас потом перетрём…
– Я вот че спросить хотел, – Вацлав пытливо уставился на Юлю, – Ты же урка со стажем? Всегда это донимало. Ты такая молодая…
– Юрий Андреевич был осужден по ложному обвинению и отбывал свой срок по ошибке. Я постараюсь доказать это в нашем времени. Если, конечно, получится, – Егор замялся, не зная, что еще добавить, – Я верю в его невиновность.
– Я тоже, – неожиданно сказал Георг, – В отряде есть один человек…
Он запнулся, вероятно не зная, как сформулировать, но потом нашелся:
– В общем, он говорил, что командир сидела. Но тебе все верят. Даже он. И правду старшина тогда сказал – вы хорошие командиры. И мне всё равно откуда вы и всё остальное. Короче, я с вами и жду приказаний, как говорится.
– Ты что скажешь? – Егор посмотрел на Вацлава.
– Я до сих пор люблю тебя, – Вацлав улыбнулся страдальчески, – Но, думаю, теперь это быстро пройдет.
– Конечно пройдет, Вацлав, – вздохнула Юля, – Влюбился-то ты в юную и стройную девчонку, а не в шестидесятилетнего мокродела с двадцатью двумя отсиженными.
Вацлав тоже вздохнул печально и глянул на Егора с каким-то нехорошим лукавством.
– Ты ведь, курва, знал всё с самого начала. Хоть бы сказал что. Намекнул бы как-то… Я ж, сука, спал и видел, как её целую… И подначки эти у костра на мыловаренном заводе… Ты ведь тоже знала, что он нас тогда раскидает как котят. Как ты там сказал – быстрого реагирования? Ладно, чё уж теперь вспоминать. Да плевать – я тоже с вами! Вы фартовые.
– Ну, а вопросы про будущее будут? – Егор улыбнулся, – Я готов в какой-то мере осветить, по возможности…
– Польша будет свободной? – спросил Вацлав.
– Да как сказать. – Егор покачал головой, – Будет. Там сложно все в Европе, а я не политолог. Да и не объективен – потому как московит. Кажется, так у вас принято говорить. Коренной москвич, в общем. Из Биберево, если че… Почти заМКАДовец, – прибавил он, понимая, что вряд ли его искромётный юмор тут оценят по достоинству.
Юля оценила. Расхохоталась и наивно осведомилась:
– Да ладно. С таким лавэ и в Биберево?
– У меня там двушка обычная была. Подарок, понятно….
– Я даже знаю от кого! Но ты не парься, я никому не скажу, – весело закончила она.
– Давай убьём тему? – продолжать Егору не хотелось.
– Да не вопрос! – Юля вмиг стала серьезна, – Парни, не об этом базар, есть ещё вариант…
Она выдержала паузу, вероятно для того, что заострить на своих словах внимание.
– Вы вольны свалить, куда душе вздумается. Оформим вас геройски погибшими. А вы за бугор. Я денег дам нормально – жизнь хватит обустроить.
– Ты может не понял, Юрий Андреевич, – Вацлав обращался теперь подчеркнуто вежливо, – Я не за деньгами и не за орденами с медалями сюда шел. Мне твоё лавэ теперь… Ты реально мужик?
– Даже не сомневайся. Ты прости меня, Вацлав, я перед тобой больше всех виноват. И крыть нечем.
– Да че уж теперь, – Вацлав тряхнул головой, словно отгоняя какие-то мысли, – Забыли.
– А я тоже тебя любил, – вдруг сказал Георг, – Мысли разные подлые в голову лезли… Даже мечтал, чтоб мы с тобой…
– Че дальше делаем? – Егору надоели эти сантименты.
Юля пришла в себя и оживилась. Кинула на него какой-то странный, но благодарный взгляд.
– Да ничего не делаем. Живём, как раньше жили. Вы можете до вечера отсыпаться. Потом выдвигаемся.
Юля развернулась и пошла в лагерь. Они следом. Но через пару минут Георг не выдержал:
– Ну, а как оно там в будущем?
– Потом расскажу, – отмахнулся Егор, – Будет ещё время. Но вы, ребятки, сами понимаете, что об этом никому ни слова!
–Так а че ты тогда кричал? – вспомнил Георг.
Егор остановился, развернулся к ним лицом:
– Это самые страшные преступления фашистов. Лагеря Смерти, где погибнут миллионы…
Они и правда проспали до вечера. Потом Юля веселая и шумная, ввалилась к ним в землянку и растолкала всех с криком: «Рота подъём – труба зовет». Дождалась, когда они начали подавать признаки жизни, присела на край лежанки Георга и сказала совсем уже другим тоном, деловитым и серьёзным:
– Георг, ты приглядись к этому парню. Артур, который. Не нравится он мне что-то…
– У тебя какие-то конкретные претензии или так – голая чуйка? – Егор не вставая потянулся до хруста в суставах.
– Не могу сформулировать точно, но вертится что-то такое. Ты расспроси его про семью подробнее. О жизни до войны. Что, да как… У них там голод был страшный, да и репрессии тоже не обошли стороной. Может, в этом все дело? Мало ли что… Ты послушай, о чем он гауптмана спрашивать будет, чем интересоваться. Не будь навязчив, чтобы не оттолкнули тебя, и не слишком удаляйся, чтобы не забыли о тебе, – процитировала Юля назидательно, подняв вверх указательный палец, и добавила уже обычным тоном, – И в деле его проверить нужно, так чтобы не подставиться по-крупному.
– Какой голод? И что за репрессии такие? О чем ты вообще? – встрепенулся Георг.
– Ты в курсе? – спросила Юля Егора.
– Да, слышал, конечно, и о репрессиях, и о голоде. Даже «голодающее Поволжье», как нарицательное выражение встречал где-то в Инете…
– Что за Инет? – встрял Вацлав.
– Егор вам всё расскажет. Собирайтесь. Если что, то я потом добавлю инфы, если надо будет, – Юля вышла из землянки бросив на ходу, – Только шепчитесь тут аккуратно, чтоб не подслушал никто ненароком.
Георг и Вацлав уставились на него с немым вопросом, и Егор тяжело вздохнув, сказал.
– Да всё у нас было: и голод, и репрессии. До народа, понятно, не доводили, но потом всё вскрылось со временем. Точных цифр не скажу, конечно, не интересовался я никогда этой темой, но что было, то было – это факт. Коллективизация и индустриализация страны обошлась в очень много жизней. Может был и другой путь тогда – не знаю, но, если б не это, нас бы вообще немцы уничтожили. Был у них такой план «Ост», ну, точнее говоря, есть еще пока …
– А поподробнее можно? Что за план? – поинтересовался Георг.
– Это план по истреблению населения. Миллионов двадцать или тридцать хотели голодом заморить, а остальных в Сибирь переселить. Оставили б себе тут рабов немного, и все.
– Какой-то у тебя разброс невероятный, – медленно сказал Георг с явным недоверием, – Двадцать и тридцать очень большая разница. Хотя, в любом случае конечно, очень много…
– Да не специалист я по истории. Так только общие сведения. Вас ведь, если спросить к примеру, о Крымской войне, то вряд ли вы много подробностей расскажите. А у меня с этим временем примерно такой же разрыв. Вы Юрия Андреевича лучше расспросите – он вообще, по-моему, ходячая энциклопедия.
– Ну про голод в Поволжье я что-то слышал, кажется, – наморщил лоб Георг, – А про репрессии расскажешь?
– Тоже были. В борьбе за власть политическое руководство страны устроило настоящую охоту на ведьм. Только что на кострах не жгли. А вместо святой инквизиции, сами знаете, какое ведомство выступало. Я тут вам сейчас на три пожизненных наговорю, хотя сейчас этот вопрос гораздо проще решается.
