Максим Югов
Царевна-Лягушка. Пора перемен
Автор книги благодарит за помощь в работе над книгой:
1. Татьяну Денисову – автора – художника обложки книги.
2. Владимира Поздеева – бета-ридера и первого критика.
3. Марию Найданову – идейного вдохновителя, автора многих идей и строгого тайм-менеджера.
ДО
Сентябрь. Переменная облачность. Вера
В детстве Вера верила сказкам и точно знала, что Царевна-Лягушка сбросит кожу и обязательно превратится в Василису Премудрую. Только нигде не было сказано, останется ли она Царевной.
Макаронная фабрика
Вера взглянула в окно и зевнула.
По-осеннему тусклый солнечный луч, проникал сквозь грязные стекла в цех, но совсем не радовал. До конца смены еще далеко, до зарплаты еще дальше.
Вера закашлялась. К плохой вентиляции, грязным окнам, скучной работе и Платоше Вера привыкла. Кроме макаронной фабрики в этом отдаленном районе все равно работать негде. Главное, прожить можно. Уже хорошо!
Резкий женский вскрик разорвал однообразный механический шум цеха. Вера вздрогнула от неожиданности и оглянулась. Крик перешел в жалобный стон.
Нина лежала около тестомесильной машины. Кровавые капли проступали сквозь дыру в штанине белого комбинезона. Темно-красная струйка стекала на бетонный пол. Вера бросилась к подруге.
Гул производственных установок постепенно стих.
Кто-то испуганно плакал, кто-то причитал. Женщины бестолково суетились около пострадавшей. Раздавались удивленные возгласы. Одни пытались поднять раненную. Другие требовали: «Пусть лежит!» Кто-то из работниц положил Нине под голову свернутую косынку.
Вера ощутила приторный запах крови. Дыхание участилось. Сердце громко застучало.
Что делать?
Женщина переводила взгляд с раны, на бледное лицо Нины. С пострадавшей на столпившихся работниц. Мысли разбегались.
Вспомнила!
Вера метнулась к ящику первой помощи, висевшему на стене. Руки тряслись. Она схватила резиновую трубку и подбежала к раненной. Опустилась на колени. А дальше? Вера бестолково крутила жгут в руках. Куда его накладывают? Она проходила инструктаж по охране труда. Там об этом рассказывали и даже показывали. Вера помнила, как брыкалась работница, которой «останавливали кровотечение», и все смеялись. А вот как это правильно делать, Вера забыла.
Пожилая работница забрала у нее резиновый жгут и деловито затянула резину на бедре пострадавшей, не обращая внимания на Нинкин скулеж.
– Нонешние! Ничего не умеют! ― проворчала она.
Кто-то побежал в раздевалку вызывать скорую.
Не слыша привычного шума, в цех деловой походкой поспешил Платон Михеевич. Непорядок! Смена идет ― цех стоит. Что начальству докладывать?
– А ну-ка! Че это здесь, бабы? Почему не работаем? ― послышался грозный мужской окрик.
Начальник участка подошел к толпе и протиснулся вперед. Он уставился на лежащую в крови Нинку.
– Ты, это, че?
Он с подозрением уставился на женщину: уж не симулирует ли?
Вера сидела на коленях возле подруги и гладила Нину по руке. Она оглянулась.
– Что, Михеич? Смотришь, значит видишь. Не думай, что Нина цирк показывает.
Начальник участка с ужасом уставился на рану. Он пытался что-то произнести, но лишь открывал и закрывал рот.
Из приоткрытых окон донеслась сирена скорой помощи. Платон ахнул. Мастер до сих пор не знает о происшествии. Директору о несчастном случае сообщит охрана на проходной.
А кто виноват? Он! Платон Михеевич! Не доложил вовремя!
Так не должно быть. Не положено!
Платон возмущенно покачал головой.
Ох, уж эти девки! Лезут не в свое дело. Все не вовремя делают. Кто просил скорую вызывать, пока он начальству не сообщил? Кто им такие права дал? А теперь что?
Платон Михеевич потряс кулаком.
– Всех вас… ― воскликнул он и побежал докладывать.
Молодые ребята в синих костюмах с красными крестами обработали рану и уложили пострадавшую на носилки. Нина тихо постанывала.
Она прикрыла тыльной стороной ладони глаза.
– Ну вот и все! Отрежут ногу. Кому я такая нужна буду? Уж лучше смерть!
Фельдшер хмыкнул:
– Отрезать пока не будем. Нас за это ругают ― пошутил он и серьезно добавил ― Просто швы наложим.
– Ну, если ругают, тогда ладно ― сразу успокоилась Нина.
Она приподняла голову.
– Верик, а Платон Михеевич сможет сопроводить меня до больницы? ― с трагизмом в голосе спросила травмированная.
Вера не раз слышала от Нины о чувствах к Платону.
– Нет, Нин. Он сейчас очень занят.
Платоша явно не горел желанием ехать в больницу с пострадавшей.
– Верик, а ты со мной поедешь? Ты же не бросишь меня на произвол судьбы – продолжала ныть женщина.
– Конечно, Нин. Доктор, раз пострадала, надо сопровождать?
Вера вопросительно посмотрела на человека в синем костюме с красным крестом. Фельдшер пожал плечами.
– В данном случае можно обойтись без сопровождающего.
Нина посмотрела взглядом собаки, выпрашивающей сосиску.
– Верик ― взвыла она ― не бросай меня!
– Успокойся, Ниночка, поеду я с тобой. Поеду!
– Верк! Куда это ты собралась? Как, это, поедешь? Хитрые какие стали. Прекратить немедленно! Работать кто будет? План выполнять? ― раздалось сзади.
Начальник участка был абсолютно спокоен. Подробные инструкции от мастера получены. В случае чего, он лишь передает распоряжения вышестоящих.
Вера пошла переодеваться. Позади раздавался возмущенный крик:
– Это че это здесь! Я не пускаю тебя. А ну, стой! Я еще не все сказал. Поехала она. Куда пошла! По инструкции я не могу отпустить тебя во время рабочего дня. ― закончил официальным тоном начальник участка.
– Михеич, будь человеком! Отпусти Веру! Нинку жалко. ― вступились за травмированную работницы.
Тот повернулся к работницам и заложил руки за спину.
– Пусть едет ― согласился начальник участка ― но я смену ей не поставлю.
Платон снова повернулся к Вере и упер руки в бока, как жена недовольная перед нетрезвым мужем.
– Пиши на сегодня без содержания и едь, куда хочешь или прогул.
Вера удивленно взглянула на начальника участка.
– Э, Михеич, я работала, ты не думаешь?
– Я сказал, уедешь ― смены не будет. Это мой долг. Ничего личного.
Начальник участка изобразил на лице сочувствие и развел руками.
Он отвернулся от Веры.
– За работу, бабы! За работу! ― громко хлопая в такт словам.
Носилки с Ниной понесли на выход. Вера двинулась за ними.
Нина слабо махнула рукой. Она была совсем бледной.
– Я рада, что ты со мной в самый трудный момент моей жизни.
Вера спускалась по ступенькам рядом с носилками, стараясь не мешать бригаде «Скорой помощи».
– Извини, Нина, ― она резко выдохнула ― я не могу поехать.
– Ты оставишь меня? ― с надрывом спросила пострадавшая.
В вопросе звучало разочарование в человечестве. Нина даже приподняла голову, чтоб лучше обжигать укоризненным взглядом предательницу.
– Платончик угрожает не поставить смену.
– Верик, я умираю ― слабо проговорила Нина.
Она со стоном откинулась на подушку и прикрыла глаза ладонью.
Вера с тревогой взглянула на фельдшера, который спускался рядом с носилками.
Тот успокоительно махнул рукой.
Вера кивнула.
– Оставь, Нин! Небольшая рана. Швы наложат, новой будешь.
Вера успокаивающе положила руку на плечо подруге.
– Я должна идти работать.
Пострадавшая убрала руку от лица и укоризненно смотрела на подругу.
– Я тут кровью истекаю, а ты даже проводить меня не желаешь. Может быть это мой последний путь.
– Нина, ― повторила Вера, как капризному ребенку ― с тобой все в порядке. Всего лишь небольшая травма. Смену потеряю, без денег останусь.
Дверь на улицу со скрипом открылись. Женщина придержала ее, пропуская носилки.
– Вы едете? ― фельдшер обратился к Вере.
– Нет ― твердо ответила женщина и тут же услышала с носилок:
– Предательница!
– Ты быстро поправишься.
По-хорошему, Нину следовало поддержать морально. Но, Платоша-зануда выставил такие условия. Надо же! Лишиться смены за здорово живешь.
Одна смена ― продукты на пару дней. Сашке новые ботинки надо, а лишних денег нет.
Нина перестанет обижаться. Она все поймет.
В цехе Вера услышала возбужденные голоса. «Митинг» продолжался. Начальник участка бушевал.
– Кто за Нинку работать будет? Смена должна работать полноценно.
– Нинки нет ― сказала Вера ― тесто мне месить, пока сушка идет.
Платон Михеевич тут же успокоился.
– Молодец, Верка!
– За работу, бабы! ― снова распорядился начальник участка и ритмично захлопал в ладоши.
Женщины стали расходиться по рабочим местам.
Снова зашумели агрегаты.
Платон Михеевич, широко улыбаясь, вернулся в кабинет, как гордо именовал он подсобку у входа в цех.
Перед окончанием смены в цех вошел инженер по охране труда. Начальник участка забегал вперед, заглядывая в глаза представителю дирекции. Вера продолжала работать и не обращая на них внимания. Инженер присматривался к действиям работниц. Он подошел к тестомесильной машине. Что-то спросил начальника участка. Платон Михеевич стал подробно рассказывать. Инженер осмотрел место несчастного случая и ушел.
Начальник участка направился к Вере. Подойдя почти вплотную распорядился:
– Верка, вырубай машины. Иди в мой кабинет. Инженер вызывает.
На фанерной двери подсобки с потрескавшейся от старости белой краской блестела белым металлом табличка с неровной гравировкой «Начальник участка Остренький Платон Михеевич».
– Разрешите?
– Проходите, Вера Андреевна.
Среди полок с картонными коробками и серой оберточной бумагой за старым желтым столом сидел инженер по охране труда. На краешек пыльного стола он брезгливо положил «Протокол расследования несчастных случаев на производстве». Несколько строк в документе оставались свободными.
Вера взяла один из стульев около стены. Убедившись, что он не сильно качается, поставила к столу.
– Извините, что оторвал от работы. Расскажите, пожалуйста, о несчастном случае.
Женщина быстро описала, что видела. Инженер записал несколько строк в протокол.
– Вы обучали Нину Тамильевну работать на тестомесильной машине?
– Да, я.
– Когда Нина Тамильевна последний раз проходила инструктаж по технике безопасности?
– Не знаю. Я обучала Нину пользованию установкой, не по должности, а по-дружески.
Инженер по охране труда задал еще несколько вопросов.
Звонок возвестил об окончании рабочего дня.
Цех постепенно замолк. Женщины потянулись в раздевалку.
Вера приводила в порядок оба рабочих места. К ней подошел начальник участка. Он оперся о рабочий стол.
– Устала? ― спросил сочувственно.
– Чего хочешь, Михеич?
Вера не отрывалась от уборки. Она хорошо знала Платона. Показное сочувствие осталось без внимания.
– Смотрю я на тебя, Вер, и обидно становится. Отличная работница, прекрасный человек, а начальство не ценит.
Мужчина с возмущением покачал головой, удивляясь такой несправедливости.
Женщина ухмыльнулась. Опять прилип. Ну прям щенок потерявшийся.
И, главное, не пошлешь впрямую. Приходится соблюдать вежливость, не на улице. Ладно, не впервой! Как пристал, так и отстанет.
– А тебе-то чего обижаться, Платон? ― деловито протирая тестомесильную машину поинтересовалась Вера.
Платон Михеевич продолжал развивать тему.
– Вот сегодня, например, весь коллектив выручила. А кто оценит?
Он замолчал и внимательно посмотрел на Веру, словно она должна была подсказать. Не дождавшись ответа, Платон решительно рубанул воздух и продолжил:
– Нет! Я завтра ж пойду к мастеру и потребую, чтоб тебе оформили внутреннее совместительство на сегодня, чтоб премию дали. А потом, как лучшую работницу, глядишь, путевкой в санаторий наградят, в должности повысят.
Во, где они все у нас будут!
Платон поднял руку и сжав кулак, грозно потряс им.
– Согласна?
Вера стала протирать тряпкой стол. Платон Михеевич присел на железную тумбу с инструментом и самодовольно сложил руки на груди. Вера снова ухмыльнулась.
– Ну потребуй, потребуй ― дала согласие работница, продолжая убирать рабочее место.
Платон не заметил ухмылки и приободрился. Он спрыгнул с тумбочки, чуть не уронив ее. Что-то лязгнуло. Начальник участка шагнул к работнице и заглянул ей в глаза.
– Со мной, Верочка, дружить надо! ― покровительственно сообщил он и понизив голос, словно их могли подслушать, быстро-быстро заговорил:
– Я все подходы в дирекцию знаю. Всегда помогу. Перед начальством отмажу. Я же к тебе завсегда с добром.
Он попытался взять ее за руку.
Женщина как бы случайно молча отодвинулась, убирая тряпку в ящик.
– Давай, Верк, сходим в кафешку. Обсудим, как завтра мне к начальству идти. Покушаем, отдохнем, расслабимся.
– Нет, Платоша. Я устала ― выходя из цеха и снимая белую косынку отшила его Вера.
Такие отказы незадачливый ухажер получал регулярно. Но продолжал притязания.
– Верк, я ж тебе добра желаю. Вам машину ремонтировать надо, хозяйство вести, сына поднимать. Деньги нужны.
Она остановилась и пристально впилась глазами в Платона.
– Пойдем в кафе? Все обсудим ― уже не так уверенно повторил ухажер.
– Нечего обсуждать, Михеич. Я тебе это уже много раз объясняла. ― твердо произнесла Вера, заканчивая разговор.
– Ты че это здесь! Верка, ты не забывайся, с кем разговариваешь! ― вспылил Платон ― Всех вас… Не пойду я завтра никуда. Вот!
Женщина только пожала плечами и скрылась за дверью с надписью «Раздевалка».
Включив горячий душ, женщина с наслаждением подставила струям уставшее тело и закрыла глаза. Потоки воды прокатывались по нежной коже и вместе с потом и пылью уносили заботы, усталость, напряжение рабочего дня.
Выйдя из душевой, Вера остановилась перед зеркалом. Она нежно погладила кончиками пальцев зеленую лягушку с маленькой золотой короной, расположившуюся под левой ключицей.
Татуировку Вера нанесла в честь окончания школы, как символ взрослости и ответственности. С тех пор прошло почти двадцать лет.
– Привет, дорогуша! ― обратилась женщина к ней.
Лягушка для Веры уже давно стала собеседницей, интимной подружкой. Ей доверялись самые тайные жалобы, сомнения, страхи. С ней можно было поплакать.
– Ну вот, подруга. Опять деньги мимо нас пролетели.
Вера вздохнула.
– Эх, лягушка, старались мы старались, трудились—трудились, а в царевну не превратились. ― срифмовала она, задумчиво глядя на свое отражение.
Женщина повернула голову в одну сторону, в другую, выискивая новые морщинки на лице, снова вздохнула.
– Да, видимо, уже и не превратимся. Век нам в этом болоте оставаться.
Она показала язык отражению и пошла одеваться.
На выходе из раздевалки работницу снова поймал начальник участка.
– Верка! Специально тебя дожидался.
Нинку учила на машине работать ты. Значит отвечаешь за нее тоже ты. Инструктаж по технике безопасности ежемесячный тоже должна была провести ей ты. А ты его не провела. Протокола нет. Подписей нет.
Значит в несчастном случае виновата тоже ты. Я все так и обскажу инженеру.
А еще Нинку в больнице навещу. Пусть знает, что инженеру сказать, кто в травме виноват.
Всех вас…
Платон гыкнул и деловой походкой быстро направился к своему кабинету. Сделав несколько шагов, он, словно спохватившись, обернулся:
– Кстати, приглашение в кафе еще в силе. Нам завтра есть, что обсудить. ― и победно закончил ― Во так!
1-я Загородная 4
Терморегулятор испортился еще неделю назад, и семья сидела без горячей воды. Олег на газетах разложил в определенном порядке инструменты и уже час копался во внутренностях водонагревателя.
Без него никак нельзя! Баню топить или посуду помыть за каждым разом воду нагревать сложно. За новый баллон с газом деньги нужно платить, а их и так мало. Дрова тоже дорого стоят. Одним углем не обойтись. Пока еще на улице тепло, дом обогревать не надо, но дрова, что в сарае поберечь желательно, чтоб на зиму хватило.
Олег получал деньги в автомастерской в зависимости от количества работы, очень нестабильно. Приходилось экономить не только на газе, дровах, но и на бензине. Старенькая «четверка» редко покидала тронутый ржавчиной черный гараж, стоящий впритык к дому.
Вера готовила обед. Руки ловко выполняли знакомые действия.
Как там Нина? Обиделась, наверное. Все-таки лучшая подруга, а в больницу не поехала. Платоша ― зараза! Чтоб ему пусто было! И, ведь, наболтает инженеру по охране труда, что ни попадя. А, если виноватой сделает, тогда что? Премии лишат? Уволят?
Что же делать?
Вера двумя пальцами схватилась за крышку кастрюли. Ай! Горячая крышка со звоном упала на стол рядом с плитой. Чертыхнувшись, хозяйка подула на обожженные пальцы. Взяла доску с нарезанной капустой и ножом сбросила листья в кастрюлю. Чуть почерпнула ложкой кипящий бульон, подула на него и попробовала. Надо соли добавить. Она открыла шкафчик.
Ой! А соль-то кончилась.
– Саня! ― громко позвала она.
Дверь открылась.
– Что, мам?
Восьмилетний сын делал математику в своей комнате, но сразу прибежал на зов матери.
– Сходи к тете Насте, пожалуйста. Скажи, что мама просила соли одолжить. С кошкой не играй. Сразу обратно. У меня суп варится.
У пожилой соседки жил роскошный белый кот, и Саня очень любил играть с ним. Кот тоже был не против побегать за маленьким человеком.
Вера прихваткой взяла крышку и закрыла суп. Кастрюля обиженно запыхтела. А хозяйка принялась за картошку для гарнира.
Неожиданно вспомнилась печенка из костра. Они тогда ходили всем классом в поход. Вкусная картошечка оказалась, хотя и забыли соль.
Девчонки перемазались в золе. Пришлось им с Надей и Любой пойти умываться на берег. Надя сняла часы, положила их в нагрудный карман и, конечно, чуть не уронила их в реку.
Эх, подружки. Вот время счастливое было!
Мысли перескочили на сегодняшний день.
Интересно, как бы они поступили на моем месте?
Надя всегда умела добиваться своего. Она бы такую бурю подняла, до директора дошла, но получила бы двойную оплату (за себя и за Нинку). Никакой Платон бы не помешал.
А Люба? Та всегда относилась к жизни легко, и жизнь ей отвечала взаимностью. Решила бы все вопросы легко и изящно. Развела Платончика на кафе, заставила его оформить внутреннее совместительство и получила бы все, что причитается.
А сама Вера? Что ей делать?
Платон обязательно сделает ее виноватой.
Вера всегда знала, что ей сопутствует удача. Все будет так, как она задумала.
Но после предательства мужа Вера впала в затяжную депрессию из-за которой потеряла работу.
Новый знакомый Олег чуткостью, вниманием, нежностью сумел вытащить ее из этого состояния. Вера переехала к нему в частный дом в отдаленном районе, занялась хозяйством и устроилась работать на местную фабрику (Другой работы не было.) Вскоре родился Александр.
Вера привыкла жить от зарплаты до зарплаты и считать каждый рубль. Перемен к лучшему уже не ждала.
С переездом Вера окончательно потеряла связь со школьными подругами.
На кухне возник Саня. Молча поставил банку соли на стол, шутливо поклонился и молча исчез. Математика оставалась не доделанной.
Хозяйка бросила щепотку в кастрюлю, помешала борщ на говяжьем бульоне и с подоконника достала мозговые кости. Мальчики обожают закуску «а ля профессор Преображенский». Женщина быстро достала костный мозг, размяла его.
Теперь зелень, чесночок. Посолить, поперчить. Вот так! А теперь на огонь. Прекрасная вещь, если настоящего мяса нет.
Вера вздохнула. На фабричную зарплату не разбежишься. Крутишься – крутишься, а денег все равно нет.
Женщина вытерла ладонью выступившую слезу. Глаза защипало. Слезы полились уже из обоих глаз. Тьфу! Вот уж действительно, дура! Теперь плакать захотелось еще и от перца.
Скрипнула дверь.
– Мам, ты скоро? ― раздался тонкий Санькин голос ― У меня задача по математике не получается.
– Подожди, солнце мое. Сейчас закончу.
Вера вытерла слезы со щеки.
– Ой, мам, ты плачешь?
Сын тревожно заглядывал матери в глаза.
– Все в порядке ― поспешила успокоить сына Вера.
Она улыбнулась и смешно шмыгнула носом.
– Глаза промою от перца и подойду. Беги.
Сын вернулся к урокам. Вера умылась холодной водой. Убавила огонь и снова вздохнула. Стало легче. Настроение поднялось.
Сын сидел, прикусив кончик языка и пыхтел. Испытанное средство не помогало. Задача без мамы не решалась. Папа в этом деле ― не помощник.
Мальчик обернулся на звук открываемой двери.
– Мам, без тебя никак.
– Что у тебя, солнце?
– Вот, мам, эта ― и сын ткнул карандашом на страницу учебника. Женщина облокотилась на стол.
– Так. «Игорь съел 10 абрикосов, что в 2 раза меньше, чем Марина. Сколько абрикосов съела Марина?»
– И что тебе здесь не понятно?
Вера посмотрела на взъерошенного сына.
– Почему Игорь съел меньше Марины? Он не хотел или ей уступил?
– Саня, не отвлекайся. Думай только об условии задачи.
Видимо, ребенку не думалось.
– Мам, а давай нарисуем, как ты умеешь.
– Давай ― согласилась женщина и улыбнулась.
Саня достал из стола новую тонкую тетрадь в клетку и аккуратно вырвал из середины двойной лист.
– Саня!
Вера нахмурила брови.
– Ничего, там еще много ― успокаивающе заявил второклассник.
Вера быстренько набросала на листе бумаги мальчика и девочку. Игорь из задачи вышел несколько упитанным, розовощеким, с аккуратной прической, в очках с круглыми стеклами. Зато Марина – озорная девица с торчащими в стороны косичками. Перед каждым из ребят появилась большая миска с абрикосами.
Саня с маминой помощью все-таки решил задачу.
Все остальные уроки Саша уже сделал. Он слега опустил глаза, перебирая учебники и помолчав признался:
– Нуууу, почти все.
– Поверю. Только будь добр, после обеда доделай свое «почти». Уроки сделаны ― совесть чиста.
Ребенок закрыл тетрадь по математике.
– Мам, знаешь, наверно Марина пожадничала. А Игорь постеснялся.
А что было потом? Придумай про них историю, мам!
Вера пожала плечами.
– Хорошо.
– С уроками я сейчас разберусь, ма!
Саня улыбнулся и достал из рюкзака новый учебник.
А женщина взяла простой карандаш, листы бумаги и ушла на кухню рисовать историю про жадную Марину и стеснительного Игоря. Обещание сыну надо было выполнять, а готовящийся обед требовал контроля.
Вере нравился процесс творчества: и в кулинарии, и в рисовании.
Вера сложила в стопку рисунки нового комикса и выключила плиту. Аромат супа разносился по кухне. Пора обедать. Вера пошла к Саньке в комнату
– Спасибо. Мама ты у меня такая умная ― мальчик с обожанием смотрел на мать.
Вера поперхнулась.
– Почему?
– Ты умная, потому что ты лучшая ― лаконично ответил Александр.
Женщина усмехнулась.
– Ну, тогда пошли есть.
– Пошли – согласился сын.
– Только папу позовем.
– Конечно.
Струя горячей воды звонко ударяла в раковину. Вера мыла посуду и передавала чистые тарелки Олегу. Мужчина концом кухонного полотенца, перекинутого через плечо, протирал посуду и убирал в посудный шкаф.
Вера рассказывала:
– … Внутреннее совместительство не поставили. Нинка обиделась. Да еще Михеич сказал, что Нинка нарушила технику безопасности, потому что я ее не доучила. Учила, как подругу, а виновата, как наставник? Понимаю, что не понимаю.
Теперь сомневаюсь. Не злить Платошу было бы лучше? Поболтали бы «ни о чем», глядишь и расплылся.
А может с Нинкой была не права, что осталась?
Как считаешь?
Олег покачал головой.
– Ох, ты ж! Вот гнусный тип!
Муж одно время работал водителем фургона на фабрике и какие там условия работы знал.
Он принял от Веры очередную мокрую тарелку.
– Нет, Верунь. Ты все сделала правильно.
Нинка у тебя отходчива. Подуется и перестанет. Тем более травма не серьезная. Старый друг лучше…
Олег резко бросил полотенце на стол.
– А вот с Платоном вашим мне пора уже поговорить по-мужски.
Вера мягко положила руки мужу на грудь.
– Да ну его, козла плешивого. Седина в бороду ― бес в ребро. Я же его отшила.
– Вот и я его «отошью». На чужой каравай….
Олег покачал крепким кулаком. Вера нахмурилась.
– Не стоит, Олег. Платоша и ум ― вещи несовместимые. Не хватало мне еще мужа-хулигана.
– Ладно ― буркнул мужчина недовольно.
– Точно? ― Вера строго взглянула снизу вверх на мужа.
– Точно-точно.
Олег взял жену за плечи и притянув к груди, поцеловал в макушку.
– А по несчастному случаю лучше подстрахуйся. С девчонками поговори, кто что видел. К Нинке в больницу сходи, узнай ее настроение.
Вера поцеловала мужа в подбородок и прижалась головой к крепкому плечу.
– С тобой так уютно.
Супруги молча постояли пару минут.
Вера вздохнула, выбираясь из объятий мужа
– Ладно. Давай заканчивать.
Они вновь принялись за посуду.
Вадим улыбнулся.
– А чего не пошла с Платошей? ― продолжил разговор мужчина, когда с посудой было покончено. На лице играла хитрая улыбка.
Вера вытерла руки и снова прижалась к груди Олега.
– Потому что ты у меня самый лучший муж. И самый умный.
Олег усмехнулся и вздохнул.
– Если мы такие умные, то почему такие бедные?